Пожалуй, из всех романов Стругацких этот – самый многострадальный. Написанный еще в 1967 году, случайно опубликованный на Западе в 1972, официально до отечественного читателя он дошел лишь с началом перестройки. Достоверно известно, что сами Стругацкие роман считали одним из лучших своих творений. Особое обаяние в глазах либеральной общественности (как кажется автору) ему придавал жупел «антисоветского» произведения. Это не соответствует истине. Возможно, в то время такое определение понималось как эквивалентное понятию «талантливый». На волне перестройки и далее книгоиздательский бум затронул, во всяком случае, множество действительно антисоветских книг, зачастую довольно низкого пошиба (зоологические дневники Бунина, смехотворные «романы» атамана Краснова, арцыбашевская дрянь, писания Шмелева с их воинствующим мракобесием). Но сейчас уже твердо можно сказать, что роман «Гадкие лебеди» (как и все советские произведения братьев) если и является оппозиционным, то стоит куда ближе к «Красному дереву» Пильняка, чем к бумагомаранию какого-нибудь Аксенова. Стругацкие в своих книгах если и критиковали советское общество, то слева. Все их положительные герои имеют подлинные коммунистические убеждения. Утверждать, что это было лишь данью эпохе, необходимым условием для напечатания, означает высшую форму неуважения к автору.

Стругацкие потому и являлись талантливыми советскими писателями, что в их подходе к проблемам построения коммунистического общества не было ни капли вымученности, шаблонности и желания угодить. Другое дело, что их собственные представления о путях изменения общества были подчас слишком идеалистическими.

Вряд ли кто-то будет оспаривать, что время прогностической научной фантастики прошло. Последние ее титаны – Артур Кларк и недавно умерший великий Станислав Лем.

В основном же функция фантастики была несколько иной. Ее элементы были нужны писателю для того, чтобы отстраниться от действительности в ее непосредственной данности, т.е. это был один из путей художественного обобщения. До фантастики эту функцию – отображение животрепещущих вопросов современности на ином материале – выполнял исторический роман. Сами по себе события прошлого или воображаемого будущего представляют небольшой интерес, важна их связь с настоящим. Это пример Стругацких и прочих. Другой случай – когда писатель пытается предсказать будущее, но бессознательно проецирует в него тревожные черты настоящего. Таким был, например, метод Филиппа К. Дика. Так или иначе, подлинная литература (и реалистическая, и фантастическая) как вид искусства не может обойтись без критического анализа окружающей действительности.

Сейчас фантастика выродилась в бульварный жанр вроде детектива или женского романа, с дурными литературными канонами и чисто коммерческими устремлениями. Это в полной мере касается и экранизаций. По счастью, в нашей стране это случилось позже, чем на Западе. Но последние отечественные фантастические фильмы основаны, мягко говоря, не на лучших литературных образцах. И экранизация Стругацких в наше время не может не заинтересовать.

Фильм «Гадкие лебеди» Константина Лопушанского выскочил как черт из табакерки, и это уже само по себе неплохо. Отсутствие рекламной кампании, поддержки центральных каналов и опостылевших лиц известных актеров, везде играющих лишь самих себя, в наше время уже является достоинством. Да и тематика фильма далека от модной ныне российской – по крайней мере, не про святых угодников и уголовников. Он интересен прежде всего своим содержанием, несмотря на изобретательность визуальных решений.

Напомним фабулу романа. События происходят в некоем условном государстве, о котором известно следующее. После Второй мировой войны, во время которой территория страны находилась под оккупацией, начинается гражданская война. Судя по всему, она назревала задолго до сороковых – так, главный герой вспоминает о «бешеных драках с красными» в детстве. Победители – Легион Свободы, Президент и его гвардия – справились с коммунистической угрозой.

Главный герой – потрепанный жизнью писатель-диссидент (или лучше – фрондер) Банев. Из столицы он приезжает в забытый богом городишко, в котором родился и вырос. Его жизнь здесь представляет собой бесконечную череду попоек и скандалов, в которых принимают участие одни и те же лица: спившийся живописец Квадрига, санинспектор Павор, Диана и – пожалуй, самый загадочный персонаж книги – главный врач городского лепрозория Юл Голем. В городе вот уже несколько лет не прекращает идти дождь. Обыватели связывают изменение погодных условий с деятельностью т.н. мокрецов – пациентов Голема. Все дело в возникновении некой генетической болезни, симптомами которой являются пожелтение кожи, образование «очков» вокруг глаз и пр. Но из загадочных ответов Голема на вопросы Банева можно сделать вывод о других признаках:

«Чем они необыкновенны, - повторил Голем. – Вы могли сами заметить, Виктор, что все люди делятся на три большие группы. <…> …Есть люди, которые живут будущим. От прошлого они справедливо не ждут ничего хорошего, а настоящее для них – это только материал для построения будущего, сырье..<…>Они чертовски умны – в отличие от большинства людей. Они все как на подбор талантливы, Виктор. У них странные желания и полностью отсутствуют желания обыкновенные».

Таким образом, становится ясно – это болезнь (болезнь?) сознания. Ей «заболевают» только по желанию. Ближе к концу книги вообще появляется мысль о симптомах как о маскировке. И главное, что помимо погоды беспокоит жителей, – их дети боготворят мокрецов. Они относятся к ним с большим уважением, чем к собственным родителям (это верно и для дочери Виктора – Ирмы). Дни напролет они проводят в лепрозории. В городе зреет недовольство. Учащаются случаи убийств и избиений мокрецов, причем в ряде случаев при явном одобрении администрации. Банев, продолжая вести богемный образ жизни, выказывает все большую симпатию мокрецам, сближается с Големом, однако имеет опасения насчет дурного воздействия тех на умы детей. Между тем о скрытном Големе идет дурная слава – что он красный и «разводит» мокрецов. Собственно, и то, и другое верно. Голем осуществляет прямое прикрытие деятельности мокрецов в городе и является их информатором.

Финал романа обескураживает – после исхода детей в лепрозорий, огороженный железной проволокой, город в страхе покидают все жители. Усталый Голем, по-видимому выполнив свой долг, уезжает. На месте бывшего города появляется прекрасный новый мир, в котором живут люди, понимание которых нам недоступно.

К сожалению, счастливый конец отдает фальшью, как в «Преступлении и наказании». Как и там, натянутость свидетельствует о попытке автора в ущерб достоверности навязать какое-то свое решение проблемы. В литературе это играет, как правило, самую плохую роль. Непонятно, как можно создать новый мир без разрушения старого, не встречая никакого сопротивления и не пользуясь никакими инструментами, кроме разума. Даже то, что мокрецы обладали сверхъестественными способностями, не делает такое преображение убедительным. Нет сомнений, что мир изменится, когда изменится сознание людей. Но сознание людей и условия их существования так тесно связаны, что изменить первое, не меняя второго, невозможно. По крайней мере, в масштабах общества. Предлагаемый путь неправдоподобен, потому что слишком безболезнен.

Показать такое фундаментальное изменение общества без принуждения кого-либо и пытались Стругацкие. Видимо, в соответствии со своими идеалами, они задались целью развенчать представление о том, что изменение общества немыслимо без применения насилия. Но эту развенчиваемую истину, по-моему, доказывает вся история человечества.

Создатели фильма не пошли по пути слепого копирования книги. Сознательно или нет, но им удалось избежать фальши финала. Тезис Стругацких, самими ими неосознанно опровергнутый, был окончательно зачеркнут.

В фильме место действия конкретизировано – Россия, г. Ташлинск. Писатель-эмигрант Банев входит в состав одной из международных комиссий, изучающих возникшую там аномалию. Перед отъездом в Россию он чудом находит доктора Пильмана, который скрывается где-то в Восточной Европе. Пильман занимался изучением явлений, происходящих в этом городке. Банев пытается выяснить, что на самом деле там происходит. Но ученый категорически отказывается от объяснений. Он твердит лишь одно: там – враги, чужие. На самом деле и Ташлинск, и имя доктора взяты из других произведений Стругацких. Пильмана мы встречаем в начале повести «Пикник на обочине», там он исследует феномен пресловутой Зоны. Ташлинск – место действия одной из двух частей последнего произведения братьев «Отягощенные злом», в этом городе героями проводится что-то вроде педагогического эксперимента.

Пожалуй, сценарий фильма представляет собой синтез всех упомянутых произведений Стругацких. Запретной зоной является часть города, занятая мокрецами. Их деятельность на этой территории военным представляется опасной, там происходят аномальные явления (постоянное красное свечение с неба, загадочные смерти попавших туда людей и т.п.). Здесь расположен детский интернат, где преподавателями являются мокрецы. Ученики интерната – единственные люди, имеющие доступ и в город, и в Зону. Прибывший Банев скоро узнает о готовящейся против мокрецов военной операции. В комиссии есть люди, одобряющие такое решение. Мокрецов они, как и Пильман, людьми уже не считают. Они полагают (не без оснований), что это новый вид разумных существ, в процессе своего развития отвергнувших все существующие ценности во имя каких-то неясных нормальным людям идеалов. Эти «чужие» со своим воинствующим нигилизмом несут гибель современной цивилизации. Уже поэтому они, стало быть, заслуживают уничтожения. Но, как будто бы этого мало, они еще покушаются на самое святое – на сознание детей, которых они пытаются заразить своими вздорными идеями и наставить против родителей!

Когда обрушивающийся на мокрецов оратор называет мыслителей, на которых они опираются – Гегель и Кант, ловишь себя на мысли, что следует заменить этих двух Марксом и Лукачем (вариант: Сартром и Маркузе и т.п.). Признаюсь, давно в кинозале мне не приходилось вспоминать о последних… Но авторы экранизации не ограничиваются этим намеком: на радиостанции интерната дети рассуждают завуалированными цитатами из труда «Бытие и Ничто» Сартра о человеческой свободе как постоянной возможности разрыва с миром и самим собой. Таким образом, идеи, захватившие мокрецов и их воспитанников, обретают свою ясность. Мокрецы виновны в том, что позволили себе усомниться в справедливости существующего порядка, в том, что научили детей критически смотреть на человеческое общество, в том, что показали им возможность иной, по-настоящему прекрасной жизни. Может, правда, создаться впечатление, что они сделали детей более несчастными, более одинокими и чересчур серьезными для их возраста. Но это не так. После приглашения в интернат Банева для обсуждения его произведений, во время диалога с ним они действительно могли такими показаться. Но затем, видя их общение между собой и с наставниками, мы понимаем, что в своей непосредственности, искренности и наивной восторженности это обычные дети. Но есть нечто, действительно отдаляющее их от остальных – они слишком прекрасны для этого мира. Или окружающий мир слишком уродлив.

Банев, в отличие от остальных членов комиссии, при обсуждении тем, связанных с мокрецами, не может быть беспристрастным. Среди детей интерната его дочь, и он тщетно пытается ее вернуть, чего она, разумеется, не хочет. О скором начале газовой атаки он узнает слишком поздно. В отчаянии он садится в первый попавшийся грузовик и едет, ломая шлагбаумы и заграждения, в запретную зону. На месте он узнает, что дети не хотят спускаться в убежище. Они хотят принять смерть вместе с учителями. Банев в исступлении бросается к главному из мокрецов, Зиновию. Он умоляет его отпустить детей в убежище, пожалеть хотя бы их. После небольшого совещания мокрецы соглашаются, и Виктор с Дианой, прибывшей еще до него, ведут детей к спасению. Учеными Виктору дана инструкция: в убежище нельзя открывать систему вентиляции во избежание отравления, т.е. они могут задохнуться без доступа свежего воздуха. Но другого выхода нет. В момент, когда они почти стали задыхаться, дочь просит Виктора прочесть им стихи – так легче будет умереть.

В конце фильма мы снова видим Виктора. Дети спасены, но «нуждаются в лечении». Все мокрецы погибли. Банев приходит к дочери в больницу. В палату его не пускают. Ее выводят к нему две здоровенные бабищи – нянечки. Он просит оставить его и дочь наедине. «НЕ ПОЛОЖЕНО». Его мучит беспокойство, он чувствует смутные подозрения. На вопросы она не отвечает, сидит неподвижно, вперив в него глаза. Внезапно он все понимает. Он хватает ее за руки – на них следы от бесчисленных уколов. Его охватывает звериная злоба. Он, сдерживаясь, осведомляется, как проходит лечение. Нянечки разъясняют, что, дескать, понемножку продвигается. Уколы нужны, чтобы подавить психику. А еще деток заставляют смотреть телевизор – чтобы они адаптировались. «Правда, Ирочка? Расскажи папочке». Дочь поднимает на отца пустые глаза и говорит глухим голосом, что они смотрели телешоу, где выигрывал самый плохой из участников.

На самом деле эта фраза, нарочито выламывающаяся из общего контекста фильма, заключает в себе весь его обвинительный пафос и злободневность. Невозможно не почувствовать, как вскипает кровь от холодной ярости, как от ненависти сдавливает горло. Эта ненависть – священна. Потому что приходит понимание – то, что сделали с этими детьми, хуже чем растление, насилие или просто убийство. Это превращение свободного прекрасного человека, человека светлого будущего в нечто вроде растения или жвачного животного.

Последняя сцена фильма – отца с дочерью оставили одних. Она внимательно смотрит через окно в ночное небо, на звезды. Она спрашивает его, помнит ли он, как читал им стихи. В ее памяти с тех пор больше ничего не осталось. Он охвачен невыносимым страданием и чувствует, что участь, которую готовились принять дети, по крайней мере, не хуже теперешней.

Итак, финал фильма недвусмысленно указывает на то, как современное общество калечит и уродует свободную человеческую личность. Бесконечное чувство отвращения, которое ощущается при упоминании в конце картины слова «телешоу» – без сомнения, подлинное. Но при другом, нефантастическом сюжете его невозможно было бы испытать. Наверное, это и называется «эффектом очуждения».

Без сомнения, мокрецы и поверившие им дети (кто бы под ними не подразумевался) были правы в своих прозрениях и идеях. Общество, которое они осудили, безусловно заслуживает самого сурового приговора. Однако вопрос в том, насколько были они правы в своих действиях (а точнее, в своем бездействии)? Роман Стругацких, как уже было сказано, заканчивался искусственно и фальшиво. Скорее всего, и там бы Легион Свободы и Президент не дали спуску «очкарикам». Так что фильм в целом более убедительно, чем книга, обозначает проблему возникновения нового общества.

Автор считает, что методы мокрецов полностью доказали свою непригодность. Лучшие люди были большей частью уничтожены (как в Иудее 2000 лет назад), остальные подверглись не лучшей участи.

Напоследок хочется сказать, чем может быть полезен этот фильм. Он дает понять, что существующее общество нуждается в изменении, оно отвратительно своей несвободой и навязываемыми приятными формами рабства. Он показывает, что само по себе оно никогда не изменится к лучшему. В конечном итоге в картине остро ставится вопрос о применимости насилия в качестве ответного механизма на бесчеловечные методы обращения с инакомыслящими. Что больше подобает свободному человеку – жертвенность барана, ведомого на заклание, или нечто иное? Герои фильма выбрали первое – и потерпели поражение.

По этой теме читайте также: