Следите за нашими новостями!
 
 
Наш сайт подключен к Orphus.
Если вы заметили опечатку, выделите слово и нажмите Ctrl+Enter. Спасибо!
 


Кокетничанье с безбоженькой

Молись за тех, Офелия, кому
Не страшно жить и умирать не тяжко.

Д.Быков

Чуть меньше месяца назад появился второй номер журнала "Скепсис" (первый вышел еще летом 2002 года). В прошедшую пятницу в Сахаровском центре состоялась презентация нового ежеквартальника.

Изначально, очевидно, издание задумывалось как антирелигиозное. "Скепсис", собственно, и появился на месте журнала "Новый безбожник", который по каким-то причинам не продвинулся дальше первого номера. Новое, "расширенное" название пошло журналу на пользу. Значительное место здесь по-прежнему занимают материалы антирелигиозные и антиклерикальные, но постепенно проблематика "Скепсиса" становится все шире, и журнал, как и было обещано, превращается в полноценное "научно-просветительское" издание. Кроме того, усиливается его общественно-политическая составляющая. Так, во втором номере помещена статья леворадикального социолога Александра Тарасова о "студенческих бунтах" в современной России, а в третьем номере, судя по раздававшимся на презентации материалам, будут опубликованы статьи известного политолога-антиглобалиста Иммануила Валлерстайна.

Итак, основные компоненты нового издания - это антиклерикализм, пропаганда атеизма и научного материализма и политическая аналитика левого, чтоб не сказать левацкого, толка. Особое внимание журнал уделяет проблемам образования (третий номер, если судить по анонсу, будет посвящен им чуть ли не целиком) и разоблачению паранауки, и статьи на эту тему, пожалуй, можно отнести к лучшим в "Скепсисе". Нужно отметить также любопытные переводы из Бертрана Рассела и биолога-дарвиниста (естественно!) Ричарда Докинза. Небезынтересно по фактам интервью с Игорем Коном, несколько подпорченное, впрочем, абсолютно нетерминологическим приложением понятия "геноцид" к реалиям современной России (материал так и озаглавлен: "В стране происходит геноцид..."). Наконец, необходимо обратить внимание на профессиональную редактуру: журнал (сейчас я говорю о его структуре, а не о содержании) сделан с завидным профессионализмом: хороши как названия рубрик (для полемики отведено "Поле брани", материалы о негативных тенденциях в образовании объединены в разделе "Регрессанс", а рецензии и заметки "по поводу" печатаются под шапкой "Бес комментариев"), так и заголовки отдельных статей ("Извращение к истокам. Зачем нужны "Основы православной культуры"?" С.Соловьева и Д.Субботина, "Ипатьевская летопись, или История о том, как музей под монастырь подвели" - материал С.Соловьева о музейно-епархиальном конфликте в Костроме вокруг Ипатьевского монастыря). В целом журнал был бы достаточно симпатичным и даже в своем "научно-просветительском" роде небесполезным изданием, если бы не...

Все впечатление портят несколько статей, носящих, сколько можно судить, программный для нового издания характер. Речь идет о творчестве двух представителей старшего поколения отечественных гуманитариев, членов редакционного совета "Скепсиса" - доктора исторических наук, профессора Юрия Семенова и доктора философских наук, профессора Юрия Муравьева. Если учитывать, что в двух номерах журнала помещены в общей сложности шесть статей уважаемых профессоров и вдобавок интервью с Ю.Муравьевым, то становится ясно, что именно их работы во многом определяют лицо "Скепсиса". Между тем, эти материалы производят крайне неприятное впечатление размашистостью формулировок и категоричностью суждений, сочетающихся зачастую с несколько диковатыми представлениями о предмете разговора.

Вот лишь самые выразительные цитаты из статьи Ю.Муравьева "Пушкин знал бога..." И довольно хорошо... И даже нескольких...": "Психологически маловероятно, чтобы автор "Гавриилиады" и других вольнолюбивых и скептико-атеистических стихов и высказываний вдруг взял, да и отказался от этих мыслей. Отречься от произведения под страхом физической или нравственной расправы можно. Перестать так мыслить - вряд ли"; "Мы должны решить, какая из позиций содержит больше моментов подлинного знания (абсолютной истины) и, следовательно, выступает в данный исторический момент в роли истины и только истины"; "Прошлый богословский и нынешний неофитски-христианский этапы в рецепции Пушкина имеют между собой лишь внешнее сходство, будучи порождены принципиально различными социально-экономическими, политическими и идейными условиями"; учение о предопределении "в наши дни и у самого захудалого физика вызывает кривую усмешку". А вот образчики профессорской полемики: "Насквозь тенденциозное и ненаучное, грубо дилетантское по существу понимание истории у В.Д.Сквозникова..."; "фарисейская методология"; "бога не боится наш пушкинист-государственник!".

Я намеренно не комментирую приведенные фрагменты, они говорят сами за себя. Добавлю лишь, что статья Ю.Муравьева рекомендована редакцией как "отрывок из большой работы автора, посвященной рецепции Пушкина". О, сколько нам открытий чудных...

Но вот во втором номере "Скепсиса" автор решает прояснить одно из самых темных мест своей предыдущей статьи и рассказать читателю, что такое "явно атеистические" стихи и чем они отличаются от стихов "действительно религиозных":

"Когда Пушкин перед стихотворным переложением великопостной молитвы Ефрема Сирина пишет, что его самого ни одна из божественных молитв так не умиляет, "как та, которую священник повторяет во дни печальные Великого поста", - и признается: "Всех чаще мне она приходит на уста / И падшего крепит неведомою силой", - читателю понятно, что речь здесь идет не о "лирическом герое", что также бывало у Пушкина, а о самом поэте, что и означает, что перед нами стихи "действительно религиозные". Однако здесь как нельзя более ярко проявляется своего рода "литературоцентризм" Пушкина: ведь перед нами прекрасное переложение прекрасного литературного произведения - стилизация! Как и в случае с "Подражаниями Корану", Пушкин чувствителен ко всей палитре человеческих чувств, в том числе и к религиозным чувствам. Можно понять поэтичность и красоту религиозных чувств, при этом их не разделяя по содержанию? Иными словами, доступна ли атеисту высокая поэзия религиозного искусства? Конечно! И творчество самого Пушкина может служить убедительным примером: ведь поэзия и Корана, и Библии равно восхищает поэта".

Дальше, естественно, следует фрагмент из "Гавриилиады", заключаемый выводом, что вот это и есть стихи "явно атеистические".

Прошу прощения за длинную цитату, но никакой пересказ хрупкую гармонию этого текста не передаст. Тут что ни слово, то шедевр. Начнем с самого простого.

Переложение любого литературного произведения, прекрасного или не очень, называется не стилизацией, а парафразом или парафразой. Прием парафраза до некоторой степени стилизации противоположен: стилизация заключается в воспроизведении чужого стиля, тогда как парафраз - это перевод чужого текста на "свой" язык.

При всей условности термина "лирический герой", к пушкинскому творчеству он практически никогда не применяется. Считается, что "лирическая личность" впервые появляется в русской поэзии в стихах Лермонтова. Впрочем, это вопрос дискуссионный. Бесспорно же то, что за фразу вроде "речь здесь идет о самом поэте" студенту-филологу безжалостно снижают оценку на экзамене по введению в литературоведение. И правильно делают, потому что подобная фраза означает только одно: экзаменующийся не понимает, что такое условность искусства, и не чувствует дистанции между литературой и действительностью.

После всего сказанного спрашивать, при чем здесь "поэзия Библии", если речь идет о молитве Ефрема Сирина, как-то не хочется. А вот логике Ю.Муравьева придется все же уделить еще немного внимания. Допустим, и "Отцы-пустынники..." и "Подражания Корану" - следствие литературоцентризма Пушкина (предположение, близкое мне самому). Почему тогда уважаемый профессор не допускает, что и "Гавриилиада" - не "явно атеистическая" поэма, а всего лишь подражание Вольтеру и Парни? Казалось бы, логика "литературоцентричного" взгляда на Пушкина диктует именно такой вывод?

А общий ход мысли? "Пушкин восхищается религиозной поэзией. Может ли атеист восхищаться религиозной поэзией? Может. Следовательно, Пушкин - атеист". Боюсь, такой силлогизм не одобрит ни одна из философских школ.

Но может быть, все дело в том, что автор занялся не вполне привычным для себя делом - филологическим анализом? Может, как только речь заходит о проблемах собственно философских, все меняется?

Во втором номере "Скепсиса" помещена статья Ю.Семенова "Идеологическая мода в науке и скептицизм". Место Маркса и Энгельса в сознании постсоветской интеллигенции заняли новые кумиры, утверждает автор, и приводит длинный список: от О.Шпенглера и А.Тойнби до Л.Гумилева и А.Гуревича. Далее следует сеанс черной магии с ее разоблачением. Профессор берется продемонстрировать почтеннейшей публике наготу самозванных королей и на восьми страничках лихо "деконструирует" более двух десятков репутаций ("когда я был младше, я ставил весь мир по местам", - пел некогда БГ). Вот несколько образчиков подобного развенчания.

"Страстному почитателю М.Хайдеггера В.В.Бибихину хочется во что бы то ни стало убедить читателя, что его кумир гениален, а его книга "Бытие и время", ни много ни мало, полностью изменила путь европейской мысли и, тем самым, весь ее облик. Беда его в том, что В.В.Бибихин не может привести ни одного сколько-нибудь убедительного аргумента в пользу такой точки зрения. Все идет у него на уровне бесконечного повторения пышных, но совершенно пустых фраз".

Не берусь воссоздавать ход мысли В.Бибихина, но рискну предположить, что "приводить аргументы" в подтверждение своих слов он не стал в том числе и из уважения к читателю: об определяющем влиянии Хайдеггера на культуру европейского модернизма можно прочесть и в советских энциклопедиях. Кроме того, назови исследователь имена А.Камю, Г.-Г.Гадамера, Ж.Деррида, Э.Штайгера или В.Мушга - что изменилось бы? Ю.Семенов отмахнулся бы и от этих мыслителей с той же легкостью, а список разоблаченных пополнился бы еще несколькими именами, вот и все. Нормальные доказательства влиятельности, вроде индекса цитирования, здесь не проходят. Ведь "дутыми являются почти все (если не все) культовые фигуры, царящие на российском гуманитарном небосклоне". Чем чаще тех же Гадамера или Деррида цитируют, тем больше оснований для объявления их "культовыми", а следовательно, и для презрительного к ним отношения. Кажется, это называется замкнутый круг.

Вот еще один пример. Ю.Семенов берется разоблачать Д.Лихачева. Ни словом не касаясь его научных трудов, автор возмущается стремлением покойного академика "высказываться чуть ли ни по всем вопросам, включая такие, в которых он ничего не смыслил". В знак протеста, утверждает Ю.Семенов, "непочтительные студенты... создали из присвоенного ему печатью титула "главный интеллигент страны" аббревиатуру "глист". Как педагог педагогу, могу сообщить профессору, что задача преподавателя не подхватывать и популяризовать подобные шутки, а объяснять невоспитанным студентам, почему изощряться в такого рода остроумии недостойно.

Но главным доказательством наготы очередного короля призвана служить статья А.Тарасова "Долой продажную буржуазно-мещанскую культуру посредственностей, да здравствует революционная культура тружеников и творцов!", на которую ссылается автор. Конечно, отсылка к работе с таким названием сама по себе полностью дискредитирует любой научный труд. Но суть не в этом. О Д.Лихачеве из статьи А.Тарасова можно узнать, что он: а) окончательно выжил из ума и б) является (наряду с М.Чудаковой, А.Макаревичем и другими) военным преступником. В качестве такового Д.Лихачев - "законный объект возмездия для любой жертвы правительственного террора" (статья А.Тарасова была написана еще при жизни академика). Более того, расправа с ним и его "подельниками" - "это моральный долг каждого честного и порядочного человека". Можно ли полюбопытствовать у поборника строгой доказательности и логического аргументирования, какой именно фрагмент этого горячечного бреда предлагается считается научным обоснованием духовной и интеллектуальной нищеты великого филолога?

Но вернемся к статье Ю.Семенова. Особенную неприязнь у автора вызывает русская философия рубежа XIX-XX вв.: "Никаких великих открытий русские религиозные философы не совершили, никакого вклада в развитие мировой философской мысли не внесли, ничем мировую культуру не обогатили... Нередко их сочинения содержат бесконечный набор пустопорожних фраз, лишенных всякого смысла. Не имея ничего за душой, но пытаясь создать видимость новизны..." и т.д. В доказательство Ю.Семенов ссылается на свою же работу "О русской религиозной философии конца XIX - начала XX века".

Обратившись к ней, мы узнаем, что

"в России в конце XIX - начале XX в. назревала великая народная революция, которой предстояло смести старый отживший общественный строй. Та часть русской интеллигенции, которая жила общими нуждами с народом, приветствовала грядущую революцию. Но тот ее слой, который был тесно связан с русской буржуазией (не говоря уже о тех ее представителях, которые выражали интересы дворянства), революции панически боялся. Пусть не очень осознанно, но ощущая, что никакая естественная социальная сила не способна предотвратить надвигающуюся бурю, эти люди вынуждены были обратиться к поиску иных сил, возложить свою надежду на иной мир. Так они пришли к религии. Но понимая, что православие в его традиционной форме мало чем может помочь, они занялись созданием религиозно-философских систем".

Каюсь, читать статью, написанную на подобном уровне, я не могу, но пролистать ее, сделав над собой усилие, все же способен. Откроем посередине. "Сами русские религиозные философы не могли в глубине души не понимать полную пустоту их построений, не могли не ощущать свою абсолютную творческую импотенцию. И с тем, чтобы скрыть это, выдать себя за великих новаторов, они с самого начала развернули шумную рекламную кампанию". Ага. Теперь в конец. "Русская религиозная философия была мертворожденной. Некоторое время она существовала как упырь на живом теле философской мысли России... Чтобы не заражать живых, покойник должен быть похоронен. И чем скорее, тем лучше". Что и требовалось доказать. Как пишет по сходному поводу сам Ю.Семенов, "для того чтобы дать такой ответ, не нужно было исписывать столько страниц".

Не лучше обстоят дела у идеолога антирелигиозного журнала и с пониманием сути религии. Кого может удовлетворить определение ее как веры в "сверхъестественные существа, наделенные особой сверхъестественной силой, которая безраздельно господствует над человеком, которой человек не способен противостоять, перед которой он полностью беспомощен"? "Вы, профессор, воля ваша, что-то нескладное придумали!.. Над вами потешаться будут", - говаривал однажды весною, в час небывало жаркого заката, на Патриарших прудах один скептик. Знакомы ли Ю.Семенову многовековые споры богословов и религиозных философов о свободе воли? А православное учение о молитве? А книгу М.Бубера "Я и Ты" он читал? Зачем же выдавать достаточно примитивное описание язычества за определение религии вообще?

Путаница у авторов журнала происходит время от времени и с достаточно элементарными религиозными реалиями. Я охотно готов поверить Д.Субботину, что конференция "Роль православной церкви в создании и развитии Российского государства" по своему научному уровню была хуже некуда. Но зачем же, иронизируя над выступавшим на ней митрополитом Воронежским и Липецким Мефодием (Немцовым), называть его при этом то "батюшкой", то "святым отцом"? "Батюшка" - это обращение к священнику, а не к епископу, а "святой отец" и вовсе не имеет сюда отношения. К епископу (архиепископу, митрополиту) в православной традиции принято обращаться "владыка". Точно так же одеяние православного священника называется не сутана, а ряса (это уже к выступлению Ю.Муравьева на презентации журнала). Мелочи, конечно, но столь категорично расправляясь с религией, неплохо бы более свободно ориентироваться в материале.

Впрочем, главное, конечно, не в этих деталях. Главное в общем уровне. Помещенные в двух номерах "Скепсиса" работы Ю.Муравьева и Ю.Семенова полностью дискредитируют весь антиклерикальный пафос журнала. Возникает естественный вопрос: что предлагают авторы "Скепсиса" принести в школы и вузы взамен справедливо изруганных здесь в пух и прах учебников Л.Битюцкой или П.Гуревича? Рассуждения о возникновении религии из бессилия человека перед природой или о зарождении русской религиозной философии вследствие страха представителей реакционных классов перед неотвратимо надвигающимся народным возмездием? Подобное "научное мировоззрение" ничем не лучше каких-нибудь "Основ православной культуры" А.Бородиной, просто все минусы здесь старательно переправлены на плюсы, в результате чего на месте "царя-мученика" возникает наш старый знакомый "Николай Кровавый" - нехитрая операция, для которой не требуется не только ученых степеней, но и просто высшего гуманитарного образования.

Пропагандистам "единственного верного учения", будь то атеизм Муавьева-Семенова или православие А.Бородиной, в школах и вузах делать нечего. Преподавать и учить детей должны... скептики. Но скептики подлинные, то есть люди, способные усомниться в истине не только религиозной, но и научной, готовые объективно изложить все основные точки зрения, сознающие пределы разума, способные объяснить сущность эволюционизма и креационизма, не разъясняя при этом, что один о-го-го, а другой бяка-бяка.

Более того, ученикам в школах и студентам в институтах не мешало бы рассказывать не только о физических законах и химических элементах, но и о Туринской плащанице, благодатном огне и мироточивых иконах. Возможно, подобное комплексное знание лучше позволит им понять, что мир, в который они входят, несколько богаче, чем им казалось, и его красота не исчерпывается "Горячей десяткой" на Муз-ТВ.

Атеистическая же пропаганда в духе "Скепсиса" может привести только к росту числа верующих. "Боль жизни гораздо могущественнее интереса к жизни. Вот отчего религия всегда будет одолевать философию", - утверждал в начале XX века В.Розанов. Двадцативечная философия, осознав себя в ситуации после "смерти Бога", попыталась заняться этой болью и дать ответы на религиозные, по сути, вопросы. Мы можем сделать вид, что ничего такого в философии только что завершившегося столетия не происходило, но мы не в силах ни снять эти вопросы, ни заглушить боль. Вынимая из философии иррационалистическую традицию (и экзистенциализм в том числе), мы отнимаем у человека надежду на "утешение философией" и оставляем ему единственный выход - религию. Маркс и Гегель человеку начала XXI века уж точно не врачи.

Атеизм Муравьева-Семенова плох тем, что он мелок и одномерен. Именно поэтому он неприемлем в качестве основы "научного просветительства"; именно поэтому он опасен в качестве теоретической базы среднего или высшего образования. В нем отсутствует то, что делает человека полноценной личностью: напряженность отношений человека с миром, ощущение присутствия в себе и вокруг глубин, до которых не дотянуться, которые не потрогать. В нем нет ни тоски, ни трагизма, это атеизм не А.Камю и Ж.-П.Сартра, и даже не К.Маркса и Л.Фейербаха, а скорее, Ж.Ламетри и П.Гольбаха с их розовым материализмом и верой во "всесокрушающую мощь научного доказательства" (Ю.Муравьев). Не случайно несколько забавное преклонение авторов "Скепсиса" перед прогрессом. "Сейчас, в XXI веке, в начале третьего тысячелетия!.." - подобные фразы неоднократно звучали на презентации, легко отыскать их и в журнале. Между тем сама эта уверенность в том, что человек начала XXI века ушел далеко вперед от человека тысячелетней давности, столь утрированное к этому веку почтение, выглядят сегодня донельзя странно и архаично и выдают в "скептиках" просвещенческую закваску.

Такой же трогательной попыткой повернуть историю вспять, вернуться в XVIII или, на худой конец, в XIX век, выглядит преклонение авторов перед логикой. Между тем, если прогресс и существует, то заключается он в том, что мы, в отличие от уважаемых древних греков, на которых ссылается в этой связи Ю.Муравьев, уже не считаем логическое мышление единственным достойным инструментом познания. "Но в мире есть иные области, / Луной мучительной томимы". Мне жаль людей, которые не подозревают о существовании таких областей и принимают это свое скучное незнание за интеллектуальное превосходство. Но еще больше мне жаль студентов, впитывающих этот непитательный раствор.

Имя
Email
Отзыв
 
Спецпроекты
Варлам Шаламов
Хиросима
 
 
«Валерий Легасов: Высвечено Чернобылем. История Чернобыльской катастрофы в записях академика Легасова и современной интерпретации» (М.: АСТ, 2020)
Александр Воронский
«За живой и мёртвой водой»
«“Закон сопротивления распаду”». Сборник шаламовской конференции — 2017