Следите за нашими новостями!
 
 
Наш сайт подключен к Orphus.
Если вы заметили опечатку, выделите слово и нажмите Ctrl+Enter. Спасибо!
 


Брусиловский прорыв: популярный очерк

Принято считать, что Брусиловский прорыв — блестящая победа русского оружия, поставившая на грань развала Австро-Венгерскую империю. Однако не корона Габсбургов пала первой, а корона Романовых. Почему так получилось?

Предыстория

Великое отступление 1915 г.
Великое отступление 1915 г.

Россия в 1915 пережила тяжелейший кризис. Великое отступление привело к катастрофическим потерям. Более миллиона человек попало в плен. Велики были потери и в офицерах, а война требовала не просто пополнения потерь, но и новых формирований. Это привело к созданию школ прапорщиков, да и военные училища работали по ускоренным программам. Всё это чрезвычайно размывало кадры офицерского корпуса. Если до войны офицерами становились если не столбовые дворяне, то, как правило, выходцы из «интеллигентной» среды, то теперь стала сказываться проблема старой России: чрезвычайно малая образованность. Чтобы понять, насколько страшна была проблема, приведу такой пример. Даже в Великую Отечественную образованность не то, что офицеров, но и солдат вызывала множество проблем. Но если в 1940 г. 4-5 классов было наиболее часто встречавшимся уровнем образования среди призывников в Красную Армию, то в 1915-1916 таких приходилось массово выдвигать в офицеры. Это уже была другая армия, не та, что начинала Первую мировую войну, а в значительной мере крестьянская. Менялось отношение к власти, менялось отношение к солдатам. Кадровые офицеры лучше были образованы, имели несравнимо лучшую подготовку, лучше умели учить солдат, однако доверия им со стороны солдат было мало. Правда, в офицеры подались и некоторые студенты или даже люди с высшим образованием, но их в принципе было мало в императорской России. Зато как раз студенты и другие образованные люди были наиболее политически активными.

Командовавший в 1916-1917 году 6 Финляндским полком полковник, в дальнейшем генерал-майор Свечин, в 1920-е годы написал интересные мемуары о том периоде — «Искусство вождения полка», которые интересны в том числе и потому, что при их написании автор пользовался и своими воспоминаниями, и архивными документами. Кроме того, Свечин был одинм из самых крупных военных теоретиков в межвоенный период. В этих мемуарах он с большой любовью описывает прапорщика Ющенко, с «студенческо-социалистическими убеждениями», сына профессора медицины, который яростно, но и разумно воевал, но погиб, пойдя летом 1917 года в разведку, когда дивизия уже отказывалась сражаться. Показательно, что Свечин переманил его из гвардейского егерского батальона, где атмосфера, по оценке Свечина, не была комфортна для социалиста Ющенко. Таким образом, армия переставала быть той верной опорой престолу, какой она была ещё в годы первой русской революции 1905-1907 гг.

Также Свечин описывает падение боевого духа солдат, когда иной раз даже не очень сильного артиллерийского обстрела хватало, чтобы солдаты бросили свои окопы и уходили в тыл, собирая и поедая горох (т.е. сам по себе артиллерийский огонь их не так уж и пугал).

Но поражение 1915 было не причиной, а результатом глубокого системного кризиса, в котором оказалась старая Россия. Огромную роль в поражении играли винтовочный голод, снарядный голод, в несколько меньшей роли — голод патронный. Промышленность Российской империи была относительно слаба. Хуже того, проблемы перед войной не очень осознавались. Был создан достаточный, как считалось, запас винтовок, снарядов и патронов перед Первой мировой войной. Уже в тот момент в армейские дела начала вмешиваться политика. На давление «прогрессивной общественности» было решено ответить статьёй, которую написал тогдашний министр Сухомлинов. В ней утверждалось, что Россия полностью готова к войне. Но уже в ходе мобилизации начались сомнения в достаточности количества винтовок. Тем не менее, промышленность очень долго «раскачивалась» и даже на пике своих усилий даже близко не подошла к производству боеприпасов или пулемётов в Германии или Франции. А в 1915 году отсутствие боеприпасов на фоне преодолённого снарядного кризиса в Германии и применении немцами новых средств борьбы, например, миномётов, стало одним из главных причин краха русской обороны. Нужно, впрочем, отметить, что потери немцев и, особенно, австро-венгров, были также весьма велики и, согласно многим свидетельствам, к концу лета противник России тоже не демонстрировал боевого порыва. Вместе с тем, противник полагал свою задачу выполненной: русские более не могут вести активную боевую деятельность и теперь можно перенести центр усилий на Западный фронт (для Германии) и на вновь открывшийся итальянский фронт (для Австро-Венгрии). В этом австрийцы ещё более уверились после наступлений русских войск зимы 1915-16 года, которые закончились большими потерями и полным провалом. Примечательно, что наступления эти велись как раз недалеко от того района, откуда летом 1916 года последует главный удар на Луцк.

Положение на Восточном фронте
Положение на Восточном фронте

Естественно, тяжёлый кризис на фронте не мог не спровоцировать кризис внутри и так весьма непрочной в политическом плане страны. Первоначальный «патриотический» порыв быстро сошёл на нет. Встал вопрос «кто виноват» в тяжёлых поражениях. Вполне естественно, что ответ «правительство» был весьма популярен. Сухомлинов в 1915 году был смещён. Царь пытался пойти на уступки либеральной оппозиции: на пост министра был назначен весьма близкий к либералам генерал Поливанов. С другой стороны, царь сместил весьма популярного даже несмотря на тяжёлые поражения главнокомандующего, своего дядю Николая Николаевича (младшего), а на его место назначил себя. В армии все прекрасно понимали, что командовать будет не царь, а генерал Алексеев, ставший начальником штаба Ставки. Но важно было не только то, кто командует де факто, но и кто будет нести ответственность за неудачи и с чьим именем будет связываться успех.

Стоит отметить, что момент для назначения царя главнокомандующим был выбран весьма удачный: немецкое наступление уже выдыхалось. Соответственно, остановку этого наступления до сих пор приписывают полководческому гению царя. На деле точку в наступлении поставил удар французов, заставивший отвести 5 дивизий с Восточного фронт на Западный, и ни царь, ни Алексеев не могли приписать своей гениальности прекращение великого отступления.

За зиму удалось частично решить проблемы в снабжении армии. Армия была накормлена, получила винтовки (правда, полностью не удалось снабдить ими даже передовые части), боеприпасы, была несколько усилилена артиллерия, в особенности важно было усиление тяжёлой артиллерии. Солдаты более-менее отдохнули, в передовых частях шло обучение пополнений.

Командование собиралось наступать летом. Вопрос был в целях наступления. Генерал Алексеев вынашивал план совместного удара: союзников с Балкан, где в Салониках они удерживали плацдарм, и русской армии из Галиции. Однако, этот план был в 1916 году нереальным. Во-первых, уже в феврале Германия начала мощное наступление под Верденом. Становится ясно, что подкреплений на Балканы со стороны союзников по Антанте не будет. Более того, начали прорабатываться проекты переброски подкреплений с Балкан во Францию. Да и снабжение Балкан вызывало большие вопросы: хотя неограниченная подводная война еще не была объявлена, немецкие подлодки уже вовсю топили корабли союзников.

Также зимой 1916 года Антанта и Центральные державы занимались перетягиванием Румынии. Сама Румыния достаточно цинично продавала своё участие в войне и, несмотря на внешние успехи Германии в 1915 году, видимо, догадывалась о грядущем исходе мировой войны. Успех на южном участке русского фронта мог бы подтолкнуть Румынию в лагерь Антанты. Проблема в том, что для России это было весьма сомнительное приобретение. Боеспособность Румынии вызывала закономерные вопросы. Воевать без существенной поддержки России она вряд ли бы смогла. Поддержка боеприпасами и прочими предметами снабжения была для России очень тяжела, так как, чтобы не говорили с трибун, полностью решить проблему снабжения даже для самой России не удалось. Поддержка войсками, которой уже начинали требовать румыны, осложняла осуществление главной мечты русского командования — решающего наступления на Западном фронте. Да, стратегия России была подвержена колебаниям. Удар на соединение с союзниками по Австро-Венгрии был сменён на удар по главному противнику — Германии. Таким образом, основные усилия должны были быть приложены севернее Припятских болот, на Западном и Северном фронтах, а удар Юго-Западного фронта должен был стать вспомогательным.

Мартовское наступление — Нарочь
Мартовское наступление — Нарочь

Но ещё до общего наступления русские войска начали наступление в районе озера Нарочь. Связано это было опять же с наступлением у Вердена. Но исполнено это наступление было в высшей степени странно. Немецкое командование, осознавая трудности в плане дорожной сети, предполагало наступление в районе Риги. Но русские войска начали наступление в белорусских болотах. Тем более удивительно, что наступление проводили в марте, когда оттепель становится почти неизбежной. Наконец, как уже говорилось, решить проблемы с достаточным количеством боеприпасов не удалось полностью, да и мощь артиллерии в целом не так уж и значительно превышала немецкие силы, стоявшие в обороне. Подавить немецкую огневую систему не удалось, атаки волны пехоты, несмотря на подавляющее численное превосходство, приводили к горам трупов на проволоке, а также тысячах обмороженных. Последнему особенно способствовали перепады в температуре, когда за морозами наступила оттепель, за которой вновь последовал рецедив зимы. Результат наступления армии в 350 000 штыков до обидного мал — 10 квадратных километров и 1200 пленных. Впрочем, прошёл месяц и немцы отбили и эту территорию и тоже взяли 1200 пленных из свежих пополнений. Демонстрация под Двинском, которую осуществляли одновременно, привела к тем же результатам. Естественно, такая неудача произвела тягостное впечатление на Россию. В итоге царь снял министра обороны Поливанова, тем более, что его контакты с либеральными деятелями давно раздражали Николая II. Война и политика всё больше и больше смешивались…

Австрийское наступление в Италии
Австрийское наступление в Италии

А в это время противник тоже не сидел сложа руки. Если Германия начала наступление у Вердена, которое развивалось с большим трудом, но всё-таки перемалывало французские силы, то австро-венгры готовились к наступлению в Италии. Примечательно, что обе эти операции готовились в тайне от своих союзников. Австрийское наступление было запланировано на апрель — месяц, когда распутица исключает всякое наступление на Восточном фронте. Во всяком случае, так казалось в 1916 году. Но тут австрийцам не повезло — из-за поздней весны начало было задержано на 35 дней. Начавшееся наступление было успешно — в первые же дни было взято 30000 пленных. Правда, ради этого успеха пришлось вывести лучшие дивизии с Восточного фронта. То же относилось и к Вердену, ради которого Восточный фронт покинули лучшие немецкие дивизии. Уже тогда Антанта готовилась к наступлению у Соммы и немцы об этом знали. Для парирования удара был создан кулак в несколько дивизий. Готовых резервов больше не имелось. Вопрос устойчивости австрийских войск обсуждался начальниками Генеральных штабов Германии и Австро-Венгрии — Фалькенгайном и фон Хётцендорфом. Последний уверил коллегу, что наступление русских возможно только через 4-6 недель, после усиления артиллерии. Немец согласился. А в это время заканчивалась подготовка к наступлению на Юго-Западном фронте.

Подготовка операции

Брусилов
Брусилов

Русское командование было настроено далеко не оптимистично. Точнее, далеко не все верили в успех операции. Как говорилось выше, главный удар наносился на Западном фронте под командованием генерала Эверта. Также удар наносил Северный фронт под командованием печально известного по русско-японской войне генерала Куропаткина. Однако, единственным из главнокомандующих фронтами, кто верил в успех был Брусилов, чей фронт наносил лишь вспомогательный удар. Более того, после совещания Куропаткин спрашивал его, зачем он напрашивается на наступление, не лучше ли стоять на месте?

Фронты Русские силы (штыки и сабли) Силы австро-германцев (штыки и сабли) Перевес в силах Примечание
Северный фронт 466 000 200 000 266 000 Данные: Северного фронта - к 27 февраля, Западного и Юго-западного - к 12 марта, противника - к 16 марта.
Западный фронт 754 000 420 000 334 000
Итого севернее полесья 1 220 000 620 000 600 000
Юго-западный фронт 512 000 441 000 71 000
Всего 1 732 000 1 061 000 671 000

При этом соотношение сил у двух северных фронтов было примерно 2:1 по пехоте, а вот превосходство Юго-Западного фронта (ЮЗФ) над противником было совсем небольшим, порядка 1,2:1. Правда, в этом соотношении не учитываются готовые маршевые пополнения и безоружные, доводившие численностью ЮЗФ до почти миллиона, а соотношение сторон делавшим опять же 2:1. Но всё-таки более корректно сравнивать уже готовые войска, а не тех людей, которые только могут в них влиться.

Единственным, но очень важным плюсом для Брусилова было то, что его войскам противостояли почти исключительно австро-венгры, противник куда менее боеспособный, чем немцы, стоявшие против войск Эверта и Куропаткина. Правда, против войск Эверта тоже стоял 12 австро-венгерский корпус, и именно по нему был нанесён один из ударов летом. Но он был таким же исключением, как немногие германские дивизии перед войсками Брусилова.

Но и такой противник был опасен. Ещё хуже неблагоприятного соотношения по пехоте было соотношение в артиллерии, особенно, тяжёлой. Боеприпасов стало больше, чем в 1915 году, но всё равно не хватало. Не исчезли и безоружные солдаты, их имелось более 100 000.

Австрийские укрепления
Австрийские укрепления

Наконец, австро-венгры неплохо укрепились. Впоследствии захваченные австрийские окопы будут вызывать удивление у русских своей основательностью, чистотой и аккуратностью. Кое-где был даже применён бетон. Сюрпризом было использование австро-венграми заложенных перед линией фронта фугасов. Минусом обороны австро-венгров было то, что они собирались дать основное основной бой на первой линии обороны. Германцы же не столь яростно отстаивали 1-ю линию обороны, больше полагаясь на сопротивление на 2-ой и 3-ей линиях, а также на контратаки. Впрочем, это не значит, что германцы совсем не собирались оборонять первую линию. До идеи «отскока» во 2-ю линию войск с началом артподготовки, дабы избежать губительного артогня, немцы дойдут только в 1917 году.

Задача прорыва обороны могла иметь несколько вариантов решения. Самым очевидным было сосредоточить все имеющиеся силы для атаки на узком фронте. Так действовали французы и британцы на Западном фронте. Ставка в лице фактического главнокомандующего Алексеева придерживалась именно такого взгляда. Но такой способ имел недостатки: противник мог простреливать узкий участок прорыва с флангов, остающихся неатакованными. Наконец, узкий прорыв было относительно легко «заткнуть» резервом. К тому же, при относительном избытке пехоты, артиллерии в русской армии было мало, снарядов — тоже. Тогда родилась обратная идея: наступать не на узком фронте, а атаковать сразу в многих местах. Предполагалось, что такая тактика запутает противника, который не сможет заткнуть все прорывы на разных участках фронта. К тому же это упрощало снабжение, что для русской армии, базирующейся на слабую железнодорожную сеть и ещё более слабый немоторизованный армейский тыл, было тоже важно. Французы могли организовать «Священное шоссе» к району Вердена с сотнями грузовиков, подвозящих тысячи тонн груза и сотни тысяч человек пополнения, а в русской армии за отсутствием такого количества автомашин, ничего подобного быть в принципе не могло.

Первоначальный замысел наступления 1916 г.
Первоначальный замысел наступления 1916 г.

Идея наступать на многих участках сразу активно продвигалась Брусиловым; по некоторым данным, принадлежала она генералу Духонину. Тем не менее, всё-таки 8 армия должна была нанести главный удар, а остальные армии получили вспомогательные задачи, в первую очередь — оттянуть резервы противника.

После прорыва армия должна была занять Луцк, а затем наступать в сторону Ковеля и далее на Брест. Так она должна была выйти в тыл войскам, противостоящим Западному фронту генерала Эверта. В случае успеха это вынуждало противника к отходу.

Операция под Барановичами в 1916 г.
Операция под Барановичами в 1916 г.

Кстати, изначально фронт Эверта должен был наступать в районе Вильно, однако, почти перед самой операцией, Эверт уговорил Ставку сменить направление удара на район Барановичей, что могло помочь во взаимодействии с фронтом Брусилова.

Так как опираться на превосходство в артиллерии было невозможно, то особенно важным была подготовка к броску пехоты. После достаточно длительной артиллерийской подготовки пехота должна была атаковать противника в несколько волн.

При этом очень важно было разрушить проволочные заграждения австрийцев, так как пехота хотя и имела, например, ножницы для резки проволоки, но далеко не всегда они помогали, а иных способов преодоления «колючки» пехота не знала. Поэтому особо важной задачей, в документах стоящей даже перед уничтожением окопов, было разрушение заграждений. К тому же перезание проволоки требовало немало времени, а именно его терять было нельзя — противник мог восстановить разрушенную артиллерийской подготовкой систему огня и задержать прорыв.

Исходное положение войск Юго-Западного фронта
Исходное положение войск Юго-Западного фронта

Ещё одной целью артиллерии были окопы и укрытия противника. Тут всё было ещё сложнее, так как тяжёлой артиллерии не хватало. Со снарядами всё было также не просто. Заявки войск на трёхдюймовые шрапнели полностью выполнялись, но для разрушения укреплений нужны были гранаты, т.е. осколочно-фугасные снаряды. Их, особенно снаряды большого калибра (их тогда называли бомбами), не выдали, сколько требовалось. В итоге боеприпасы приходилось экономить. Ураганный огонь был просто запрещён, а артподготовка должна была проводиться «методически», т.е. с корректировкой чуть ли не каждого снаряда. Эффективность применения отдельно взятого боеприпаса росла, но всё это требовало времени. Артподготовка, длившаяся целый день, а то и более, приводила к тому, что ни о какой внезапности речи не шло. Противник мог подтягивать резервы из тыла, что до крайности усложняло развитие даже успешного прорыва. Кроме того, когда войска шли в атаку в тот же день, столь длительная стрельба «крала» световой день у пехоты. Ночью же действия русских войск, как правило, были малоэффективны.

В условиях слабости артиллерии особенно важна была разведка: каждый снаряд должен был найти свою цель. Использовалась для разведки и аэрофотосъёмка. В целом можно считать работу разведки отличной.

Большое внимание уделялось уменьшению длины броска — для этого от русских траншей копали ходы сообщения в сторону траншей противника, по которым и должны были выходить атакующие. Впрочем, кое-где окопы и так были в десятках метров от противника. Можно было надеяться, что пехота сумеет одним броском занять первую траншею еще до того, как вражеская артиллерия откроет заградительный огонь. Если же противник нанесёт большие потери первым «волнам», то каждая следующая будет не только восполнять потери, но и морально подталкивать вперёд. При этом немалую роль отводили и маскировке всех этих мероприятий.

Армии Пехотные дивизии Кав. дивизии Бат-ны Эскадроны Штыки (верх), сабли (низ) Орудия легкие Орудия тяжелые
рус. а-в. рус. а-в. рус. а-в. рус. а-в. рус. а-в. рус. а-в. рус. а-в.
8-я 15 13 7 3 224 180 171 68 202 125
22 819
137 600
9 700
640 375 76 174
11-я 8,5 10 1 2 134 171 49 48 124 707
5 914
128 000
4 600
360 312 22 159
7-я 7 7 3 1 112 92 99 24 101 081
12 273
81 540
3 000
322 264 23 62
9-я 10 9 4 4 160 131 128 92 145 394
19 030
101 000
10 000
448 350 47 150
Всего 40,5 39 15 10 630 574 447 232 573 307
60 036
448 140
27 300
1 770 1 301 168 545

Проблемой было то, что превосходство сил на Юго-Западном фронте было незначительно. Соответственно, резервов выделено было очень мало. Приходилось ставить на пассивные участки кавалерию. Так родился кажущийся парадокс: пехота наступала, а подвижные войска, например, 4 кавалерийский корпус, сидели в окопах в Припятских болотах. При этом имелись планы и активного использования корпуса, однако, от них еще до наступления отказались. Но это не означает, что резервов в стране в принципе не было. Большие резервы были сосредоточены на Западном фронте, в частности, гвардия, восстановленная после тяжелейших потерь 1914-1915 года (правда, подчиняясь непосредственно царю), находилась в ожидании прорыва этого фронта.

Подготовка была основательной, обсуждалось наступление ещё в феврале, но запланировано оно было на самое начало июня по новому стилю. Иногда приходится слышать мысль, что наступление было начато ранее, чем задумывалось, из-за тяжёлого положения французов под Верденом. На самом деле уже в марте Алексеев рассуждал о том, что будет, если битва под Верденом окончательно закончится победой французов. Куда больше оснований говорить о помощи итальянцам, которые, действительно, просили о помощи, правда, через французов. Но и тут не было переноса сроков наступления, наоборот, удар с 1 июня перенесли на 4 (по новому стилю, по старому 22 мая), когда наступление австрийцев против итальянцев уже начало затухать.

Брусиловский прорыв: начало.

Боевые действия 23-27 мая 1916 г.
Боевые действия 23-27 мая 1916 г.

4 июня с рассветом заговорили пушки. Первую половину дня они разрушали окопы первой линии и заграждения, а затем препятствовали их восстановлению. К вечеру окопы первой линии были в основном покинуты противником, и русские разведчики сумели проникнуть в них. Пехотные атаки начались на следующий день, а ночью артиллерия поддерживала огонь по окопам, мешая австрийцам восстанавливать их. Лишь на участке группы Зайончковского (30 армейский и 5 кавалерийский корпус) пехота устремилась в 17 часов атаку, была отбита с большими потерями, но это был лишь отвлекающий удар.

На следующий день артиллерия вновь усилила огонь по окопами, при этом были сделаны ложные переносы огня в глубину. Австрийцы, приняв их за окончание артподготовки, заняли пехотой остатки передовых окопов и подверглись разгрому вновь перенёсшей огонь артиллерией. Лишь после этого в атаку пошла пехота.

Атаки пехоты на направлении главного удара привели к катастрофе для австро-венгерской обороны. Шок для австрийцев был тем больше, что в день начала наступления офицеры праздновалм день рождения командующего 4 армией Фердинанда, родственника героя Ваграма эрцгерцога Карла, а заодно и успехи на итальянском фронте. Но для его армии случилось нечто куда хуже Ваграма. В первые же дни прорыва 4 армию австрийцев можно было списать со счётов: она понесла колоссальные потери, а оставшиеся солдаты были полностью деморализованы и в панике бежали. Доходило до того, что даже русские обозные солдаты приводили группы пленных австрийцев, а отдельные офицеры захватывали до 80 пленных.

Впрочем, не стоит думать, что австро-венгерская армия представляла из себя коллективного Швейка. Хотя часто говорят о нежелании воевать за королевскую Австро-Венгрию различных народностей, из которых состояла «лоскутная монархию», это относится в первую очередь к тем этносам, что желали создать собственную государственность или объединиться с уже существовашими национальными государствами: славянам, румынам и итальянцам. Но последних в армии было мало, а славян на восточный фронт старались не отправлять, хотя полностью избавиться от них на востоке не удалось. Впрочем, против русских упорно дрались поляки и хорваты. Венгры и австрийские немцы, составлявшие основу армии на восточном фронте, часто проявляли заслуживающую уважение стойкость. Не удивительно, что в июне 1916 г. бои вовсе не были лёгкой прогулкой для русской пехоты. Даже на направлении главного удара, в 8 армии, были участки, где австрицам удавалось отбить атаки или хотя бы создать немалые трудности наступающим. Кроме того, боевой дух русских войск, давно не имевших крупных успехов, не всегда был высок. Так, на участке 101 дивизии многие солдаты из полков первого эшелона в атаку просто не пошли. После неудачных атак пехота вновь атаковала на следующий день. Фельдфебелям пришлось с трудом выгонять пехоту из окопов. Атака закончилась провалом, и в итоге некоторые солдаты после атак двинулись в тыл. В роли заградотряда пришлось выступить 6 финляндскому полку под командованием Свечина. В первый, но не в последний раз. Лишь после этого удалось прорвать австрийскую оборону. А вот группа Зайончковского этого сделать так и не смогла. В некоторых корпусах даже 8 армии и, тем более, других армий, прорыв закончился неудачей.

Группировка войск на участке 11 армии
Группировка войск на участке 11 армии

Интересно, что пленные австрийцы, противостоявшие 6 корпусу Гутора, заявляли, что о наступлении были предупреждены. В итоге, несмотря на тяжёлые потери, 6 корпус так и не смог прорвать хорошо подготовленную в инженерном плане и энергично поддерживавшуюся превосходящей артиллерией оборону.

В определённой мере, идея множественности прорывов на разных участков сыграла положительную роль.

Боевые действия 23-27 мая 1916 г.
Боевые действия 23-27 мая 1916 г.

Отбитые атаки большого значения не играли, когда развал обороны в центре участка 8 армии Каледина сделал невозможным оборону австрийцев на старой линии фронта. Даже на участках успешной обороны австро-венграм приходилось отходить. Более того, развитие прорыва грозило полным развалом армии двуединой монархии.

Брусиловский прорыв: развитие успеха

Боевые действия 30 мая — 1 июня 1916 г.
Боевые действия 30 мая — 14 июня 1916 г.

Итак, перед русским командованием встал вопрос как использовать успех. Проблема в том, что успех был неожиданным и для русского командования. Резервов было крайне мало, а те, что имелись, — были уже израсходованы на момент прорыва. При этом удар на фронте Брусилова формально был отвлекающим, главным должен был стать удар Западного и Северного фронтов. Что следовало делать дальше? Признать прорыв самоценным и начать перебрасывать к этому фронту резервы? Или ждать начала наступления фронтов Эверта и Куропаткина? Куда наступать? На юг, свёртывая фронт австрийцев, или на север, через Ковель на Брест, как изначально предполагалось? Наконец, что будет дальше, после разгрома австрийского фронта? В том, что вскоре на фронте появится ужас в пикельхаубах — германские войска — никто не сомневался. Более того, у Брусилова уже был неприятный случай в прошлом, 1915 году, когда после тяжёлого поражения всё той же 4 армии Фердинанда и занятия Луцка прибытие всего двух немецких дивизий на фланг вынудило русские войска к отходу. Сейчас этот хорошо укреплённый город вновь пал под ударами всё той же 8 армии, брошенный бегущими в панике австрийцами, и вновь на фронте начали появляться немецкие резервы.

Командование в лице Брусилова двинулось по наиболее безопасной линии поведения. Наступление было продолжено на Ковель, оно продолжало считаться второстепенным, и потому Брусилов писал Эверту, что в войсках недоумевают, отчего Западный фронт не переходит в наступление и даже ходят слухи о предательстве Эверта. Уже после войны во время дискуссии Свечин резонно указал Брусилову на то, что в войсках, как правило, даже не интересуются, кто командует у соседей. Поэтому он поставил под сомнение этот тезис Брусилова. Брусилов, хотя и оппонировал Свечину по другим вопросам, на этот аргумент ничего не ответил. Куда вероятнее, что это письмо выражало опасения лично Брусилова и, может быть, его ближайших помощников.

Не было дерзости и в манёврах. Армии несколько раз останавливались для «подравнивания» фронта. Свечин упрекал Брусилова, что тем самым лучшие части ровняли по посредственным. Наконец, вместо движения во вражеский тыл, войска, например, 32 корпуса были брошены наступать на фланг упорно оборонявшегося противника перед топтавшимся на месте 17 корпусом. Несмотря на успешные действия входившей в 32 корпус группы Гильчевского, в том числе и 6 Финляндского полка уже упоминавшегося Свечина, такое наступление лишь вынудило австрийцев к отходу, а уничтожить их войска не удалось.

Нужно понять и командование. Сложно рисковать, когда резервов для развития успеха почти нет, а боеприпасы на исходе. Да и войска понесли уже тяжёлые потери и утомились. В таких условиях они неизбежно должны были встретится с немцами, куда более боеспособными, чем австрийцы. Это понимали даже младшие офицеры. Так, Василевский, тоже участник Брусиловского прорыва, вспоминал, как радовались солдаты, увидев розовые разрывы снарядов, что говорило об австрийском их происхождении. Все сильнее сказывался недостаток боеприпасов. Запасы снарядов были у Западного фронта, но их нужно было ещё перебросить, если вообще стоило их выделять на второстепенный — в соответствии с планом — участок.

С точки зрения командования противника, ситуация вовсе не выглядела радужной. Австрийская армия находилась в состоянии развала. Снимать германские войска с фронта севернее Припятских болот было нереально: там и так русские имели двукратное превосходство и готовились нанести главный удар. Новые формирования должны были быть готовы только к концу лета 1916 г., а во Франции Верден поглотил почти все резервы. Правда, была ещё группа из нескольких дивизий, но даже она выведена в резерв на случай готовящегося наступления войск Антанты на Сомме. Конечно, пришлось снять части и с итальянского фронта, но и этого было крайне мало. Тем удивительнее та энергия, с которой германское командование производило манёвр войсками между театрами военных действий. Правда, резервы вынужденно вводились в бой поочерёдно.

Впрочем, у русских проблема с резервами была та же. Генерал Эверт не верил в успех наступления и был готов помочь чем угодно, лишь бы не наступать самому. Резервы потекли на фронт Брусилова почти сразу, но постепенно. При этом немецкие резервы вовсе не просто пассивно затыкали дыры в австрийской обороне. Немцы нанесли серию контрударов.

Немецкий контрудар
Немецкий контрудар

Ковельский тупик

В итоге вместо быстрого марша в тыл австрийцам с обходом оставшихся южнее участка прорыва войск и захватом пленных получилось яростное встречное сражение. Немцам пришлось особенно трудно ещё и потому, что вместо угнетённых неудачами войск, с которыми они воевали на Западном фронте или даже армий Брусилова в начале наступления, которые зачастую также не проявляли уверенности в своих силах, немцам пришлось встретиться с почувствовавшими вкус победы русскими солдатами. Разгромить войска Брусилова не получилось, даже остановить их не удалось. Отбив наступление, русские войска продолжили наступление. Но время русскими было вновь потеряно. Резервы продолжали подбрасывать обе стороны, но к концу июля фронт начал стабилизироваться. В июле успехи продолжались только на южном фланге наступления.

Удар 9 армии
Удар 9 армии

Там 9 армии Лечинского удалось постепенно расшатать оборону австрийцев, южный фланг которых упирался в границу пока ещё нейтральной Румынии. После серии ударов удалось оттеснить их от границы, и оборона посыпалась, благо немецкие резервы туда не доходили. Возник шанс для удара на север, что могло привести к краху или даже окружению австрийского фронта под Львовом. Но войска были развёрнуты ровно в обратную сторону, на юг. Это дало относительно лёгкий и громкий успех, но стратегически вело в тупик.

Итог наступления
Итог наступления

В итоге за 35 дней сражения было пройдено порядка 50-75 км. Такой темп свидетельствовал о характере боёв, совершённо отличном от стремительных прорывов, например, Второй мировой и даже манёвренного периода 1914 года. Даже Ковель, бывший изначально промежуточной целью, стал недостижимым.

А что же Западный фронт? Он перешёл в наступление 19 июня (1 июля по новому стилю). Результат — практически нулевое продвижение, до 80 000 убитых, раненых и пропавших без вести. Немцы и австрийцы, хотя и пережили немало неприятных минут на пике попыток прорыва, потеряли много меньше. Правда, им пришлось перебросить одну бригаду из войск, воевавших против Брусилова. Возможно, угроза наступления была страшнее самого наступления, ведь после его отражения противник мог с уверенностью решить, что в скором времени повторения не будет. Точно так же закончилось ничем, если не считать 15 000 потерь, наступление войск Куропаткина в районе Вильно.

Если наступление на Ковель застопорилось, то наступление в сторону Львова продолжалось успешно и было остановлено чередой приказов Брусилова, упорно стремившегося добиться успеха на «главном» направлении у Ковеля. Апофеозом «ковельского тупика», как прозвали это сражение, стали попытки прорыва с вводом в бой гвардии и других резервов в составе новообразованной армии Безобразова, впоследствии переименованной в Особую. Примечательно, что армия не получила номера, так как должна была стать 13-й по счёту. Командовавший ей генерал Безобразов — крупный помещик, старый гвардеец, единственный на начало войны командующий корпусом (при этом корпусом элитным, Гвардейским), не имел к началу войны академического образования. С трудом восстановленная после тяжёлых боёв 1914-1915 годов, гвардия вновь продемонстрировала упорство в бою, но понесла тяжелейшие потери.

Бои на Стоходе в августе
Бои на Стоходе в августе

Эффект был минимальным — русским удалось лишь закрепиться на плацдарме на реке Стоход. Безобразова вскоре сменил генерал Гурко, однако, сильно это не помогло. Осенние бои блестяще описаны в «Тихом Доне» Шолохова. Они сопровождались тяжёлыми потерями, которые подрывали боевой дух войск. Свечин утверждал, что если в июне в атаках не было отставших солдат, и даже тыловики показывали высокие образцы мужества, то в сентябре уже были случаи сговора полков не выходить в атаку. Впрочем, еще в июне ему пришлось останавливать «широким загоном» недавно переформированную из ополчения дивизию: «Мы разрядили браунинги по мелькавшим в хлебах головам, обломали стэки о двигавшихся по дорогам, заворачивали назад все повозки». Более того, в дневнике генерала Снесарева можно найти пример, когда офицерам пришлось поднимать солдат в атаку силой оружия. Но даже убийство офицерами солдат, не желающих атаковать, не привело к успеху. Интересно, что Снесарев тут же пишет, что куда эффективнее действовать не оружием, а личными примером. При этом в армии давно уже укрепилась практика, когда далеко не все офицеры ходили в атаки. Кое-где устанавливалась «очередь» хождения в атаку. Посылавшему со своими подразделениями всех офицеров Свечина (который и сам регулярно попадал в под огонь противника и был тяжело ранен 11 июня 1916 года по старому стилю) командование выказывало по этому поводу неудовольствие, заявляя, что потери офицеров пополнить куда сложнее, чем солдат. Что думали на этот счёт солдаты легко догадаться.

Достаточно специфичной проблемой армии Российской империи было интриганство, особенно его размах. Тихий саботаж участия в наверняка неудачных наступлениях Эвертом и Куропаткиным весной-оченью 1916 года могут показаться цветочками по сравнению с валом взаимных интриг во фронтовых частях, о котором говорит в дневниках Снесарев. Сплошь и рядом наверх посылали заведомо неточные донесения, когда, например, докладывали о занятии ещё удерживаемой противником высоты. Часто заявляли, что окопы противника достигнуты, и лишь контратаки противника выбили войска на исходные позиции, в то время, как на самом деле войска до вражеских окопов и не добирались. Наконец, часты были попытки свалить неудачи на соседние части. Всё это пышным цветом расцвело в период неудач. На высшем уровне в такие интриги начинали втягивать и политиков.

Ещё острее встали вопросы доверия командованию, о которых Алексеев писал Брусилову в мае 1916 года, причём он указывал на недоверие не только солдат к офицерам, но даже офицеров к высшим чинам. Несмотря на всё это, попытки прорыва продолжались всю осень. И так небольшое количество кадровых солдат и офицеров уменьшалось. Войска размывались плохо подготовленными пополнениями. Новые потери требовали всё увеличивающегося потока этих самых пополнений, но система их обучения в царской армии была совершенно не отработана. Запасные батальоны, созданные с началом войны, разрослись в запасные полки, в которых пребывали многие тысячи человек. При этом солдатам не хватало всего, начиная от казарм и заканчивая винтовками для учений. С питанием тоже всё было далеко не всегда гладко. Офицеров остро не хватало, поэтому солдаты в значительной стпени были предоставлены сами себе. Трехсоттысячный гарнизон Петрограда, составленный, в основном, из запасных, был миной, заложенный под старый режим. Не удивительно, что эта мина взорвалась в феврале 1917 года.

Иногда говорят, что причиной революции была трусость столичного гарнизона, мол «запасные солдаты боялись фронта», и противопоставляют им окопников. Конечно, невозможно отрицать, что бойня на Стоходе не вызывала острого желания у солдат попасть на фронт. Однако противопоставление окопников и запасных не верно, ведь одной из первых в феврале 1917 г. взбунтовалась 4 рота запасного Павловского полка, составленная из выздоравливающих, то есть из уже обстрелянных солдат.

Первые успехи Луцкого прорыва, толпы пленных, горы трофеев, вызвали всплеск новых надежд и даже эйфории и в русском обществе, и в мире. Проблема таких ожиданий в том, что даже откат к предыдущему состоянию происходит намного болезненней, чем если бы всё оставалось в неизменном состоянии. С Брусиловским прорывом получилось именно так. Апофеозом радостных ожиданий стало вступление в войну Румынии в конце августа 1916 г., вызванное в середине июля именно успехами прорыва. Но в русской Ставке особого энтузиазма по этому поводу не было.

Румыния — начало кампании
Румыния — начало кампании

Там отлично понимали, чего стоит армия Румынии, равно как и видели полное нежелание руководства армии Румынии координировать усилия с союзниками, в первую очередь, с Россией. Поэтому Ставка активно отбивалась от всех проектов значительной помощи войсками новому союзнику. На помощь был выдвинут только один слабый корпус под командованием Зайончковского. Выбран будущий историк Первой мировой войны был, в том числе, за «ловкость». Это было следствие заслуженного Румынией недоверия к себе.

Румыния сразу после объявления войны приступила к реализации планов территориальных захватов, начав вторжение в Валахию. Первоначально румынам противостояли крохотные силы, но вскоре немцы и австрийцы подвезли резервы, а с Балканского фронта подошли болгарские дивизии.

Румынский фронт к 25 октября 1916 г.
Румынский фронт к 25 октября 1916 г.

В итоге румыны были разгромлены в череде блестящих операций, из 23 дивизий на фронте осталось 6. Был потерян Бухарест и важный порт Констанца. Русским пришлось-таки посылать войска: сначала упомянутый слабый корпус под командованием Зайончковского, потом корпус вырос в Дунайскую армию. Более того, пришлось продолжать попытки наступления с целью отвлечь силы немцев и австрийцев от Румынии.

Линия Румынского фронта к началу 1917 г.
Линия Румынского фронта к началу 1917 г.

Но все эти усилия не привели к успеху — почти вся страна была потеряна. Румыния с её зерном и нефтью почти полностью досталась немцам. В условиях «брюквенной зимы», когда и Германия, и Австро-Венгрия, и Турция жили на грани смертей от голода, это было очень ценное приобретение. Плохо для Антанты было также и то, что Центральным державам удалось-таки закончить кампанию на мажорной ноте. Для Австро-Венгрии после череды страшных поражений победа была нужна не менее хлеба. Для России же факт неудач после бурных успехов и надежд лета менял политическую обстановку. Скандальную речь Милюкова с рефреном «глупость или измена» совершенно невозможно представить в июне на фоне сообщений о сотнях тысяч пленных и гор трофеев. Царь еще 1915 г. сделал себя главнокомандующим и за все неудачи расплачивался падением своего авторитета.

Итог наступления
Итог наступления

25 тыс. квадратных вёрст территории не сильно важны ни для России ни для Австро-Венгрии, тем более, что жило там население, в значительной мере негативно настроенное к обеим державам. Важным успехом могло быть достижение Венгерской равнины, но в итоге русские войска были отогнаны от перевалов.

Соотношение потерь

Сторона
Убитые
Раненные и контуженные
Пропавшие без вести
Всего потеряно
Австро-Венгрия
45 058
216 474
377 799
639 331
Германия
28 858
195 540
38 095
262 493
В том числе в полосе наступления ЮЗФ
21 153
143 472
32 000
196 625
Турция
10 000
Итого страны «Четверного союза»
73 916
412 014
415 894
911 824
В том числе в полосе наступления ЮЗФ
66 211
359 946
409 799
845 956
Россия, ЮЗФ
202 766
1 090 891
152 677
1 446 334
ЗФ
44 284
340 941
40 629
425 854
СФ
9 692
102 612
1 721
114 025
Румынский Фронт
6 022
28 446
19 580
54 048
Итого Россия
262 764
1 562 890
214 607
2 040 261

Действительно на грань поражения Двуединую монархию поставили чудовищные потери, но и тут всё не так просто. Да, русские собрали огромный урожай пленных, причём особенно много их было в первые недели боёв. Но уже с июля количество пленных пошло на спад. Всего было взято более 400 000 пленных, примерно на 90% — земляки Швейка. Но если мы посмотрим на потери в целом, то увидим, что в полосе фронта Брусилова потери русских оказались примерно в два раза больше, чем потери противника. Да, по безвозвратным потерям из-за австрийцев Центральные державы пострадали сильнее, но если процент возвращения в строй у них составлял примерно 50 %, то в русской армии возвращалось хорошо, если 25 %. Для русской армии тот миллион раненых, что был потерян в наступлении Брусилова, был на 80 % потерян для армии. Стоит также отметить, что в бойне на Стоходе, столь прекрасно описанной Шолоховым в «Тихом Доне», полегла русская гвардия. Понесённые потери были огромны, старый состав размыт кое-как собранными пополнениями, да и побывавшие на фронте, как уже отмечалось, не были лояльны государю-императору. Так что, когда начались беспорядки в Петрограде, двинуть гвардию на подавление восстания, как это было сделано в 1905 году, оказалось нереально.

Часто предполагается, что Россия обладает чуть ли не неограниченными людскими ресурсами. Опровержению этого заблуждения известный военный теоретик, а в годы Первой мировой войны — начальник штаба 7 армии Головин, посвятил в своей книге «Военные усилия России в Мировой войне» целую главу — «Мираж многолюдия». Попытки решить проблему призывом национальных меньшинств в Туркестане привели к масштабному восстанию 1916 года и раскрутили колесо Гражданской войны. Проблемы, о которых говорилось в начале очерка: недостаток подготовленных офицеров, уменьшающаяся лояльность офицеров и солдат существующему режиму не только никуда не исчезли, но резко усилились после тяжёлых потерь лета 1916 года. Другой пласт проблем — отставание в технике и недостаток предметов снабжения, пожалуй, лишь усиливался с течением войны. Да, трехдюймовых снарядов сделали в 1916 г. достаточно, особенно шрапнелей. Но фронт требовал гранат, говоря по-современному, осколочно-фугасных снарядов, и особенно — артиллерию навесного огня и тяжёлую артиллерию. Но как раз с производством всего этого было очень плохо. Уже в сентябре в ответ на требования увеличить отпуск тяжёлых снарядов Алексеев отвечал, что и так посылается всё, что только возможно. Русским войскам несколько помогло летом то обстоятльство , что сами австрийцы испытывали недостаток боеприпасов. Но к концу кампании и австрийцы начали стрелять много чаще русских, хотя по числу стволов проигрывали. При этом промышленность Российской империи работала на пределе. Максимума производства промышленность достигла на рубеже 1916-1917 гг. и по некоторым показателям начала «сдавать» уже в январе 1917 г. Рост производства вооружений достигался крайним напряжением всей экономики. Масштабные переброски войск и боеприпасов, нужные для Брусиловского прорыва и его развития, конечно, не уменьшали проблем.

В Первую Мировую войну радикально изменилась не только техника войны, но и тактика. Независимо в разных странах появились специальные отряды, созданные для прорыва вражеской долговременной обороны. В Германии их называли Stosstruppen (штурмовые отряды), в Италии - arditi, что можно перевести, как «отважные», во франции сходные отряды называли «чистильщиками». Тактика в разных странах была разная, но, как правило, это были небольшие отборные части, вооружённые гранатами, пистолетами, шанцевым инструментом. Они могли не наступать большой цепью, а просачиваться в тыл, используя различные строи. Зачастую они наступали, не обращая внимания на фланги и даже наличие противника в тылу, что резко выделялось на фоне практики «подравнивания», которая использовалась до этого. В русской армии тоже были созданы «гренадерские» части, причём именно на Юго-Западном фронте. Однако одной из причин их создания был недостаток винтовок. Сколько-нибудь заметной роли в наступлениях 1916 года они не играли. Лишь в 1917 будут созданы ударные батальоны, а затем и полки. Впрочем, изначально дельная инициатива по созданию обученных новой тактике отрядов быстро превратится в вал переименований обычных частей. «Штурмовым» объявят даже крейсер «Адмирал Макаров». Однако, хотя подготовленные ударные части неплохо себя покажут в бою, это не будет иметь значения на фоне общего краха не только старой армии, но и всей старой государственности.

При этом и у немцев, и у французов пехотное отделение строилось к концу войны вокруг ручного пулемёта, ставшего главным оружием пехоты. Ручной пулемёт, например, пулемёт Льюиса, имитацию которого можно увидеть в «Белом солнце пустыни» у Сухова, был много легче и компактнее станкового пулемёта, например, знаменитого «Максима». Благодаря этому его можно было дать в передовые части пехоты, в частности, штурмовые части, радикально увеличив их огневую мощь. В русской же армии такое использование ручных пулемётов не сложилось, хотя импортные ручные пулемёты имелись. Но из-за недостатка станковых пулемётов ручные пулемёты использовали для их замены.

Малограмотный и неиницативный русский солдат, не веривший уже в победу, безусловно, был плохим материалом для подобных штурмовых частей. Возможно, именно поэтому ударные батальоны развились только в 1917 году, когда на фоне общего развала армии отдельные солдаты и офицеры были увлечены революционной романтикой. И, действительно, собранные из добровольцев ударные батальоны хорошо показали себя в боях. Впрочем, этому способствовал и продолжающийся развал «лоскутной империи», а с ней и австро-венгерской армии. Развал обороны перед фронтом Юго-Западного фронта в 1916 году был шоком не только для Центральных держав, но и для русского командования, а в 1917 году австро-венгерская армия стала уж совсем никуда не годной. Брусиловский прорыв нанёс страшный удар по австрийской монархии и краха не произошло только за счёт обильной помощи Германии. Образно говоря, Россия и Австро-Венгрия стояли на канате над пропастью и толкали друг друга в пучину, и даже если одна из них падала, второй удержаться было крайне сложно.

Таким образом, Брусиловский прорыв не решил задач, которые были поставлены перед русскими войсками перед его началом. Даже полученный козырь — вступление в войну Румынии — немедленно оказался бит. Наоборот, чудовищные потери русской армии и негативный моральный эффект от поражений в конце операции сильно подкосил существовавший в России режим, из-за чего в критический момент царю оказалось не на кого опереться. Никто — от рабочего и крестьянина до генерала и сановника — не желал более власти Николая Романова над собой.

Интерпретация результатов Брусиловского прорыва

Что же было сделано не так? Оглядываясь с высоты прошедшего столетия, легко увидеть многие изначальные изъяны в планировании. Во-первых, сама постановка задачи удара по германцам как главному противнику вызывает вопросы. Логика «разгромим главного противника, и тогда будет не важно, кто победил на второстепенных театрах» работает для стратегии сокрушения, когда события развиваются быстро. Например, блестящий пример такой стратегии — кампания 1806 года Наполеона против Пруссии. Гнейзенау мог очень успешно оборонять Кольберг, но это не имело никакой роли, когда в главных сражениях при Йене и Ауэрштедте прусская армия была наголову разгромлена и перестала существовать как действенная сила. В длительных войнах, ведущихся на измор, такие ситуации тоже возможны. Окруженные в конце Великой Отечественной в курляндском котле немецкие войска отбили все наступления Красной Армии, но в итоге вынуждены были капитулировать точно так же, как бежавшие из-под Праги. Но такие казусы возникают, когда ситуация на главном направлении развивается быстрее, чем на второстепенных и в нужном для наступающего направлении. Задача разгромить немецкие войска была в 1916 году непосильной для русской армии. Соотношение потерь в этих операциях была хорошо если 4:1 — не в пользу русской армии при почти нулевых успехах. И это несмотря на то, что русский театр военных действий был для немцев второстепенным. Также примечательно, что необходимость наступать именно к северу от Припяти обосновывалась наличием там уже сосредоточенных резервов вкупе со сложностью их переброски на Юго-Западный фронт. При всём этом даже отвлекающий удар по более слабым австро-венгерским войскам чуть не привёл к полному развалу союзника Германии. При выводе из войны Австро-Венгрии силы Центральных держав уменьшались едва ли не на треть по числу дивизий и при этом почти автоматически выбивались из коалиции Болгария и Турция. Такое развитие событий означало бы коллапс Германии. И так немцам пришлось напрячь все силы, чтобы выйти из кризиса летом 1916 года, а при необходимости удерживать фронт ещё и с юга, с территории Австро-Венгрии, шансов продержаться у них не было. Собственно, и в 1918 году выход Германии из войны был предварен капитуляцией её союзников.

Во-вторых, много вопросов вызывает планирование прорыва. Центральная идея — атаковать на широком фронте. Даже такой проницательный автор как Свечин считал это важной находкой и противопоставлял французской методе прорыва на узком фронте. Как уже говорилось, плюсы метода, испробованного в Луцком прорыве — упрощение снабжения и возможность перенацелится на использование успеха на одном участке в случае провала на другом. Также отмечалось, что при сосредоточении на узких участках противник может легко брать под перекрёстный огонь прорывающиеся войска. Наконец, высказывалась идея, что наступление на множестве участков запутает противника, заставит распылить его свои силы. Однако так распыляются и силы наступающего. При этом вместо одного успешного прорыва можно получить множество тягостных неудач. В значительной мере так и вышло: далеко не везде атаки закончились успехом. В дальнейшем подобная схема приводила к ещё большим провалам: множество слабых ударов легче отбить, чем один сокрушающий. Печально известная операция «Марс» подо Ржевом является типичным примером такой операции. Впоследствии от практики множества ударов, направленных на запутывание противника, отказались. Например, уже в параллельно шедшей «Марсу» операции «Уран» наносилось два удара по сходящимся направлениям. И если «Марс» закончился тяжёлым поражением Красной Армии, то «Уран» привёл к окружению под Сталиградом. В дальнейшем практика нанесения одного-двух ударов вместо множества продолжилась и лишь в 1944-1945 некоторые операции, при наличии большого перевеса сил, имели несколько ударов, но каждый из них уже не имел задачу отвлечения противника. Так, несколькими ударами в Висло-Одерской была совершенно обрушена немецкая оборона в Польше.

Довод об опасности перекрёстного огня тоже достаточно странный. Именно артиллерии, выделенной на множество участков, остно не хватало для того, чтобы привести к молчанию артиллерийские батареи противника на главных участков прорыва. Наконец, сосредоточив много войск на одном участке возможно было увеличить ширину этого участка.

Стремление наступать везде и сразу приводило и к нехватке резервов. Имея меньше солдат, противник перед началом наступления имел больше дивизий в резерве, чем русские войска. В итоге даже когда прорыв свершился, оказалось, что развивать его банально нечем: резервы уже были израсходованы. Ждать новых пришлось слишком долго, и противник успел подготовиться. При этом иной раз наступление приходилось останавливать из-за крайней степени утомления войск: после нескольких дней боя солдаты, например, в XVII корпусе буквально засыпали стоя. В результате, когда противник перед фронтом этого корпуса бежал, использовать это оказалось невозможно.

Командование тоже не показало себя на высоте. Тот факт, что австрийская оборона рассыпается, стал очевидным очень быстро. Но Главкомюз (т.е. главнокомандующий юго-западным фронтом) продолжил движение на Ковель, при этом периодически задерживая его для «подравнивания» линии фронта. Вместе с тем наступление в направлении на Львов было вполне реально, что признавал и сам Брусилов в 1920 г. Если же дополнить его разворотом 9 армии Лечинского на север, то это могло привести, как минимум, к масштабному отступлению под угрозой окружения, а то и полному краху Австро-Венгерской армии на Восточном фронте. Алексеев заметил изменение обстановки и отдал распоряжение повернуть на юг удар 8 армии Брусилова. Но распоряжение это не имело обязательного характера и было проигнорировано. Вероятной причиной такого поведения Главкомюза была боязнь встречи с немецкими резервами с открытыми флангами. Именно поэтому войска «подравнивались», именно поэтому наступали на Ковель, который — как важный транспортный узел — был почти неизбежным для немцем центром высадки резервов. Свечин в 1920 в дискуссии заявил, что, вероятно, над Брусиловым довлел печальный опыт осени 1915 года, когда он, командуя 8 армией, уже брал Луцк, но был вынужден отступить из-за контрудара во фланг двух немецких дивизий. Брусилов отвечал, что отвёл войска по приказу свыше, но сам факт отхода и влияние этого на его действия в 1916 году не отрицал. Интересно, что перед наступлением сам Брусилов уверял, что в военном деле удача немало значит, и следует рисковать, бросая войска вперёд, а не собирая резервы на все случаи жизни. Но на деле Брусилов пошёл по наиболее осторожному пути. Мы не знаем, куда бы привёл его удар на Львов, но его осторожность завела русские войска в Ковельский тупик.

Далее следовало бы в июле оборвать операцию, чтобы ударить вместе с Румынией. На это указывал тот же Свечин ещё в 20-е годы. Однако операция продолжилась при всё возрастающем сопротивлении противника и убывающих успехах. Резервы ещё были, но тратились малоэффективно. Наконец, позиция верховного командования по отношению к Румынии показала свою уязвимость. Россия совершенно не хотела помогать ей, но потерять её полностью и дать Центральным державам богатую зерном и нефтью Румынию было ещё хуже. В итоге была выбрана средняя линия, когда изначально войск в Румынию посылали крайне мало, а в итоге набралось на целую армию. Но спасти Румынию не получилось и стоила эта авантюра немалой крови. На это тоже указывал Свечин ещё в 20-е годы.

Если же посмотреть на глобальный уровень, то ситуация ещё хуже. Русская армия уже была в тяжелейшем положении, о чём Алексеев говорил Брусилову перед наступлением. Экономика старой России — тоже не в лучшем. Пока Алексеев пытался придумать, как вывести из войны Германию, всё сложнее становился вопрос, как России дотянуть до мира. Попытки действовать методами стратегии сокрушения в войне, в которой можно было победить только измором, ожидаемо привели к провалу, и Россия полетела в пропасть даже быстрее «лоскутной империи». Интересно, что сразу после Брусиловского прорыва французы сменили осторожного Жоффра, стоявшего за методы измора, на героя Вердена Нивеля, который собирался покончить с немцами одним ударом весной 1917 г. Война показала ошибочность такого подхода: наступление 1917 г. осталось в истории как «бойня Нивеля». Последовавшие за ней бунты во французской армии поставили вопрос об устойчивости Франции в целом. Таким образом, в 1917 году французы повторили ошибку русской Ставки 1916 г. Проблема была в том, что у Ставки выбора почти не было. Бездействие русской армии царю вряд ли бы простили и союзники, и российская оппозиция. С другой стороны, брусиловское наступление ещё не было жестом отчаяния, Ставка верила в его успех. До заведомо авантюрного наступления Керенского оставался год. Тогда в высших эшелонах власти прекрасно понимали опасность, но, образно говоря, играли ва-банк, ставя на красное в тщетной попытке отыграться. Но в июле 1916 г. ещё была надежда на победу традиционными методами.

Наконец, чтобы сделать главной задачей просто дожитие текущего политического режима до развала противника, нужно было быть очень проницательным человеком. Нужно было понять, что неограниченная подводная война немцам успеха не даст, а до этого германский флот окончательно проиграет борьбу за господство на море, Франция устоит перед всеми наступлениями, а США вступят в войну и сумеют перебросить в Европу значительные силы. Гарантированного рецепта победы не существовало, а русское командование пыталось найти путь к успеху с очень плохими исходными условиями.



По этой теме читайте также:


Список литературы

1. Айрапетов О.Р. Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917). Том 3. 1916 год. Сверхнапряжение. М.: Книжный дом Университет, 2016.
2. Барсуков Е. З. Артиллерия русской армии (1900–1917 гг.). Том IV. — М.: Воениздат МВС СССР, 1948.
3. Ветошников Л.В. Брусиловский прорыв. Оперативно-стратегический очерк. М., 1940.
4. Головин H. H. Военные усилия России в Мировой войне. — Париж: Т-во объединённых издателей, 1939.
5. Мировая война 1914-1918. «Луцкий прорыв»: труды и материалы к операции Юго-Западного фронта в мае-июне 1916 года. Под ред. П.В. Черкасова. М.: Высший Военный Редакционный Совет, 1924.
6. Нелипович C.Г. «Брусиловский прорыв». Наступление Юго-Западного фронта в кампанию 1916 года. М.: Цейхгауз, 2007. — 48 с.
7. Оберюхтин В.И. Барановичи. 1916 г. Военно-исторический очерк. М., 1935.
8. Поликарпов В. В. Русская военно-промышленная политика. 1914-1917. М.: Центрполиграф, 2015.
9. Редкин-Рымашевский А. Действия XXXII корпуса в Луцком прорыве. Май-июнь 1916 г. М.-Л., 1926.
10. Рождественский М. Луцкий прорыв. М., 1938.
11. Свечин А.А. Искусство вождения полка по опыту войны 1914-1918 гг. Том I. М. — Л.: ГИЗ, 1930.
12. Свечин А.А. Тактический факт // Война и Революция. 1934. №7-8.
13. Стратегический очерк войны 1914-1918 гг. Ч. 5. Период с октября 1915 г. по сентябрь 1916 г. Позиционная война и прорыв австрийцев Юго-Западным фронтом. Составил В.Н. Клембовский. М., 1920.

Имя
Email
Отзыв
 
Спецпроекты
Варлам Шаламов
Хиросима
 
 
«Валерий Легасов: Высвечено Чернобылем. История Чернобыльской катастрофы в записях академика Легасова и современной интерпретации» (М.: АСТ, 2020)
Александр Воронский
«За живой и мёртвой водой»
«“Закон сопротивления распаду”». Сборник шаламовской конференции — 2017