Следите за нашими новостями!
 
 
Наш сайт подключен к Orphus.
Если вы заметили опечатку, выделите слово и нажмите Ctrl+Enter. Спасибо!
 


Предыдущая | Содержание | Следующая

Глава 5. Движущие силы африканских социально-экономических структур

В предыдущих главах нас занимало главным образом рассмотрение характерных особенностей экономики африканских стран. В данном же разделе мы сосредоточим усилия на попытке понять развитие этой экономики: важно иметь в виду при этом, что невозможно разобраться в характере экономики и, более того, понять ее динамику, если не исследовать соответствующую ей социально-экономическую структуру.

Вопрос о том, в каком направлении может развиваться экономика африканских стран, не следует смешивать с вопросом о том, каким образом странам Африки удастся преодолеть отсталость и встать на путь действительного развития. Первый вопрос представляет интерес постольку, поскольку ответ на него дает представление о том, что может произойти; второй вопрос проясняет смысл желательных преобразований. Первый вопрос связан, по сути дела, с законами движения экономики африканских стран; постановка второго вопроса позволяет подчинить эти законы соображениям телеологического порядка <Телеология — идеалистическое философское учение, приписывающее процессам и явлениям природы цели, которые являются внутренними причинами природы. — Прим. М.Я. Волкова>.

Прежде чем перейти к дальнейшему изложению, /240/ необходимо дать пояснения относительно того, почему первый из названных вопросов интересует нас в большей степени, чем второй. Ведь если опыт современного развития представляет собой какую-либо ценность, то можно полагать, что следует заняться именно вторым вопросом. Авторы академических исследований, посвященных экономике стран Африки (а равным образом и экономике других развивающихся стран), во главу угла своих исследований почти всегда ставят вопрос о путях развития, т. е. о преодолении отсталости. Согласно науке политической экономии, разрабатываемой в университетах развивающихся стран, проблема достижения этими странами известного уровня развития составляет наибольшую важность. Возникновение подобной тенденции к академизму свидетельствует в свою очередь всего лишь о преобладающем внимании к проблеме отсталости в политических кругах. Политические лидеры как в Африке, так и в развивающихся странах на других континентах, проявляют огромный интерес к проблеме отсталости. Если можно считать, что государственные документы и заявления политических деятелей отражают действительное положение вещей, то легко заключить, что проблема отсталости является самой фундаментальной проблемой. Согласно последним, это — проблема проблем: ее нерешенность вызывает процессы дезорганизации в обществе, непрочность международной системы государств в военной и политической областях, бедность и т. д. Кроме того, совершенно ясно, что, согласно им, общественная эволюция развивающихся стран рассматривается главным образом через призму возможного осуществления ими процесса развития. Вероятно (и, скорее всего, это было именно так), подобное понимание существа дела насаждалось в колониях их прежними хозяевами, стремившимися сохранить господство и поэтому заставлявшими развивающиеся страны рассматривать свою собственную историю с точки зрения возможности /241/ приспособиться к образцу, предложенному западными государствами. Но дело не в этом. Важно в действительности то, что в обществе сознание такого рода продолжает существовать.

Можно подумать, что в условиях укрепления такого сознания весьма кстати (если не сказать — совершенно необходимо) оказалось бы в книге подобного рода пуститься в длинные рассуждения о возможностях преодоления отсталости. Мы, однако, выбрали для исследования вопрос иного рода, сосредоточив внимание на характере и законах движения экономики африканских стран. Поясняя эту мысль, заметим следующее. С нашей точки зрения, нет особой необходимости тщательно исследовать вопрос о преодолении отсталости. Этому вопросу уделено много внимания в предшествующих главах. И даже в данной главе мы будем вынуждены так или иначе его коснуться, однако не непосредственно, а как аспекта более широкого вопроса. Прояснить законы движения экономики африканских стран невозможно, если не осветить целей этого движения, состоящих в обеспечении развития. Однако на этом вопрос нельзя считать решенным. Важно объяснить также, почему же мы не уделяем основного внимания проблемам, связанным с обеспечением развития. Дело просто в том, что в противном случае мы бы просто сузили для себя возможности исследования. Если бы мы сосредоточили свое внимание исключительно на проблеме развития, то закрыли бы себе путь к пониманию нынешних африканских реальностей. На деле же необходимо прежде разобраться в этих реальностях, независимо от того, проявляем мы интерес к проблемам Африки как ученые или как практические деятели, стремящиеся прояснить положение вещей в той или иной области. Если мы сначала не постигнем сути окружающего нас мира, мы не сумеем успешно преобразовать его. Однако африканские реальности нельзя осознать в полной мере при условии, /242/ что интерес исследователя сосредоточен на проблеме отсталости, хотя бы и важной самой по себе. Вполне возможно, действительность даст примеры важных явлений, анализ которых окажется затруднительным или не будет представлять интереса с точки зрения обеспечения развития. И если мы будем оценивать действительность исключительно с точки зрения перспектив развития, то можем и не заметить этих явлений или недооценить их, в то время как они будут существенно важными для понимания природы общества в целом. Конечно, действительность может дать и примеры, которые тесно взаимосвязаны с решением проблемы развития, но при этом выражены неявно (возможно, потому, что сама эта проблема не поставлена четко, и потому, что понимание этой проблемы или инструментарий аналитического исследования несовершенны). Таким образом, мы провели достаточно подробные рассуждения, направленные на то, чтобы предостеречь читателя против сосредоточения интереса исключительно на проблеме развития (как это нередко бывает).

Сосредоточив внимание на проблеме развития, можно потерять из виду динамику нынешних реальностей африканской жизни. Это связано со смешением понятий, неизбежным при использовании преобладающих ныне концепций отсталости. Коротко проиллюстрируем сказанное. Одни авторы полагают, будто отсталость и действительное развитие представляют собой «две стороны одной медали»; и то и другое состояние обусловлено будто бы противоречиями мирового капитализма. Другие авторы считают, что развитие выражается процессом экономического роста в условиях капитализма; среди этих авторов существуют значительные разногласия по поводу выбора показателей роста. Определение состояния отсталости, соответствующее данной концепции, отражает наличие или отсутствие экономического роста. Третьи авторы, отрицающие упомянутое понимание /243/ отсталости, предпочитают выражать данное понятие не в терминах роста, а в терминах искажений, свойственных капиталистическому росту, например, зависимости. Подобное понимание отсталости порождает немало вопросов, поскольку неясно, какое идеальное состояние противостоит данным искажениям. Бывает, что развитие и отсталость отождествляются соответственно с индустриализацией и ее отсутствием. Наконец, отдельные авторы сводят развитие к развитию производительных сил. Этим далеко не исчерпываются различные взгляды. Просто мы привели лишь несколько примеров из всего многообразия существующих определений и концепций.

Подобное многообразие порождает сомнения в целесообразности общих рассуждений о перспективах развития определенных социально-экономических структур. Гораздо разумнее вести рассуждения в терминах, не столь общих, как понятие развития, а также стараться понять в ходе анализа то, как развиваются социально-экономические структуры в странах Африки, а не то, как они должны были бы развиваться. Именно с этой точки зрения мы и стремимся исследовать в данной работе все вопросы.

В предыдущих главах были рассмотрены основные особенности экономики африканских стран; мы стремились, кроме того, показать, как сформировалась эта экономика. Настоящая же глава посвящена исследованию способности экономики африканских стран к преобразованиям; в ней рассмотрены возможные направления таких преобразований и их последствия. Начнем с исследования основных особенностей структуры экономики африканских стран, которые мы уже отметили. Мы должны рассмотреть их взаимосвязи, что поможет нам понять, изменчива данная структура или она отличается жесткостью. /244/

Взаимоотношения основных структурных элементов

Если посмотреть на элементы экономической структуры африканских стран в их совокупности, то можно заключить, что эта структура отличается необычайной жесткостью. Каждый из ее элементов характеризуется «встроенным» сопротивлением ко всякого рода преобразованиям, и, взаимодействуя в состоянии равновесия, структурные элементы усиливают друг друга.

Раздробленность. Начнем рассмотрение с раздробленности. В развитии этой особенности экономики африканских стран наблюдается тенденция к самоувековечению. В предшествующих главах указывались некоторые причины данного явления. Повторяясь, заметим, что частные инвесторы, будучи заинтересованными в большей мере в получении прибылей, чем в объединении секторов экономики, стремятся вкладывать средства в развитие тех сфер экономики, которые обеспечивают экономию, обусловленную расширением масштабов производства, тех сфер, в которых уже создана инфраструктура, предоставляются соответствующие услуги, тех сфер, в которых легче доступ к рынкам. Политические деятели нередко бывают заинтересованы в дальнейшем развитии подобных сфер экономики, поскольку для них это удобно, а также поскольку они нередко оказываются поставленными в условия, когда необходимо за короткое время показать результаты своей деятельности. Другой важной причиной, способствующей сохранению экономической раздробленности в Африке, служит необходимость для африканских стран «добывать» иностранную валюту в целях осуществления проектов развития. Кроме того, существование препятствий к проведению в странах Африки индустриализации ведет к увековечению раздробленности, так /245/ как именно индустриализация предполагает наличие сложной системы прямых и обратных промышленных связей; эти-то препятствия и необходимо преодолеть, если поставить задачу коренным образом разрешить проблему экономической раздробленности. К сказанному можно также добавить, что самоувековечение раздробленности осложняет процесс планирования (по крайней мере в его общепринятом виде). Осуществление этого процесса опирается на использование математических уравнений, которые описывают взаимосвязи различных макроэкономических переменных и секторов экономики. Построение подобных уравнений становится относительно бесполезным в дезинтегрированной экономике, где связи между различными секторами либо вообще отсутствуют, либо носят расплывчатый характер.

Зависимость. Обратимся к исследованию зависимости. Мы не будем обсуждать вопрос о том, почему она неизменно сохраняется, — это хорошо известно. Мы предпочтем вникнуть во взаимосвязь между зависимостью экономики и ее раздробленностью. Легко видеть, что эти две особенности экономики развивающихся стран тесно взаимосвязаны и взаимно усиливают друг друга. Обсуждение процесса интеграции стран Африки в мировую капиталистическую систему показало, что экономическую раздробленность и зависимость (поскольку речь идет об экономике стран Африки) можно считать двумя сторонами одного и того же явления. Именно в процессе интеграции африканских стран в систему мирового капитализма экономика этих стран приобрела такие характерные черты, как зависимость и раздробленность. Колониальная политика ориентировала различные сектора экономики и регионы Африки на удовлетворение потребностей метрополий. Каждый сектор экономики был связан с хозяйством метрополии, причем эти связи в ряде случаев оказывались настолько тесными, /246/ что можно было говорить об экономике африканских стран как о составной части экономики метрополий. Именно существование вертикальных связей между периферийной экономикой и экономикой метрополий обусловило экономическую раздробленность в африканских странах. Зависимость экономики и ее раздробленность не просто вызваны одной причиной, эти черты взаимно усиливают друг друга. К примеру, зависимость экономики предполагает осуществление внешнего контроля над ней, который сужает возможности национального руководства предпринимать перестройку хозяйства, направленную на преодоление раздробленности. Зависимость увековечивает раздробленность экономики африканских стран, поскольку облегчает метрополиям сохранять неизменным международное разделение труда, при котором странам Африки отводится роль производителей сырья; задерживается также их индустриализация. Раздробленность экономики в свою очередь совершенно очевидным образом приводит к усилению зависимости.

Нефтяной бум в Нигерии дает иллюстрацию взаимного усиления зависимости и раздробленности. Продажа нефти привела к значительному увеличению технологической и финансовой зависимости страны, особенно зависимости технологической. Кроме того, последняя способствовала образованию в экономике главным образом прямых внешних связей; обратные, т. е. внутренние, связи были незначительными. Конечно, при этом спрос на нефть был также главным образом внешним. Все сказанное значит, что нефтяная промышленность Нигерии ориентировалась на внешние рынки. Поскольку же этой отрасли в экономике страны принадлежит решающая роль (она дает почти 94% экспортных поступлений), ее влияние на «второстепенные» сектора экономики привело и к их ориентации на внешний рынок; тем самым раздробленность нигерийской экономики еще больше усилилась. Нефтяной бум отвлек внимание нигерийских руководителей /247/ от развития других секторов экономики, например сельского хозяйства. Нигерия постепенно превращается в страну, не способную себя прокормить, в страну, зависимую от импорта продовольствия с Запада. Подводя итог сказанному, заметим, что, поскольку экономика характеризуется раздробленностью, постольку она не способна уменьшить свою зависимость; в то же время, чем более зависимый характер носит экономика, тем больше она дезинтегрирована.

Узость ресурсной базы. Перейдем теперь к рассмотрению третьей особенности экономики африканских стран, а именно к узости их ресурсной базы (в частности, к вопросу о нехватке в африканских странах иностранной валюты). Учет этой особенности в анализе делает картину инерционности экономики африканских стран еще более мрачной. И это не удивительно. Ведь зависимость экономики африканских стран ведет к увековечению узости их ресурсной базы. В условиях зависимости возможности африканских политических деятелей проводить политику, направленную на интеграцию экономики их стран (политику «африканизации» собственности и контроля, поощрения экспорта, импортозамещения, ограничения иностранных инвестиций, импорта и вывоза прибылей), значительно уменьшаются. Проведение такой политики противоречит интересам капитала метрополий. Зависимость экономики африканских стран от внешних источников спроса на сырьевые товары накладывает жесткие ограничения на процесс преодоления раздробленности и осуществления диверсификации экономики. Иностранная валюта необходима африканским странам для осуществления проектов развития, однако, чтобы получить эти средства, развивающиеся страны вынуждены по-прежнему придерживаться той организации производства, которая способствует постоянному закреплению /248/ их извечной роли в международном разделении труда. В свою очередь узость ресурсной базы экономики африканских стран усиливает их зависимость. Получается, что, с одной стороны, при такой узкой ресурсной базе средств обычно в значительной мере не хватает и приходится прибегать к внешним займам, искать возможности инвестирования средств иностранными вкладчиками и т. д. С другой стороны, узость ресурсной базы экономики африканских стран неизменно обусловлена производством в них сырьевых товаров. Предложение подобной продукции в краткосрочном аспекте отличается крайне малой эластичностью, в то время как спрос на нее высокоэластичен в условиях существования множества поставщиков, возрастания числа синтетических субститутов сырьевых товаров; на мировом рынке сырья, кроме того, наблюдаются значительные колебания цен. Все это, вместе взятое, способствует усилению зависимости в ее как политическом, так и экономическом аспектах, которая приняла, например, такие формы, как заключение особых соглашений между странами Африки, Карибского бассейна и Тихого океана (АКТ) и Европейским экономическим сообществом (ЕЭС) в виде 1-й и 2-й Ломейских конвенций, особенно введение системы стабилизации экспортных доходов («Стабекс»).

Взаимосвязь узости ресурсной базы и раздробленность экономики легко заметить. Уже тот факт, что в большинстве случаев страны Африки представляют собой, по существу, монокультурные экспортные хозяйства, отражает раздробленность их экономики. Раздробленность и узость ресурсной базы порождаются действием одних и тех же причин, к числу которых относятся зависимость экономики африканских стран и отсутствие в них индустриализации. Раздробленность экономики не позволяет странам Африки расширить свою ресурсную базу. Таким образом, мы рассмотрели некоторые проявления /249/ взаимодействия и увековечения особенностей экономики африканских стран.

Тенденция к монополизации экономики. Взаимосвязь этой тенденции с другими особенностями экономики африканских стран не столь очевидна. Мы рассмотрим действие этой тенденции в двух аспектах. Прежде всего, речь пойдет о вторжении западного частного капитала в страны Африки в виде размещения там монополистических предприятий.

Во многих случаях частный капитал с Запада проникает в Африку под личиной всемогущих многонациональных корпораций, таких, как «Интернэшнл бизнес мэшинс», «Дженерал электрик», «Дженерал моторс», «Бритиш петролеум» и ИТТ. Такие многонациональные корпорации частично образуют механизм, обуславливающий зависимость и раздробленность экономики африканских стран. Была надежда, что многонациональные корпорации сослужат странам Африки хорошую службу в развитии их производительных сил путем осуществления инвестиций в научные исследования и разработки, в обучение рабочей силы, в передачу технологии, в производство на территории этих стран промышленных изделий на экспорт и т. д. Однако подобным надеждам по многим причинам не суждено было сбыться; к числу этих причин относятся: боязнь африканского «экономического национализма» и политической нестабильности в этих странах, невысокий уровень развития в них инфраструктуры, ограниченные размеры рынка во многих странах Африки, а также стремление многонациональных корпораций, «разместившихся» в добывающей промышленности стран Африки, развивать здесь добычу сырья, а не его промышленную переработку. Власть многонациональных корпораций над экономикой стран Африки (как и над мировой экономикой) привела к тому, что правительствам африканских стран оказалось необычайно /250/ трудно получить от них какую-то пользу в деле развития цельной экономики, способной к самоподдерживаемому росту.

Как можно предположить, деятельность монополистических предприятий, находящихся в собственности государства в африканских странах, гораздо более удовлетворительна. Как уже отмечалось, учреждение государственных корпораций преследовало целью снизить уровень зависимости экономики африканских стран от иностранных предприятий, сократить экспорт капитала и, что важнее всего, организовать деятельность в тех сферах экономики, которые не представляют особого интереса для иностранных инвесторов, но тем не менее необходимы для развития производительных сил. Деятельность подобного рода государственных корпораций оказалась в ряде случаев настолько успешной, что они смогли несколько подорвать монополию зарубежных фирм, развить в известной степени обработку сырьевых продуктов, а также производство потребительских товаров, не требующее сложной технологии (таких, как ткани, обувь, мебель, цемент, табак, пиво, напитки). Таким путем государственные корпорации способствовали уменьшению раздробленности и зависимости экономики. Однако их вклад в это уменьшение можно признать более чем скромным. Их способность выдерживать конкуренцию с многонациональными корпорациями весьма невелика; несмотря на известные усилия государственных корпораций, осуществление в африканских странах индустриализации не стало нигде таким процессом, который привел бы к диверсификации экономики, необходимой для эффективного решения проблем экономической раздробленности и узости ресурсной базы. Вряд ли государственные корпорации способны сколько-нибудь уменьшить зависимость экономики — ведь многие из них находятся под влиянием зарубежных фирм и иностранного капитала. И все-таки потенциально они могут содействовать изменению положения дел. /251/

Производственные отношения. Нам остается исследовать одну важную особенность экономики африканских стран, а именно характер производственных отношений. Исследование этой особенности указывает на существование в данной области значительного источника преобразований в экономике, отчасти потому, что здесь обнаруживается множество противоречий. Последние обусловлены существованием в странах Африки нескольких докапиталистических способов производства, находящихся на различных стадиях разложения, развитием здесь капитализма, ростом классовой дифференциации, характерной для капитализма, антагонизмом между западным и национальным капиталом, процессом пролетаризации, несовместимостью капиталистического способа производства с мелким товарным производством и патриархально-общинным способом производства, отсутствием симметрии между политической и экономической властью.

Влияние, которое оказывает система производственных отношений на сохранение экономики африканских стран в ее нынешнем состоянии, довольно ощутимо. В известном смысле развитие производственных отношений отличается инерционностью. Во многих странах Африки национальные представители класса капиталистов являются истинными «агентами» западного капитала; их деятельность составляет часть механизма эксплуатации империализмом стран Африки. Постольку, поскольку им досталась эта роль, они не способны последовательно осуществлять такие преобразования, которые могли бы способствовать освобождению экономики африканских стран от эксплуататорской зависимости и диверсификации этой экономики. Столкновение интересов национального и западного капитала зачастую завершается решением спорных вопросов путем раздела сфер влияния, а также соглашениями коллаборационистского характера.

Процесс «африканизации» экономики в странах /252/ Африки (особенно в Заире, Нигерии, Кении и Гане) заслуживал, по сути дела, внимания не как проявление «экономического национализма», а как упрочение и институционализация подобных решений. Последствия этого выражаются в сдерживании тех сил, которые могли бы заметно способствовать коренным преобразованиям в экономической жизни. В этом смысле существование противоречия между национальным и западным капиталом содействует поддержанию инерционных сил в экономике.

Процесс «африканизации» капитализма, протекающий в обстановке относительного экономического застоя, в значительной степени вызывал отчуждение лидеров африканских государств от масс. Перед руководителями в странах Африки возникла проблема, связанная с их неспособностью сдерживать взаимное отчуждение, растущее между ними и массами, таким образом, чтобы сохранить существующие производственные отношения. Некоторые из этих руководителей, {как Мобуту в Заире и Бокасса в Центральной Африканской Империи}, должны были все больше опираться на западный капитал и правительства западных стран, чтобы сохранить свои позиции. В таких условиях лидеры африканских государств не в состоянии что-либо сделать для уменьшения зависимости, преодоления раздробленности и монокультурного характера экономики, поскольку какие-либо серьезные шаги в этом направлении неизбежно приведут к их сильному столкновению с западным капиталом.

Исследование производственных отношений показывает, что в этой области складываются возможности для нарушения экономического равновесия. Прежде всего, представители национальной буржуазии прекрасно сознают, что зависимость экономики, ее раздробленность, а так же узость ресурсной базы обусловливают экономическую отсталость, угрожающую прочности их позиций. Они также отчетливо сознают, что с этим надо что-то делать. Тем самым в данной среде зарождаются побуждения к проведению преобразований, /253/ хотя осуществление последних на практике не может не сопровождаться неизбежной конфронтацией национальной буржуазии с западным капиталом, от которого так зависит ее процветание и безопасность. Представители национальной буржуазии пытаются решить эту проблему, разрабатывая идеологию развития. При этом они внушают народу, что весьма озабочены его бедностью, экономической отсталостью страны, а также выражают стремление решить проблему отсталости в кратчайшие сроки. И это обеспечивает в известной мере законность их действий.

Представители национальной буржуазии не просто говорят, они пытаются на деле предпринять определенные шаги в данном направлении. Однако если сравнить их действия с разглагольствованиями, то получается, что их намерение вырвать страну из экономической отсталости ограничивается, по существу, развитием по западному образцу и проведением индустриализации. Общее направление, во всяком случае, состоит, за редкими исключениями, в попытках стимулировать экономический рост в рамках существующей неоколониальной экономической структуры. Короче говоря, в большинстве случаев страны становятся, по существу (незначительное разнообразие наблюдается лишь в деталях), на путь капиталистического развития. При этом оказывается, что легко избежать какой бы то ни было конфронтации с западным капиталом. И вот между национальной буржуазией и западным капиталом возникли отношения партнерства в осуществлении развития. Западный капитал поощряет распространение идеологии развития, оказывает национальной буржуазии некоторую помощь, с тем чтобы создать видимость деятельности и способствовать сохранению отношений эксплуатации между экономикой африканских стран и экономикой стран Запада. Однако решение проблемы не сдвинулось с места — ее просто по-иному /254/ сформулировали. Что касается позиции западного капитала, эта проблема видится в существовании на Западе экономических неурядиц и политической неустойчивости, которые не позволяют мобилизовать средства для помощи странам Африки, действительно поддерживающей осуществление там принятой стратегии и вступление на путь развития. Лидеры африканских государств не могут не испытывать унижения, бесконечно выпрашивая средства, которых никогда не будет достаточно. Они не могут не чувствовать растерянности, видя, как экономика их стран подвергается неблаготворному воздействию экономических сил, порождаемых в индустриальных странах. Подобные настроения приводят к внезапным взрывам жестокости и конфликтам. Кроме всего этого, перед странами Африки стоит дилемма: двигаться, не сворачивая, по пути развития, который обеспечит им в лучшем случае минимальное изменение существующего порядка вещей, или получить действительную возможность порвать с отсталостью.

Отметим еще один аспект производственных отношений в странах Африки, способный стимулировать преобразования в экономике, а именно противоречие между экономической и политической властью. С обретением странами Африки независимости в них обозначилось явное нарушение равновесия в том смысле, что, хотя национальное руководство и заполучило политическую власть, контроль над экономикой оставался у западного капитала. Подобное нарушение равновесия было несколько смягчено благодаря естественному переплетению действующих в обществе сил. Представители западного капитала пытались с известным успехом дополнить свою экономическую власть политическим контролем. В то же время национальные лидеры в африканских странах стремились, используя свое влияние в области политики, завоевать власть над экономикой теми способами, о которых мы уже говорили. Им тоже иногда сопутствовала /255/ удача. Таким образом, две группы представителей буржуазии сблизились между собой, и во многих случаях стало возможным говорить о возникновении «нового» равновесия. Хотя такое равновесие (возможно, в данном случае для его обозначения больше подходит слово «примирение») и представляет собой «синтез» сил на сравнительно более высоком уровне, оно олицетворяет действие консервативных сил в том смысле, что по крайней мере в настоящее время сдерживает процесс развития радикальных общественных сил. И все же остаются известные возможности для продолжения формирования этих сил. К примеру, такая возможность связана с возникновением противоречий в среде африканской буржуазии. Одни ее представители накапливают богатство, занимая посты чиновников, другие — посредством торговой деятельности, третьи — путем сотрудничества с западным капиталом, особенно с многонациональными компаниями. Одни процветают за счет источников обогащения, находящихся внутри страны, другие — за счет поставок на рынок товаров или услуг с известной опорой на западный капитал, особенно в плане технологии. Буржуазия, составляющая эти группы, зависит от западного капитала в неодинаковой степени, и интересы каждой из групп по-разному соотносятся с интересами западного капитала. Это соотношение в известной мере определяется тем, влияние какой группы буржуазии преобладает в данной стране. Возможно, что борьба за гегемонию вознесет на верхнюю ступень власти ту группу буржуазии, которая окажется способной (и заинтересованной в этом) к сравнительно радикальным преобразованиям в общественной жизни и коренным образом изменит существующую экономическую систему.

Еще одним фактором, способным вызвать перемены в экономической жизни страны, служит противоречие между классом капиталистов, с одной стороны, /256/ и рабочими и крестьянами — с другой. По мере развития в странах Африки капитализма и его «африканизации» противоречия между капиталистами и прочими классами становятся глубже; они углубляются еще и потому, что экономика африканских стран после завоевания ими независимости функционирует крайне неудовлетворительно. Усиление в странах Африки интереса к политике во время борьбы за независимость привело к тому, что развитие противоречий, о которых идет речь, не соответствует развитию производительных сил. Революционное движение, рожденное при таких условиях в низах общества, имело важные последствия для изменений политического и экономического характера. Однако, стремясь избежать повторения, мы не будем обсуждать такого рода последствия.

На этом мы закончим краткое исследование, посвященное соотношению основных особенностей экономической структуры в странах Африки. В ходе обсуждения мы попытались определить, какие силы обладают способностью преобразовать здесь экономическую систему, которой присуща и подобная структура, отличающаяся рядом особенностей. Мы убедились в том, что возможности преобразовать эту систему крайне ограничены и что в экономике африканских стран действует тенденция к сохранению инерционности. Конечно, изображенная нами картина весьма схематична. Ведь, исследуя экономическую структуру, мы не принимали во внимание устремления людей, которые являются в конечном счете «двигателем» преобразований в экономике. Четкую и верную картину возможных экономических изменений нельзя дать, пока этот фактор не будет учтен. Это, разумеется, не значит, что предшествующее исследование особенностей экономической структуры было неправомерным или ошибочным. Оно остается необходимым и полезным. Особенности экономической структуры в странах Африки представляют /257/ собой важную сторону действительности; их исследование позволяет понять, какого рода преобразования в экономике возможны и к чему эти преобразования могут привести. Нам не следует сосредоточивать внимание лишь на вопросе о том, какие шаги предприняли бы массы, — необходимо также попытаться понять, каковы те обстоятельства, которые определяют возможности осуществления человеческих устремлений и усилий. Устремления людей необходимо соразмерять с их возможностями. Ниже мы обратимся к изучению вопроса об этих устремлениях, а именно к вопросу о том, желают ли лидеры в африканских странах преобразований в экономике, какие шаги они предпринимают для осуществления таких преобразований и насколько они в состоянии контролировать положение дел.

Стремление к развитию. Важным фактором, способствующим преобразованиям в африканской экономике, служит стремление лидеров в странах Африки (как, очевидно, разделяемое и их последователями) к развитию. Такое стремление может быть названо с одинаковым правом как проявлением страстности, так и идеологией. И официальные, и неофициальные заявления лидеров африканских стран могут вызвать впечатление, что они непоколебимо преданы идее попытаться обеспечить своим странам возможность развития, под которым подразумевается первое условие их собственного благополучия, укрепления их лидерских позиций, а также благосостояние жителей их стран. Они убеждены в существовании взаимосвязи между отсталостью их стран и нерешенностью самых важных проблем, таких, как бедность, высокая заболеваемость среди населения, безработица, слабость экономики в военном отношении, невежество, отсталость в области развития технологии, низкий уровень развития культуры, короткая продолжительность жизни, нарушенность общественных связей, значительная политическая /258/ неустойчивость. Они полагают, что развитие экономики африканских стран — необходимое условие коренного решения всех этих проблем. Таким образом, лидеры африканских стран одержимы идеей развития, хотя мало кто из них отдает себе отчет в том, что же такое развитие.

Как упоминалось выше, идея развития отражает также определенную идеологию. Она отражает определенную идеологию в том смысле, что лидеры африканских стран стремятся ускорить построение общества, лучше приспособленного для развития, рассматривают весь ход исторической эволюции как формирование возможностей для обеспечения развития, считают, что основным и необходимым условием счастливой жизни служит преодоление отсталости.

Развитие настолько превратилось в самоцель, что нередко забывают о том, что сама идея развития возникла лишь недавно. В Африке она в действительности возникла и распространилась в начале 60-х годов, когда многие африканские страны обрели независимость. Колониальные правительства не были особенно заинтересованы в осуществлении развития и популяризации этой темы. Они были заинтересованы в сохранении известного порядка, а также в поддержании политических и экономических условий, необходимых для эксплуатации колоний. Лидеры африканских стран в период национального движения за независимость также не вели разговоров о развитии. За редкими исключениями, они были заинтересованы в осуществлении буржуазных революций. Они желали бы наследовать готовую систему, а не заниматься ее коренными преобразованиями; они замалчивали вопрос о том, что собираются делать с властью, и еще больше замалчивали вопрос о том, каковы их взгляды на преобразование доставшейся им экономической системы. Но так или иначе к концу 60-х годов идея развития почти в каждой африканской стране распространилась до оформления ее в идеологию. И, как оказалось, это произошло /259/ потому, что Запад решил пересмотреть в свете новых реальностей свои отношения с прежними колониями. Вместо деления стран на метрополии и колонии стали использоваться понятия «развитые страны» и «слаборазвитые страны». Вместо прежних отношений, характерных для колониальных времен, предлагались новые отношения, основанные на идее развития. Эта идея интенсивно пропагандировалась ООН, объявлявшей о проведении следовавших одно за другим десятилетий развития. Во всем этом западный мир был заинтересован потому, что в основе идеологии развития лежали, по сути дела, идеи «вестернизации», индустриализации и экономического роста по капиталистическому образцу. Тем самым получалось, что стремление стран Африки к развитию означало их стремление походить на западные страны.

Идея именно такого, «западного», образца развития распространена и сегодня в Африке. И в то же время можно обнаружить свидетельства решительного несогласия с ней, возникшего среди лидеров африканских стран. Одни из них в состоянии заметить «привязанность» своих стран к Западу и ее проявление в виде продолжающегося господства западных стран в Африке; другие же осознают, что их страны недалеко уйдут по пути развития и не построят счастливого общества. Но при этом даже скептически настроенные лидеры африканских стран не считают возможным обойтись в своей деятельности без использования идеи развития. Сегодня многие из них (люди самых различных мировоззрений) не устают повторять, что они отвергают «западную» идею развития, и предлагают взамен оригинальную идею, способную привнести справедливость в ход исторического развития африканских стран. Хотя при этом анализ проводимой ими политики, направленной на обеспечение развития, а также разбор программ развития показывают, что они всецело опираются на «западную» идею. Как только прекращаются ритуальные разглагольствования, /260/ идея развития лидеров африканских стран предстает в виде необходимости осуществлять индустриализацию «западного» типа, а сама проблема развития сводится к накоплению капитала, совершенствованию применяемых «ноу-хау», повышению производительности труда и стимулированию предпринимательской инициативы. Типичным примером подобной интерпретации идеи развития может служить план развития Лесото на 1974—1980 гг. План содержит задачу увеличения ВВП, расширения капиталовложений в промышленность, использования методов экономического стимулирования, увеличения производства зерна, увеличения частных капиталовложений, занятости, расширения национальной промышленности, привлечения новых зарубежных источников финансирования. В разработанном таким образом плане закрепляется развитие капиталистического типа; в нем развитие отождествляется с экономическим ростом; он не выделяет причин экономической отсталости, которые следует искать в интеграции экономики стран Африки в капиталистическую систему Запада. Еще одним, более интересным примером может послужить в данном случае план развития (1971—1973 гг.), принятый в Сомали. Ведь речь идет о стране, заклеймившей свое колониальное прошлое и провозгласившей себя социалистической <Провозгласившие своей целью построение социализма сомалийские руководители на деле стали проводить политику содействия империалистической агрессии США в Африке и Индийском океане, выступать против национально-освободительного движения в социализма. — Прим. М.Я. Волкова>. Ее лидеры объявили о стремлении развить «новые направления в организации экономики и экономической деятельности». Знакомясь с данным планом, мы можем с удивлением обнаружить, что в действительности имеем дело с «западной» идеей развития. Ниже приведены пункты плана по основным элементам «новых направлений». /261/

1. Расширение усилий, направленных на организацию более рационального правительственного финансирования и снижение правительственных расходов.

2. Ужесточение условий правительственного администрирования, позволяющее облегчить осуществление данного проекта развития.

3. Участие правительства в осуществлении проекта развития, основанного на идее опоры на собственные силы, с целью мобилизации соответствующего потенциала масс.

4. Использование возможностей производительного применения труда людей, не имеющих работы, и направление их в русло производительной деятельности.

5. Расширение обобществленного сектора в сельском хозяйстве, промышленности и банковском деле, направленное на переход экономических командных высот к государству.

6. Устранение пробелов в законодательном обеспечении процесса экономического развития.

Вряд ли рассмотренный план дает новые подходы и обеспечивает строительство социализма. Все в нем соответствует «западной» идее развития. С точки зрения проводимого нами анализа, направленного на выяснение факторов, способных обеспечить преобразование экономики африканских стран, принятие «западной» идеи развития означает, что эти возможности сужаются до крайней степени. Ведь использование «западной» идеи развития не предполагает революционного преобразования существующих производственных отношений, способного содействовать развитию. Оно не предполагает расторжения эксплуататорских по своей природе связей между экономикой африканских стран и экономикой стран Запада. Оно предполагает, что процесс развития представляет собой постепенное разрешение незначительных технических проблем в рамках существующего порядка вещей. Именно в этом смысле данная идея развития означает, что неизбежно ограничение масштабов преобразований в экономике африканских стран. Однако все приведенные выше рассуждения носят теоретический и /262/ гипотетический характер. Теперь мы обратимся к вопросу о том, что же в действительности предпринимают страны Африки в своем стремлении обеспечить развитие. Тем самым мы попытаемся понять, какого рода преобразования экономики в странах Африки возможны и в каком направлении они будут происходить.

Стратегия развития стран Африки

Рассуждать о стратегии развития африканских стран довольно рискованно не потому, что в отношении этих стран здесь действительно кроются проблемы, а потому, что совершенно непонятно, выработали ли страны Африки какую-либо четкую стратегию. В своем экономическом развитии они преследуют определенные цели, и эти цели в ряде случаев вполне понятны; они проводят политику, которая зачастую отличается цельным характером и действенностью. Однако за всем этим трудно заподозрить нечто такое, что можно было бы действительно назвать стратегией. Сказанное само по себе наводит на мысль о важной причине безуспешности попыток, предпринимаемых африканскими странами в стремлении преобразовать свою экономику желательным для них образом. Было бы интересно разобраться в вопросе о том, почему разработка стратегии развития не представляет для африканских стран особой важности. Это, однако, увело бы нас слишком далеко от предмета данного исследования. И все же сделаем несколько общих замечаний. Во-первых, проблема частично состоит в следующем. Некоторые лидеры африканских стран полагают, что, поскольку поставлена задача обеспечить стране развитие или преодолеть состояние отсталости, постольку совершенно ясно, что необходимо предпринимать. Подобные умонастроения обусловили слишком явную неопределенность стратегии; они получили еще более широкое /263/ распространение (и это, возможно, важнее всего) в условиях политической неустойчивости. Совершенно ясно, что многие африканские лидеры слишком обеспокоены существующими разногласиями и происходящими спорами по поводу существа проблем, возникших в их странах, и о путях их решения.

Во-вторых, существование данной проблемы выражается в стремлении лидеров африканских стран сконцентрировать свое внимание на разработке ставших популярными вопросов, таких, как «африканизация», и возвести данную проблему (а также соответствующую политику и мероприятия) в ранг стратегии развития, коль скоро действительной стратегии не существует.

В-третьих, лидеры африканских стран часто забывают, что цели, достижения которых жаждут они лично, не во всех случаях соответствуют устремлениям всего общества. Развитие нередко мыслится как процесс достижения отдельных значимых целей, и, когда каждую из этих целей рассматривают изолированно, легко может сложиться впечатление, будто их достижение отражает генеральный план решения общественных проблем.

Очевидно, что подобная тенденция характерна для программ развития, принимаемых странами Африки. Зачастую такие программы не отражают действительной стратегии развития, а представляют собой набор проектов и вариантов политических мероприятий, которые могут оказаться несовместимыми. Мне могут возразить, что с точки зрения исследуемых в данной книге вопросов, недостаточная ясность в освещении стратегии развития сама по себе не является важной проблемой. Это возражение было бы справедливым, если бы нас занимало достижение развития. Но в действительности же нас интересует только важность преобразования экономики африканских стран. И с этой точки зрения недостаточная ясность вопроса о стратегии развития приобретает, как очевидно, /264/ немалое значение. Она свидетельствует о том, что надеждам африканских народов не суждено, видимо, сбыться и что экономика стран Африки не подвергнется, вероятно, основательным преобразованиям в скором времени. Упомянув обо всем этом, обратимся к нашему основному вопросу и вернемся к рассуждениям о так называемой стратегии развития африканских стран.

В течение двух последних десятилетий о всеобщем стремлении к развитию в странах Африки свидетельствовало распространение некоторых идей, в частности идеи расширения и диверсификации производства сельскохозяйственных экспортных культур, политика импортозамещения и расширения экспорта, развитие сельскохозяйственного производства, преследующее целью удовлетворить основные потребности населения. Стратегия такого рода была не во всех случаях четко выраженной, не всегда ей методично следовали. Как правило, следование такой стратегии составляло лишь черту (пусть даже важную) множества подходов к решению проблемы. Было бы поучительно кратко рассмотреть эти подходы. Хотелось бы так или иначе понять, как они осуществлялись (если они вообще осуществлялись) на практике, какое влияние они оказали (или могут оказать) на преобразование экономики африканских стран.

I. Расширение и диверсификация производства экспортной продукции

В соответствии со стратегией развития, принимаемой африканскими странами в первые годы независимости и в ряде случаев находящей сегодня отражение в программах развития, предполагается расширение и диверсификация производства сельскохозяйственной экспортной продукции. По сути дела, подобная стратегия была обусловлена двумя причинами. Во-первых, она отражала «реалистичный выбор» африканских стран (можно, конечно, задаться вопросом, почему именно такой выбор был сделан из целого ряда возможностей в период после обретения /265/ африканскими странами независимости), осуществляемый в соответствии с их следованием по пути наименьшего сопротивления. В условиях колониализма страны Африки специализировались на производстве сельскохозяйственной продукции. Это было необходимо им для обеспечения населения продуктами питания, для получения государством дохода и приобретения иностранной валюты. Оказываясь перед необходимостью добывать иностранную валюту в целях осуществления проектов развития, страны Африки были вынуждены расширять производство сельскохозяйственной продукции на экспорт. В то же время расширение сельскохозяйственного производства на экспорт представлялось им важным отправным пунктом в решении проблемы экономической раздробленности, узости ресурсной базы и индустриализации. Во-вторых, принятие стратегии развития было обусловлено состоянием мирового рынка и особенно неблагоприятными для производителей сырья условиями торговли, связанными с тем, что цены на промышленные товары росли быстрее, чем цены на сырье. Тем самым возможности получать иностранную валюту значительно сузились, сократился и объем средств, получаемых африканскими странами для осуществления проектов развития.

Известно, что стратегия развития пользуется весьма негромкой славой. Начать с того, что развитые страны с рыночной экономикой крайне неохотно открыли свободный доступ на свои рынки африканским производителям сельскохозяйственной продукции. С годами их сопротивление удалось преодолеть, как об этом свидетельствуют Ломейские конвенции между странами АКТ и ЕЭС. Хотя нерешенность вопроса о доступе на западные рынки сельскохозяйственной продукции африканских производителей и способствовала провалу стратегии развития, сомнительно, чтобы немедленные и благожелательные действия развитых стран что-то изменили. Показателен в данном отношении опыт 18 /266/ стран Африки, на протяжении 10 лет поддерживавших связь с ЕЭС. Спрос на продукцию этих стран на рынках ЕЭС не способствовал повышению их доли на рынке — последняя только сокращалась.

В действительности доступ африканских стран к западным рынкам не был единственной причиной провала рассматриваемой нами стратегии развития. Дело еще и в том, что существовала проблема спроса, связанная отчасти со смещением в развитых странах предпочтений покупателей в сторону приобретения потребительских товаров длительного пользования, с возможностью покупать синтетические товары субституты, с медленным увеличением численности населения в развитых странах.

Стратегия развития оказалась бесплодной также в связи с сокращением экспортных поступлений, обусловленным действием сил на мировом рынке, которому не могли противостоять стабилизирующие действия африканских стран. К провалу стратегии развития вели также неспособность африканских производителей сельскохозяйственной продукции быстро реагировать на изменения в уровне спроса, различия в эластичности предложения сельскохозяйственных культур по отношению к изменению спроса на них.

Однако, даже если бы указанные причины не действовали, стратегия развития все равно потерпела бы провал с точки зрения ее соответствия достижению основных целей развития, провозглашенных лидерами африканских стран. Ведь успех в претворении в жизнь этой стратегии способствовал бы упрочению характера существующего международного разделения труда и закреплению за странами Африки их роли производителей сырья. Кроме того, данная стратегия развития в значительной мере обусловила бы увековечение эксплуататорской зависимости экономики африканских стран от экономики метрополий. Благодаря ей осуществлялось бы развитие в рамках существующих вертикальных связей между экономикой африканских /267/ стран и экономикой метрополий. На этом пути решение проблемы ищут в сокращении экспортного разрыва, претворении в жизнь мероприятий, направленных на стабилизацию экспортных поступлений, открытии африканским странам доступа на рынки развитых стран, а не в усилении внимания к развитию с опорой на собственные силы и к использованию местных ресурсов и национальных потенциалов. Предлагаемый в рамках данной стратегии развития путь решения проблемы ведет к усилению зависимости африканских стран, раздробленности их экономики и в конечном счете к сужению их ресурсной базы.

II. Политика импортозамещения

В конце 50-х годов при осуществлении африканскими странами стратегии развития такая политика была очень популярна. Это связано, возможно, с сокращением в тот период спроса на сырьевые продукты и соответственно поступлений от торговли ими. Падение спроса на сырьевые продукты повлекло за собой снижение поступлений иностранной валюты. В то же время представлялось, что сокращение импорта и развитие производства в африканских странах товаров-субститутов служат естественной и разумной реакцией на сложившееся положение дел.

Однако развитие, обеспечиваемое политикой импортозамещения, не просто было обусловлено действительной необходимостью. Ему способствовало также общественное мнение, склоняющееся в пользу политики импортозамещения. Во-первых, высказывалась точка зрения о том, что развитие в африканских странах внешней торговли привело к формированию здесь рынка, хотя он и служил сферой реализации продукции, производимой иностранными предпринимателями. Проводя же политику импортозамещения, страна оказывалась в состоянии, поставляя на рынок товары собственного производства, экономить иностранную валюту и способствовать проведению у себя индустриализации. /268/ Во-вторых, политика импортозамещения, как считалось, была необходима для того, чтобы сгладить различия между эластичностями импортных и экспортных доходов. В-третьих, полагали, что политика импортозамещения в принципе может привести к уменьшению уровня безработицы. В-четвертых, надеялись, что осуществление импортозамещающей индустриализации сделает возможным производить больше товаров, чем можно было бы приобрести путем использования ограниченных резервов иностранной валюты. В-пятых, говорили, будто политика импортозамещения будет способствовать проведению индустриализации и диверсификации экономики. Соображения такого рода и обусловили проведение в странах Африки индустриализации, основанной на политике импортозамещения. Стремясь поощрить проведение такой политики, правительства африканских стран предоставляли национальному и иностранному капиталу всяческие льготы: освобождали «молодые» отрасли от уплаты налогов в течение нескольких лет, создавали защитные тарифные барьеры, позволяли применять завышенные нормы амортизации, освобождали ряд отраслей от таможенных пошлин на импортные компоненты, создавали промышленные парки, способствовали мобилизации капитала в форме выпуска акций и облигаций.

Однако индустриализация, базирующаяся на проведении политики импортозамещения, не дала ожидаемых результатов. Начать с того, что даже среди экономистов не было достаточного понимания ограниченности этой политики как средства обеспечения развития. Осуществление согласованных усилий, направленных на проведение политики импортозамещения, в действительности означает, что в короткие сроки проводится индустриализация экономики. При этом создается спрос на импортируемые ресурсы и капитальное оборудование, хотя, возможно, нарушается состояние платежного баланса страны. Проведение политики импортозамещения /269/ может оказать инфляционное влияние на цены, поскольку новые товары, вероятно, будут дороже — ведь производители, привыкшие полагаться на защитные тарифы, не успеют еще получить экономию, обусловленную расширением масштабов производства. Политика импортозамещения может, кроме того, способствовать созданию неэффективных монополистических фирм.

Мы, разумеется, не считаем, что приведенные теоретические соображения справедливы во всех случаях, поскольку многое зависит от того, как на практике проявляются и действуют упомянутые тенденции. Легко привести пример. Подробные исследования, проведенные такими организациями, как Экономическая Комиссия ООН по Африке, по желанию самих правительств африканских стран, показали, что осуществление индустриализации, базирующейся на политике импортозамещения, не принесло хороших результатов[1]. Доказательством безрезультатности такой политики служит в особенности тот факт, что она в лучшем случае совсем незначительно способствовала осуществлению индустриализации и диверсификации экономики, уменьшению зависимости, т.е. всем тем основным преобразованиям, которые лидеры африканских стран стремились претворить в жизнь с помощью этой политики.

Опыт развития экономики Нигерии является типичным примером осуществления политики импортозамещения в странах Африки. Подробно изучив этот вопрос применительно к Нигерии, Петер Килби пишет следующее:

«В обзорах состояния промышленности не указывается объем импортируемых ресурсов и величина прибылей, поэтому невозможно определить, привела ли проводимая в Нигерии политика импортозамещения /270/ к росту сбережений или к корректированию потребностей страны в иностранной валюте в расчете на единицу потребления. На основании имеющих особую важность данных о том, что а) иностранные инвестиции составили примерно 2/3 совокупных инвестиций, б) расходы на оплату труда иностранным управляющим и техническим специалистам равнялись 30% совокупных расходов на оплату рабочей силы и в) оставалась огромной потребность страны в импортируемых капитальном оборудовании и комплектующих материалах, можно вывести следующее заключение: политика импортозамещения обусловила некоторое возрастание импорта на единицу потребления»[2].

В ходе обсуждения мы уже убедились в том, что Нигерия не продвинулась далеко по пути индустриализации и диверсификации своей экономики. Беглое рассмотрение вопроса о ходе индустриализации в Нигерии показало, что эта индустриализация ограничилась развитием технически несложных производств и первичной обработкой сырья. Хотя в Нигерии политика импортозамещения и была избрана главным инструментом проведения индустриализации и диверсификации экономики, практика показала, что эта политика не привела к успеху. Отвлечемся теперь от общих моментов и кратко рассмотрим проведение этой политики и связанные с ней неудачи.

В период, когда Нигерия уже обрела независимость и начала проводить в жизнь политику импортозамещения, в экономике страны господствовали несколько торговых компаний, особенно «Сосьете коммерсъяль де л’Уэст Африкен», «Джон Холт», «Компани франсез де л’Африк Оксиденталь», «Юнион трейдинг компани», «Юнайтед Эфрика компани», «Патерсон Зохонис». Из-за деятельности этих предприятий нигерийская экономика приобрела в высшей степени «монополизированный» характер; поскольку ведение международной /271/ торговли требовало больших средств, правительство ввело рационирование импортной квоты; наблюдалось образование картелей, поставляющих на рынок широкую номенклатуру товаров. Монополистические предприятия были в состоянии мобилизовать средства и «ноу-хау», чтобы обеспечить проведение политики импортозамещения в жизнь. Однако они не могли способствовать этому в полной мере, виною чему был консерватизм их деятельности, связанный с привилегированностью положения. Эти компании нередко осуществляли капиталовложения и у себя в стране (откуда африканские страны ввозили продукцию) и поэтому не желали способствовать развитию в Африке обрабатывающей промышленности, которое могло повредить их же интересам. Кроме того, импорт африканскими странами их продукции повышал прибыльность их экспорта, снижая их накладные расходы. По всем названным причинам западные компании не испытывали особого энтузиазма от проведения в африканских странах политики импортозамещения; в случае же осуществления такой политики они проявляли крайне осторожный и выборочный подход, всегда помня о своих торговых интересах. В упомянутом исследовании Петером Килби проводится интересный анализ процесса капиталовложений, осуществляемых в 1948—1965 гг. крупнейшей в Нигерии торговой компанией «Юнайтед Эфрика компани». Анализ Килби показывает, что 27 из 28 проектов, претворяемых в жизнь «Юнайтед Эфрика компани», были связаны с развитием сбытовой деятельности. Согласно Килби,

«практика показывает, что “Юнайтед Эфрика компани” только в том случае будет осуществлять капиталовложения, если они будут отвечать ее сформировавшимся торговым интересам, которые достаточно широки и обеспечивают ей прибыльную деятельность. Производственная деятельность должна находиться в рамках этой компании, всей системы “Юнилевер” или главного поставщика, который может оказаться /272/ вынужденным присоединиться к этой системе на правах технического партнера».

Ограничения такого рода не позволяют торговым компаниям каким-либо образом способствовать достижению тех целей, которые ставились перед политикой импортозамещения.

Мы рассмотрели только один аспект несовпадения интересов правительств африканских стран и интересов иностранного капитала по поводу политики импортозамещения. Наблюдалось также столкновение интересов африканских правительств и иностранных поставщиков. Последние обладали значительными возможностями способствовать проведению политики импортозамещения, но их интересы опять-таки были совсем иными. Они стремились развить в странах Африки то или иное производство взамен вывоза туда продукции — этим они защищали свои позиции на завоеванном ими рынке; развернутая ими в странах Африки конкуренция способствовала подрыву политики импортозамещения. Сразу вспоминается пример соперничества фирм, ввозящих в Нигерию цемент — они поставляли в страну совместно 95% этой продукции. Названными компаниями были «Тернер и Ньюолл» (английская) и «Этернит» (бельгийская). Как только «Этернит» наладила отношения партнерства с «Вестерн Найджириэн девелопмент корпорейшн» с целью строительства в Нигерии завода (1960 г.), «Тернер и Ньюолл» незамедлительно начала проектирование аналогичного предприятия, хотя было совершенно ясно, что для продукции двух заводов нет достаточного рынка сбыта. Точно так же соперничающие друг с другом экспортеры красок в Нигерию построили здесь за год 5 производящих краски предприятий, стремясь сохранить за собой рынок сбыта. Можно привести в данном случае и пример деятельности фирм «Мишлен» и «Данлоп», которые вместе поставляли в Нигерию почти 80% импортируемых страной автомобильных шин. Каждая из названных компаний построила по /273/ шинному заводу, хотя было совершенно очевидно, что для насыщения местного рынка хватило бы и одного предприятия. Стремление иностранных поставщиков защищать в ответ на политику импортозамещения свои рынки не помогло руководителям африканских стран достичь тех целей, которые в первую очередь преследовала проводимая ими политика импортозамещения. Эта политика в подобных условиях не позволила осуществить диверсификацию экономики и добиться подлинной независимости. Она приводила к снижению эффективности экономики и растрате средств, особенно в тех случаях, когда соответствующие предприятия имели возможность добиться от правительства установления высоких защитных тарифов, еще более увеличенных в условиях конкурентной борьбы не на жизнь, а на смерть.

Правительства африканских стран прекрасно сознавали, как поведет себя иностранный капитал при их попытке достичь поставленных целей путем проведения в жизнь политики импортозамещения. Вот почему государство, стремясь достичь своих целей, стало само заниматься предпринимательской деятельностью в промышленности или самостоятельно, или в партнерстве. Теперь-то хорошо известно, что деятельность в Африке государственных корпораций оказалась разочаровывающей. Ответственность за их функционирование была возложена на государственных служащих, которые мало что понимали в бизнесе или вовсе ничего не понимали; и дело быстро взяли в свои руки иностранные дельцы и подрядчики правительства. Оставалась также проблема «политизации» промышленных капиталовложений. При размещении той или иной отрасли (и даже при выборе отраслей для развития) политические соображения зачастую превалировали над рациональностью с экономической точки зрения. Огромные возможности и контракты предоставлялись по протекции политического руководства нередко людям, не способным заниматься данной деятельностью. /274/ Наконец, оставалась нерешенной проблема коррупции, создаваемая в ряде случаев действиями неразборчивых в средствах фирм; некоторые из них содействовали созданию бесполезных для экономики предприятий, стремясь лишь продать производимое ими промышленное оборудование. Деятельность этих бесполезных предприятий поддерживалась благодаря тайному сговору с местными политическими властями. Примерами подобных фирм могут служить стекольные фабрики в Порт-Харкорте и в Угхелли. Их функционирование требовало немалых средств и приводило к ухудшению платежного баланса страны. Нередко на таких предприятиях работали на невыгодных для страны условиях иностранные управляющие, что угрожало не только «жизнеспособности» данных предприятий, но и их способности содействовать проведению политики опоры на собственные силы. Таковы обстоятельства, которые способствовали провалу «стратегии» импортозамещения.

III. Поощрение экспорта

Стремление способствовать экспорту отражает другой подход к решению проблемы развития, который приобрел в странах Африки широкое распространение, хотя последнее и не было оправдано его практической пользой или пригодностью для решения тех задач, с которыми предполагалось справиться с его помощью. К числу таких задач (их пытались решить также путем проведения политики импортозамещения) относится проведение индустриализации, достижение опоры на собственные силы, улучшение состояния торгового баланса, экономия иностранной валюты, диверсификация экономики.

Политика поощрения экспорта обладает рядом преимуществ по сравнению с политикой импортозамещения. Так, при ее проведении можно не ограничиваться размерами внутреннего рынка, она в меньшей степени предполагает субсидирование неэффективных производств и импорт полуфабрикатов. Однако данная /275/ политика отличается рядом недостатков. Объем экспорта ограничен внешним спросом, и это тем более важно в условиях, когда обрабатывающей промышленности развивающихся стран трудно выдержать конкуренцию на мировом рынке. Политика поощрения экспорта не обладает гибкостью и простором для развития в широких масштабах экономических связей в хозяйстве страны. Например, в условиях проведения политики импортозамещения развитие может начаться с осуществления незначительных «завершающих» операций, таких, как сборка автомобилей или изготовление простых принадлежностей, например шин. Конечно, обо всем этом мы рассуждаем только для того, чтобы яснее видеть цели исследования. Действительный интерес представляет вопрос о том, как политика поощрения экспорта, проводимая в странах Африки, способствовала проведению индустриализации, диверсификации экономики, обеспечению опоры на собственные силы и улучшению условий торговли.

И вновь обратимся к примерам из действительной жизни. Изучение многочисленных, свидетельствующих о состоянии экономики африканских стран данных, которые приведены как в правительственных публикациях (например, в Планах развития), так и в публикациях учреждений вроде МБРР или Экономической комиссии ООН по Африке (ЭКА) позволяет сделать вывод о том, что стратегия поощрения экспорта зарекомендовала себя не лучшим образом. За редкими исключениями (например, Арабская Республика Египет) страны Африки пока еще не в состоянии экспортировать промышленную продукцию. Табл. 5.1, построенная на данных ЭКА, проливает свет на данный вопрос.

Согласно данным ЭКА, доля промышленной продукции в общем объеме экспорта независимых стран Африки составила в 1974 г. 12,3%, а в 1975 г. — 10,9%. В развивающемся мире Африка остается самым отсталым регионом в смысле производства промышленной продукции. В 1972 г. доля стран Африки в общем объеме промышленной /276/ продукции, выпущенной всеми развивающимися странами, составила 8,1%, в то время как соответствующая доля стран Латинской Америки равнялась 54,6, а доля стран Азии — 37,3%.

images

Чтобы понять важность обсуждаемых вопросов, необходимо сохранить в памяти приведенные выше данные. Согласно ЭКА, индекс цен на промышленные товары, экспортированные странами Африки, увеличился со 100 в 1970 г. до 105 в 1971 г., до 113 в 1973 г., до 162 в 1974 г. и до 182 в 1975 г. Сопоставляя динамику индекса цен с изменениями в стоимости экспорта (см. табл. 5.1), можно убедиться в том, что в 1973—1975 гг. стоимостной объем экспорта по четырем позициям лишь незначительно увеличился по сравнению с 1970—1971 гг. Далее, по данным ЭКА, доля промышленных товаров во всем объеме экспорта африканских стран составила в 1975 г. 10,9%, тогда как в 1974 г. она равнялась 12,18%.

Было бы полезно рассмотреть некоторые причины неудач в проведении политики, направленной на поощрение экспорта в странах Африки. Прежде всего, эти страны выходят на мировой рынок, где господствует острая конкуренция. С помощью политики поощрения экспорта африканские страны вряд ли способны добиться успеха, что обусловлено недостаточным развитием их экономики, которое проявляется в высоком отношении использованного капитала к выпущенной с его помощью продукции (коэффициент капиталоемкости), в зачаточном состоянии развития инфраструктуры, ограниченных возможностях формирования хозяйственных связей и осуществления экономии на расширении масштабов производства и т. п. Поскольку продукция африканских стран характеризуется столь низкой конкурентоспособностью, они нередко вынуждены надеяться на великодушие стран, на рынки которых пробиваются, а также прибегать к оказанию обременительных для страны субсидий своим собственным /278/ промышленникам. В подобных условиях вряд ли возможно расширять экспорт. Обстановка на мировом рынке также не способствовала реализации стремления африканских стран к развитию экспорта. Прежде всего, наблюдается сдвиг в характере спроса на рынках развитых стран, свидетельствующий о возросшей потребности в продукции высокого качества и о снизившейся потребности в дешевых полуфабрикатах. Кроме того, несоответствие динамики цен на готовые изделия и динамики цен на сырье, рост внешнего долга и т. п. способствовали значительным нарушениям в платежных балансах африканских стран. Это заставило их принять решительные меры, направленные на ограничение импорта. Подобные протекционистские меры сказались неблагоприятным образом на политике поощрения экспорта (хотя они и содействовали проведению политики импортозамещения). В ряде случаев политика, направленная на поощрение экспорта, оказывалась недостаточно продуманной и целесообразной, поэтому ее проведение не позволило решить поставленных задач. В частности, ограничение импорта и одновременное субсидирование компаний, экспортирующих продукцию (с целью поощрения экспорта) иногда приводило к несоответствию уровня прибылей, получаемых на внутреннем и на внешнем рынках, и вызывало расширение торговли внутри страны товарами, предназначенными для экспорта. На проведение политики поощрения экспорта неблагоприятно сказывалась, кроме того, необходимость для африканских стран в значительной мере опираться на импорт ресурсов. В действительности многие страны Африки стояли перед неизбежностью такого поощрения экспорта, которое означало расширение обработки импортируемых из-за границы полуфабрикатов (примером может служить сборка автомобилей). Оказалось нелегким делом производить иные, кроме сборки и окончательной обработки, операции; ведь требования при изготовлении сложных деталей к квалификации /279/ работников и т. п. совершенно иные. Помимо этого, действительное развитие обрабатывающей промышленности означало бы решение сложнейшей проблемы рабочей силы, а также создание химии и металлургии. Свершить постепенный и безболезненный переход от осуществления сборочных и отдельных операций к созданию обрабатывающей промышленности оказалось невозможным.

Наконец, остается рассмотреть самый важный вопрос, а именно проникновение африканских государств на рынки развитых стран. Последние с огромной неохотой открывают африканским и другим развивающимся странам доступ к своим рынкам. Они и сами-то испытывают затруднения со сбытом своей продукции друг другу, что порождает в их отношениях значительные осложнения. Развитые страны пытались решить подобные проблемы, устанавливая ограничения на производство, а также склоняя отдельные страны (например, Японию) к расширению импорта, направленному на улучшение состояния платежных балансов партнеров (например, США). Появление на рынках индустриально развитых стран огромного количества промышленных товаров, ищущих сбыта, вызвало взрыв протекционизма в этих странах. Стоящие перед ними проблемы еще более усложнились из-за притока на их рынки сравнительно конкурентоспособных товаров из таких стран и территорий, как Южная Корея, Тайвань, Гонконг, Индия. В расчете именно на рынки тех западных стран, где обстановка и без того была сложной, африканские государства предполагали расширить экспорт своих промышленных товаров. Разумеется, ожидания подобного рода представляются нереалистичными, однако попытка сосредоточить на этом усилия и привлечь на свою сторону общественное мнение была предпринята. Примерами таких усилий могут служить Лимская Декларация и Программа действий, принятые в марте 1975 г. Второй Конференцией Организации Объединенных Наций по промышленному /280/ развитию (ЮНИДО). В ряде случаев усилия африканских стран получали практическое воплощение; эти страны и индустриально развитые государства предпринимали шаги, направленные на расширение доступа африканских стран на западные рынки (например, Яундская Конвенция, а позднее 1-я и 2-я Ломейские конвенции).

Однако дело дальше этого не пошло. Сомнительно, чтобы усилия, направленные на заключение Ломейских конвенций между странами ЕЭС и 58 странами Африки, Карибского бассейна и Тихого океана <Впоследствии число стран АКТ, присоединившихся к 3-й Ломейской конвенции (дек. 1984 г.), увеличилось до 65. — Прим. М.Я. Волкова> (АКТ), принесли большую пользу. По конвенциям страны ЕЭС обещали открыть доступ на свои рынки практически всем товарам, производимым в странах вышеуказанной группы. Однако эти обещания сопровождаются рядом оговорок, предполагающих, что запущен в действие механизм скрытого протекционизма. Во всяком случае, подобные уступки не помогают развивающимся странам в преодолении трудностей, связанных с их попытками сделать свою промышленную продукцию конкурентоспособной. Еще больше опасений вызывает воплощение на практике Ломейских конвенций, с помощью которых предполагалось обеспечить проведение индустриализации в странах АКТ и расширить экспорт их продукции. В частности, согласно 1-й Ломейской конвенции, обеспечению индустриализации, диверсификации и интеграции экономики должно способствовать развитие системы прикрепления мелких фирм к средним, а также к крупным. Такая сложная сеть прикрепляется в свою очередь к патронажной фирме, находящейся в ЕЭС, для получения технологии, обеспечения их управленческими кадрами. Как было справедливо сказано в одном из документов ООН,

«можно предположить, что такого рода мероприятия приведут к более эффективному /281/ и более глубокому упрочению вертикальных промышленных связей между странами АКТ и странами ЕЭС, чем это случалось когда-либо в прошлом. В результате те сферы деятельности, в которых иностранный капитал осуществляет операции в экономике стран АКТ, станут более многочисленными, разнообразными и широкомасштабными»[3].

IV. Интегрированный подход

Появление интегрированного подхода к стратегии развития явилось результатом разочарования в пользе прежних, описанных выше, подходов. Фактически же о его появлении свидетельствовали резолюция № 1494 (XLVIII) Экономического и Социального Совета ООН и резолюция № 2681 (XXV) Генеральной Ассамблеи ООН. В этих резолюциях указывалось на необходимость планирования развития, которое позволило бы при формулировании политики и соответствующих программ, как на национальном, так и на международном уровне, объединить задачи в экономической и социальной областях. В широком плане к задачам интегрированного подхода можно отнести следующие: 1) добиться охвата преобразованиями всех слоев населения, всеобщего участия в процессе развития; 2) осуществлять структурные изменения в экономике, способствующие национальному развитию, и активизировать все слои населения для участия в процессе развития; 3) поставить задачу добиться социального равенства, в том числе равенства в распределении доходов и богатства в стране; 4) придавать первостепенное значение развитию человеческого потенциала. Интегрированный подход был в соответствии с упомянутыми резолюциями последовательно разработан исследовательским институтом ООН по развитию[4]. Соответствующий документ также готовили совместно ЭКА и исследовательский /282/ институт ООН по социальному развитию. Он был представлен на Конференции африканских плановиков (Аддис-Абеба, октябрь 1976 г.) под названием Applications of a Unified Approach to Development Planning Under African Conditions (E/CN. 14/CAP. 6/4). В данном документе об интегрированном подходе говорилось следующее:

«Мы определяем здесь интегрированный подход как систематические усилия, направленные на решение проблемы неравномерного роста, и предполагающие охват процессом развития всей экономики и общества. При условии принятия интегрированного подхода упор делается не на распределительное планирование социальных услуг в отличие от экономического роста, а на общее развитие в его различных формах и их взаимодействии, включая участие населения в общественной жизни, межсекторные связи и территориальное размещение хозяйства. Предполагается, что развитие означает различного рода структурные и институциональные преобразования, а также изменения в общественной и индивидуальной жизни людей, которые обусловят способности всего общества и его отдельных членов достичь более высокого уровня производства и благосостояния».

Принятие интегрированного подхода означает, что под развитием

«понимается не увеличение таких агрегированных показателей, как ВНП, а преобразование системы или комплекса, общественных и экономических сил. Развитие подразумевает движение к достижению ряда целей (или ценностей); в то же время оно подразумевает происходящие объективные изменения, обусловливающие это движение».

Стратегия развития, предполагаемая при использовании интегрированного подхода, должна привести главным образом к

«изменению существующего типа развития и к превращению его в более соответствующий потребностям развивающихся стран тип с точки зрения становления /283/ перекрестных связей между секторами экономики, участия населения в общественной жизни, совершенствования распределения и т. п.».

При использовании интегрированного подхода неизбежно встают

«вопросы об особенностях и видах деятельности в области развития; речь идет о характере промышленного роста, о характере сельскохозяйственного роста, характере импорта, характере технологии, характере развития образования, характере программ в области медицинского обслуживания и т.п.».

Использование интегрированного подхода заставляет плановиков думать в большей мере о формировании таких условий и предпосылок, «которые позволили бы данному обществу решить проблемы, неизбежные в будущем, чем о выработке определений и соответствующем контроле, связанными с будущим».

«Созданию предпосылок такого рода отвечали бы структурные и институциональные преобразования, которые на самом деле нельзя осуществить посредством традиционного планирования. Ведь условия осуществления институциональных и структурных преобразований обычно при использовании традиционных методов планирования принимаются как нечто данное, в то время как преобразования в обществе (такие, как уничтожение классовых преград мобильности рабочей силы) не принимаются во внимание».

Использование интегрированного подхода предполагает обращение к потребностям масс и требует их участия в развитии и институциональных переменах, что придает экономике африканских стран импульс к действительному развитию. Однако те особенности интегрированного подхода, которые делают его полезным, единственным и современным подходом к развитию, в то же время обусловливают его превращение в нечто лишь слегка отличающееся от провозглашения намерений. Изучение планов развития и политики, направленной на обеспечение развития, показывает, что принятие интегрированного подхода не оказало /284/ влияния (или, во всяком случае, это влияние было невелико) на политику государства. Планы развития сравнительно передовых стран, таких, как Гвинея- Бисау, Ангола и Мозамбик, свидетельствуют о том, что проводимая в этих странах политика основана в известной мере на положениях, рекомендуемых интегрированным подходом. Однако принятые во многих странах Африки планы развития позволяют утверждать, что эти страны не знакомы с интегрированным подходом, если не считать встречающихся в планах положений, свидетельствующих о намерении правительства той или иной страны уменьшить степень неравенства и поставить имеющиеся ресурсы на службу основным потребностям населения и т. д.; все это, однако, провозглашение стремлений, которые не выдерживают сопоставления с реально проводимой политикой.

Оказалось, что как отдельные экономисты, так и учреждения ООН, которые ратуют за интегрированный подход, прекрасно осведомлены о существовании проблем, связанных с использованием этого подхода странами Африки в качестве стратегии развития. К примеру, в докладе Института ООН по социальному развитию, разрабатывающего применение данного подхода, говорится:

«Основные решения, связанные с политикой развития, в большинстве случаев носят политический характер, в то время как политическая идеология и соответствующая ей политика во многих африканских странах нередко считаются факторами, действие которых с точки зрения развития нежелательно. Если политическая система страны отражает такую структуру политической власти, которая основана на богатстве и неравенстве, вряд ли будет приниматься законодательство, противоречащее основам власти. При некоторых политических системах предпринимались попытки сформировать в городах средний класс в качестве главного “инструмента” развития в противоположность деревенским беднякам, в то время как при других политических системах стремились /285/ обеспечить интересы богатых землевладельцев. Желающее остаться у власти политическое руководство страны, ориентирующееся на применение интегрированного подхода к развитию, очевидно, ограничено в выборе своей политики; нередко принятая политика проводится в жизнь недостаточно эффективно... Идея, лежащая в основе интегрированного подхода к развитию, подразумевающего изменения в структуре экономики и в распределении, обусловливает возникновение многих трудностей политического характера. Совсем иное дело — идея, лежащая в основе развития, понимаемого как увеличение национального продукта, увеличение, измеряемое в агрегированных показателях, которые скрывают за собой характер распределения и общественную дифференциацию»[5].

За «чистым» языком приводимых документов ООН трудно увидеть обсуждаемые в книге классовые противоречия и революционные изменения в обществе, а также их взаимосвязь с преодолением отсталости. Указанные отрывки из документов свидетельствуют о классической дилемме, стоящей перед странами Африки, которые находятся в поисках пути развития. Если решать данную дилемму, выбирая развитие, ограниченное рамками существующих производственных отношений, то можно сказать, что такой путь ведет в никуда. Однако в то же время нечего и думать о том, чтобы «переступить» эти границы — ведь те, кто облечен властью принимать важнейшие решения, окажутся перед лицом неминуемого поражения, если предпочтут тот путь развития, который предполагает разрушение существующих производственных отношений.

V. Интегрированное сельское развитие

Представляется, что этот подход к решению проблемы развития известен лучше и политическим деятелям, и людям, претворяющим политику в жизнь, чем интегрированный /286/ подход, и что его принятие может оказать на экономическую политику и планы развития несколько большее влияние. Вопрос о его применимости в странах Африки был освещен в публикации ООН под названием «Integrated Approach to Rural Development in Africa»[6]. Кроме того, целям его разработки послужила Африканская региональная конференция по интегрированному сельскому развитию, состоявшаяся в Мосхи (Танзания) в октябре 1969 г. Прежде всего, что такое интегрированное сельское развитие? Как очевидно, речь в данном случае идет о сосредоточении внимания на усилиях, предпринимаемых с целью преобразовать сельское общество в Африке. Упор на эту сферу обусловлен тем, что почти 75% населения стран Африки живут в сельской местности, а также тем, что сельское хозяйство составляет основу экономики африканских стран. В соответствии с данным подходом сосредоточение внимания на развитии сельского общества необходимо для того, чтобы обеспечить как наибольшее благосостояние большинства населения, так и рост всей экономики.

«Слово “интегрированное” в данном контексте предполагает, что осуществляется “всестороннее координирование всех составных элементов процесса развития, составляющих нерушимое целое. В известном смысле такой подход к развитию напоминает линии сборки на производстве, когда все детали и узлы необходимо подавать для обеспечения выпуска готового изделия в определенное место и в определенное время”. Потребность в разработке подобного подхода диктуется условиями жизни в сельской местности, которые не благоприятствуют применению методов традиционного планирования. Так, например, сельские жители разбросаны на обширной территории довольно изолированными одна от другой группами; этих-то изолированных людей и надо в известной мере объединить, чтобы оказалось возможным создать экономическую /287/ инфраструктуру, необходимую для обеспечения развития. Для повышения производительности в сельской местности необходимо поднять уровень медицинского обслуживания населения, улучшить качество применяемых орудий труда, побороть некоторые суеверия и т. п. Короче говоря, как природе процесса сельского развития, так и масштабам проблемы, состоящей в обеспечении экономического и социального прогресса в сельском обществе, соответствуют предпринимаемые одновременно взаимосвязанные действия в нескольких направлениях. Таким образом, программы содействия развитию сельского хозяйства, образования и обучения рабочей силы, улучшению медицинского обслуживания и снабжения населения продуктами питания, общинному развитию и т. п. должны планироваться и осуществляться скоординированно; кроме того, необходимо принимать во внимание вопрос о том, какое влияние окажет осуществление данных программ в одной сфере на положение дел в другой»[7].

Смысл интегрированного сельского развития достаточно ясен, однако данное понятие приходится выражать с помощью многих «рабочих» определений. Практически во всех случаях претворение в жизнь системы мероприятий, направленных на повышение уровня благосостояния в сельскохозяйственных районах, может быть вызвано интегрированным сельским развитием; во всех случаях предоставление соответствующих услуг или осуществление определенных программ развития сельского хозяйства (особенно если оно связано с расширением доступных населению благ) может считаться интегрированным сельским развитием. Так, в ряде африканских стран всякого рода проекты развития сельского хозяйства именуются проектами интегрированного развития, хотя при этом они совершенно различны. /288/

В манифесте одной из ведущих политических партий Нигерии, выпущенном к выборам 1979 г., содержалось предложение об интегрированном сельском развитии, которое представляло собой, по существу, насаждение капитализма в сельском хозяйстве. Единственная общая черта для всех программ сельского развития, объединенных под названием программ интегрированного развития, заключается в том, что они составляются для сельской местности.

Быть может, «мода» на концепцию интегрированного сельского развития и тот факт, что она была выдвинута прогрессивными силами, объясняют ее популярность среди политических деятелей в странах Африки. Как очевидно, прогрессивность данной концепции выражается в том, что, согласно ей, усилия следует сосредоточить на развитии сельскохозяйственных районов, где проживает большая часть населения и где не хватает элементарных предметов первой необходимости. Однако преимущество «прогрессивности» концепции интегрированного сельского развития, необходимое для ее политического «узаконения», исчезло, когда эта идея, ставшая банальной, воплотилась в программах, намечающих само интегрированное развитие, т. е. в определенном смысле идея, лежащая в основе интегрированного сельского развития, дает основу идеологии, как отражающейся в системе законов, так и способствующей сохранению существующей системы. Согласно этой идее, признается необходимость преобразований, но в то же время обеспечиваются лишь ничтожные преобразования. Цель нашего рассмотрения различных вариантов стратегии развития — определить масштабы и направление преобразований в экономике африканских стран, поэтому необходимо подчеркнуть, что с идеологической точки зрения концепция интегрированного сельского развития не позволит обеспечить фундаментальных преобразований.

В дополнение к сказанному остается сделать одно замечание. Лидеры африканских стран используют /289/ прогрессивность самой идеи интегрированного сельского развития, не воплощая ее на практике, в неодинаковой степени. Получить более четкое представление о применении рассмотренного подхода к сельскому развитию для возможного осуществления экономических преобразований можно, если исследовать по существу некоторые программы интегрированного сельского развития, принятые в африканских странах.

Танзания. Танзания относится к числу многих прогрессивных африканских стран, в которых идея интегрированного сельского развития была воспринята всерьез. Она была воспринята всерьез в том смысле, что в стране действительно предпринимались попытки, направленные на обеспечение развития аграрной Танзании и на проведение в сельской местности фундаментальных и всеобъемлющих преобразований, которые в случае успеха означали бы заметное повышение уровня благосостояния сельского населения. В большинстве случаев эти преобразования осуществлялись не ради воплощения в жизнь идеи интегрированного сельского развития, а, скорее, под флагом строительства социализма и обеспечения опоры на собственные силы. Но дело не в этом. Важно, что заметные экономические преобразования осуществлялись в рамках подхода, означавшего интегрированное сельское развитие. Главным направлением соответствующей политики (правительство Танзании приступило к проведению этой политики в 1967 г.) стало учреждение деревень «Уджамаа». В речи по случаю 10-й годовщины завоевания Танзанией независимости ее президент Юлиус Ньерере характеризовал деревни «Уджамаа» следующим образом:

«Эти деревни представляют собой (или будут представлять) кооперативные фермы, находящиеся под непосредственным контролем производителей, которые сами решают, что им выращивать, сколько выращивать и т.д. Далее, это не просто экономические единицы; деревни “Уджамаа” — это есть (или будут) одновременно экономические, общественные и политические /290/ единицы. Жители таких деревень будут не просто совместно выращивать определенные культуры, чтобы потом иметь возможность сказать: “Наша шамба” (что на языке суахили означает “ферма”) или “наша продукция” — они сами будут вести свои дела, учреждать у себя школы, улучшать условия своей жизни и тем самым превращаться в общество, достигающее поставленных целей».

Для воплощения подобных идей в жизнь необходимо было сосредоточить сельское население Танзании в сравнительно крупных деревнях — для этого приняли соответствующую программу. К июню 1971 г. в стране насчитывалось уже 2,7 тыс. деревень «Уджамаа», в то время как общая численность населения страны составляла 840 тыс. человек. К 1974 г. почти 20% сельского населения Танзании проживало в деревнях «Уджамаа». Была предпринята попытка обеспечить в этих деревнях создание экономической инфраструктуры и оказание некоторых услуг — речь идет о снабжении водой, сельскохозяйственными машинами, помощи специалистов по их эксплуатации, оказание кредита. Задачей подобных мер служило также повышение производительности труда в сельском хозяйстве и улучшение качества жизни сельского населения.

Проведение в жизнь подобной политики не дало определенных результатов. Сельское население поспешно и непродуманно сосредоточивалось в деревнях благодаря стараниям не в меру усердных чиновников, в результате чего крестьяне стали испытывать сильное недовольство. Надежды на повышение производительности труда не оправдались. В 1968—1973 гг. сельскохозяйственное производство увеличилось только на 2,4%, тогда как рост численности населения составил 2,7%. (В то же время за 1963—1968 гг. сельскохозяйственное производство ежегодно росло на 3,9%.) Однако неудачи, связанные с осуществлением подобной программы, не следует преувеличивать. Неудачным было то, что при проведении данной политики правительство /291/ сделало упор на известное выравнивание доходов и условий жизни. Во всяком случае правительство Танзании должно было отступиться от идеи создания деревень «Уджамаа». Идея коллективных ферм вытесняется идеей сельской кооперации, при организации которой допускается частное владение земельными участками.

Танзанийский эксперимент с воплощением на практике идеи интегрированного сельского развития представляет интерес. Он показывает, каковы возможности осуществления фундаментальных и благотворных преобразований, если подходить к делу серьезно. Однако в то же время он показывает, насколько сильны те противоречия, которые так затрудняют фундаментальные преобразования в экономике африканских стран. Хотя политические деятели Танзании и занимали прогрессивные позиции, им не удалось воплотить в жизнь идею интегрированного сельского развития таким образом, чтобы с ее помощью можно было покончить, как предполагалось, с отсталостью. Политические лидеры оказались не вполне готовы к обеспечению сельского развития. В 1969—1970 гг. 36% средств на цели развития направлялось в сельское хозяйство. По африканским меркам это очень много, хотя все-таки недостаточно для необходимого радикального перераспределения ресурсов между сельским хозяйством и другими секторами экономики. И даже при этом доля сельского хозяйства в экономике, по оценкам ЭКА, снизилась в 1970—1971 гг. до 33%, в 1971—1972 гг. — до 29, а в 1972—1973 гг. — до 27%.

В своем превосходном исследовании проводимой в Танзании политики Маполу и Филипсон показали, каким образом классовые противоречия обусловили провал благотворной по существу политики. Они отмечают действие нежелательной «тенденции не принимать во внимание активность и инициативу широких масс и растущее сосредоточение власти в руках бюрократов», несмотря на то, что в соответствии с официальной политикой, /292/ необходимо было при создании деревень «Уджамаа» обращать особое внимание на инициативу крестьян. Согласно Маполу и Филипсону, авторитаризм бюрократии был связан с тем, что ее представители считали себя носителями таких знаний, которым крестьяне были «совершенно чужды». Приведем еще одно высказывание Маполу и Филипсона:

«Внедрение методов обработки земель, новых орудий сельскохозяйственного производства представляется как независимая от “невежественных” крестьян мера, прогрессивная сама по себе; местные условия предварительно практически не изучаются. К примеру, тракторы — предмет хвастовства бюрократических властей — направляются в те деревни, которые по той или иной причине заслуживают расположения местных чиновников или которые, как представляется этим чиновникам, особенно заслуживают этих милостей... Очень часто в расчет не принимаются издержки производства; доходы же крайне низки, что связано как с характером выращиваемых культур, так и с нехваткой тех или иных ресурсов, необходимых для обеспечения высоких урожаев... Подобное манипулирование средствами производства как наградами или “премиями” тем деревням, которые пользуются расположением бюрократов-чиновников, может привести только к одному результату — еще большей нехватке в сельском хозяйстве современной технологии (всегда получаемой страной извне) и ухудшению качества планирования, поскольку сведения об уровне издержек производства и производительности труда никогда не подаются заблаговременно. К примеру, выясняется, что деревня, жители которой пашут на волах, “несет наказание”, в то время как соседняя деревня получает “благо” в виде права распоряжаться трактором, даже если его применение с финансовой точки зрения означает убытки... Подобную систему вертикальных взаимосвязей, при которой крестьяне всегда являются получателями, пребывающими в пассивном состоянии /293/ зависимости, необходимо рассматривать в отношении Танзании как основное препятствие на пути претворения в жизнь какой-либо стратегии развития; и это препятствие более важное, чем ограничения экзогенного порядка или чем низкий политический уровень крестьянских масс».

Теперь о существовании подобных проблем в официальных кругах Танзании сложилось гораздо более четкое представление, однако пока неясно, можно ли их решить.

Малави. Другим интересным примером (хотя и по иным причинам) страны, применявшей на практике идею интегрированного сельского развития, служит Малави. Это как раз тот случай, когда концепция интегрированного сельского развития оказалась низведенной до банальности. Громогласно провозглашавшееся в Малави сельское развитие в действительности представляет собой осуществление программы развития сельского хозяйства анклавного типа, предполагающего использование огромных средств. К соответствующим программам относятся: проект Лилонгве, проект Шайре, проект Каронга и проект Лейкшор. Согласно первому, одному из самых значительных, преобразования должны были охватить территорию площадью 500 тыс. акров; осуществление данного проекта началось в 1968 г. и планировалось в три этапа в течение 13 лет.

Все отмеченные проекты сельского развития, как представляется, по существу носят «демонстрационный» характер.

Всестороннее исследование проектов сельского развития в Малави (в том числе и проекта Лилонгве) провел Алифейо Чиливумбо[8]. Вот что он пишет:

«В ходе осуществления проекта использовались такие методы распределения средств, при которых ничтожное количество крестьян получили сравнительно немного. /294/ Так, например, при осуществлении проекта Лилонгве (одного из самых крупных и самых дорогостоящих) только 5% из полумиллиона крестьян получили в 1974 г. кредиты в сумме 586 000 квач, т. е. в среднем на крестьянина пришлось примерно по 20 квач. В соответствии с другим крупным проектом — проектом Каронга, только 4% всего населения получили доступ к кредитам; на каждого, кому досталась ссуда, пришлось по 30 квач. При осуществлении проекта Шайре 19% всех отпущенных средств досталось в виде кредитов крестьянам и рыбакам, в то время как 81% средств пошло на нужды капиталистических предпринимателей и на расходы по управлению. Согласно этим проектам, средства направлялись не на кредитование крестьян (что могло бы способствовать искоренению бедности), а главным образом на обеспечение капиталистического развития, на строительство роскошных служебных и жилых помещений для представителей высшей бюрократии и на выплату им жалованья. Так, в 1974 г. в соответствии с проектом Шайре ссуды получили только 3% всего населения страны (по 20 квач). Подобные методы расходования средств свидетельствуют о нежелании властей улучшить положение многих крестьян. Помогают меньшинству, большинство же крестьян выброшены за борт».

За разговорами об интегрированном сельском развитии скрываются такие процессы, эксплуататорская сущность которых в лучшем случае будет способствовать экономическому росту, но не развитию. Так, в сфере производственных отношений можно обнаружить немало примеров авторитаризма, притеснения и эксплуатации. Крестьяне, участвующие в осуществлении проектов развития, подчинены крайне строгому авторитарному контролю назначенных при разработке проекта управляющих; эти крестьяне не имеют какой-либо собственности, и поэтому их участие в осуществлении проекта может быть легко прекращено. /295/ Те же немногие крестьяне, которые получили ссуды, попали в крайне тяжелые условия. Их долг просто «вычитается» из собранного урожая, поэтому крестьянину мало что остается. Крестьяне подвергаются также жестокой эксплуатации посредством механизма сбыта их продукции. Крестьяне обязаны продавать ее Корпорации по развитию сельского хозяйства и сбыту, которая выплачивает им гораздо меньше, чем стоит продаваемая продукция; при этом огромная прибыль идет не на повышение благосостояния крестьянства, а государству, которое направляет ее главным образом на удовлетворение потребностей правящего класса. (В то же время землевладельцам позволено продавать свою продукцию по собственному выбору.) Доход от продажи сельскохозяйственных продуктов распределяется крайне неравномерно. Как показывает Чиливумбо,

«в 1975 г. крестьянство, составлявшее 95% всего населения, получило только 14 млн. квач из общей суммы 120 млн. квач, которой оценивался доход от продажи продукции сельского хозяйства... За тот год табачная промышленность обеспечила стране 44 млн. квач, в то время как лишь 3 млн. квач досталось крестьянству, а основная часть дохода — 41 млн. квач — перешла к землевладельцам, составлявшим менее чем 1% всего населения, и к Корпорации по развитию сельского хозяйства и сбыту».

Подводя итоги сказанному, заметим, что усилия, направляемые на интегрированное сельское развитие, могли бы способствовать фундаментальным и прогрессивным преобразованиям в экономике африканских стран. Мы убедились в этом на примере Танзании, где была предпринята серьезная попытка воплотить в жизнь идею интегрированного сельского развития, хотя правительство в конечном счете, как оказалось, отступило от реализации первоначальных замыслов. Всякая попытка воспринять данную идею всерьез как стратегию развития и воплотить ее в жизнь наталкивается на непреодолимое препятствие в виде классовых /296/ противоречий, характерных для африканских стран, где капитализм еще не полностью сформировался. Совсем не удивительно, что данная идея в большей степени «прижилась» в странах с такими социально-экономическими структурами, в которых уже обнаружились прогрессивные сдвиги. Правительства африканских стран в большинстве случаев используют только внешние признаки подхода к интегрированному сельскому развитию, стремясь придать побольше «законности» своей власти, хотя по существу не способствуют такому развитию. Прикрываясь вывеской идеи интегрированного сельского развития, они проводят политику, которая в лучшем случае обеспечивает незначительный экономический рост, оказывая незначительное влияние (или совсем не оказывая его) на развитие и на преобразование неоколониальной экономической структуры, характерной для стран Африки.

Африканские лидеры не в состоянии, даже имея самые лучшие намерения, обеспечить такие преобразования, которые способствовали бы развитию, при условии, что они полагаются исключительно на действие внутренних факторов. Это в последние два десятилетия все более осознают правительства африканских стран, а также учреждения и институты, занятые проблемой развития. Теперь повсеместно признается, что усилия самой страны должны быть обязательно дополнены международным сотрудничеством или что, во всяком случае, необходимы изменения в международных экономических отношениях. В данной связи чаще всего говорят о переменах двоякого рода, а именно о региональном сотрудничестве африканских стран и об улучшении их экономического положения в рамках установления нового международного экономического порядка. Это основные мотивы действий африканских стран. Поскольку же мы рассматриваем возможности преобразования экономики в странах Африки, необходимо остановиться, пусть кратко, на этих мотивах. /297/

VI. Региональное сотрудничество стран Африки

Вопрос о региональном сотрудничестве стран Африки не представляет трудностей. Сотрудничество необходимо этим странам, чтобы они могли противостоять натиску действующих в Африке могущественных многонациональных корпораций, чтобы они могли обеспечить лучшие условия для своих экономических отношений с международными экономическими организациями, а также прочими региональными организациями, подобными ЕЭС. Региональное сотрудничество стран Африки необходимо им, кроме того, потому, что их внутренние рынки, как правило, слишком узки. Региональное сотрудничество могло бы способствовать расширению рынков, что в свою очередь облегчило бы проведение индустриализации. О том, как связана ограниченность размеров рынков с осуществлением индустриализации и развития, свидетельствуют следующие данные: в 26 из 47 развивающихся стран Африки проживает по 5—10 млн. человек; только в 9 странах численность населения составляет 10—30 млн. человек, и только в двух странах она превышает 30 млн. человек. Региональное сотрудничество могло бы способствовать мобилизации средств с целью обеспечения развития африканских стран, т. е. осуществлению определенных проектов в должных масштабах, производству специализированной продукции, необходимому для того, чтобы расширить межстрановую торговлю в Африке, повышению эффективности использования трудовых и природных ресурсов.

Как лидеры африканских стран, так и специалисты по планированию прекрасно осведомлены о подобной выгоде от регионального сотрудничества. В различное время были созданы несколько региональных организаций для осуществления экономического сотрудничества. К их числу относятся: Таможенный союз (Свазиленд, Ботсвана, Лесото и ЮАР), Восточно-Африканское Сообщество (Кения, Танзания и Уганда), Совет Арабского Единства (Египет, Судан, Марокко) Центрально-Африканское /298/ Таможенное Управление и Экономический Союз (Центрально-Африканская Республика, Конго, Габон, Камерун), Союз «Мано-Ривер» (Либерия, Сьерра-Леоне), Союз Государств Центральной Африки (Чад, Заир), Постоянный Консультативный Совет Магриба (Алжир, Мавритания, Марокко и Тунис), Западно-Африканское Экономическое Сообщество (Бенин, БСК, Мали, Мавритания, Нигер, Сенегал, Верхняя Вольта), Экономическое Сообщество Западно-Африканских Государств (Острова Зеленого Мыса, Бенин, Гамбия, Гана, Гвинея, Гвинея-Бисау, БСК, Либерия, Мали, Мавритания, Нигер, Нигерия, Сенегал, Сьерра-Леоне, Того, Верхняя Вольта).

Хорошо известно, какие трудности могут встретиться африканским странам на пути регионального сотрудничества. Вертикальная интеграция экономики африканских стран с общественно-экономическими структурами стран-метрополий ставит серьезные проблемы перед установлением горизонтальных связей между странами Африки. Попытка установить горизонтальные связи не была благожелательно встречена бывшими колониальными державами, которые усматривали в установлении этих связей угрозу своей гегемонии. Так, Франция весьма враждебно отнеслась к созданию Экономического Сообщества Западно-Африканских Государств.

Другим серьезным препятствием на пути регионального сотрудничества африканских стран служит современная организация в этих странах производства на экспорт. Согласно данным ООН, производство в странах Африки было организовано так, чтобы удовлетворялись потребности неафриканских стран. Этому способствовало не только удручающее однообразие видов экспортируемой продукции, но и сам механизм сбыта транспортировки и коммуникаций, банкового дела, страхования, организации информации и подготовки специалистов. Развитие в Африке межстрановой торговли требует, чтобы весь этот (или вновь сформированный) /299/ механизм был так или иначе ориентирован на установление соответствия между спросом и предложением, изменение методов производства, облегчение перемещения товаров и рабочей силы по странам региона, создание условий для осуществления сделок в местных валютах и на осуществление взаимных расчетов африканских стран[9]. О существовании серьезных препятствий такого рода на пути регионального сотрудничества стран Африки свидетельствует и статистика торговли между этими странами. По оценкам ЭКА, объем межстрановой торговли в Африке в 1975 г. составил всего лишь 4,3% общего объема торговли стран континента. И хотя за период 1970—1975 гг. расширение объема межстрановой торговли выражалось величиной в 146%, доля межстрановой торговли в общем объеме торговли африканских стран за этот период фактически снизилась, так как в 1970 г. она составляла 5,5%.

Опыт регионального сотрудничества африканских стран говорит о том, что они в состоянии решить поставленные задачи в данной области и добились в этом успеха. Так, в частности, страны Африки смогли успешно защитить свои интересы как страны-производители и улучшить состояние межстрановых коммуникаций, позволяющее расширить торговлю. Сотрудничающие между собой страны обнаруживали удивительную готовность помогать друг другу в случае необходимости. Однако не стоит преувеличивать успехи и возможности таких успехов в развитии регионального сотрудничества. Пока оно лишь в весьма ограниченной степени содействовало уменьшению дезинтеграции экономики и ее зависимости в странах Африки, их превращению из монокультурных экспортеров в страны с диверсифицированной и индустриальной экономикой, способной к самоподдерживаемому развитию. Региональное сотрудничество в гораздо большей степени /300/ способствовало бы достижению поставленных в данной области целей, если бы удалось добиться очень высокой степени координации проводимой африканскими странами экономической политики и разрабатываемых ими программ, а также если бы были предприняты меры, направленные на развитие в африканских странах производственной специализации, что придало бы их экономике взаимодополняемый характер. Однако в решении именно этих задач на пути развития регионального сотрудничества африканские страны мало преуспели и вряд ли добьются многого в будущем. Лидеры африканских стран слишком не уверены в своем будущем, слишком ревностно относятся к вопросу о национальном суверенитете и слишком привязаны к прежним колониальным хозяевам, чтобы предпринять шаги, необходимые для координации политики и для обеспечения взаимодополняемости экономики своих стран. Они не в состоянии за короткое время добиться каких-либо результатов в условиях, когда последствия экономического застоя сказываются на политике и когда законность их власти постоянно подвергается сомнениям. Последствия действительно существенных преобразований такого рода, как распределение производства между сотрудничающими странами и их специализация сделаются явными в весьма отдаленном будущем, когда нынешних лидеров уже не будет в живых. Сказанное позволяет заключить, что, несмотря на всеобщее признание необходимости регионального сотрудничества африканских стран и даже несмотря на наличие соответствующей политической воли, оно вряд ли может в обозримом будущем способствовать фундаментальным изменениям в экономике этих стран и в их положении в международной экономической системе.

VI. Новый международный экономический порядок

В деле преобразования экономики африканских стран большие надежды были связаны с новым международным /301/ экономическим порядком. По определению ООН, новый международный экономический порядок представляет собой «такую перестройку международных экономических отношений, которая облегчает развертывание и ускорение в странах третьего мира внутренних и относительно независимых процессов роста, диверсификации и интеграции».

Необходимость установления нового международного экономического порядка связана с тем, что

«основы жизнеспособных, функционирующих за счет собственных источников социоэкономических систем не были обеспечены ни политикой расширения производства на экспорт одного-двух видов сельскохозяйственной продукции, ни проведением индустриализации, базирующейся на политике импортозамещения; точно так же подобные методы не позволили существенно расширить географические рамки внешней торговли африканских стран и ассортимент продаваемой продукции».

Сама идея нового международного экономического порядка получила развитие благодаря принятию в ООН ряда резолюций, в частности резолюции Генеральной Ассамблеи от 16 мая 1974 г. 3201 (S-VI) и в резолюции 256 (XII), принятой в Найроби 28 февраля 1975 г. Обсуждение результатов принятия этих резолюций, касающихся установления нового международного экономического порядка, содержится в одном из документов ООН[10]. Этот документ в то же время представляет собой общее изложение конкретных принципов установления нового международного экономического порядка на Африканском континенте. В нем заявляется, что установление нового международного экономического порядка вызывает в африканских странах процессы самостоятельного роста, диверсификации и интеграции экономики, что установление нового международного экономического порядка /302/ означает

«решительное наступление на зарождающийся внутренний кризис, на бедность большинства населения, массовую безработицу и растущую нехватку продовольствия. Тем самым особый упор делается на поиски путей и средств (подразумевается развитие торговли и оказание помощи) для расширения объема ресурсов, поступающих в развивающиеся страны».

Затем в данном документе новый международный экономический порядок определяется как конкретная система мероприятий политического характера.

а) Перестройка системы международной торговли.

«В качестве одной из целей перестройка системы международной торговли предусматривает обеспечение развивающимся странам возможности экспортировать в развитые страны по выгодным ценам и в растущем количестве традиционную сельскохозяйственную продукцию, которая производится явно в избытке. Подобные условия можно распространить на местное производство как сельскохозяйственных, так и промышленных товаров. От развитых же стран потребуется уничтожение и тарифных, и нетарифных барьеров против импорта продукции из африканских стран (в том числе и импорта промышленных товаров); расширение общей системы преференций и перестройка внутренней экономической структуры развитых стран в направлении, соответствующем увеличению ввоза продукции из развивающихся стран».

Помимо всего сказанного, необходимы меры по индексации цен, регулированию товарными потоками и стабилизации доходов.

б) Переработка и производство продукции на экспорт. Дело в том, что переработка сырьевых материалов и изготовление продукции на экспорт необходимы развивающимся странам для развития их индустрии, а также сельского хозяйства. Основания для подобного вывода совершенно очевидны. Внутренние рынки большинства африканских стран настолько узки, что они не в состоянии обеспечить сбыт продукции /303/, выпускаемой в условиях проведения индустриализации. Поэтому страны Африки должны покончить со своей специализацией на производстве сырьевых товаров; для обеспечения развития им необходимо покупать производственное оборудование и соответствующие услуги, а следовательно, они нуждаются в новых источниках иностранной валюты.

в) Передача средств от развитых стран развивающимся. Предполагается, что передача средств от развитых стран развивающимся будет осуществляться посредством действия трех механизмов, а именно путем индексации цен, технического содействия и передачи технологии.

г) Экономическое сотрудничество. Особое внимание в данной области следует обратить на сотрудничество развивающихся стран. Можно предположить, что подобное сотрудничество окажется полезным, поскольку оно позволит обеспечить распределение произведенной продукции и специализацию стран, связанную с развитием взаимодополняемости их хозяйств и организацией объединений производителей.

Способно ли долгожданное установление нового международного экономического порядка действительно обеспечить преобразование экономики африканских стран? Насколько глубокими могут стать такие преобразования? В каком направлении они будут осуществляться? Отвечая на эти вопросы, следует иметь в виду, что в новом международном экономическом порядке очень мало нового. Это мешанина из хорошо известных стратегий развития, которые не позволяют избавить страны Африки от зависимости, экономической дезинтеграции и стагнации. Рассмотрим кратко основные цели политики, предполагающей установление нового международного экономического порядка.

Перестройка международной торговли. Главной задачей подобной перестройки служит обеспечение для /304/ развивающихся стран возможностей увеличить экспорт традиционной сельскохозяйственной продукции. Задачи этой перестройки перекликаются с соответствующей стратегией, принимавшейся развивающимися странами в 60-х годах; кроме того, подчеркивается необходимость обеспечить рынки сбыта для продукции развивающихся стран, а также уменьшить колебания доходов от продажи этой продукции. Подобная политика начала проводиться в жизнь. В Манильской Хартии <Имеется в виду Программа действий по претворению в жизнь нового международного экономического порядка. — Прим. М.Я. Волкова> (февраль 1976 г.) «группа 77» выработала свои конкретные предложения. Эта Хартия всесторонне выражает позицию развивающихся стран в отношении установления нового международного экономического порядка. На четвертой сессии ЮНКТАД (Найроби, май 1976 г.) была принята интегрированная программа по сырьевым товарам, которая соответствовала Манильской Хартии. Эта программа предусматривала, помимо всего прочего, координацию проводимой каждой из стран политики, направленной на регулирование товарных запасов, управление сбытом продукции, обеспечение стабильных экспортных поступлений и доступа к рынкам. Развитые и развивающиеся страны вновь провели переговоры относительно претворения в жизнь этих целей. Результатом данных переговоров, самым, пожалуй, известным и вызвавшим далеко идущие последствия, явились Ломейские конвенции между странами ЕЭС и странами АКТ. По сути дела, эти конвенции позволили странам АКТ незначительно улучшить состояние своей внешней торговли, и в то же время подтвердили незыблемость существующего мирового экономического порядка.

Чтобы проиллюстрировать сказанное, рассмотрим /305/ результаты заключения Ломейских конвенций. Самое важное, к чему привело заключение Первой Ломейской конвенции, — это, по всеобщему признанию, разработка программы «Стабекс», направленной на стабилизацию экспортных поступлений. Данная программа и была провозглашена в качестве важного результата Ломейских конвенций и в то же время как большое достижение в деле установления нового международного экономического порядка. Программа «Стабекс» предполагает, например, следующее. Если цена производимой развивающимися странами продукции падает на 7,5% и более, то эти страны получают право на компенсацию за счет учрежденного ЕЭС фонда. Объем компенсации определяется средним уровнем цен за четыре предшествующих падению цен года; выплачивается же она только в том случае, когда падение цен обусловлено свободным действием рыночных сил. К числу товаров, подпадающих под действие данного соглашения, относятся бананы, хлопок, кофе, какао, кокосовый и земляной орех, кожа и шкуры, железная руда, пальмовое масло, копра, необработанный сизаль, чай, лес. Выплата компенсации обеспечивается благодаря учреждению странами ЕЭС фонда в размере 375 млн. долл., рассчитанного на действие соглашения в течение 5 лет. Ежегодно на цели компенсации допускается расходовать только 1/5 часть всего фонда, однако в исключительных случаях допускается расходование 20% годовой суммы за счет средств, предназначенных к расходованию в будущем году. Таким образом, получается, что величина компенсации составляет ежегодно 90 млн. долл. В действительности такая компенсация не является помощью или даром; это, по сути дела, возвратная ссуда, хотя от ее выплаты освобождаются страны, относящиеся к числу «наименее развитых».

Совершенно ясно, что выработка программы «Стабекс» не является той мерой, которая могла бы способствовать улучшению трудного положения развивающихся /306/ стран. Мы уже упоминали о том, что максимальный объем ежегодной компенсации составляет 90 млн. долл. Эта сумма представится просто ничтожной, если учесть, какое количество развивающихся стран и какое количество товаров охвачены данным соглашением. Из всех полезных ископаемых программа «учитывает» только железную руду, в то время как для экономики многих африканских стран добыча полезных ископаемых представляет особую важность. Для стран ЕЭС участие в программе «Стабекс» обходится практически без затрат, поскольку уровень текущих цен, как правило, выше среднего уровня цен за годы, предшествующие их повышению, которое, как правило, связано с ростом издержек производства. Наконец, программа «Стабекс» не предусматривает каких-либо мер, направленных на смягчение импортируемой инфляции.

Много ли дала Вторая Ломейская конвенция (1979 г.)? Нет, не много. Одним из шагов вперед (по сравнению с Первой Ломейской конвенцией) стала разработка программы, предоставляющей производителям минерального сырья такие же «льготы», какие Первая Ломейская конвенция предоставляла производителям сельскохозяйственной продукции. (Отсюда и название этой программы — «потомок “Стабекса”».) Программа предполагает оказание содействия странам-экспортерам минерального сырья в случае уменьшения объема их экспорта, связанного с изменением цен, действием природных факторов, политическими событиями, стихийными бедствиями. В случае значительного падения цен заинтересованная страна получает ссуду для финансирования производства экспортной продукции. Учрежден соответствующий фонд в размере 372 млн. долл. Этого крайне недостаточно. Если экспортные поступления такого производителя минерального сырья, как, скажем, Заир, резко сократятся, то всей названной суммы не хватит, чтобы помочь этой стране. /307/

Осуществление программы «Стабекс» продолжалось и после появления Второй Ломейской конвенции. Первоначально программа предусматривала содействие в экспорте 26 товаров; накануне же заключения Второй Ломейской конвенции число таких товаров увеличилось до 34. Затем было добавлено еще несколько наименований, в том числе криль, креветки, перец, кальмары, хлопок, {шрот, жмых, каучук}, бобы, чечевица, кешью. Условия предоставления ссуд после заключения Второй Ломейской конвенции стали более гибкими; смягчились также ограничения, связанные с предоставлением ссуд.

Главным вопросом в переговорах развитых и развивающихся стран, вызвавшим наибольшие разногласия, служил вопрос о сумме средств, которые ЕЭС готово было предоставить странам АКТ. В соответствии с Первой Ломейской конвенцией эта сумма составляла 3466 млн. расчетных единиц; по Второй же Ломейской конвенции развивающиеся страны потребовали средства в сумме 10 млрд. расчетных единиц, тогда как страны ЕЭС предоставили им только 5,6 млрд. расчетных единиц, т. е. лишь на 500 млн. расчетных единиц больше (с поправкой на инфляционный рост цен), чем было предоставлено по Первой Ломейской конвенции. Этим Вторая Ломейская конвенция в основном и отличается от Первой.

Помимо заключения этих конвенций, предпринимались также в высшей степени непоследовательные шаги, например, провозглашалось о намерении координировать усилия, направленные на использование и сохранение рыбных запасов, помогать странам АКТ в решении проблем их морского судоходства, принять меры к тому, чтобы выходцы из стран АКТ, на законных основаниях проживающие в странах ЕЭС, получали там работу на общих условиях. Ясно, что все эти мероприятия совсем не таких значений и масштабов, какие требуются для того, чтобы развитые страны могли действительно способствовать борьбе против /308/ отсталости и зависимости развивающихся стран, чтобы они помогли изменить место стран Африки в современном международном разделении труда.

И не удивительно, что эти конвенции лишь незначительно способствовали удовлетворению нужд стран АКТ. И пока что у стран ЕЭС нет побудительных причин содействовать изменению баланса экономических сил себе в ущерб. Может показаться странным, что страны АКТ согласились на условия, которые не просто не позволяли им получать какую-либо выгоду, но даже, возможно, противоречили их первоначальным целям, состоящим в том, чтобы обеспечить внутренний и сравнительно независимый процесс роста, диверсификации и интеграции. Рассматривая Первую Ломейскую конвенцию, мы упоминали о мерах, в соответствии с которыми отрасли промышленности и фирмы в странах АКТ можно было бы «привязать» к подобным же отраслям и фирмам Сообщества (см. статья 26b Конвенции). А это может способствовать только расширению и упрочению вертикальных взаимосвязей между экономикой стран АКТ и экономикой стран ЕЭС; тем самым неизбежно повысится мощь многонациональных корпораций и их роль в экономике стран АКТ. Все это, безусловно, не тот путь, следуя по которому можно бороться за независимость и развитие. Применение программ стабилизации доходов от экспорта минералов и сельскохозяйственной продукции также не способствует интересам развивающихся стран. Озабоченность вызывает главным образом то, что ЕЭС стремится увековечить роль стран АКТ в международном разделении труда как производителей сырьевой продукции.

Обеспечение переработки и производства готовой промышленной продукции. Другие цели политики, направленной на проведение в жизнь идеи нового международного экономического порядка, равным образом бесперспективны. Оказалось, что политику, предполагающую /309/ обеспечение в развивающихся странах переработки сырья и производства готовой промышленной продукции, невозможно в полной мере осуществить на практике, поскольку это неприемлемо для развитых стран. При проведении этой политики упор был сделан на обеспечение доступа товаров, обработанных или произведенных в развивающихся странах, на рынки индустриальных стран. Последние (в частности, после заключения Ломейских конвенций) значительно облегчили этим товарам доступ на свои рынки. Однако надежды, которые развивающиеся страны питали в этом отношении, неизбежно окажутся иллюзорными. Ведь в действительности дело заключается прежде всего в их способности производить и обрабатывать промышленную продукцию и, далее, в конкурентоспособности этой продукции. И вопрос о доступе к рынкам только тогда будет иметь значение, когда эти фундаментальные проблемы окажутся решенными. Уступки стран ЕЭС немногого стоят последним, и их содействие достижению целей, стоящих перед странами АКТ, невелико.

Передача средств. Что же можно сказать о третьей главной цели установления нового международного экономического порядка, а именно о передаче ресурсов от развитых стран развивающимся? И в этом случае борьба идет за доступ к средствам, далеко не достаточным для того, чтобы справиться с проблемами, решение которых требует этих средств. Одной из проблем, на решении которых сосредоточены усилия развивающихся стран, служит их долговое бремя и состояние их платежных балансов. Много дебатов велось по вопросу о валютной реформе, об уменьшении бремени задолженности развивающихся стран путем пересмотра условий кредитов в сторону их облегчения, отсрочки платежей и аннулирования в отдельных случаях долгов. Эти страны вносили многочисленные предложения, однако развитые страны с явной неохотой /310/ шли на уступки, даже на те, которые не требовали больших затрат. Это нежелание развитых стран сделалось очевидным после провала переговоров, проводимых в рамках ЮНКТАД; в качестве примера можно привести конференцию ЮНКТАД в 1976 г., предполагавшую решить вопрос о долгах развивающихся стран, дефиците их платежных балансов и т. п.

Другая проблема, решение которой связано с передачей средств, обусловлена непосредственно передачей технологии. Одно из решений ЮНКТАД предполагало совершенствование институциональной инфраструктуры, способствующее расширению доступа к технологии. Что касается африканских стран, самым важным для них явилось решение об учреждении Африканского центра передачи и совершенствования технологии. Пока еще все-таки неясно, сдвинется ли с места решение проблемы. В 1971 г. появился «Всемирный план действий по применению науки и технологии в целях развития: задачи инвестиционной деятельности индустриальных стран в области научной и технологической помощи третьему миру».

Согласно этому плану, предполагалось передать развивающимся странам около 0,05% ВНП развитых стран и 5% суммы расходов на научные исследования и разработки от соответствующего уровня 1970 г. Однако на плановые цифры никто и не думал обращать внимания. Спустя 8 лет Конференция ООН по науке и технике (сентябрь 1979 г.) выдвинула схожие плановые «задания», но нет оснований предполагать, что и на этот раз дело завершится успешнее. И все-таки во время Конференции была высказана обеспокоенность, что она вновь останется пустой тратой времени. Так, танзанийский делегат, д-р Чагула, сознавая, что предложения ЮНКТАД постигнет участь «Всемирного плана действий», назвал последний «документом, предназначенным для того, чтобы собирать пыль на полках библиотек». /311/

Региональное сотрудничество. Четвертая цель установления нового международного экономического порядка — региональное сотрудничество, особенно между развивающимися странами, — в большей мере, чем рассмотренные выше цели, соответствует долгосрочным задачам развития стран Африки. В этой сфере развития можно обнаружить тенденции, отличные от тех, которые упоминались ранее. Однако, как уже было отмечено, их действие наталкивается на многочисленные трудности.

Мы можем сделать следующий вывод: новый международный экономический порядок мало что может дать африканским странам. Прежде всего, его установление предполагает проведение в жизнь лишь немногих новых идей и означает соединение дискредитировавших себя в прошлом направлений развития. Цели, которых предполагается достичь путем установления нового международного экономического порядка, и реальная политика, проводимая ради достижения этих целей, во многом не соответствуют друг другу. Эти цели подразумевают фундаментальные преобразования международной системы и соответствующее изменение роли развивающихся стран, в то время как проводимая на деле политика ничтожна по своему значению и способна привести в лучшем случае к несущественным изменениям, оставив суть дела прежней.

Вопрос теперь заключается не в том, принесут ли практическую пользу действия, вызванные установлением нового международного экономического порядка, а в том, удастся ли смягчить его возможные неблагоприятные последствия. Стремясь к новому международному экономическому порядку, развивающиеся страны все больше погружаются в иллюзии и все больше руководствуются ложными концепциями, что может привести к усложнению стоящих перед ними проблем. Они углубляют противоречивость своих отношений с развитыми странами, придавая этим противоречиям политический характер, и в то же время ожидают, /312/ что развитые страны по доброй воле выделят средства на улучшение их положения. Они призывают к благотворительности, но защищают свои корыстные интересы, и при этом рассчитывают получить все-таки от своих действий приемлемые результаты. Они смешивают признаки отсталости с ее причинами. Возможно, пути достижения поставленных целей с помощью установления нового международного экономического порядка слишком немногочисленны в условиях существующих ограничений, но все-таки недопустимо принимать упрощенные допущения относительно способов достижения этих целей. Развивающиеся страны идут к новому международному экономическому порядку по пути самопоражения. Политика, связанная с установлением нового международного экономического порядка, слишком неблаготворно повлияла на состояние вертикальных связей между экономикой развитых стран и экономикой стран развивающегося мира. Развивающиеся страны поставлены в такие условия, что диверсификация их экономики, ее индустриализация, способность развиваться на собственной основе и т.д. — все это зависит от возможностей этих стран получить доступ на рынки развитых стран, займы на более выгодных условиях, в большем объеме и сравнительно хорошую технологическую помощь, от их способности воздействовать на правительства развитых стран, чтобы те обеспечили соответствующие гарантии инвестициям своих граждан в развивающихся странах, в большей мере способствовали развитию добычи минералов; разрабатывали программы стабилизации экспортных поступлений развивающихся стран, предоставляли им больше средств на проведение научных исследований и разработок и т.д. В условиях подобного восприятия реальностей и проведения подобной политики существующее международное разделение труда сохранится и упрочится, зависимость развивающихся стран возрастет, а их экономика останется монокультурой и дезинтегрированной. /313/

VII. Региональная интеграция и коллективная опора на собственные силы

Последней стратегией развития, которую мы рассмотрим в данной книге, будет стратегия коллективной опоры на собственные силы, основанная на осуществлении региональной интеграции. Сама идея региональной интеграции как средство обеспечения коллективной опоры на собственные силы, существовала в странах Африки долгое время — еще до завоевания ими независимости были учреждены региональные группы, способствующие экономической кооперации и интеграции (например, Восточно-Африканское Сообщество). В прошлом, однако, региональную интеграцию рассматривали скорее как «дополнительную меру», чем как стратегию развития. Теперь же о региональной интеграции говорят на более серьезном уровне и считают ее основной стратегией, с помощью которой можно покончить и с отсталостью, и с зависимостью. Идея региональной интеграции, позволяющей развивающимся странам опираться в своем развитии на собственные силы, становится все более привлекательной по мере того, как излюбленные африканскими странами стратегии терпели неудачу, а позиции этих стран продолжали ухудшаться. В ходе последнего десятилетия учреждения ООН, связанные с проблемами развития, все больше обращались к коллективной опоре на собственные силы как к выходу из сложившегося для развивающихся стран положения. Что касается стран Африки, этот вопрос специально рассматривался в публикациях ЭКА. Однако самым главным свидетельством важности для стран Африки в современных условиях идеи экономической интеграции как средства обеспечения коллективной опоры на собственные силы служит встреча в верхах по экономическим вопросам, организованная ОАЕ (Лагос, 1980 г.). Эта идея представляет собой основной вопрос, обсуждавшийся на встрече, и заключение по этому вопросу свидетельствовало о редком единстве мнений в ОАЕ. Представители африканских стран приложили /314/ много усилий, стремясь отойти от риторики, и на встрече был принят план действий африканских стран, согласно которому предполагалось учреждение к 2000 г. Африканского Общего Рынка. На встрече также было заявлено о твердой решимости стран Африки придерживаться плана действий по претворению в жизнь Монровийской стратегии. Речь идет о документе, принятом предшествующей конференцией ОАЕ, состоявшейся в Монровии (Либерия). И тот, и другой планы (принятые в Лагосе и в Монровии) в качестве основных ориентиров используют коллективную опору на собственные силы, самоподдерживаемое развитие и экономическую интеграцию. В числе мер, позволяющих достигнуть поставленных целей, упоминается развитие международной торговли (т.е. установление горизонтальных экономических связей), энергетическая политика африканских стран, самообеспеченность их продуктами питания, улучшение транспортных коммуникаций в странах Африки и учреждение Африканского Валютного Фонда, способного «вытеснить» Международный Валютный Фонд.

Памятуя о сложностях, с которыми сталкиваются в своей деятельности региональные группировки (такие, например, как Восточно-Африканское Сообщество или Союз «Мано-Ривер»), а также о всей истории региональной интеграции в Африке, трудно сохранять оптимизм относительно возможностей Африканского Общего Рынка. С большей вероятностью можно утверждать, что коллективная опора на собственные силы будет обеспечена на пути образования сравнительно ограниченных группировок, таких, как Экономическое Сообщество Западно-Африканских Государств, Объединенная Африкано-Маврикская Организация (Бенин, ЦАР, Габон, БСК, Маврикий, Нигер, Руанда, Сенегал, Того, Верхняя Вольта) и Экономическое Сообщество Западной Африки (БСК, Мали, Мавритания, Нигер, Сенегал, Верхняя Вольта).

Основная проблема, возникающая при использовании /315/ стратегии опоры на собственные силы, состоит в том, что эта стратегия предполагает высокую степень развития региональной экономической кооперации и интеграции, обеспечить которую страны Африки пытались долгое время, но с небольшим успехом. Трудности, стоящие даже на пути ограниченной региональной экономической интеграции в Африке, огромны. Во-первых, это трудности политического характера — ведь идеология развития в отдельных сотрудничающих странах неодинакова, и эти страны опасаются утраты своего контроля на собственной территории. Во-вторых, бывшие метрополии боятся, что возникновение новых региональных группировок приведет к уменьшению их влияния в данных районах. (Так, Франция враждебно относится к Экономическому Сообществу Западно-Африканских Государств.) В-третьих, размеры сотрудничающих стран и степень их экономического развития неодинаковы, и это приводит к присвоению отдельными странами выгод от экономической интеграции. К примеру, именно самым развитым странам либерализация торговли и установление преференциальных тарифов приносят больше всего преимуществ. Для бедных же стран, входящих в подобные группировки, основным результатом либерализации торговли может, вероятно, стать ухудшение состояния их платежных балансов. Тенденция к присвоению отдельными странами преимуществ интеграции послужила одной из причин, приведших к развалу Восточно-Африканского Сообщества. В данном случае все выгоды доставались Кении в ущерб Танзании и Уганде. Такой же исход угрожает сейчас Экономическому Сообществу Западной Африки, где преимуществом пользуется БСК, а также Экономическому Сообществу Западно-Африканских Государств, где Нигерия занимает намного более прочное по сравнению с другими странами положение. Конечно, если политическое стремление к интеграции достаточно сильно, с подобными проблемами можно в значительной степени справиться. /316/ Остается лишь выяснить, есть ли в Африке {такое политическое стремление}. В-четвертых, члены региональных группировок неизбежно являются производителями сырья, чья деятельность ориентирована на экспорт и чья продукция пользуется незначительным спросом внутри региональной группировки. Тем самым снижаются стимулы для практического осуществления экономической интеграции. Изменить экспортную ориентацию африканских стран-производителей сырья значило бы вызвать у членов интеграционной группировки стремление импортировать сырые материалы, произведенные в неэффективных условиях, из входящих в группировку стран, а также стремление последних облагать эти товары высокими пошлинами. В прошлом принимать такого рода обязательства было весьма трудно.

Выше стратегия коллективной опоры на собственные силы, обеспечиваемая путем экономической интеграции, рассматривалась под обычным углом зрения. Однако ее можно исследовать и под углом зрения фундаментальных для африканских стран проблем — проблем отсталости и империализма. И в этом случае данная стратегия выглядит еще более безнадежной. Дело в том, что она, что весьма вероятно, приведет не только к коллективной опоре на собственные силы, но также к усилению зависимости и отсталости. Нельзя забывать о том, что экономика стран Африки зависит от международного капитала — о важности этого факта мы уже говорили. Как же многонациональные корпорации, твердо держащие в руках нити контроля за экономикой африканских стран, относятся к вопросу об экономической интеграции этих стран? Многонациональные корпорации настолько могущественны, что если региональная интеграция так или иначе затронет их интересы, то они постараются «обеспечить» ее провал и сумеют сделать это. В крайнем же случае они могут затруднить сотрудничество африканских стран в области экономики и способствовать ухудшению /317/ ее результатов. В то же время многонациональные корпорации могут (и это наиболее вероятно) решить, что экономическое сотрудничество африканских стран соответствует их интересам, и окажут ей поддержку. Однако в этом случае речь пойдет о таком экономическом сотрудничестве африканских стран, которое будет означать продолжение эксплуататорской деятельности многонациональных корпораций в Африке. Развитие самой идеи экономической интеграции свидетельствует о том, что ее осуществление не грозит интересам международного капитала; в действительности же, как предполагается, претворение в жизнь этой стратегии будет в значительной степени зависеть от иностранного капитала. В официальных материалах и прочих документах, касающихся рассматриваемой стратегии, речь и не идет о фундаментальных проблемах, связанных с условиями производства, особенно с контролем над ним. Уровень обсуждения проблемы коллективной опоры на собственные силы таков, что дело может доходить до абсурда (хотя и скрываемого маской прогрессивности): к примеру, БСК импортирует автомобили, произведенные во Франции, но собранные в Нигерии; последняя в то же время ввозит из БСК строительные материалы, изготовленные французской компанией, которая размещена в Абиджане. Вряд ли новые попытки добиться коллективной опоры на собственные силы посредством экономического сотрудничества будут хоть сколько-нибудь более успешными по сравнению с прежними попытками. На этом мы закончим рассмотрение стратегий развития, принимаемых в странах Африки.

Заключение

В данной главе мы предприняли попытку понять движущие силы и возможности преобразований экономики и социоэкономических структур в африканских странах. /318/ Мы выяснили, что здесь действует сильная тенденция к инерционности; особенно это справедливо в смысле крайне малых возможностей для африканских стран выйти из состояния отсталости. Мы видели, что подобная инерционность обусловлена переплетением основных особенностей экономической структуры африканских стран; мы видели также, что предпринимаемые лидерами попытки преодолеть действие этой тенденции были во многих случаях безуспешны, а в известном смысле способствовали ее усилению.

Важно оценить причины этих неудач. В ходе исследования мы стремились привести соответствующие примеры, но нас больше занимал формальный вопрос о неизбежных последствиях применения стратегий и политики развития. Короче говоря, мы исследовали не столько сам факт неудач, сколько их логическую неизбежность. Следуя в ходе анализа по такому пути, можно, конечно, избежать смешения эмпирического подхода с научным. И все-таки к сказанному необходимо добавить, что факт подобных неудач установлен и общепризнан и что в странах Африки растет тревога по поводу масштабов этих неудач и связанных с ними последствий. Это можно утверждать с уверенностью, если обратиться к недавно появившимся работам: World Development Report, 1980; Brandt Commission Report, 1980; The World Economic Crisis — А Commonwealth Perspective, 1980. Особенно примечательна первая из названных работ: согласно приведенным в ней оценкам перспектив роста, очень мала вероятность того, что в ближайшем будущем положение дел изменится к лучшему (см. табл. 5.2). В работе отмечается:

«Наибольшую озабоченность вызывает положение в странах, расположенных к югу от Сахары. Даже по высшей оценке рост ВНП в расчете на душу населения составит здесь в 1985—1990 гг. лишь 1%, и это гораздо ниже соответственно среднего показателя для африканских стран-экспортеров нефти. По низшей же /319/ оценке, средний прирост ВНП в расчете на душу населения в 1990 г. окажется меньше, чем в 1980 г.»

Табл. 5.2 также свидетельствует о том, что в 1980—1985 гг. рост ВНП в расчете на душу населения по низшей оценке, действительно, должен оказаться отрицательным, — 0,3%.

Прошлые неудачи и неутешительные перспективы породили в африканских странах глубочайшую озабоченность. Политические деятели в такой ситуации испытывают значительную растерянность. Как буржуазия в странах Африки, так и международные организации (например, МБРР или учреждения ООН) исчерпали, по-видимому, запас идей относительно стратегий развития африканских стран. И это не удивительно — ведь они пытались «разрешить проблемы» при условии сохранения существующих производственных отношений как в странах Африки, так и на международном уровне. А в таких условиях возможности выбора, естественно, крайне ограниченны. О том, что новые /320/ идеи больше не появляются, свидетельствуют те стратегии развития и та политика, которые принимаются африканской буржуазией. Эти стратегии теперь представляют собой «перетряхивание» старых концепций и попытки свести концы с концами, используя стратегии развития, применявшиеся в прошлом и дискредитировавшие себя. Об исчерпании подобных идей говорит также в достаточной мере Доклад комитета, учрежденного ООН для выработки новой стратегии международного развития на 80-е годы. В докладе под названием «Development in the 1980-s: Approach to a New Strategy» (New York, 1978) какой-либо новой стратегии не предлагается; в нем повторяются (с меньшей, чем прежде, убедительностью) уже знакомые неизменные рассуждения, вроде тех, что призывают африканские страны «ускорить структурные преобразования, направленные на обеспечение более рационального соотношения сил внутри стран и между ними», «усилить деятельность институтов, занятых управлением экономики на международном уровне» и т.п.

images

Библиография

Adedeji A. Prospects of Regional Economic Cooperation in West Africa — Journal of Modern Africa Studies, 1970, vol. 8, № 2.

Ake C. Ideology and Objective Conditions. — J. Barkan, ed. Politics and Public Policy in Kenya and Tanzania. New York, 1979.

Ake C. Explaining Political Instability in New States. — Journal of Modern African Studies, 1973, vol. 2, №3.

Ake C. Charismatic, Legitimation and Political Integration. — Comparative Studies in Society and History, 1966, vol. 9, № 1.

Alavi H. Peasants and Revolution. — Socialist Register, 1969.

Allen C. Tanzania: Les Ilusions du Socialisme. — Espirit, 26, February 1979.

Amin S. Self-Reliance and the New International Economic Order. — Monthly Review, July-August 1977.

Anyang-Nyongo P. Liberal Models of Capitalist Development in Africa: Ivory Coast. — Africa Development, 1978, vol. 3, № 3.

Arrighi G., Saul J., eds. Essays in the Political Economy of Africa. New York, 1973.

Awiti A. Class Struggle in the Rural Section of Tanzania. — Maji Maji, 1972, № 7.

Barnett A. The Gezira Scheme: Production of Cotton and the Reproduction of Underdevelopment. — I. Оxaal, T. Barnett, D. Booth, eds. Beyond the Sociology of Underdevelopment. London, 1975.

Chilivumbo A. On Rural Development: A Note on Malaŵi’s Programmes of Development for Exploitation. — Africa Development, 1978, vol. 3, № 2.

Cliffe L. Rural Class Formation in East Africa. — Journal of Peasant Studies, 1977, № 4.

Coulson A. Agricultural Policies in Mainland Tanzania. — Review of African Political Economy, 1977, № 10.

Davidson B. African Peasants and Revolution. — Journal of Peasant Studies, 1974, vol. 1, № 3.

Esseks J. Economic Dependency on Political Development /322/ in the New States of Africa. — Journal of Politics, 1971, №33.

Frank A. G. Crisis in the Third World. New York, 1980.

Furtado C. Development: Theoretical and Conceptual Considerations. — Polish Economic Society Round Table. Warsaw, June 1978.

Furtado C. Le Mythe du «development economique». — Anthropos. Paris, 1976.

Galtung J. Poor Countries versus Rich: Poor People versus Rich. — Whom will NIEO benefit? University of Oslo, Paper 63, 1977.

Galtung J. International Monetary Fund. — International Financial Statistics, October 1976.

Galtung J. Integrated Approach to Rural Development in Africa. — E/CN/14/SWSA/8.

Jewsiewicki B. L’anthropologie economique et les modes des production. — Culture et Development, 1977, vol. 9, № 2.

Кillick T. Development Economics in Action. London, 1978.

Kulby P. Industrialisation in an Open Economy: Nigeria 1945—1966. Cambridge, 1969.

Lamb G. The Neocolonial Integration of Kenyan Peasants. — Development and Change, 1977, № 8.

Lebrun O., Gerry C. Petty-Commodity Producers and Capitalism. — Review of African Political Economy, 1975, № 1.

Lele U. The Design of Rural Development: Lessons From Africa. Baltimore, 1975.

Leys C. Underdevelopment in Kenya: The Political Economy of Neo-Colonialism. London, 1975.

Malima K. Planning for Self-Reliance: Tanzania’s Third Five Year Development Plan. — Africa Development, 1979, vol. 4, № 1.

Mandeley J. Third World Pressures at Nairobi: the Political and Economic Significance of UNCTAD IV. — Round Table, 1977, № 264.

McIntire A. et al. Towards a New International Economic Order. A Final Report by a Commonwealth Expert Group. Commonwealth Secretariat, 1977. /323/

Mihуо P. The Workers Revolution in Tanzania. — Maji Maji, 1974.

Mittlelman J. H. Underdevelopment and the Transition to Socialism: Mozambique and Tanzania. New York, 1981.

Moss A., Winton H., eds. A New International Economic Order: Selected Documents 1945—1975, 2 Vols., Munich.

Olowo B. Ecowas: Some Unsettled Issues. — The Journal of Business and Social Studies, June 1978.

О’Кeefe P. et al. Kenyan Underdevelopment: A Case Study of Proletarianization. — P. O’Keefe, B. Wisner, eds. Land Use and Development. London, 1977.

Payer C. Commodity Trade and the Third World. London, 1975.

Phillips. A. The Concept of «Development». — Review of African Political Economy, 1977, № 8.

Prebisch R. The Economic Development of Latin America and Its Principal Problems. — Economic Bulletin for Latin America, February 1962.

Roxborough I. Dependency Theory in the Sociology of Development: Some Theoretical Problems. — The West African Journal of Sociology and Political Science, 1976, vol. 1, № 2.

Sandbrook R., Cohen R., eds. The Development of an African Working Class: Studies in Class Formation and Action. London, 1975.

Saul J. African Peasants and Revolution. — Review of African Political Economy, 1974, vol. 1, № 1.

Scott J. Hegemony and the Peasantry, Politics and Society, 1977, vol. 7, № 3.

Seidman A. Comparative Development Strategies in East Africa. Nairobi, 1972.

Seidman A. Import-Substitution Industry in Zambia. — Journal of Modern African Studies, 1974, vol. 12, № 4.

Seidman A. Ghana’s Development Experience. Nairobi, 1978.

Slovo Joe. A Critical Appraisal of the Non-Capitalist Path and the National Democratic State in Africa. — Marxism Today, 1974, vol. 18, № 6. /324/

Szentes T. Interpretations of Economic Underdevelopment: A Critical Study. Centre for Afro-Asian Research of the Hungarian Academy of Sciences. Budapest, 1968.

Thomas C. Dependence and Transformation: The Economics of the Transition to Socialism. New York, 1974.

Ukpong I. Structural Changes in Value Added in Manufacturing in Nigeria, 1960—1974. — Journal of Business and Social Studies, 1978, vol. 1, № 2.

United Nations Economic and Social Council, Economic Commission for Africa. Public Works Programmes and Integrated Rural Development for the Alleviation of Mass Poverty, Unemployment and Underdevelopment. E/CN.14/CAP.6/2, August 1976; Social Development Planning in Africa within the Framework of the Principles of the Unified Approach to Development Analysis and Planning. E/CN.14/CAP.6/3, August 1976; A Critique of Conventional Planning in Africa in Relation to the United Approach. E/CN.14/CAP/6/5, September 1976; Applications of a Unified Approach to Development Analysis and Planning under African Conditions. E/CN.14/CAP.6/4 September 1976; Survey of Economic and Social Conditions in Africa. 1976. E/CH.14/654, Parts I, II, February 1977; Africa’s Strategy for Development in the 1970s, E/CN.14/ Res/218(x), 1973; Integrated Approach to Rural Development in Africa, E/CH.14/SWSA/8; The Indigenisation of African Economies 1978 (включает исследования Нигерии, Ганы, Танзании и Кении); Revised Framework of Principles for the Implementation of the New international Economic Order in 1976, 1981, 1986. E/CN.14/ECO/90 Rev. 3, June 1976.

Warren B. Myths of Underdevelopment: Imperialism and Capitalist Industrialization. — New Left Review, 1973, № 81 (также см. дискуссию вокруг этой статьи в: New Left Review, 1975, № 85).

World Bank. World Tables, 1976. Baltimore, 1976. /325/


Примечания

1. См. например, издание Экономической Комиссии ООН по Африке: Survey of Economic and Social Condition in Africa for 1976 and 1977.

2. Industrialization in an Open Economy: Nigeria 1944—1966.

3. E/CN.14/ЕСО/9О/ Rev. 3, June 1976.

4. E/CN.5/519, December 1979.

5. E/CN.5/519 of 5 December 1974.

6. E/CN.14 SWSA/8.

7. E/CN.14/CAP.6/2.

8. Africa Development, vol. III, 1978, №2.

9. E/CN.14/ECO/O/ Rev. 3 June, 1976.

10. E/CN.14/ECO/90/ Rev. 3, June 25, 1976.

Предыдущая | Содержание | Следующая

Спецпроекты
Варлам Шаламов
Хиросима
 
 
«Валерий Легасов: Высвечено Чернобылем. История Чернобыльской катастрофы в записях академика Легасова и современной интерпретации» (М.: АСТ, 2020)
Александр Воронский
«За живой и мёртвой водой»
«“Закон сопротивления распаду”». Сборник шаламовской конференции — 2017