Одним из ключевых событий второй недели февраля, вызвавшим широкую дискуссию в западно-европейских странах, правовым стандартам которых с завидным упорством стремится соответствовать и Россия, (правда пока только на словах, а не на деле), стало принятие Верховным судом Штутгарта от 12 февраля 2007 года решения о досрочном условном освобождении 57-летней Бригитты Монхаупт — одной из лидеров второго поколения РАФ (Rote Armee Fraktion — Фракция Красной Армии). Как сообщает информационный ресурс Lenta.ru, в решении суда особенно подчеркивается, что освобождение не является помилованием, а принято исключительно по юридическим обоснованиям, в соответствии с законом, по которому любые преступники, вне зависимости от тяжести совершенных ими преступлений, могут выйти на свободу после 24 лет заключения, если установлено, что они больше не представляют опасности для общества.

Весть быстро облетела мир. Дошла, разумеется, она и до России. Страницы газет и интернет-изданий запестрели заголовками: «Самая опасная женщина Западной Германии выходит на свободу», «Чудовище освобождено», «Свобода без раскаяния» и прочее в таком же духе. Упомянули об этом и в вечерних новостях на Первом Канале, упомянули, осуждая решение штутгартского суда (как же так — ведь террористка и не подумала раскаяться в своих зверских преступлениях!), и в полном соответствии со старым буржуазным штампом объявили РАФовцев агентами «штази» — другого объяснения появления вооруженного революционного подполья в «сытой и процветающей» Западной Германии в 60-70-е годы буржуазные СМИ найти попросту не в состоянии. Не забыли журналисты с Первого Канала бросить камень в сторону немецких кинорежиссеров, которые якобы создают в своих фильмах привлекательные для молодежи образы левых террористов и отталкивающий образ сил охраны порядка, слушая это, казалось еще чуть-чуть и журналист, как истинный патриот, похвалится: мол, у нас в стране в современных фильмах все герои правильные — духовность и истину они ищут в вере православной, а мужество и отвагу проявляют, доблестно защищая интересы Государства Российского в непокорной Чечне. Закончив про РАФ и Германию, ведущий новостей переключился на экстренное сообщение из Италии, где неожиданно ожили «Красные Бригады»! — итальянской полиции чудом удалось раскрыть готовившиеся покушение левых террористов на известного юриста, специалиста по трудовому законодательству, хорошо оплачиваемого защитника крупной буржуазии Пьетро Ичино и бывшего премьер-министра страны Сильвио Берлускони, политика, прославившегося своим неолиберальным курсом и связями с криминальным миром.

Забытое словосочетание «левый террор» внезапно ворвалось в телеэфир, в интернет и заголовки газет, словно вернув западноевропейское общество в атмосферу городской герильи 70-х годов и заставив поразмыслить над не столь далеким прошлым.

Дискуссия, развернувшаяся в германской печати по поводу освобождения Бригитты Монхаупт, строилась вокруг двух основных вопросов: «представляет ли она все еще опасность для общества или нет?» и «раскаялась ли она в своих преступлениях?». Эти вопросы закономерны. Вся судебная система западного общества, начиная с 19 века, построена вокруг понятия «опасности» индивида, рассматривающейся обществом не в плане действительных правонарушений закона, а в плане поведенческих возможностей, приводящим к правонарушениям.

Бригитта была арестована в 1982 году, в 1985-ом ее признали виновной в причастности к убийствам Генерального прокурора Западной Германии Зигфрида Бубака (7 апреля 1977 года) и двух его телохранителей Гебеля и Вюрстера, президента «Дрезденер-банка» Юргена Понто (30 июля 1977 года), похищению и убийству председателя Западногерманского союза промышленников Ганса-Мартина Шлейера (сентябрь 1977 года) и четырех его телохранителей — Марчича, Брендле, Ульмера и Пилера, а также в покушении на убийство командующего вооруженными силами США в Европе Фредерика Крезена (1981 год). Как видим список имен впечатляющий. Бригитта «отсидела» 24 года, значительную часть которых она провела в печально знаменитой штутгартской тюрьме «Штамхайм», где для городских партизан был изобретен особый режим содержания, своей изощренностью и жестокостью напоминавщий «лучшие традиции» тюрем Третьего Рейха: при этой так называемой системе «мертвых коридоров» заключенных содержали в звуконепроницаемых одиночных камерах, выкрашенных в белый цвет и с невыключавшимся 24 часа в сутки электрическим светом, никаких «лишних», то есть личных, вещей иметь не полагалось, на каждом этаже содержался только один заключенный, сверху и снизу также никого не было, встречи с адвокатами были затруднены, а иногда и вовсе запрещались. Такие условия вызывали резкие изменения психики: человек становился неспособным к адекватному восприятию информации, будь то звук или текст, наблюдались расстройства памяти и сложность сконцентрироваться на чем-либо, хотя бы на пару минут. Ульрика Майнхоф, одна из первых узниц «мертвых коридоров», описывала происходящее с заключенным следующим образом:

«Впечатление такое, что помещение едет. Просыпаешься, открываешь глаза — и чувствуешь, как стены едут... С этим ощущением невозможно бороться, невозможно понять, отчего тебя все время трясет — от жары или от холода. Для того, чтобы сказать что-то голосом нормальной громкости, приходится кричать. Все равно получается что-то вроде ворчания — полное впечатление, что ты глохнешь. Произношением шипящих становится непереносимым. Охранники, посетители, прогулочные дворики — всё это видишь, как сквозь полиэтиленовую пленку. Головная боль, тошнота. При письме — две строчки, по написании второй уже не помнишь, что было в первой. Нарастающая агрессивность, для которой нет выхода... Ясное сознание того, что у тебя нет ни малейшего шанса выжить, и невозможно ни с кем этим поделиться…»

Вот какие эксперименты, а по сути дела пытки, ставили над заключенными в 70-80-е года в благополучной «демократической» ФРГ, где, как известно, очень «уважают» права человека.

Является ли Бригитта, изнуренная и измученная 24-летним заключением в «особых» условиях, опасной для современного германского общества? Верховный Суд Штутгарта считает, что нет, не является, так как «никаких оснований, указывающих на то, что осужденная может представлять собой опасность или что она вновь вернется к совершению тяжких преступлений нет». Действительно, достаточно взглянуть на истощенное лицо пожилой уже женщины с фотографии, чтобы в этом убедиться. Однако многие так не считают. Например, издание «Der Spiegel», вдова «убиенного террористами» Ганса-Мартина Шлейера, глава правительства Баварии Эдмунд Штойбер и ряд других политиков и изданий правого толка настойчиво требуют, чтобы Монхаупт публично раскаялась и принесла извинения всем жертвам «Фракции Красной Армии», иначе освобождать ее нет смысла. Надо сказать, что компания требующих раскаяния подобралась весьма предсказуемая: все друг друга стоят. Вспомним конец 1960-х, когда со страниц того же «Der Spiegel» раздавалась травля лидеров новых левых, результатом которой стали выстрелы неонацистского молодчика, пущенные в Руди Дучке, в одну из самых заметных фигур Социалистического Союза Немецких Студентов (SDS), выстрелы, от которых Руди до конца так и не оправился и от последствий которых скончался в декабре 1979 года. Вдове Шлейер, ознакомившись с биографией ее мужа (буржуазная пресса сознательно не акцентирует на ней внимание, чаще всего она даже не упоминает о ней и изображает нацистского преступника, не понесшего до встречи с РАФ в 1977 году никакого наказания, в роли невинной жертвы) так и хочется задать вопрос: «А извинялся ли ваш муж перед родственниками тех, кого он, будучи крупным нацистским чиновником, без колебаний отправлял на смерть в концлагеря?»… а ведь таких, ни в чем неповинных людей, было тысячи. С главой баварского правительства и так все понятно — в Баварии, традиционной вотчине ультраправых, по-другому сегодня быть просто не может.

Бригитта Монхаупт — одна из немногих, кто до прихода в RAF жил в знаменитой западноберлинской «Коммуне 1» — в основном коммунары, уходя в революционное подполье, предпочитали РАФ более анархические «Движение 2 июня» и «Революционные ячейки» (Revolutionaren Zellen). В 1970-1971 годах она также успела принять участие в борьбе «Социалистического коллектива пациентов» (SPK), организованном Вольфгангом и Урсулой Губер и проповедовавшим идеи антипсихиатрии, по существу являющиеся радикальным отстаиванием принципов нормативного гуманизма, разработанных Эрихом Фроммом и исходящих из того, что «…мерилом психического здоровья является не индивидуальная приспособленность к данному общественному строю, а некий всеобщий критерий, действительный для все людей, — удовлетворительное решение проблемы человеческого существования» (Эрих Фромм, «Здоровое Общество»), то есть не человек должен приспосабливаться к обществу, уродуя и извращая свою психику, а общество должно считать удовлетворение человеческих потребностей нормой своего функционирования. В 1971 году Монхаупт вошла в образовавшуюся годом ранее РАФ, однако до 1977 года непосредственного участия в боевых акциях она не принимала, тем не менее, 9 июня 1972 года, за две недели до своего двадцатитрехлетия, Бригитта была арестована и вскоре приговорена к четырем годам и восьми месяцам тюремного заключения. Журналист Алексей Демьянов в своей статье «Свобода без раскаяния», опубликованной на информационном ресурсе Lenta.ru о первом сроке Монхаупт пишет следующим образом: «Монхаупт отбыла большую часть срока в одной из берлинских тюрем, однако под конец была переведена в тюрьму Штутгарта, где встретилась со старшими “товарищами”: Андреасом Баадером, Ульрикой Майнхоф и Гудрун Энслинн (Gudrun Enslinn), от которых, как предполагают, получила подробные инструкции по вопросам дальнейшей борьбы». Это правда — большую часть первого срока Бригитта отбывала в Берлине и лишь летом 1976 года ее перевели в «Штамхайм» в Штутгарт, однако факт получения «подробных инструкций по вопросам дальнейшей борьбы» от лидеров-основателей западногерманской «Фракции Красной Армии» (Баадера, Майнхоф и Энслинн) вызывает большие сомнения. Судите сами: загадочное «самоубийство» Ульрики Майнхоф произошло 8 мая 1976 года, еще до перевода Монхаупт в «Штамхайм», что полностью исключает возможность их встречи, а о том, как Баадер и Энслинн, измученные многочисленными голодовками и условиями содержания в системе «мертвых коридоров» (об особенностях этих условий смотрите выше), «подробно инструктируют» и «наставляют» можно лишь только фантазировать. Выйдя в феврале 1977 года на свободу, Бригитта почти сразу же ушла в подполье и превратилась в одного из лидеров второго поколения RAF, ознаменовав начало самого «боевого» периода в истории RAF, закончившегося лишь с ее арестом в 1982 году.

Следует отметить, что статья Демьянова, несмотря на свою относительную информативность, буквально кишит недомолвками и отклонениями от истины, на некоторые из них я уже указывал, например, на амнезию на «славное» коричневое прошлое Шлейера и «подробные инструкции по вопросам дальнейшей борьбы». Особенно бросается в глаза следующая «кривда» Демьянова: «От “Фракции Красной армии” отстранились даже традиционно симпатизирующие левым радикалам европейские интеллектуалы - литераторы и университетская профессура». Интеллектуалы могли не разделять, могли осуждать методы борьбы РАФ и других городских партизан, осуждать их отчасти справедливо, как авантюрные и не соответствующие объективной ситуации в Западной Германии в тот период истории, но почти никто из них не «отстранился», как пишет Демьянов, наоборот, они в массовом порядке встали на защиту заключенных, требовали соблюдения прав человека и норм законности при проведении судебных разбирательств, активно выступали против пыток и убийств в тюрьмах, выдаваемых властями за самоубийства. Многие из интеллектуалов за высказывание своей позиции подвергались травле со стороны властей, даже, несмотря на свое имя, как обстояло дело с Нобелевскими лауреатами, всемирно известными писателями, Генрихом Беллем и Гюнтером Грассом. В защиту «рафовцев» выступали также Жан-Поль Сартр, Альберто Моравиа, Ролан Барт, Макс Галло, Андре Глюксман, Жан-Мари Доменак, Жак Жюльяр, Ив Монтан, Клод Мориак, Макс Фриш и многие другие.

Буржуазная пресса задается вопросами: «Изменилась ли Бригитта Монхаупт?», «Удалось ли Системе на этот раз, продержав в заключении 24 года, «укротить зверя», ведь предыдущая попытка «укрощения» оказалась неудачной?», однако никто не спрашивает: изменилось ли само германское общество, противоречия и несправедливость которого вынудила высоко интеллектуальных, глубоко альтруистичных, миролюбивых молодых людей, ранее членов антивоенных, антифашистских организаций и даже евангелистских общин, встать на путь вооруженной борьбы? Если изменения и произошли, то они не затронули главного, не разрешили главного противоречия — противоречия между общественным характером производства и существующим способом распределения произведенного продукта. Отчуждение людей от процесса труда, от результата труда, от человеческого рода и от самих себя с каждым годом продолжало и продолжает расти. Время относительной стабилизации капитализма, достигнутой за счет появления новых рынков сбыта, усовершенствования механизма эксплуатации стран периферии и появления качественно новых отраслей экономики, сейчас уже утративших свою спасательную для капитализма роль, и наоборот, превращающихся в новый камень на шее утопающего, коим является капиталистическая система, это время подходит к концу. Противоречия системы обостряются, постепенно, пока еще не такими темпами как в 1960-е, происходит процесс радикализации немецкой молодежи: крупные столкновения с полицией в Берлине на первомайских праздниках последних лет — тому подтверждения. История совершает очередной поворот по спирали развития. Перед левыми Германии скоро встанет важнейшая задача не повторить главную ошибку прошлого, а именно, не допустить оторванности революционного авангарда от масс, ведь именно эта ошибка стала причиной поражения немецких леворадикалов 1970-х.

По этой теме читайте также: