Уже упоминавшийся выше Ф. Фукуяма в своей нашумевшей статье «Конец
истории?» (1989), а затем в книге «Конец истории и последний человек»
(1992) писал о наступившей в мире неоспоримой победе идей экономического и
политического либерализма. А так как, по его мнению, мир идей определяет и
творит материальный мир, то это означает грядущую в самом недалеком будущем
полную победу капитализма на всем земном шаре. Капитализм есть наивысшее
достижение человечества, дальше которого оно пойти не может и не пойдет.
Поэтому с торжеством капитализма во всем мире придет конец человеческой
истории. «Триумф Запада, западной идеи, — пишет он, —
очевиден прежде всего потому, что у либерализма не осталось никаких
жизнеспособных альтернатив... То, чему мы, вероятно, свидетели, — не
просто конец холодной войны или очередного периода послевоенной истории, но
конец истории как таковой, завершение идеологической эволюции человечества
и универсализации западной либеральной демократии как окончательной формы
правления».[1]
Как оговаривается Ф. Фукуяма, это не означает, что в дальнейшем вообще
не будет происходить никаких событий. Ведь от победы либерализма в сфере
идей до его победы в реальном мире еще далеко. Мир в это переходное время
будет разделен на две части: одна будет принадлежать уже к постистории, а
другая пока еще к истории. Поэтому будут конфликты в остающейся еще
исторической части мира, а также между постисторический и исторической его
частями. Но все это мелочи. «...Для серьезного конфликта нужны крупные
государства, все еще находящиеся в рамках истории; а они-то как
раз и уходят с исторической сцены».[2]
«Конец истории, — заключает автор, — печален. Борьба за
признание, готовность рисковать жизнью ради чисто абстрактной идеи,
идеологическая борьба, требующая отваги, воображения и идеализма, —
вместо всего этого — экономический расчет, бесконечные технические
проблемы, забота об экологии и удовлетворение изощренных запросов
потребителя. В постисторический период нет ни искусства, ни философии; есть
лишь тщательно оберегаемый музей человеческой истории».[3]В целом наступает царство всеобщей мещанской радости и вечной
скуки.
Как уверяет автор, он не первый, кто провозгласил грядущий конец
истории. Когда-то ярым пропагандистом этой идеи был К. Маркс. Но только
последний считал, что конец истории наступит с пришествием коммунизма,
который разрешит все противоречия. Здесь у автора то же самое, что мы
наблюдали у него в случае с ссылкой на М. Вебера. О последнем он знал
понаслышке. Таков же характер его знакомства и с К. Марксом. Основоположник
марксизма никогда не считал и не писал, что с победой коммунизма наступит
конец человеческой истории. Наоборот, К. Маркс утверждал, что с этого
момента только и начнется подлинная история человечества. Все, что было до
этого, — это лишь предыстория человеческого общества.[4]Кстати сказать, Ф. Фукуяма не первый, кто
приписал К. Марксу идею конца истории. До него с подобного же рода
утверждением выступали уже знакомые нам Л. фон Мизес и К. Поппер.[5]
Но хотя ссылка на К. Маркса неверна, автор действительно не оригинален.
Идея конца истории обосновывалась в свое время Г.В.Ф. Гегелем, а в XX в.
— почитателем великого немецкого философа русским эмигрантом
Александром Владимировичем Кожевниковым, известным как Кожев (1902 —
1968) в целом ряде работ, в частности в книге «Введение в чтение Гегеля»
(француз. оригинал: 1947; англ. перевод: 1969; русск. перевод ряда
разделов: Идея смерти в философии Гегеля. М., 1998.). «На самом деле,
— писал А. Кожев, — конец человеческого Времени или Истории,
т.е. окончательное уничтожение собственно Человека или свободного и
исторического Индивида означает просто прекращение Действия в самом сильном
смысле этого слова. Что практически означает следующее: исчезновение
кровавых революций и войн. А также и исчезновение Философии: раз
Человек по сути своей больше не меняется, то нет больше оснований и для
того, чтобы изменять (истинные) принципы, лежащие в основе познания Мира и
Я».[6]
Но вопреки и А. Кожеву, и особенно Ф. Фукуяме имеются все основания
полагать, что человечество в конце XX— начале XXI вв. в. вступило в
период величайших потрясений, которые и определят его будущее.
