Следите за нашими новостями!
 
 
Наш сайт подключен к Orphus.
Если вы заметили опечатку, выделите слово и нажмите Ctrl+Enter. Спасибо!
 


Второе издание режима Хорти для мобильников и Интернета

5 тезисов

1. Несколько предварительных замечаний. Границы либеральной критики

История прошедших 25 лет дала нам богатый опыт, свидетельствующий о том, что в различных областях полупериферии (Дж. Арриги) мировой капиталистической системы, например, в Латинской Америке или Восточной Европе, господствующие классы и их правящие элиты, стремясь обеспечить функционирование капиталистической системы, часто способны поддерживать сопровождающийся множеством бедствий процесс производства прибыли, накопления капитала лишь с помощью авторитарных режимов и военных диктатур. В то время как в Латинской Америке в наши дни наблюдаются явные признаки протеста против неолиберальной фазы капитализма и радикального углубления социального неравенства, — больше того, кое-где заметно даже утверждение альтернативных социально-хозяйственных форм, — Восточная Европа, кажется, замкнулась в своем реакционном, авторитарном прошлом.

Несмотря на авторитарный поворот, произошедший в Венгрии в 2010 г. и уничтоживший политическую организацию либералов, «Союз свободных демократов», многие представители венгерского либерализма по-прежнему высоко держат знамя борьбы с «коммунизмом»[1]: они упоминают Кадара вместе с Хорти, как будто между их режимами существовала органическая, генетическая преемственность. Эта «методология» может изменяться таким образом, что упомянутая генетическая преемственность распространяется и на режим Фидес[2]. Мысль о «коммунизме» как «изначальном зле» с давних пор является «очевидной» и для самой партии Фидес. Речь идет не только о венгерском, но и об исконном восточноевропейском явлении, политический смысл которого в том, чтобы после 1989 г. вытеснить из публичной сферы саму возможность появления левых, массовых движений, противостоящих новому режиму и имеющих сколько-нибудь антисистемный характер. Должна быть забыта даже мысль о том, что возможно более справедливое общество, основанное на принципах социального равенства. В результате криминализации «коммунизма» не осталось гуманистических сил, которые могли бы вступить в борьбу с последствиями глобальной зависимости, с новыми формами авторитарной власти. Вместо этого повсеместно распространились и утвердились националистическо-расистские, антидемократические политические течения и политические структуры. Представители мейнстримного либерализма не обращают на это должного внимания. Оставаясь в кругу поверхностных политических аналогий, они, по существу, выводят основы режима Фидес не из режима Хорти, а из режима Кадара. В соответствии с этим и сам Виктор Орбан (глава партии Фидес) обозначается ими как «левый политик». Некоторые авторы уже давно считают признаком левизны даже ту черту, которая делает Орбана приемлемым для крайних правых: покровительство национальному капиталу в противовес капиталу международному.

Конечно, в реальной истории долгосрочные процессы складываются из множества как действующих длительное время, так и сиюминутных факторов. Мышление людей, их привычки и образ жизни, само разделение труда, вся традиционная структура человеческого поведения, «суеверная вера в государство» (Maркс), — все это доказательства исторической преемственности, непрерывности развития. С другой стороны, в ходе смены режима, осуществленной в 1989 году, произошел радикальный перелом в области отношений собственности и распределения, в государственной сфере, в характере политико-государственной системы. Прерванное развитие стало неизбежной предпосылкой повторного насаждения капиталистической системы, и в настоящее время это привело к возникновению радикально новой социальной структуры. В Венгрии, как и в других странах, в соответствии с неолиберальными проектами произошло практически неограниченное открытие рынков, а либерализация цен и безудержная приватизация разбила жизнь миллионам людей, главным образом тем, кто принадлежал к классам рабочих и крестьян. Эти люди потеряли свою работу и самоуважение, а многие долговременные безработные постепенно лишились здоровья, семьи и жилья[3]. Некоторые социологи считают, что в Венгрии в наши дни около 4-х миллионов человек имеют доходы ниже прожиточного минимума[4]. Это новый класс отверженных, которого не существовало в эпоху Кадара. Значительную часть «новых бедных» составляют обнищавшие сельскохозяйственные работники, социальные группы, образовавшиеся в результате разложения рабочего класса, а также сотни тысяч пенсионеров и цыган. Верхушка общества складывается из небольшой группы новых крупных собственников и связанного с ней тонкого слоя так называемого верхнего среднего класса. Между ними размещается множество «мелких предпринимателей», за которыми следуют трудящиеся государственных и общественных учреждений, класс лиц, живущих на заработную плату. Это снова распадающаяся на касты социальная структура во многих отношениях глубоко родственна социальной структуре времен режима Хорти и в то же время, повторяю, радикально отличается от социальной структуры режима Кадара, ведь безработица, неуверенность в будущем, постоянная угроза социального понижения не только дестабилизируют во всех отношениях личность, но и поддерживают в рыхлом состоянии саму структуру общества. Таким образом, если мы хотим понять сущность и характер «авторитарного режима 2010 года», то исторический подход необходим нам как глоток воздуха.

Либеральные критики постоянно поминают «кадаризм» и «коммунизм», ссылаясь на определенные особенности деятельности и популизм кокетничающей с крайними правыми (и, как и правые, антикоммунистической) правящей партии Фидес, на сильное ограничение политических прав и растущую роль государства в экономике. Все это является выражением того, что в борьбе с левыми либералы до сих пор не скорректировали своей идеологической приверженности некритичной защите капиталистической системы[5]. Это идеологическое устремление покрывает пеленой забвения хортистские корни нынешнего режима, характерные черты полупериферийной формы второго издания капитализма. Либералы пишут о «мафиозном государстве», но оставляют в тени, с одной стороны, его неолиберальную основу, а с другой стороны, восточноевропейскую историческую специфику, истинное содержание которой выявляется в оотношении «ядро — (полу)периферия».

2. О социальных и исторических корнях хортистской «традиции»

Хортистская традиция старого господствующего класса джентри (мелкопоместного дворянства) мелких помещиков во многих отношениях снова вышла на поверхность (вместе с другой рухлядью), а во многих отношениях всегда жила с нами, хотя, как мы знаем, непосредственным источником легального «воскресения» хортизма, проходившего под знаменем демократии, был 1989 год. В то же время никто не станет отрицать того, что по завершении покончившего с режимом Хорти политического курса 50-х годов, уже в 60-е гг. произошла интеграция отдельных групп джентри (бывших помещиков) и даже аристократии старого режима в режим Кадара, их своего рода возвращение на определенные уровни власти, в культурную жизнь, в профессии умственного труда. Интеграция части бывших крайних правых, нилашистов[6], по существу произошла уже при Ракоши. Неслучайно в либеральной аналитике ответственность за возрождающуюся в наши дни нилашистскую традицию тоже возлагается на государственный социализм[7]. Таким образом, наслоение разных эпох затрудняет различение режимов. Современный режим большей частью складывается из обломков этих развалившихся режимов (не говоря о множестве остающихся пережитков еще более ранних эпох), но в очень разных пропорциях. Методологически важно понять, что определенные элементы режима Кадара, прежде всего его бюрократическо-патерналистские черты лишь придают особую окраску неохортистской реставрации, укрепляют авторитарно-подчинительный характер нынешнего режима, но не придают ему специфического социального и культурного содержания, свойственного режиму Кадара.

«Дружеская» коррупция, кумовство, удручающие «кастовые» отношения и причины расцвета всех этих явлений в наши дни хорошо знакомы нам по литературным произведениям Жигмонда Морица и Дюлы Ийеша[8]. Следовательно, «генеалогическое древо» нынешней авторитарной власти и нищеты, основанной на крайнем социальном неравенстве, коренится в режиме Хорти, больше того, в эпохе австро-венгерской дуалистической монархии (о духовном, культурном наследии хортистского режима будет сказано отдельно).

3. Международный фон и новая национальная буржуазия

Особенно важную роль в формировании нового авторитарного режима 2010 года играют международные условия. Несмотря на то, что ЕС и США регулярно по-отечески критикуют антидемократические политические меры, концентрацию власти, а также поднятые на уровень парламента антисемитизм и цыганофобию правительства Фидес, на самом деле они не подвергают нападкам легитимность режима Орбана, поскольку правительство «выбивает» из налогоплательщиков средства для поддержания низкого бюджетного дефицита. Правда, уже сама новая капиталистическая система в определенном смысле возникла как экспорт с Запада (конечно, при содействии внутри страны) в процессе т.н. борьбы с долговым кризисом. Ныне уже хорошо известно и стало почти трюизмом, что смена режима в Восточной Европе (в том числе и в СССР) была неразрывно связана с неолиберальной перестройкой глобальной системы капитализма, новыми формами господства транснационального капитала и брошенным ими вызовом, на который «мировая система социализма», и прежде всего СССР, в конечном итоге не нашли необходимых для выживания ответов, не создали социалистической альтернативы реставрации капитализма. И поскольку они потерпели поражение в экономическом и военном соревновании с Западом, бывшие «коммунисты-реформаторы» сделали из этого окончательный вывод, что выходом из кризиса государственного социализма станет осуществленная с помощью западных стран ядра «интеграция» в успешно развивающуюся систему западного капитализма, «реинтеграция» в мировой рынок, «реальная ликвидация отсталости», «догоняющее развитие», «демократизация» и т.д. Результат для Венгрии известен: режим Орбана, являющийся продуктом и проявлением провала этого проекта. В кругах марксистских левых уже в 1989 г. считалось очевидным, что либеральная утопия была обречена на провал уже в момент своего рождения, а в конечном итоге она превратилась в идеологию политического «надувательства» народа[9]. К сожалению, одним, причем, видимо, наиболее авторитетным из пропагандистов этого заблуждения был и остается ведущий либеральный экономист Янош Корнаи. Чем очевиднее гибель либеральных представлений и ценностей смены режима, тем сильнее становится в либеральных кругах критика левых и режима Кадара, стремление превратить их в «козлов отпущения», причем либеральные критики, скатываясь до уровня худших идеологов партии Фидес, сводят сталинизм, кадаризм, марксизм и различные формы коммунизма в единое явление. Быть может, в этом одна из причин того, что Корнаи, раз за разом демонстрируя поразительную неисторичность своего подхода, допускает грубейшие профессиональные ошибки в элементарных вещах, односторонне сближая отношение к государству при нынешнем режиме и при режиме Кадара. Он увлекается формой в ущерб содержанию. Всемирно известный философ-марксист Иштван Месарош сформулировал эту проблему так:

«Национализацию при капитализме нельзя отождествлять с национализацией советского типа или с кадаристской национализацией. При капиталистической национализации продолжается — главным образом экономическое — присвоение прибавочного труда в виде прибавочной стоимости (посредством рынка и т.д., в рамках и в интересах капиталистической системы в целом), в то время как при национализации советского типа господствует государственное присвоение политически регулируемого производительного труда. Если бы это было иначе, не надо было бы реставрировать капитализм, как это сделали Горбачев и его венгерские последователи. Те, кто представляет себе это иначе, к сожалению, не способны сделать различие между существовавшими в прошлом и (это еще важнее) возможными в будущем разновидностями крайне важной категории “персонификации капитала”, которой пользовался К. Маркс. В системе советского типа “персонификаторы капитала” являются существенно иными, чем при капитализме, так как вовсе не могут присвоить государственную собственность. Именно это вынуждены были повсеместно изменить горбачевы путем реставрации капиталистических отношений собственности. Здесь речь идет о действительно важных вопросах»[10].

Корнаи, однако, не делает различия между функцией государства в системе государственного социализма и его ролью в новом, втором издании капитализма. Он не учитывает того, что при государственном социализме государство в течение десятилетий выдвигало именно лозунг упразднения национальной буржуазии и ликвидации частной собственности, конституционно запретив куплю-продажу государственной собственности. При новом же режиме, напротив, государство проводит национализацию в интересах насажденной сверху, новой буржуазии, чтобы позже снова осуществить приватизацию[11]. Эта насажденная сверху буржуазия по-настоящему расцвела при режиме Фидес, так как получила финансовую подпитку, «добавочный капитал» из государственных средств, за счет налогоплательщиков. Этот факт хорошо демонстрирует специфически паразитический характер венгерской национальной буржуазии. Koрнаи не учитывает того, что в современной восточноевропейской форме капитализма государственная собственность опирается на систему частной собственности. Здесь национализация работает совершенно по-другому. После реставрации господства частной собственности (приватизации) определенные группировки новых-старых властных элит под знаменем национализма и при поддержке верхних слоев населения пытаются с помощью непосредственного вмешательства государства сохранить и утвердить свои привилегии в противовес иностранному капиталу (а также и прежде всего в ущерб венгерскому обществу). В условиях концентрации власти, осуществленной Виктором Орбаном, этот процесс стал еще более интенсивным. Таким образом, изменяется вся система отношений распределения, углубляется и расширяется социальное и культурное неравенство. Так как смена режима произошла при активной международной поддержке, затянувшийся период грызни вокруг приватизации заканчивается реставрацией кажущегося новым авторитарного режима (и, конечно, не только у нас, но и во всем нашем регионе — достаточно взглянуть, например, на современную Украину или Латвию, Болгарию, Белоруссию или Румынию). Вследствие своей политической слабости и культурной нищеты новый венгерский господствующий класс не сумел справиться с задачей стабилизации нового капиталистического порядка, которую не решило и присоединение Венгрии к Евросоюзу.

Важнейшие группировки нового правящего класса[12], зависящего от власти, возлагают все свои надежды на «христианско-национальное» правительство Орбана, которое выражает их систему ценностей, материальные интересы, привилегии в доступе к бюджетным ресурсам и невысокий культурный уровень[13]. Эти слои новых правящих классов особенно сильно нуждаются в поддержке государства, правительства, поскольку они не знают, как нужно «обращаться» с растущей массой обедневших трудящихся и безработных, как можно сдержать их сопротивление. По-другому вопрос можно сформулировать так: как можно обуздать, усмирить обедневшее общество, огромные массы безработных, миллионы униженных и обездоленных в условиях постоянно возобновляющегося экономического кризиса? Социал-либеральная коалиция не нашла ответа на этот вопрос, оставаясь в рамках старой, «испытанной» неолиберальной экономической политики и пропаганды, основанной на евросоюзной белиберде. В результате их политические организации, потерявшие облик и социальную базу, превратились в незначительные группы, состоящие из никому не интересных политиков, для которых политика — источник средств к существованию. Даже расширение политического влияния крайних правых тоже произошло за восемь лет правления социал-либералов. Решение нашла пришедшая им на смену «христианско-национальная» власть, которая после выборов 2010 г. обладает вместе с крайними правыми более 80% парламентских мест. В Венгрии и других странах Восточной Европы в сознании стоящих у власти все яснее вырисовывалась необходимость введения нового авторитарного режима. В соответствии с «логикой исторической необходимости» новая концентрация власти в Венгрии лишила содержания парламентские формы и партии. Новый режим обещает европейским лидерам и общественному мнению лучше отлаженный механизм бесперебойного функционирования капитализма, ожидая от них взамен легитимации «системы национального сотрудничества», как ее называют сами носители власти. Ныне мы уже дошли до того, что те, кто не вмещается или не желает войти в рамки этой системы, становятся козлами отпущения и врагами нации. К ним причисляют коммунистов, атеистов, либералов, евреев, цыган, чужеродных или их «прислужников»…

4. Режим и партии

Предопределена и судьба партий[14]. Во втором издании режима Хорти «другие партии» (коммунисты всех разновидностей законодательно и институционально криминализованы и, хотя и не запрещены, как при режиме Хорти, но «всего лишь» лишены своего наименования!) нужны лишь постольку, поскольку они в виде маленьких планет вращаются вокруг Солнца, «мудрого вождя» и руководимой им партии Фидес, пока в конце концов не упадут на него. Другими словами, если формально правящая партия и может быть отстранена от власти путем выборов, в действительности наблюдается стремление «увековечить» господство т. н. христианско-национального (это тоже понятие времен режима Хорти) сегмента властной элиты. В соответствии с этим при настоящем режиме другие партии считаются маленькими и незначительными и регулярно подвергаются материальному, политическому и моральному давлению с помощью самых изощренных политических методов и трюков вплоть до прямого притеснения и посредством неприкрытой лжи. Существуют различные институты и комитеты, которые, криминализуя (государственно-)социалистическое прошлое, создают в национальных масштабах официальное пространство обмана и фальсификации истории. Конечный политический смысл этого совершенно ясен: полная блокировка в стране духовно-политических поисков пути влево, в чем важную помощь власти оказывает и незатихающая антикоммунистическая пропаганда либеральных правых, несмотря на их вялую, бесплодную политическую оппозиционность. Элементом и условием этих процессов является систематическое и методичное оболванивание огромных масс общества, без учета которого нельзя ни понять, ни объяснить весь процесс неохортистской реставрации. Появление и существование культа Хорти не натолкнулось на серьезное сопротивление общества. Только с учетом этого можно понять описанный ряд явлений. Несомненно, крайне негативную роль сыграл в этом и режим Кадара: бюрократия «государства всеобщего благоденствия», «заботливого государства», даже с учетом ее социальных достижений, прогрессивных и в международном сопоставлении, воспрепятствовала преодолению большинством населения патерналистских отношений. Массовая нехватка автономных личностей стала благоприятной почвой для нового издания авторитарного режима. Так случилось и в Польше, где правые и крайние правые также имеют более 80% парламентских мест, в то время как организовать левые силы практически невозможно, так как в Польше не укоренилось критическое по отношению к системе общественное движение (массовое). В этом конечная причина раздробленности левых политических организаций, сектантства, неограниченного увеличения числа самовлюбленных, самозваных «вождей» и «мессий», а также эмиграционного синдрома. Рабочий класс предельно раздроблен и подавлен как в материально-экономическом, так и в духовном, культурном и психологическом отношении. Конечно, новый общественный строй, выросший из смены режима 1989 году, заинтересован — особенно в наши дни — в том, чтобы любой ценой дискредитировать режим Кадара, фальсифицировать его историю с целью манипуляции сознанием венгерского народа, особенно молодых поколений. Ведь как бы мы ни оценивали историческую роль государственного социализма, новый режим даже по прошествии четверти века не смог превзойти старый ни в плане экономических, ни в плане социальных достижений. На этой почве и расцвел вонючий цветок неохортистской реставрации.

5. Новый класс, новая культура

Глобальный рыночный и традиционный национальный китч, смешиваясь, образуют доминирующую, господствующую культуру нашего времени. Это явление представляет собой лишь результат того, что второе издание режима Хорти в конечном итоге возникло в качестве своеобразной комбинации современнейшего, высокотехнологичного сетевого глобального господства капитала и отживших, реакционных отношений, наблюдавшихся между двумя мировыми войнами. Если новый капитализм с его т.н. буржуазно-демократической системой институтов и средств, существующей на Западе, не может стабилизировать положение в восточноевропейских странах, то в этом играют роль серьезные причины, на которые я уже отчасти ссылался выше, но которые нужно указать и более конкретно для интерпретации идеологических процессов. Эти причины многочисленны. Я упомяну лишь самые важные из них: массовое обнищание, устойчивое понижение заработной платы, поддержание высокого уровня безработицы, принесение в жертву миллионов людей на алтаре нового капитализма, в интересах насаждения сверху и содержания новых господствующих классов. Иначе говоря, основополагающей чертой режима in statu nascendi[15] является экономическое воскрешение национальной буржуазии — служащей политической власти, политически слабой, сшитой родственными нитями со слоем крупных землевладельцев. Правительство Фидес доводит этот процесс до конца. Для этого осуществляется монополизация по партийному принципу собственности экономических и политических структур в пользу выбранных или утвержденных «наверху» по политическим соображениям лиц и групп (передел рынка сигарет и торговых киосков, передел земли и сети аптек, реорганизация парковки, перманентная национализация и приватизация и т.д.). Это и составляет относительно прочную социальную основу нового авторитарного режима, находящегося в плену самых низменных культурных и идеологических стереотипов (презрительное отношение к бедным, расистская дискриминация, культ силы и насилия, гомофобия, подчинение женщин и т. д.).

Конечно, неохортистская реставрация несет на себе все важные печати современного капиталистического мира. Речь идет о странном «постмодернистском» образовании, заимствующем образцы и решения у американского неоконсервативного правительства. Это — криминализация бедности, принцип нулевой толерантности, применение правила трех преступлений[16], одноставочный подоходный налог[17], культ религиозной морали, неравенство, параллельное распространению неограниченного индивидуализма.

В наши дни кризис показал все основные противоречия капитализма и в Венгрии, причем в экстремальной форме. Неразрешимые конфликты очень заметны в области реализации прав, в государственной сфере, в отношениях между государством и обществом. Во всем мире правительства, давая преимущество рестриктивной экономической политике[18], неспособны гарантировать важнейшие права в противовес силам рынка. Эти обстоятельства ставят серьезную преграду для процесса социального воспроизводства. Венгерские правительства, например, также сделали шаги для защиты прав банков в противовес населению, повседневным явлением стали аукционная распродажа домов, квартир и машин, а также выселение людей из приобретенного в кредит жилья. Были введены «контрреформы» в трудовом законодательстве с целью ограничения прав трудящихся, прежде всего права на забастовки и на труд. Такие же резко ограничительные тенденции наблюдаются в области культурных и социальных прав: права на образования, на чистую питьевую воду, — или в области демократических прав, не ограничивающихся доступом к избирательным урнам, а включающими в себя, например, право на протест и право на доступ к публичной сфере. Особенно важное значение имеют экологические аспекты, прежде всего коммерциализация природы, присвоение общих ресурсов и вписывание зеленой экономики в новый властный проект. В отличие от других стран, в Венгрии протестные движения и организации гражданского общества не подвергают сомнению право на частную собственность и не требуют коллективных социально-экономических и человеческих прав. В научных кругах дискуссии о правах уже долгое время остаются в рамках либеральной политической философии и едва привлекают внимание представителей науки, служащей поддержанию официальной власти. Таким образом, проституирующий характер режима реализуется практически беспрепятственно. Достаточно сослаться на то, что власти, орудуя деньгами, раздачей позиций и привилегий, а то и используя запугивание, поглотили со всеми потрохами значительную часть венгерской интеллигенции. Не случайно то, что мы переживаем время интеллектуальных мошенников, ошеломляющего упадка общественнонаучных исследований и мышления вообще.

В этой ситуации церкви являются не просто партнерами, но и соучастниками власти. В этой области режим Орбана идет гораздо дальше белорусского руководителя Лукашенко: Орбан, а также его правительство и парламент превращают официальные христианские церкви, прежде всего реформатскую и католическую, в структуры для сбора голосов избирателей, в составные части, рычаги «христианско-национальной» политической власти. Посредством раздачи бюджетных средств и дотаций Орбан и его режим ставят себе на службу церкви и соответствующим образом истолкованное христианство, стремясь таким образом добиться уважения к начальству. Власти противопоставляют богатые церкви малым церквям и добиваются того, что католики и реформаты соревнуются в борьбе за правительственные льготы. Все это власти пытаются, как и при режиме Хорти, «освятить» введением обязательного закона Божия и религиозной этики. Причем в свое время сам Хорти оставил эти предметы в компетенции церкви. А в наши дни в Венгрии именно Виктор Орбан, не располагающий никакими конкретными знаниями о христианстве, зажигает «светильник», распространяет «свет», оценивает европейское христианство, раздает наставления относительно христианской традиции, провозглашает обновление и определяет, что такое «грех и вера»[19].

В такой же важный элемент политического (партийного) господства над обществом превращается и система образования. Преподаватели школ под давлением властей вынуждены были объединиться в корпорацию[20]. Цементирующим идеологическим материалом нового авторитарного режима, конечно, являются национализм и христианство в его официальном толковании. В рамках духовной неохортистской реставрации они пронизывают всю повседневную жизнь от изменения названия улиц до школьного обучения. Сама новая конституция тоже составлена в т. н. христианско-национальном духе, собственно говоря, уже в преамбуле дискредитируя значительные нехристианские, нерелигиозные или прямо атеистические слои общества. Националистический популизм доходит до такой степени, что происходит героизация венгерской армии, участвовавшей в нацистском геноциде, осуществленном в 1941−44 гг. на территории СССР. В то же время фашизм, нацизм даже в официальных учебниках отождествляется с «коммунизмом», и тем самым власти криминализуют всю историю социализма в интересах установления своего безраздельного идеологического господства. Они переделывают по своему образу и подобию всю духовную жизнь, все области культуры. Для решения этой идеологической задачи создан особый государственный аппарат: от т. н. «Дома террора»[21] до института «Веритас», правительственного органа для провозглашения «истины» по вопросам истории. Цель всех этих учреждений — добиться господства духовной неохортистской реставрации в широких кругах интеллигенции.

Вся эта идеологическая мешанина утопает в антизападной, националистической, «национально-освободительной» риторике, которая в то же время уживается с тщательным удовлетворением западных финансовых требований, более того, служит для него прикрытием. Лишь немногие видят лицемерный и манипулятивный характер режима, поскольку многие слышат именно то, что хотят слышать об «эксплуатации венгерской нации Западом и мультинациональными фирмами». Партия Фидес сначала вобрала в себя, взрастила — при значительном содействии прежней социал-либеральной коалиции — крайне правых, неофашистов, а позже для сохранения comme il faut в глазах Европы вытеснила их, создав как бы «резервную армию», и в то же время в ходе безудержной антикоммунистической кампании (в конце концов, образ врага нужен всегда!) она заманивает часть неофашистского электората обратно, насаждая и поддерживая культ Хорти. (Таким образом, не случайно, что, как режим Хорти был чреват фашизмом, так чреват им и неохортистский режим наших дней). В дополнение к этому в условиях перманентного «культуркампфа»[22] распространение в масштабах всего общества этнического, нацеленного на «расовую защиту» национализма, псевдокультурного китча «Великой Венгрии» в конечном итоге, как и в эпоху Хорти, после 1919 г., означает подавление социальных вопросов, идеологический триумф авторитарного режима. «Новая», неохортистская «культура» шаг за шагом ликвидирует антифашистскую традицию: вместо Шагвари[23] культурным образцом стал убивший его жандарм, вместо Каройи[24] — Бетлен[25], вместо Маркса, Энгельса, Ленина и Дердя Лукача — Хорти, Телеки[26] и Прохаска[27], вместо Тибора Дери[28], Андора Эндре Геллери[29] и Лайоша Надя[30] — нилашист Альберт Вашш[31], Йожев Нирё[32] и Цецил Тормаи[33]. Это явление хорошо заметно и в важнейших областях общественных наук и общественной мысли. Известно, что идеи господствующих классов преобладают и во всем обществе. С (нео)либеральной и консервативно-националистической точки зрения обобществление, возвращение коллективам государственной собственности как гуманистическая альтернатива государственному социализму представляется романтической иллюзией прошлого, такое обобществление называют разновидностью сталинизма, в то время как с точки зрения левых оно стало программой далекого будущего[34]. Политическая система снова приняла авторитарную форму «руководства» капиталистическими отношениями. Её можно приукрасить, посыпать сахарной пудрой с помощью таких эпитетов, как «демократический», «национально-патриотический», «национально-консервативный», «кадаристский» и т. д., однако под этой пряничной глазурью снова и снова появляется авторитарно-неохортистская символика и действительность «национального капитализма», образ алчной, паразитической новой буржуазии.

В результате основная историческая цель смены режима в 1989 году обретает в глазах господствующих классов истинный смысл и может считаться достигнутой.



По этой теме читайте также:


Примечания

1. Если задуматься, то это та же самая установка, которая была характерна для некоторых коммунистов-догматиков, которые около 1973 г., через 25 лет после прихода коммунистов к власти все еще воевали с хортистким режимом, не замечая, что тем временем разваливается социализм. Правда, тогда они уже казались лишь людьми, оторвавшимися от действительности.

2. Фидес — Венгерский гражданский союз — правящая либерально-националистическая политическая партия Венгрии, по чьей инициативе была принята новая крайне консервативная конституция. (Прим. редакции «Скепсиса»)

3. См.: Bartha Eszter.Magányos harcosok: Munkások a rendszerváltás utáni Kelet-Németországban és Magyarországon (Lonely fighters: Workers in postsocialist East Germany and Hungary). Budapest: L'Harmattan Publishers — ELTE BTK Kelet-Európa Története Tanszék (Series: Eastern European Monographs, 2), 2011.; Bartha Eszter. A munkások útja a szocializmusból a kapitalizmusba Kelet-Európában, 1968–1989. (Workers on the Road from Socialism to Capitalism in East Germany and Hungary, 1968–1989). Budapest: L'Harmattan Publishers — ELTE BTK Kelet-Európa Története Tanszék (Series: Eastern European Monographs, 1), 2009.

4. См. подсчеты Жужи Ферге: Népszabadásg, 2012. május 25. См. также: Ladányi János. Leselejtezettek. A kirekesztettek társadalom- és térszerkezeti elhlyezkedésének átalakulása Magyarországon a piacgazdasági átmenet időszakában. (Забракованные. Изменение социальной и территориальной структуры неимущего населения в период перехода к рыночной экономике). Budapest, L’Harmattan, 2012.

5. Типичным представителем такого подхода может считаться, например, журналист Шандор Ревес. В своей статье, посвященной творчеству писателя Дердя Молдовы, Ревес высказывает мнение, что феномен Молдовы представляет собой один из видов «критического сервилизма», «критической службы режиму» при режиме Кадара. (См.: Révész S. Moldova György pályaképe I. Kritikai szervilizmus. /Творческий путь Дердя Молдовы I. Критический сервилизм/. Magyar Narancs, 2013. nov. 28. 28–30.) Однако сам Ревес при нынешнем режиме выполняет именно ту функцию, которую приписывает Молдове при прежнем режиме: он — воинствующий оппозиционер по отношению к партии Фидес и националистическим правым силам, но некритичный апологет существующей системы, которая их породила. В соответствии с этой установкой Ревес является безжалостным противником любых левых, критикующих систему идей, руководствуясь стерильным, утопически наивным представлением о «хорошем» капитале и «хорошем» капитализме.

6. Нилашисты (салашисты) — члены венгерской фашистской Партии скрещенных стрел. (Прим. редакции «Скепсиса»)

7. Тамаш Краус использует этот термин для обозначения режимов советского типа. См. подробнее на эту тему его работы: «Несостоявшаяся революция: от государственного социализма к транснациональному капитализму» (http://scepsis.net/library/id_2608.html) и главу 5 книги «Советский термидор» (Будапешт, 1997). (Прим. редакции «Скепсиса»)

8. Жигмонд Мориц (1879–1942) — венгерский писатель, которого иногда называют «венгерским Толстым», сторонник Венгерской Советской республики, антифашист. (Прим. редакции «Скепсиса») Дюла Ийеш (1902–1983) — венгерский писатель, участник различных левых движений и групп периода Венгерской революции, участник антифашистского движения. В годы сталинистской диктатуры (при Ракоши) в Венгрии не публиковался. (Прим. редакции «Скепсиса»)

9. Классическая форма либеральной критики режима Фидес представлена взглядами Яноша Корнаи, который изучает развитие Венгрии, имея перед глазами характерные черты некой воображаемой, скажем, шведской капиталистической рыночной экономики. Он считает, что существует хороший капитализм, свободная рыночная экономика, которую жадные до власти политики «портят» посредством чрезмерного государственного вмешательства. Он вовсе не понимает, что в нашем регионе капитализм по историческим причинам развивается по иной траектории и порождает политическое устройство иного типа, нежели в странах ядра. Иначе говоря, речь идет не о том, что плохие политики искажают хороший капитализм, а о том, что конкретное функционирование капитализма, нужды ориентированной на достижение прибыли системы вызывают к жизни репрессивные, диктаторские режимы. Почтенный академик меняет местами причину и следствие. Он не замечает методологической проблемы, состоящей в том, что, например, нацистский режим никогда не утвердился бы без финансовой и политической поддержки немецкого крупного капитала и буржуазии в целом, так как именно нацизм, создав под своими знаменами единство правых сил, предотвратил возникновение левого режима с социалистической направленностью, ограничивающего систему выкачивания прибыли. У Корнаи схемы, понятия экономического развития и рыночной экономики находятся вне исторического пространства и времени, вне общественных и классовых интересов. См. Az állam-leviatán — Friderikusz Sándor interjúja Kornai Jánossal (Государство-Левиафан — Интервью Шандора Фридерикуса с Яношем Корнаи). I-II. Galamus (internetes újság), 2013, 12, 16–17.

10. Сообщено лично Иштваном Месарошем. Об этой проблематике см. также: Államszocializmus. Értelmezések-viták-tanulságok. (Государственный социализм. Интерпретации, споры, уроки). (Szerk.: Krausz T.-Szigeti P.) Bp., L’Harmattan, 2007.

11. Научное описание формирования новых венгерских «экономических элит» можно найти прежде всего в работах Эржибет Салаи. См.: Szalai Erzsébet: Gazdasági elit és társadalom a magyarországi újkapitalizmusban. (Экономическая элита и общество при новом венгерском капитализме). Budapest: Aula Kiadó, 2001.

12. В Венгрии важнейшие линии культурно-идеологического разлома проходят между «экс-коммунистами» (либералы-неофиты, «кадаристские менеджеры» и т. д.) и «национал-христианскими неохортистами» (потомки прежней хортистской элиты, присоединившиеся к ним «экс-коммунисты»-карьеристы прежнего госсоциалистического режима, а также — в другой плоскости — часть слоя новых, «деидеологизированных» предпринимателей, причем последние жестко конкурировали и конкурируют с мультинациональными фирмами).

13. Из-за недостатка места смешение идеологического и социологического обозначения этих слоев является неизбежным упрощением, хотя в действительности указывает на вполне реальные процессы.

14. О стремлении закрепить сложившуюся доминантную партийную систему законодательным путем см.: Szigeti Péter. A magyar választási rendszer átalakítása. (Перестройка венгерской избирательной системы). Political Capital — Social Develpoment Institute, 2013, október, http://www.valasztasirendszer.hu/?cat=4. О создании конституционной основы смены политического режима см.: Szigeti Péter. Az alaptörvény karaktere államelméleti és alkotmányjogi aspektusból. (Характер основного закона с точки зрения теории государства и конституционного права) // Tanulmányok a 70 éves Bihari Mihály tiszteletére (szerk.: Szoboszlai-Kiss Katalin — Deli Gergely), 2013, 519–536. Széchenyi István Egyetem Deák Ferenc ÁJK.

15. «В момент возникновения» (лат.)

16. «Закон трех ошибок» — принятые в США в целом ряде штатов законы, в соответствии с которыми преступника после трех уголовных правонарушений могут приговорить к длительным срокам заключения или пожизненному заключению. Эти законы подвергаются критике за то, что огромные сроки могут быть назначены из-за крайне незначительных правонарушений (например, за мелкую кражу — пиццы или велосипеда). Одновременно с принятием этого закона все больше тюрем стали переходить в частные руки, что позволяет тюремному бизнесу извлекать прибыли из дешевого труда заключенных. Многие критики видят именно в этом причину увеличения количества заключенных в США (см.: http://www.index.org.ru/nevol/2008–15/usturma_n15.html). (Прим. редакции «Скепсиса»)

17. Например, как в России — 13% вне зависимости от размера дохода. Такой подход к налогообложению противостоит принципу прогрессивного налогообложения, который сохраняется в развитых странах, но отменен во многих странах «третьего мира» и Восточной Европы (бывшего соцлагеря). (Прим. редакции «Скепсиса»)

18. Рестрицкия — в данном случае имеется в виду экономическая политика, которая диктует ограничение производства и продажи товаров ради увеличения цены, создание искусственного дефицита. (Прим. редакции «Скепсиса»)

19. Jakab Attila: http://ideaintezet.blog.hu/2013/06/23/az_orban-rezsim_es_a_keresztenyseg.

20. Об этом см. статью: Huszár Ágnes Templom és iskola. (Церковь и школа). Galamus, 2013. december 19.

21. Будапештский музей, посвященный преступлениям «тоталитарных» режимов — как фашистского, так и коммунистического. Идеология музейной экспозиции приравнивает эти режимы друг к другу. (Прим. редакции «Скепсиса»)

22. В общем смысле — агрессивные правительственные меры по установлению контроля над культурной сферой. (Прим. редакции «Скепсиса»)

23. Шагвари, Эндре (1913–1944) — организатор молодежного антифашисткого движения в Венгрии, лидер сначала социал-демократической, а с 1940 года коммунистической молодежи Венгрии. Погиб в перестрелке с фашистами в 1944 году. (Прим. редакции «Скепсиса»)

24. Каройи, Михай (1875–1955) — венгерский политик, руководитель Венгрии после распада Австро-Венгерской империи, премьер министр и первый президент Венгрии в ноябре 1918 — мае 1919 г. Левый либерал по взглядам, пытался в ходе борьбы за суверенитет Венгрии опираться на социал-демократов и коммунистов, в конце своего пребывания у власти стал ориентироваться на Советскую Россию. После разгрома Венгерской советской республики — в эмиграции. После установления в Венгрии советского режима после 1945 года вернулся на родину, но вскоре вновь оказался в эмиграции из-за несогласия со сталинистским режимом Ракоши и проводимыми им репрессиями. (Прим. редакции «Скепсиса»)

25. Бетлен, Иштван (1874–1946) — премьер-министр Вернгрии при Хорти (1921–1931 гг.), при котором оформилась авторитарная диктатура Хорти. (Прим. редакции «Скепсиса»)

26. Телеки, Пал (1879–1941) — премьер-министр Венгрии (1920–1921, 1939–1941), принимал участие в принятии антисемитских расовых законов в Венгрии. Покончил с собой в 1941 году из-за несогласия с прогерманским курсом Хорти, втягивающим Венгрию в мировую войну. (Прим. редакции «Скепсиса»)

27. Прохаска, Оттокар (1858-—1927) — католический епископ, идеолог фашистского режима Хорти, фактически один из создателей первой версии клерикального фашизма, проповедник антисемитизма. (Прим. редакции «Скепсиса»)

28. Дери, Тибор (1894–1977) — венгерский писатель, поэт, журналист. Коммунист, участвовал в борьбе за Венгерскую социалистическую республику, после ее падения — в эмиграции, периодически возвращаясь в Венгрию, где не раз попадал в тюрьму за антифашистские взгляды. После 1945 года поддерживал коммунистов, но в 1952 году был исключен из партии за критику режима Ракоши. Участвовал в событиях 1956 года, поддерживал вместе с Дердем Лукачем Имре Надя, после подавления венгерского восстания был приговорен к 9 годам тюрьмы. Некоторое время его книги были запрещены, и только после вынужденного покаяния ему было разрешено печататься. (Прим. редакции «Скепсиса»)

29. Геллери, Андор Эндре (1907–1945) — венгерский писатель, по взглядам близкий к коммунистам, мастер новеллы. Из-за еврейского происхождения подвергался преследованиям после принятия антисемитских законов в Венгрии, в 1944 году был депортирован в концлагерь Маутхаузен, затем в концлагерь Гунскирхен в Верхней Австрии. В лагере выжил, но умер после освобождения в американском госпитале от последствий заключения. (Прим. редакции «Скепсиса»)

30. Надь, Лайош (1883–1954) — венгерский писатель и журналист. В 30-е годы сотрудничал с запрещенной режимом Хорти венгерской компартией, в 1945 году вступил в нее. (Прим. редакции «Скепсиса»)

31. Вашш, Альберт (1908–1998) — венгерский аристократ (граф), фашисткий писатель и публицист, политик и военный. Заочно приговорен народным трибуналом Венгрии к смерти за приказы о расстрелах евреев и румын. Умер в эмиграции в США. (Прим. редакции «Скепсиса»)

32. Нирё, Йожеф (1889–1953) — венгерский писатель и политик, член парламента от Партии скрещенных стрел, пламенный поклонник Геббельса и член созданного тем Союза европейских писателей. Осужден за призывы к расправам над евреями. Умер во франкистской Испании. (Прим. редакции «Скепсиса»)

33. Тормаи, Цецил (1876–1937) — венгерская писательница, антикоммунистка, фашистка, поклонница Муссолини, лично встречалась с ним. В своих текстах обвиняла евреев в разложении венгерской расы. (Прим. редакции «Скепсиса»)

34. Изучение и популяризация этого круга идей, этой исторической практики как всемирной социальной альтернативы осуществляется в журнале «Эсмелет» («Eszmélet») со дня его появления, уже в течение 25 лет. В этой связи хотелось бы обратить особое внимание на работы Ласло Тютё.

Имя
Email
Отзыв
 
Спецпроекты
Варлам Шаламов
Хиросима
 
 
«Валерий Легасов: Высвечено Чернобылем. История Чернобыльской катастрофы в записях академика Легасова и современной интерпретации» (М.: АСТ, 2020)
Александр Воронский
«За живой и мёртвой водой»
«“Закон сопротивления распаду”». Сборник шаламовской конференции — 2017