3.10.1. Вводное замечание

К открытию социальных классов обществоведческая мысль двигалась различными путями. Французские историки эпохи Реставрации пришли к открытию общественных классов через исследование буржуазных революций и социальной борьбы в феодальном обществе. А. Смит и Д. Рикардо открыли общественные классы в процессе изучения экономических отношений капиталистического общества, прежде всего существовавших в нем отношений распределения.

Еще одну группу английских обществоведов привели к открытию общественных классов попытки решить ставшую в конце XVIII — начале XIX необычайно актуальной проблему нищеты. Она стала животрепещущей потому, что начиная со второй половины XVIII в. в Англии шел нарастающий процесс абсолютного обнищания самых широких масс населения. И естественно, что перед мыслителями самых разных направлений вставал вопрос, откуда берется нищета, почему она нарастает и как с ней покончить или, по крайней мере, как ее смягчить.

3.10.2. Дж. Таунсенд

Проблемой нищеты занимались многие, включая А. Смита. Но одним из первых сделал ее предметом особого исследования английский мыслитель Джозеф Таунсенд (1739 — 1816). Он посвятил ей работу «Исследование законов о бедных доброжелателем человечества» (1786).

Д. Таунсенд, пожалуй, был первым, кто попытался объяснить социальные институты исходя из принципа борьбы за существование и выживание сильнейших. В животном мире численность животных того или иного вида должна соответствовать количеству пищи, необходимой для их прокормления. Если ресурсов не хватает, то начинается внутривидовая конкуренция. Слабые гибнут, самые сильные и активные выживают.

То же самое имеет место и в человеческом обществе. «Количество пищи, — пишет Д. Таунсенд, — вот что регулирует численность человеческого вида ».[97]Этот закон — универсален, он действует на всех ступенях развития общества. Он определяет и численность населения, и приводит к разделению людей на бедных и богатых.

В диком состоянии численность населения невелика. И пока пищи много, люди размножаются. Каждый мужчина способен обеспечивать семью и помогать друзьям в соответствии со своими способностями и силой. Слабые зависят от щедрости сильных. Но рано или поздно ленивых оставляют страдать от естественных последствий их праздности. Если будет введена общность добра и в то же время люди будут свободны вступать в брак, увеличится их число, но не общая сумма их счастья. И когда все в равной степени будут обречены на нужду и бедствия, то первыми погибнут самые слабые.

С переходом к скотоводству общество становится способным создавать больше пищи. Наиболее активные приобретают собственность, у них многочисленные стада и большие семьи. Что же касается ленивых и праздных, то они либо умирают от голода, либо становятся слугами богатых. Рано или поздно общество настолько увеличивается, что пищи становится снова недостаточно.

Переход к земледелию создает возможность прокормить большее по численности население. Происходит разделение труда. Наряду с земледельцами появляются благородные земельные собственники, денежные люди, ремесленники, купцы, художники, писатели, солдаты, слуги. Но когда вся плодородная земля будет введена в оборот, этим снова будет поставлен предел росту численности населения. Если численность людей перейдет этот предел, пищи для них не будет хватать.

Выходом из положения не может быть распределение собственности поровну между всеми. Ленивые, непредусмотрительные и порочные люди все спустят, а бережливые, активные и добродетельные вновь увеличат свое богатство. Все вновь вернется в прежнее русло. Восстановится подчинение и порядок.

Если же ввести общность имущества, не увеличивая при этом количества пищи и не вводя ограничения числа лиц, между которыми все будет делиться, то результаты будут ужасными. Поток возникающего время от времени излишка национального богатства будет перенаправлен от трудолюбивых к ленивым, увеличится число бесполезных граждан, будут посеяны зерна несчастья для всего общества, увеличится общее горе и страдания. Будет уничтожено благоденствие богатых и процветающих людей, но никому это не принесет никакой пользы. Просто нужда и несчастья, которые были уделом лишь части общества, станут универсальными, всеобщими. «Естественный порядок вещей можно легко нарушить, — писал Дж. Таунсенд, — но человек не способен отменить или изменить законы природы».[98]

В силу действия описанного выше закона в обществе, по крайней мере, начиная с выхода его из состояния дикости, всегда должны быть богатые и бедные, должна существовать часть населения, обреченная на голод и нуждающаяся в работе. Но увеличение численности бедных выше общественного спроса на них чревато самыми серьезными последствиями. Чрезмерная нищета представляет собой угрозу обществу.

И истинными виновниками этой чрезмерной нищеты являются сами бедные, которые увеличивают число человеческих особей ранее, чем будет обеспечена достаточная для их поддержания провизия. Безрассудное размножение бедных — главная причина роста нищеты. Вторая причина — леность и порочность бедняков. Они лишены тех добродетелей, которые обеспечивают обретение богатства: трудолюбия, умеренности и бережливости. Третья причина — законы о бедных, которые мешают естественному ходу вещей. По велению природы слабые должны погибнуть. А законы о бедных, по которым общество должно содержать пауперов, не только спасают бедных от вымирания, но способствуют увеличению их числа.

Д. Таунсенд предлагает противоположное средство: воздействовать на нищету голодом. Это приведет к сокращению населения и тем самым ограничит главный источник нищеты. Кроме того, это внушит людям страх перед голодом, они сократят рождаемость и тем самым будет восстановлено равновесие между численностью населения и объемом пищи.

Голод — регулятор не только размеров населения, но и социальных отношений. Это идеальное средство принуждения бедных к труду. Как пишет Д. Таунсенд, беднякам «мало известны мотивы, которые стимулируют деятельность более высоких слоев общества: гордость, честь, честолюбие. В результате лишь только голод может заставить их работать».[99]И еще одно назначение голода — держать бедных в страхе и повиновении. Голод и страх перед ним заставят бедных с благодарностью принять любые условия и подавят дух протеста.

Д. Таунсенд не создал концепции общественных классов. Он просто исходил из эмпирического факта деления общества на богатых и бедных. Но, как ни парадоксально это звучит, он создал одну из первых концепций возникновения общественных классов. Согласно Таунсенду, классы возникают в результате борьбы за существования и выживания сильнейших. Следующей, как мы уже видели, была концепция, объясняющая возникновение классов завоеванием. И первая, и вторая концепция генезиса классов могут сочетаться с рассмотренным в первой части взглядом на классовое деление общества как производное от деления людей на высшую и низшие расы, а могут и не сочетаться.

3.10.3. У. Годвин

Иного взгляда на нищету и ее причины придерживался видный английский писатель и публицист Уильям (Вильям) Годвин (1756 — 1836). Он изложил его в двухтомном трактате «Рассуждение относительно политической справедливости» (1793; русск. перевод восьмой книги произведения и отрывков из других его частей: Годвин В. О собственности. М., 1958) и иных работах.

Общество делится на два класса — богатых и бедных. Последние составляют 98% населения. Бедные создают весь доход, но сами они не получают почти что ничего. Они находятся в положении вьючных животных. Почти весь продукт их труда достается ничтожному меньшинству, которое в силу этого и является богатым. На долю же бедных остается нищета. Причина социального неравенства, а тем самым и нищеты — в существовании частной собственности. И У. Годвин требовал отмены частной собственности и упразднения государственной власти, покровительствующей богатым и обеспечивающей их господство.

3.10.4. Т. Мальтус

Вышедший в 1797 г. сборник статей У. Годвина послужил толчком для появления работы Томаса Роберта Мальтуса (1766 — 1834) «Опыт о законе народонаселения, как он влияет на будущее улучшение общества, с замечаниями на рассуждения мистера Годвина, мсье Кондорсе и других писателей». Книга вышла в 1798 г. Через пять лет (1803) увидел свет второй ее, существенно переработанный и дополненный вариант под несколько измененным названием. По объему он в четыре раза превышал первый. Затем при жизни Т. Мальтуса вышло еще четыре издания, в каждое из которых автор вносил все новые дополнения и изменения, не носившие однако принципиального характера. Первое русский перевод этой книги вышел в 1868 г. (Т. 1—2. СПб.). В последнее время она была опубликована в сокращенном виде в «Антологии экономической классики» (Т. 2. М., 1993).

Т. Мальтус ставит своей задачей исследовать влияние на человеческое общество великого закона, который «состоит в проявляющемся во всех живых существах постоянном стремлении размножаться быстрее, чем это допускается находящейся в их распоряжении количеством пищи».[100]В животном и растительном мирах недостаток места и пищи уничтожает все то, что переходит границы, указанные для каждой породы. Человечеству тоже присуще постоянное стремление к размножению, превышающему средства существования, и эти средства существования являются препятствием к чрезмерному размножению.

В отличие от животных, которые могут использовать только то, что дает природа, люди создают средства существования и могут производить их все в большем количестве. Но это не меняет сути дела. Когда нет препятствий для размножения людей, число их удваивается через каждые 25 лет и, следовательно, возрастает в каждый последующий двадцатипятилетний период в геометрической прогрессии. А что касается средств существования, то даже в самых благоприятных условиях они никогда не могут возрастать быстрее, чем в арифметической прогрессии.

Существуют препятствия для размножения населения: которые делятся на предупредительные, когда люди сознательно воздерживаются от брака из-за опасения, что они не смогут содержать рожденных ими детей, и разрушительные — различного рода пороки и несчастья. Таким образом, все препятствия могут быть сведены к трем видам: нравственному обузданию, порокам и страданиям.

Все эти препятствия действуют в каждой стране, но тем не менее почти в любой из них проявляется непрерывное стремление населения к размножению, превышающему средства существования. В какой-то степени это полезно. Всеми признано, что желание добыть средства существования всегда было главной побудительной причиной деятельности человека, благодаря которой достигнуты бесчисленные выгоды и преимущества цивилизации. Но если бы население и средства существования возрастали бы в равной степени, то трудно представить, как люди могли бы победить свою естественную леность. Разрыв же между численностью населения и объемом жизненных средств усиливает напряженность потребности в средствах существования и дает толчок к развитию производства. Голод и любовь — самые мощные страсти, которые движут людьми.

Но то же самое превышение численности населения при отсутствии частной собственности на средства существования должно с неизбежностью пробудить инстинкт самосохранения. Одни люди будут захватывать пищу, не заботясь о других. Будут царить насилие и произвол.

Поэтому частная собственность необходима для существования общества. Оно должно охранять частную собственность во имя интересов не только собственников, но и всего общества в целом. Как пишет Т. Мальтус, «если не препятствовать людям утолять голод чужим хлебом, то количество хлеба повсеместно уменьшится».[101]А частная собственность неизбежно порождает социальное неравенство. Все это вытекает из великого закона народонаселения, который является законом природы.

В условиях господства частной собственности непрерывное стремление населения к размножению, превышающему средства существования, является причиной бедствий низших классов общества и препятствием к какому бы то ни было улучшению их положения. Главная и основная причина бедности мало или вовсе не зависит от образа правления или неравномерного распределения имущества. Она прежде всего заключается в том, что бедняки заводят детей, хотя и не способны их прокормить.

Подводя итог своим рассуждениям, Т. Мальтус пишет: «Из всего сказанного выше вытекает, что сам народ является главнейшим виновником своих страданий».[102]Как и Д. Таунсенд, Т. Мальтус считает, что законы о бедных только ухудшают положение пауперов.

Доведенные страданиями до отчаяния народные массы поднимаются на революцию. Но революция не может привести к улучшению их положения. Свергнув одну тиранию, она утверждает другую. А господствующие классы, напуганные угрозой народного мятежа, стремятся к установлению деспотического способа правления. Таким образом, борьба народа против существующего порядка может привести только к ухудшению его положения.

Но выход все же существует. Он состоит в том, что человек должен воздерживаться от вступления в брак до тех пор, пока он не окажется в состоянии содержать рожденных им детей. Все это приведет к сокращению прироста населения и, в конечном счете, к преодолению нищеты, к улучшению участи и увеличению счастья низших классов общества.

Как ни относиться к взглядам Т. Мальтуса, но, несомненно, его учение, включает в себя первую достаточно разработанную теорию народонаселения. В его труде биологизаторский подход к обществу сочетался с демографическим детерминизмом. Законами народонаселения и их последствиями он объяснял как развитие общества, так и существующие в нем порядки. Одновременно он обратил внимание на производство как на специфическую особенность людей и поставил вопрос об источниках его развития.

3.10.5. Ч. Холл

Работа Т. Мальтуса вызвала бурю откликов. У него нашлось как множество сторонников, так и немало противников. Наиболее обстоятельной критике его построения были подвергнуты в вышедшем в 1805 г. труде врача и оригинального мыслителя Чарльза Холла (1745 — 1825) «Влияние цивилизации на народы европейских государств».

Ч. Холл выделяет в истории человечества две основные стадии: нецивилизованную, или дикую, и цивилизованную. Для цивилизованного общества характерно деление его на два класса: богатых и бедных. Эти классы отличаются объемом получаемых материальных благ. Богатые получают много, бедные — очень мало. На этом основании нередко утверждали, что Ч. Холл ищет различие классов в сфере потребления, является сторонником потребительной концепции классов, Но это не так. В поисках ответа на вопрос, почему одна группа людей получает много, а другая мало, Ч. Холл обращается к отношениям по распределению общественного продукта, а затем и к отношениям по распределению средств производства, т.е. к отношениям собственности на средства производства.

К классу бедных относятся все те, кто, не имея никакой другой собственности, вынужден продавать свою рабочую силу: промышленные рабочие, ремесленники и работающие по найму в сельском хозяйстве. К богатым причисляются все владеющие такой собственностью, которая позволяет не продавать свой труд.

Однако в последующем Ч. Холл вносит уточнение: богатые — это прежде всего люди, покупающие рабочую силу. Они имеют такую возможность, ибо обладают богатством. «Выше говорилось, — пишет Ч, Холл, — что, как обычно полагают, богатство состоит в обладании вещами, которым люди по общему согласию приписывают ценность: например, земля, скот, серебро, золото, драгоценные камни и т.п. Однако кажется сомнительным, чтобы такие вещи могли рассматриваться как составляющие сущность и природу богатства, ибо обладание ими может быть временами поставлено в такие условия, что эти вещи могут не иметь никакой ценности для обладателя, как, например, земли в некоторых необитаемых частях Америки. Золото, серебро, драгоценные камни и тому подобные предметы могут во многих случаях, во многих местах и при многих обстоятельствах не иметь никакой пользы и не представлять никакой ценности для собственника; и они могут рассматриваться как богатство лишь в таких местах, где они могут быть обменяны на такие вещи, в которых нуждается или которые желает иметь их собственник: на все, что создает труд человека. Следовательно, лишь такая собственность на вещи, которая обеспечивает господство над человеческим трудом, может рассматриваться как богатство. Таким образом, богатство есть такая собственность, которое дает власть над трудом человека и позволяет им распоряжаться; это, следовательно, есть власть; и именно в этом и только в этом окончательное решение проблемы».[103]Таким образом, Ч. Холл понимает собственность не как вещь или сумму вещей, а как отношение между людьми, проявляющееся в их отношении к вещам.

Частную собственность он рассматривает в том виде, в котором она существует при капитализме. Власть ее по своей мощи превосходит все, что человечество знало до ее утверждения. Никакая даже самая абсолютная монархия не способна ее превзойти. Возможности ее безграничны. Она может заставить сотни тысяч людей трудиться в самых невыносимых условиях. То, для чего раньше потребовалось бы вмешательство армии и чрезвычайные репрессии, достигается этой властью тихо и скрытно. И хотя внешне она не имеет право на жизнь и смерть человека, как это было при рабстве, по сути она есть продолжение именно такой власти. Нетрудно заметить, что Ч. Холл дает характеристику столь характерного для капитализма экономического принуждения.

«Группа людей, — пишет Ч. Холл, — владеющая совокупностью таких вещей, которые составляют богатство, распоряжается и управляет трудом тех, которые ничем этим не обладают. Это верно, что ни один конкретный бедняк не обязан работать на какого-то определенного богача; но на какого-то из богачей он обязан работать под страхом лишения вещей, без которых он не может существовать. Он не обязан работать на А, В, С и D и т.п.; но он находится под неизбежной необходимостью работать на того или иного из числа богачей, причем заниматься таким видом труда, который они ему навяжут. И это господство богатых над трудом бедных столь же сильно и эффективно, как власть над своими подданными наиболее абсолютного из всех когда-либо живших монархов... ».[104]

Сами собственники средств производства ничего не создают ни для себя, ни для других. Производят лишь бедные. Но они создают общественный продукт при помощи средств производства, принадлежащих богатым. Поэтому богатые присваивают себе большую часть произведенного, оставляя бедным лишь ничтожную его долю. По подсчетам Ч. Холла, рабочие получают в качестве заработной платы лишь 1/8 или даже 1/9 часть стоимости созданного ими продукта. Остальное достается собственнику средств производства.

В последующем Ч. Холл вслед за понятием богатства вводит понятие капитала. Под капиталом он понимает, во-первых, ту часть богатства (средства производства), которая участвует в производстве и дает прибыль, во-вторых, саму прибыль. Именно то, что владельцы капитала, присваивают большую часть продукта, созданного трудом бедных, обрекает последних на нищету. Таким образом, дело не в действии закона народонаселения, а в существующих общественных порядках.

Ч. Холл не отрицает ни необходимости соответствия между средствами существования и численностью вида, ни существования стремления к безграничному размножению. Но обращаясь к статистическим данным, он показывает, что в силу огромной смертности, особенно детской, среди бедняков, естественный прирост этой части общества крайне низок. А раз так, то утверждение Т. Мальтуса, будто нищета народных масс есть следствие их неразумного размножения — ложно.

Не невежество и тупость народа является причиной его нищеты, а наоборот, нищета масс — причина их умственной и нравственной неразвитости. Богатые не только низвели бедных до уровня животных, но и прилагают все усилия, чтобы они все продолжали оставаться в таком состоянии. Богатым невыгодно позволить бедным развивать свои интеллектуальные способности, иначе они осознают весь ужас своего положения и взбунтуются.

Силой, которая заставляет бедных работать на богатых, является частная собственность, капитал. Но такой порядок вещей нуждается в охране и защите. Эту роль защитника существующего общественного строя и интересов богатых выполняет государство. Как считает Ч. Холл, государство в любой его форме (монархия, тирания, республика) представляет инструмент, при помощи которого богатство-капитал держит в повиновении труд. Каждое правительство — покорное орудие богатства, всегда обращенное против интересов неимущих.

Такой взгляд не является абсолютно новым. Еще А. Смит в своих лекциях утверждал: «До тех пор, пока нет собственности, не может быть и государства, цель которого как раз и заключается в том, чтобы охранять богатство и защищать имущих от бедняков».[105]То же самое он писал и в своем основном труде.[106]Как мы уже видели, такого же мнения придерживался У, Годвин. У Ч. Холла эта мысль выражена предельно четко.

Подчеркивая различие интересов богатых и бедных, Ч. Холл говорит о постоянном столкновении, об антагонизме и борьбе между этими классами. Борьбу эту он понимает в основном как экономическую, прежде всего как борьбу за повышение заработной платы. Но так как силы неравны, то рабочие редко добиваются успеха. Ч. Холл не исключает, что дух противодействия со стороны обездоленных может вылиться в восстание. Предвидя это, господствующий класс принимает предупредительные меры: издает суровые законы, содержит большую военную силу, увеличивает плату солдатам и т.п.

Рисуя картину классового общества, Ч. Холл исходил из данных о капитализме, каким он был в его эпоху. Но у него нет понятия о капитализме как особом типе классового общества. Несмотря на его высказывания о рабстве как чем-то отличном от наемного труда и некоторые другие аналогичные замечания, в целом он считает описанный им порядок характерным для всего цивилизованного общества. В этом смысле его построения лишены подлинного историзма.

Считая цивилизованное общество в существующем виде несправедливым, Ч. Холл предлагает план его переустройства. Его идеал — общество, в котором каждый ведет хозяйство и распоряжается продуктом своего труда.

3.10.6. П. Рейвенстон, У. Томпсон, Дж. Грей, Дж. Брей

Анализ классового деления общества, начатый Ч. Холлом, продолжил английский экономист Пирси Рейвенстон (ум. в 1830) в книге «Несколько сомнений относительно некоторых ходячих мнений в области политической экономии» (1821). Выделив два класса — производительный и непроизводительный, П. Рейвенстон ставит вопрос об их происхождении.

По его мнению, все началось с того, что люди были слишком слабы, чтобы обойтись без начальства. А избранные народом начальники и должностные лица со временем узурпировали жизненные источники страны и приобрели политическую силу. Экономическая и политическая силы всегда идут рука об руку. Завладев политической силой, властители все больше и больше начали давить на труд. В их руках оказался весь сбереженный труд, т.е. капитал. Так возник господствующий класс, а все остальные члены общества стали работать на него. Таким образом, П. Рейвенстон одним из первых, если не первым развил концепцию генезиса классов, которая в дальнейшем получила названия организаторской и до сих пор имеет многочисленных сторонников.

Между трудом и капиталом существует противоположность, которая сейчас стала непроходимой пропастью. Отсюда борьба между классами, которая для рабочего класса при существующих порядках безнадежна. Только революция может избавить страну от ига капитала.

В 1822 г. заканчивает, а в 1824 г. выпускает в свет книгу, носящую название «Исследование о принципах распределения богатства, применительно к человеческому счастью» ирландский экономист и социолог Уильям Томпсон (ок. 1785—1833). Последний сразу же делит общество не просто на богатых и бедных, а на класс собственников капитала — капиталистов и на класс собственников труда — рабочих, интересы которых не только взаимно противоположны, но и враждебны. Первый класс он называет «праздным», или «непроизводительным», а второй — «производительным».

Общая тенденция развития существующего порядка состоит в обогащении немногих капиталистов за счет обнищания масс производителей. Капиталисты господствуют не только в экономике. В их руках находится власть в обществе. «Пока существует класс капиталистов, — пишет У. Томпсон, — общество обречено быть в больном состоянии».[107]

Кроме капиталистического строя У. Томпсон говорит об институте рабства, о феодальной системе, которую он отличает от порядков, господствующих в странах Востока, но подлинного исторического подхода у него нет. Обращает внимание использование им термина «производительные силы общества».[108]

Но наряду с делением общества на классы собственников средств производства и наемных рабочих, он подразделяет его, но уже по другому признаку — по величине получаемого дохода, на три класса: высший, средний и низший. Последнее членение общества уже тогда получило широкое распространение и пользуется в самое последнее время необычайной популярностью у нас.

Джон Грей (1798 — 1850) в «Лекциях о человеческом счастьи» (1825; русск. перевод: Сочинения. М., 1955) прежде всего подразделял всех членов общества на производителей и непроизводителей. В свою очередь непроизводительных членов общества он делил на людей полезных, которые оказывают необходимые услуги (врачей, учителей и т.п.), и бесполезных, которые либо ничем не занимаются, либо занимаются вредным делом. К последней группе он относил, в частности, большинство капиталистов.

Полезные, но не производительные члены общества живут за счет оплаты услуг, которые они оказывают другим людям. Непроизводительные и бесполезные члены общества владеют имуществом, которое позволяет им распоряжаться чужим трудом и присваивать его плоды. В результате люди, создающие своим трудом общественный доход, получают лишь 1/5 его часть.

Остальное получают владельцы имущества (капитала) в форме земельной ренты, арендной платы за дома, денежного процента и прибыли. Такое распределение с неизбежностью создает противоположность человеческих интересов. «Единственным справедливым основанием собственности, — считает Дж. Грей, — является труд».[109]Всякая иная форма собственности на продукт труда — несправедлива. Она существует «благодаря силе и благодаря привычке владеть им».[110]

Последним из этой когорты был Джон Фрэнсис Брей (1809—1895) — автор книги «Несправедливости в отношении труда и средства к их устранению, или Век силы и Век справедливости» (1839; русск. перевод: М., 1956) : «При нынешней социальной системе, — писал он, — общество делится на богатых и бедных, на предпринимателей и рабочих, причем последние в силу своего положения целиком отданы на произвол первых», [111] Ему была совершенно ясна противоположность интересов этих больших групп людей. «При нынешней системе, — подчеркивалось в работе, — нет и никогда не может быть всеобщего единства интересов, так как интерес каждого класса противоположен интересу каждого другого».[112] И в основе такого деления лежат существующие отношения собственности. Последние определяют характер общества. «Дойдя, таким образом, до самой первоосновы вещей, мы найдем, что всякая форма правления, всякая социальная и политическая несправедливость, проистекают из господствующей в настоящее время социальной системы — из института собственности в его современной форме...».[113] Поэтому, чтобы покончить с существующей социальной несправедливостью, нужно заменить нынешнюю систему «системой общности имущества».[114]

---