Рецензия на «Скепсис» для радио «Свобода»

Невозможно не отнестись скептически к журналу с названием «Скепсис». И не в том дело, что журнала всего два номера за полтора года, и те номера – по сотне страниц почти самиздатской печати. Подлинно ли это скепсис или что-то другое? Программная статья Юрия Муравьева определяет скепсис как настроение, которое автоматически ставит под сомнение «любую истину, всякую мнимую очевидность». Тем не менее, никаких истин статьи в журнале под сомнение не ставят, а целиком сосредотачиваются на мнимых очевидностях. Ясно, что ханжество и шарлатантство плохо? Ясно. Приятно, что в «Скепсисе» разоблачают ханжей и шарлатанов? Очень приятно. Истинное наслаждение доставляет статья Юрия Семенова, в которой последовательно обличается пустозвонство Солженицына, Лихачева, Войновича, Флоренского, Гумилева, Поппера, Бердяева, Сорокина. Почему-то, правда, помилованы и даже процитированы в качестве авторитетов Чаадаев, Ключевский, Троцкий и Дорошевич, из которых по крайней мере двух можно было бы отправить к Бердяеву.

Когда же Юрий Семенов переходит к позитивной программе и описывает возникновение религии, то искренность или способность стремиться к истине вызывают большое сомнение. Автор прямо как будто бы присутствовал в первобытной пещере, когда люди там поняли, что разлагающийся труп представляет опасность, и решили его захоронить, причем осознание вредоносности трупа «происходило в иллюзорной форме», которая потом перетекла в религию. Нет, возможно, так оно и было, но никаких доказательств своим фантазиям, годным только для ненаучно-популярных книжек типа «Борьба за огонь» Семенов-то не приводит.

Правда, несколько убедительнее активное разоблачение лжи и лицемерия господствующего класса – правительство вообще и минобраза в частности – потому что уровень рассуждений в журнале «Скепсис» есть лучшее доказательство того, что наше образование находится в глубоком кризисе. Авторы «Скепсиса», все сплошь университетские преподаватели, полагают, что это от недостаточного финансирования, но ведь возможно и другое объяснение. Почему, к примеру, господа скептики просят денег, но не просят университетской автономии? Скепсис «Скепсиса» к тому же подозрительно избирателен. Родное правительство пинается ровно настолько, чтобы денег дало на университет (и буди! буди!), а на Церковь не давало (пожалуйста, многие православные тоже считают, что без нефтедолларов в храмах будет благоуханнее, так что тоже – буди! буди!). Ну что, неужто христианство главный враг на пути России к процветанию и скепсису?

Зато уж Соединенным Штатам достается по полной программе: мол, «США не потерпит, - пишет Иммануил Валлерстайн, - политической независимости Евросоюза, в какой бы то ни было форме. И Штаты ни за что не потерпят наличия у какой-либо другой страны ядерного оружия». Но, помилуйте, а что же в настоящее время делают эти самые США – не терпят? Бомбят Париж? Выдвигают ультиматум коварному Альбиону, требуя присоединения? Так что: во-первых, почему скепсис журнала такой избирательный – против тех, кто либо очень далеко, либо конкурент в борьбе за государственные дотации? Во-вторых, скептики скептически относятся к зачистке Чечни от живой материи или к тому, что эту зачистку освящают – к стыду для Церкви, согласен – священники? В-третьих, скептики уверены, что шутки типа «канализация святых» украшают журнал и помогают найти истину?

В журнале очень много каламбуров – регрессанс, суезнание… Не есть ли это признак того, что авторы слабы, их активность уходит в язык, в свисток, и скепсис подменяется брюзжанием?

В статье Сергея Соловьева говорится о том, что для борьбы с варварским уничтожением культурных ценностей под предлогом их возвращения Церкви нужно выдвинуть «старое диссидентское требование: «Соблюдайте свою Конституцию!» Тут же критикуется пропаганда националистических идей. Есть ли у скептиков, издающих журнал, свои политические предпочтения, или они ограничиваются критикой?

В журнале опубликовано интервью биолога Ричарда Докинза, очень впечатляющее, но при этом в нем есть масса приблизительности: «Я лично склонен считать, что раз появилась жизнь, возникнет и разум». Почему? – ответа нет. Докинз даже признается, что «по-настоящему не размышлял» о том, что такое разум. Не выходит ли какой-то односторонний скепсис – подвергающий сомнению все, что угодно, кроме собственных предположений и догадок? Наверное, клерикализм в России вещь неприятная, как и в любой стране, но разве это означает, что можно вот так, наотмашь, выдвигать безо всяких доказательств мощные космологические утверждения: разум (который непонятно что) зародился тогда-то, жизнь – тогда-то…

Скептики жалуются на то, что им сейчас не дают слова, отдают предпочтение церковникам, стало хуже, чем при советской власти. Но ведь при советской власти в том же московском университете, да и всюду, церковникам слова вообще не давали. Не сгущают ли скептики краски – что позволительно фельетонисту, но не философу?

Почему в журнале практически нет статей по философии, по истории мысли – если не считать вводной статьи Юрия Муравьева? Или скепсис действительно бесплоден и может лишь облаивать слона?