Из всех пятен на кривой физиономии нашего государства это пятно - самое уродливое. И это не врожденное уродство, потому, что, говорят, при рождении это был симпатичный младенец, со светлым ликом. Помог ли Холокост ему родиться? Весьма вероятно. Нашли ли в Израиле успокоение люди, уцелевшие в Холокосте? Каждый - со своей болью? Иногда подымался вопль «Слушай, Израиль! Слушай, Израиль!». Израиль что-то слушает. Но Израиль не слышит ничего. И никто не смеет читать нам мораль, потому, что уродство это – наше и только наше.

Год назад я опубликовал книжку о маленьком мальчике. Ему было четыре года, когда его поглотили ворота лагеря смерти. Ему исполнилось пять, когда ворота открылись. Я поведал историю маленького Пепичка в лагере Освенцим-Биркенау, историю «Пети и Волка», волка-Менгеле, проводившего на мальчике «медицинские опыты». Пепичек - теперь уже 67-летний Петер Гринфельд из израильского города Ашкелона - рассказал газете «Маарив», что у него нет денег на лекарства. У израильского государства нет денег, чтоб оплатить ему лекарства. Нет денег – пинает его разжиревшее государство.

Восемь месяцев Пепичек был заперт в блоке Менгеле, как подопытный кролик. Он хорошо запомнил уколы, от которых у него до сих пор боли в спине, из-за которых он должен ходить с палкой. Он помнит капли в оба глаза, из-за которых глаза слезятся всю жизнь, а левый глаз ослеп. Он хорошо помнит иглу, входящую в его мозг, иглу, через которую неизвестно что впрыскивали и неизвестно, что извлекали. У Пепичка нет зубов. Когда выпали молочные зубы, то коренные не выросли на их месте.

Воспоминания, которые, как молочные зубы, всегда предшествуют устойчивой памяти, порой приходят к нему во сне. Большая-большая комната, в ней чистая-чистая кровать, на кровати белая-белая простыня, а на столе всякие инструменты, и среди них шприцы, большие шприцы.

Однако у его страны нет денег ему на глаза. И нет денег ему на зубы. И нет денег на его спину, на его кошмары. Нет на свете таких денег, которые бы смогли его вылечить, помочь забыть. Однако, если бы он эмигрировал в Германию, то ему хотя бы не надо было попрошайничать и унижаться.

В Израиле не забывают Холокоста. Но здесь есть отрицатели Холокоста – те, кто отрицает переживших Холокост. Только мертвых здесь помнят и почитают. Потому, что на них нет бирки с ценой и министерству финансов не надо изыскивать на них средства. Государство Израиль всегда знало, что на Пепичка и его друзей можно положиться. Они пережили Гитлера, значит, они перетерпят и это. Все равно они уходят. То, чего не смогли добиться нацисты, делает время. И через несколько лет проблема разрешится сама собой, естественным образом.

В День памяти Катастрофы и Героизма их, последние остатки, пригласят участвовать в различных митингах и парадах, и они вновь огласят свои свидетельства. Если бы хоть раз, всего один раз, все вместе они бы отказались, объявили бы бойкот, и оставили всех устроителей наедине с собой - может быть, тогда они бы сумели получить что-то и для себя от царящего здесь изобилия.

Если бы хоть раз отказались бы пойти на парады, то важно дефилирующие деятели задумались бы, и тратили бы поменьше на парады, а больше вкладывали бы в жизнь. Когда же, наконец, мы позволим уцелевшим в Холокосте выйти на «Марш жизни» выпрямившись и без палки, а не как нищим попрошайкам на марш подаяний?

И это государство, которое беспрестанно трубит, что оно «еврейское государство». Интересно, а в чем именно выражается еврейский характер этого государства? Разве у них - «еврейские головы»? Разве у них – «еврейское сердце»? Государство Израиль недостойно называться еврейским до тех пор, пока у четырехлетнего Пепичка во рту нет зубов, а в сердце надежды.

По этой теме читайте также: