Следите за нашими новостями!
 
 
Наш сайт подключен к Orphus.
Если вы заметили опечатку, выделите слово и нажмите Ctrl+Enter. Спасибо!
 


Предыдущая | Содержание

Воспоминания баржевика (1918 г.)

Стиль и пунктуация автора сохранены.

С первых дней «Октябрьской революции» буржуазия пророчила трехмесячное существование Советской власти, но убедившись в 1918 г., что пророчество не сбывается, избрала для свержения Советской власти путь вооруженных кулацких восстаний, и большую услугу в этом оказали ей эсеры и меньшевики.

Одно из таких кулацко-эсеровско-меньшевистских вооруженных восстаний охватил[о] Сарапульский уезд, о котором я и хочу поделиться воспоминанием.

Местом начала этого восстания был гор. Ижевск с несколькими десятками тысяч рабочего населения, но это не помешало вожакам контрреволюции сколотить в Ижевске свое гнездо, и /330/ сделать свое предательское дело. Почва для контрреволюционного гнезда в Ижевске благоприятствовала, с одной стороны, крупная с.-р. Организация, и с другой: рабочий Ижевска — это местный житель, мелкий собственник, имеет дом, корову, землю, с крестьянской мелко-буржуазной психологией, не проварившись еще в пролетарском котле, легко поддавался под влияние эсеро-меньшевистской агитации, тем более, что вожди с.-р. [и] меньшевиков не только не были изолированы, но свободно расхаживали на митинги, собрании, и открыто призывали к свержению Соввласти, используя как средство своей агитации тяжелый продовольственный кризис того времени, и без того сильно волновавший ижевского рабочего. Почва к выступлению постепенно подготовлялась, и толчком послужил образовавшийся в это время чехословацкий фронт (захват гор. Казань), который требовал пополнения бойцами. Лучших революционных рабочих, а также военную силу Ижевский Совет отправил на фронт. Эти воспользовались вожди контрреволюции, и дали сигнал к вооруженному выступлению.

Эсеро-меньшевистское выступление

7 августа в 11 часов утра был созван на Заводском дворе митинг в несколько тысяч человек. Выступающие с-р. [-]меньшевистские ораторы, во всем обвиняя «большевиков», призывали соединиться с Казанью для совместной борьбы с большевистской властью, обещая при свержении сытую вольную жизнь. Когда масса была наэлектризована контрреволюционными призывами, достаточно было выкрика «К оружию», как многотысячная толпа, бросилась к вблизи стоящему оружейному складу, и вооружившись винтовками, приступили к обезоруживанию и расстреливанию большевиков.

Первым местом наступления был Совет раб[очих] и солд[атских] депут[атов], а последним был арсенал (оружейный /331/ склад), который до 4-х часов ночи защищался небольшой группой коммунаров во главе с военным комиссаром, погибшим в этом бою.

С 8-го августа диктатуру пролетариата в Ижевске сменила трехмесячная диктатура буржуазии, стоящая тысячи жизней рабочих и крестьян. Только в день первой годовщины «Октябрьской революции» (7 ноября) Красная армия отвоевала гор. Ижевск.

Ижевцам за их выступление весьма благодарен должен быть адмирал Колчак, т.к. Красная армия, уделив вниманию Ижевскому выступлению, отвлеклась в течение трех месяцев от Колчака, что дало возможность ему укрепиться дойти до Казани.

Ночь в Ижевске

Весть об Ижевском восстании быстро распространилась по району, и я узнал [о нем в] верстах в десяти по Гольяновской жел[езной] дор[оге]. Поезд в Ижевск отказался следовать, решил идти пешком, и к вечеру по приходе в Ижевск на окраине уже встречались с.-р.-меньшевистские патрули, которые у встречных проверяли документы, арестовывали, расстреливали. Пробраться дальше не было возможности, вынужден был остановиться в квартире отца жившего на окраине.

Ночь томительно тянулась. У арсенала постепенно затихала стрельба, и заканчивался последний бой.

Дождавшись утра, я вышел на улицу.

Вооруженные [люди] с белыми повязками на фуражках (не смешивайте нас с красными) шныряли, искали жертв, арестовывали кто только имел какое-либо отношение к Советам. Оставаться в Ижевске было опасно, ибо можно было нарваться на знающих мою партийную принадлежность, и мне сообщили, меня уже искали. /332/

С большой осторожностью добрался до лесу, прошел верст восемь тропинкой, и у речки нарвался на заставу. Никакие убеждения не помогли, и меня воротили под конвоем в штаб. По дороге я вел себя вне подозрения, разговаривал с конвоем, угощая папиросами, расположил их к себе, и уловив удобный момент, бежал в лес. Пущенные в след пули миновали, и только поздней ночью с большой осторожностью проселочной дорогой добрался в Сарапул.

Наступление на Ижевск

Об Ижевском вооруженном выступлении, в Сарапуле уже знали от прибежавших товарищей раньше меня. Для подавления этого восстания, 10 августа в Сарапуле было сформировано два отряда. Один в 300 человек, в котором я был, отправился в Ижевск через Гольян, второй в 400 человек ушел через Агрыз. Последний был окружен у Ижевска и целиком почти попал в плен; наш же отряд почти без боя подошел 18 августа к Ижевску, где встретил сопротивление, и начались бои.

В это время в Ижевске офицерством производились массовые расстрелы, это вызвало среди рабочих большое негодование, и население отказывалось было пойти на фронт, требовало сдаться.

Но под угрозой расстрела (около 40 рабочих, отказавшихся пойти на фронт, были расстреляны на главной улице у всех на глазах) офицерская власть выгнала многолюдную армию.

После семидневного боя наш небольшой отряд не выдержал перед десятитысячной армией, и побежал.

Эсеро-меньшевики в Сарапуле

После захвата Ижевска, с.-р.-меньшевистская армия под командой офицерства быстро двинулась вперед и 30 августа, в 5 часов утра вошли в Сарапул. Начались аресты, я был арестован на /333/ своей квартире и приведен в штаб, куда тоже привели т.т.Седельникова, Будрина, Шагалова, Мутьяна и других свыше 100 человек.

В 12 часов дня осмотреть арестованных пришел в штаб пьяный офицер Паник, который, обходя арестованных, награждал руганью, угрожал расстрелом, и наконец взгляд его пал на меня (я был хорошо с ним знаком годов десять). «Ты зачем?» — спросил он. «Для выяснения личности задержали», — отвечаю. «Иди домой». Воспользовавшись этим, я ушёл. Но вечером я был вторично арестован и приведен в контрразведку. «Этот красный наступал на Ижевск», — передает начальнику один из арестовавших меня, и меня посадили в темную комнату. Сижу один, и о судьбе других арестованных мне неизвестно. Поздней ночью в открываемой двери оказался начальник разведки, показывая на меня, сказал пришедшему конвою, среди которых был Сарапульский торговец Леденцев, «Вот его» — «да не зевайте». Конвоиры щелкнули замками винтовок, окружили меня цепью, и повели по Красной улице по направлению к реке Сарапулке.

Ночь была темная, благоприятствовала побегу, заговариваю с конвоирами, спрашиваю: «Куда меня ведут?» «Туда, куда наших водили», — отвечает торговец-конвоир.

Зорко наблюдая за движением конвоиров, проходим мост р. Сарапулки, приближаемся к винному складу, охраняемому часовыми (мне не было известно, что винный склад превращен в тюрьму), привели в контору, обыскали и посадили в камеру №2. Камера шагов 12 в длину и ширину, арестованных же было человек 40, которые разместились на нарах и по всему полу. В камере духота, вонь. Среди арестованных увидел тов. Зыкова (ижевский рабочий-партиец) и пристроился к нему на нары. К нам подошел тов. Мутьян (партиец) и мы провели до утра в разговоре, и так потекли тяжелые кошмарные дни и ночи.

Тюремные условия были невыносимые, прогулок не было, и круглые сутки находились в душной вонючей камере, битком набитой арестованным[и], «парашка» выносилась раз в день, бани /334/ не было, паразиты заедали. Питание состояло из горячей воды и водяной вонючей похлебки.

На все наши требования, отвечали избиением, расстрелом. Тюрьма была переполнена, а арестованных беспрерывно приводили. Ежедневный приход арестованных почти не превышал все же ночной «расход» (расстрел).

Расстрелы производились ночью, жертвы подготовлялись предварительно днем и переводились в камеру «смерти», а ночью приходила контрразведка и уводила их в «расход». Это делалось с той целью, чтоб не разгласить о существовавших расстрелах, т.к. с.-р.-меньшевики опровергали перед населением свои расстрелы, которые производились иногда и днем. В 11 часов дня 4 сентября группа офицеров явилась в тюрьму, взяла из камеры «смерти» тов. Пиминова и другого, фамилию не помню, и увели в лес (под видом в Ижевск).

«Сегодня днём увели в “расход” передается из камеры в камеру». Днем 12 сентября явилась в тюрьму опять та же группа офицеров, взяли т.т.Седельников, Беляева, Шагалова и многих других, и увели по направлению к Старцевой горе. Расстрелы в две смены объясняли мы быстрым продвижением Красной армии к Сарапулу. И за каждое свое поражение на фронте жестоко мстили [на] арестованных.

Расправа контрразведки

18 сентября 10 часов вечера. Я услыхал крик, стрельбу доносившиеся с другого конца коридора. Подумал: начался преждевременный побег (побег предполагался на утро), передал т. Зыкову, Мутьяну, «приготовиться». Прислуживаемся: топот ног приближается. Щёлкнул замок нашей камеры, и в дверь влетают человек 30 вооружённых контрразведчиков во главе с Орловым.

«Раздевайтесь», — подаётся команда, началась расправа прикладом, штыком, раздели всех до белья. Я получил в награду несколько ударов, т.Зыков — штыковую рану и т.д. Наша камера закончена, перешли в следующую. И долго доносились крики, стоны, удары. Обход камер затянулся далеко за полночь. Начался вызов «в расход». «Зыков, выходи», — кричит Орлов, возвратившись к нашей камере. «Прощайте, товарищи», — прощаясь с нами, сказал тов.Зыков. «Прощайте, товарищ Зыков», — ответила камера. И сняв с себя рубашку, передав мне (я был раздет до гола), тов.Зыков вышел.

Долго ещё слышался вызов фамилии из других камер. Наконец затихло. В эту кошмарную ночь арестованные всей тюрьмы были раздеты, избиты и плюс 18 чел. расстреляно. «Это вам за Елабугу», — приговаривали контрразведчики (гор.Елабуга была занята Красной армией).

Камера «Смерти»

Еще с утра 25 сентября по камерам распространился слух, что сегодня расстреляют 25 «большевиков». Часов около 5 вечера, начальник тюрьмы обходил камер, и вызывал по списку «предназначенных». Войдя в нашу камеру, предложил предварительно выдать «большевиков» обещая в дальнейшем прекратить расстрелы, и стал вызывать: «Мутьян, Невлер, Вечтомов — выходи». «Прощайте, товарищи», — простились мы и вышли. Нас привели в камеру «Смерти», куда вскоре были приведены из разных камер остальные «смертники», которым оказались т.т. Вильда, Зылев, Будрин, Якунин, Комаров, Анисимов, Мутьян, Невлер, Вечтомов и т.д. 25 человек (остальных фамилии не помню). «Товарищи, нас скоро поведут расстреливать, нападем на сопровождающий конвой», — заявил тов. Вильда. Быстро условившись «начать» по сигналу тов. Вильда, и улеглись на нары, ожидая прихода контрразведки. «Идут!» Прислушиваясь к каждому производящему шороху в коридоре, медленно тянулись кошмарные мину/336/ты, ожидая, вот, вот, идут. Не вытерпели нервы у тов. Мутьяна: «не дамся живым, повешусь». Гвоздь в стене и шнурообразный пояс послужили орудием, и тов. Мутьян, простившись с нами, приступил к самоповешанию, долго мучался, обращаясь у нам за помощью. Наконец: повис. Вдруг стук павшего тела разнесся по камере. «Несчастье — гвоздь не вытерпел», — проговорил тов. Мутьян, пробовал было еще, но стук привлек внимание начальника тюрьмы, который поставил часовых наблюдать за камерой.

Тишина, только доносился взрыв снарядов, Это Красная армия наступает, и изредка шорох с коридора вызывал тревогу у «смертников». А контрразведка не идет, очевидно удрала, напугавшись наступления Красной армии и не успела расстрелять «предназначенных».

Наконец рассвело, и первая кошмарная ночь в ожидании расстрела прошла. Днем было менее тревожно, но с наступлением ночи, опять, прислушивание к каждому шороху, ежеминутно ожидая прихода за нами. И так семь кошмарных ночей, и каждый шорох, каждое движение в коридоре вызывало тревогу у «смертников», ежеминутно ожидая своего расстрела.

Баржа (плавучая тюрьма)

Рано утром 1 октября из окон камеры мы увидели идущий к тюрьме усиленный отряд. «Идут за нами, настал наш час», — решили мы, и сожалели, что это свершается днем.

Отряд вошел в тюремный двор, вскоре донесся щелк замков дальних армий, а потом топот ног, шум и выкрики «нас эвакуируют». Арестованных, камера за камерой, отправляли под конвоем к реке Каме. Нас увели последних. Посадили в баржу, стоящую у берега; в барже уже находилось до 1000 арестованных. Когда всех арестованных посадили в баржу, люки закрыли, и баржу поставили среди Камы на якорь. В барже было темно, холодно, грязно, на вершок воды, покрытой тонким слоем соломы, на которой расположились арестованные. /337/

На рассвете баржу сняли с якоря, и повели вверх по Каме, тов. Мутьян обдумывал побег. Посоветовавшись с нами о побеге, он попрощался с нами, взял «парашку» и попросился у часовых вынести ее. Часовые открыли люк, тов. Мутьян вылез на палубу, и вместе с «парашкой» полетел через борт в Каму. После нескольких выстрелов часовые спустили лодку и погнались. Поймав тов. Мутьяна, его притащили на палубу, расправились с ним и труп бросили в Каму.

Днем баржу привели к Гольянам (40 верст по р.Каме от гор. Сарапула) и поставили опять на якорь среди Камы, куда вскоре прибыла контрразведка, которая через открытый им люк начала вызывать: «Ходырев (ижевский рабочий, сидел со мной вместе в 1907 г. в Сарапульской тюрьме)! Выходи», и так вызвали 24 человека. Всех вызванных расстреляли и бросили в Каму.

Ночные расстрелы в тюрьме были заменены ежедневными на барже.

Баржа снаружи (на палубе) охранялась часовыми, которые на просьбу арестованных «дайте хлеба» (арестованным выдавалось на 3-4 дня половинка хлеба и вода из Камы) открывали люк и давали, но за каждый свой кусок хлеба требовали от арестованного сапоги, пальто и т.д., что случайно осталось не отобранным, и если арестованный не соглашался на такой «товарообмен», тут же вызывался на палубу, намеченное отбиралось, а самого расстреливали, и такой «работой» часовые гордились. «Мою грудь украшает комиссарская кровь», — стуча по груди, говорили часовые после каждого расстрела.

Массовый расстрел

Утром 30 октября на баржу прибыла контрразведка, открыла люк. «Вылетай как пробка из бутылки по 5 человек», — раздается команда. Пять человек поднялись на палубу, раздались выстрелы. «Следующие вылетай», повторилась команда, я вы/338/шел во второй пятерке. «Как фамилия?» — кричит офицер со списком в руках. «Петров», — отвечаю. Перед глазами представилась следующая картина: на палубе валяются трупы (Комарова и Яромаского председателя Совета, фамилию забыл), на борту расстреливают троих братьев Красноперовых, Вечтомова колют штыками и двое со штыками замахнулись на меня.

«Брошусь в Каму», — мелькнула мысль, и бросился бежать к борту. За мной часовые (один успел ударить прикладом), перебежал на другую баржу (рядом была предварительно поставлена другая баржа для удобства процеживания арестованных), и я неожиданно полетел в открытый люк. А на палубе только раздалось «следующий вылетай», после этого выстрелы, и опять — «следующий вылетай». После каждого вызванного пятка оставшиеся кубарем летели в люк другой баржи. «Процедили всех», только наши ряды поредели и кровь с палубы текла на нас.

«Вылетай друг за другом», — подаётся снова команда уже во вторую баржу. Прошли один за другим через строй часовых, и начали было располагаться в барже на свои места. «В две шеренги стройся», — раздаётся команда офицера, мы выстроились. «По порядку номеров рассчитайсь», — повторяется команда. «Первый, второй и т.д. двести двенадцатый не полный», передаёт последний. «На места», — заканчивает офицер команду и закрывает люк. «423 человека, ещё приёма на 4 хватит», — шутим мы между собой, и устраиваемся на свои места.

 На палубе «баржи смерти». Фото из книги: Волжская военная флотилия в борьбе за власть Советов (1918-1919). Сб.док. Горький, 1979.

Освобождение

На другой день (31 октября) утром часовые передают нам: «Т[оварищи]., сегодня повторим вчерашнюю бойню». Вскоре прибыла контрразведка, подготовляясь повторить «баню». Открыли люк. Вдруг быстро люк закрылся и завален тяжестями, на палубе суматоха. «Что случилось?» — спрашиваем часовых. «Английская флотилия идет вас расстреливать», — отвечают /339/ часовые. В барже арестованные полезли к «наблюдательному пункту» (небольшое отверстие в верхней части баржи, служило у нас «наблюдательным пунктом»). «Аэростат и пять миноносцев приближаются к барже», — передает наблюдатель. С палубы контрразведка уже удрала, остались одни часовые. «Вытравить якорь», — громогласно раздается с флотилии. Загремела цепь, якорь вытравлен, баржу взяли на буксир и повели вниз по Каме окруженный миноносцами. Среди арестованных настроение поднялось, бегали внутри, друг на друга в темноте налетали. «Куда нас повели», — спрашиваем у часовых. «В Уфу, расстреливать», — отвечают часовые.

К вечеру баржу привели к Сарапулу, поставили опять на якорь среди Камы. Еще минута, и на палубе поднялся шум, беготня (это матросы часовых снимали). С люка сбросили тяжесть и открыли «Живы, товарищи?» — спрашивают нас матросы с флотилии. «Наши! Наши!», — кричат в барже, и все мы полезли на палубу, бросая на «Ура» матросов (флотилия с Балтийского моря под командой тов. Раскольникова прибыла на Каму) прибыли на баржу представители Сарапульского ревкома (среди них был т. Парамонов), попросили нас до утра остаться на барже (ночь была холодная, а были голыми). Всю ночь на барже раздавались песни, приготовляя каждый себе костюм из привезенных рогож. А утром «баржевики» принаряженные в костюмы из рогож вышли все на палубу. Над городом развивались красные флаги, и трудящиеся Сарапула с музыкой и красными знаменами пришли на берег встречать «своих». Подхватывая «людей в рогожах» на плечи, и шествие двинулось к городу.

Многие не встретили «своих» по которым на красной площади спели «Похоронный марш».

А «люди в рогожах» приступили к социалистическому строительству страны.

ЦГА УР. Ф. Р-1061. Оп. 1. Д. 13. Л. 1-3, 5-11.

Чураков Д.О. «Бунтующие пролетарии. Рабочий протест в Советской России (1917-1930-е гг)». М., Вече, 2007. С.329-229.

Предыдущая | Содержание

Спецпроекты
Варлам Шаламов
Хиросима
 
 
«Валерий Легасов: Высвечено Чернобылем. История Чернобыльской катастрофы в записях академика Легасова и современной интерпретации» (М.: АСТ, 2020)
Александр Воронский
«За живой и мёртвой водой»
«“Закон сопротивления распаду”». Сборник шаламовской конференции — 2017