В Венгрии, как и повсюду, глобализация, распространение власти капитала и режима неолиберализма в политике усугубляют социальное неравенство, культурную деградацию и раздробленность общества. Реакцией на эти социальные и гуманитарные проблемы, которые усилились на фоне новой волны миграции с Глобального Юга на Глобальный Север, стала крайне правая политическая повестка, разжигающая ксенофобские настроения. Эти извращённые формы общественного протеста проявляются в Восточной Европе (и за её пределами) в виде возрождения ультраправых, националистических, расистских и даже неофашистских идеологий, казалось бы давно забытых. Однако в последнее время мы стали свидетелями зарождения крайне правых политических организаций и идеологий нового типа. Венгрия, под руководством Виктора Орбана, стала первопроходцем на этом пути.

На сегодняшний день орбанизм полностью уничтожил институты либеральной демократии и превратил многопартийную систему в «полуторапартийную»[1], резко ограничив деятельность всех прочих политических партий и их доступ к средствам массовой информации. Без лишнего преувеличения можно сказать, что Орбан сделался «крёстным отцом нации». Орбанизм полагается на христианские церкви для укрепления общественной и интеллектуально-культурной базы нынешнего режима, завершая неохортистскую интеллектуальную и политическую реставрацию, которая началась в Венгрии в 1998–2002 гг. Эта реставрация сводится к утверждению полупериферийного капитализма при подавлении трудящихся классов — основном условии извлечения прибыли.

Орбан и его партия первыми в Европе открыто и беззастенчиво ввели авторитарный режим, ссылаясь, как сказано в преамбуле к Закону о чрезвычайных полномочиях, на «христианский основной закон». Пандемия коронавируса позволила Орбану сосредоточить ещё большую власть. Прекрасная подготовка к предстоящим парламентским выборам, на которых шансы униженной и бессильной оппозиции будут сведены к нулю. Принятый 23 марта Закон о чрезвычайных полномочиях (felhatalmazási törvény) напоминает гитлеровский Ermächtigungsgesetz уже по названию (такие формулировки не использовались в Венгрии даже во времена Хорти). Закон на неограниченный срок объявил «чрезвычайное положение», которое даёт правительству хороший повод приостановить работу парламента и в одночасье переписать многие законы: полиция может свободно пользоваться данными налоговой службы без санкции генерального прокурора, демонстрации запрещены, и даже полномочия мэров могут быть отменены в любой момент. Орбан очевидным образом отрабатывает возможность перехода к диктатуре. Политическая оппозиция устроила позорный спектакль: хотя она не проголосовала за этот закон, но продолжила обычное участие в избирательном фарсе, играя роль послушной «оппозиции её величества».

Премьер Орбан и регент Хорти

Пропаганда Орбана цинично объясняет легитимность закона необходимостью оградиться от «иммигрантов». Брюссель выразил дежурное неодобрение, но это не мешает Орбану делать всё, что ему заблагорассудится. Власть Орбана выгодна только немецкому автомобилестроительному капиталу, для которого тут выстроен налоговый рай.

Венгерское общество пребывает в состоянии безразличия с 2010 г., но пандемия коронавируса ещё сильнее изолировала людей, ещё более сократив возможности общественного сопротивления. Выход полиции и военных на и без того пустые улицы нужен не столько для поддержания порядка, сколько для демонстрации силы. Крупные компании и больницы поставлены под охрану армии. На телевидении и радио выступают не профессионалы, ведущие борьбу с пандемией, а полицейские и бюрократы, «информирующие» граждан о происходящем. Государственный контроль над СМИ стал ещё жёстче, если только это можно себе представить. В то же время закон подготавливает условия для решения кризиса, сопутствующего пандемии, поскольку убытки приближённых к власти олигархов — узкого круга родственников, друзей и приспешников Орбана — теперь будут возмещаться из общественных фондов, в то время как прибыли накапливались потихоньку в частных карманах.

Орбан явно готовится к «урегулированию» назревшего кризиса, лишь усиленного последствиями пандемии: речь идёт об остром экономическом и финансовом кризисе, ожидающемся скачке безработицы, бедности, о возможных последствиях миграции и сокрушении общественного сопротивления. Вот для чего он развязывает руки репрессивному аппарату. В этом истинный смысл Закона о чрезвычайных полномочиях.

Так благодаря пандемии усиливается государственное вмешательство в экономику, авторитаризм, национализм. Государство воспользовалось карантином, чтобы ещё решительнее пресечь поиск левой альтернативы и одновременно широко распахнуть двери правым и ультраправым. Левые в Европе сами ушли в глухую самооборону, и в такой обстановке не представляется никакой возможности остановить или сдержать наступление восточноевропейских новых правых — польских, прибалтийских, украинских и др. Всё это так, несмотря на очевидный повод для антифашистских действий в 75-ую годовщину освобождения от нацизма и фашизма. Вместо этого Европарламент в прошлом сентябре принял резолюцию, приравнивающую Советский Союз к нацистской Германии, Сталина к Гитлеру и вообще коммунизм к фашизму. Поскольку только массовое сопротивление может сдержать наступление (крайне-) правых (либеральные движения показали свою неспособность противостоять им), нет другого пути, кроме как вернуться к корню проблемы и выдвинуть общую социалистическую альтернативу капитализму. Пандемия обнажила все противоречия капиталистического строя; теперь настало время эти противоречия устранить. Других способов борьбы с международным орбанизмом просто нет. Во всяком случае, я их не вижу.

В Европейском союзе орбанизм является воплощением новой крайней правой силы: хоть он и отрицает наследие нацизма и салашизма[2], но принимает некоторых представителей крайне правой традиции на низшие и средние уровни власти, тем самым укрепляя свою власть. Представляя одну фракцию правящего класса, он обнаруживает свою принципиально антисоциалистическую и в конечном итоге античеловеческую сущность и делает практически невозможным смещение режима законными или политическими средствами. Таким образом, крайне правые популисты выполняют свою историческую задачу: квази-корпоративистский порядок может быть устранён только внешнеэкономическим давлением или народным восстанием.

По этой теме читайте также:

Примечания