26 июля (8 августа) 1919 г. в 2 час. дня еврейская делегация из представителей еврейских общин: Екатеринославской — председателя М.С. Брука, Харькова — председателя д-ра Л.В. Виленского, Ростова на-Дону — раввина д-ра 3. Гольденберга и Таганрога — товарища председателя д-ра Я.А. Евинзона была принята заместителем Верховного правителя генералом Деникиным [На лето 1919 г. генерал А.И. Деникин являлся заместителем Верховного правителя России адмирала А.В. Колчака.].
Д-р Виленский представил генералу членов делегации и прочел записку, составленную от имени названных 4 общин [См. док. № 328.]. Генерал Деникин весьма внимательно слушал, делая заметки во время чтения. Передавая записку генералу Деникину, д-р Виленский отметил, что из-за нежелания обременять генерала в записке не помещен тот огромный фактический материал, который находится у делегации и который, по его желанию, может быть представлен в распоряжение его.
Ген. Деникин: «Я не должен Вас уверять ни в любви к евреям, ни во вражде к ним; вообще смешно подходить к этому вопросу с такой точки зрения государственной целесообразности и человечности. По вопросу об отношении командного состава к евреям я боролся и впредь буду бороться с этим грустным явлением, но положение таково, что бороться трудно. Только медленно я старался и стараюсь возможно ослабить его остроту. Но устранить его совершенно я не в состоянии. Командный состав на свой страх и риск, по собственному почину, отдавал распоряжения об отправке евреев-офицеров в отдельные батальоны. Я сделал даже замечание ген. Май-Маевскому. Формально он на это не имел права, но внутренне я сознавал, что иначе он поступить не мог. И в конце концов я лично отдал приказ об отчислении евреев-офицеров в резерв. Должен отметить, что из Армавира, куда направлены были некоторые евреи-офицеры, приходят уже жалобы и заявления о нежелании иметь их в своей среде. Но это уладится. Другого выхода я не вижу. Это необходимо прежде всего во избежание крупных неприятностей для самих евреев, для которых жизнь в офицерской среде была бы нестерпима. А теперь я обращаюсь к вам: "Укажите мне более подходящий способ для решения этого вопроса"».
Делегация ответила на это, что она видит единственный способ решения этого вопроса только в неуклонном проведении равного отношения со стороны командного состава к евреям.
«Если же на первых порах евреи-офицеры пострадают от неприязни своих товарищей, то это нам не страшно, но мы не можем допустить того оскорбления, которое в противном случае наносится чести еврейской нации».
Делегация выразила далее уверенность, что при первом боевом крещении страсти улягутся и восстановятся сносные отношения.
«Сказанное вполне подтверждается положением вещей, которое имело место при Временном правительстве и на Донском фронте».
После того как ген. Деникин снова указал на крайне тяжелое положение евреев-офицеров, в какое они могут попасть, делегация все-таки продолжала настаивать на своем, заявляя, что не страшно, если даже иногда евреи-офицеры получат пулю в спину. Только такое положение, такая неприязнь долго длиться не будут, но принцип равенства нам слишком дорог.
Тогда ген. Деникин указал на другую сторону вопроса:
«Я боюсь серьезных волнений среди офицерства и не могу поэтому принять Вашу точку зрения».
Дальше ген. Деникин пытается объяснить настроение армии против евреев тем обстоятельством, что армии приходится сражаться лицом к лицу с еврейскими коммунистическими легионами.
Делегация немедленно возразила, ссылаясь на слова ген. Шкуро, что всего-навсего таких легионов насчитывается один в 300 чел. Правда, носятся случаи [Так в документе, следует: слухи.] о таком же отряде в Одессе, но все это находится в области предположений и слухов. Затем чрезвычайно странно, что такое настроение рождается у армии против евреев ввиду одного отряда в 300 человек и совсем не имеет места при виде таких десятков тысяч русских братьев-красноармейцев, с которыми приходится сражаться и которым все так быстро прощается.
После этого ген. Деникин заметил, что при отходе большевиков из Екатеринослава там сконцентрировалось 130 еврейских комиссаров. На что делегация ответила, что еврейские комиссары фабрикуются чрезвычайно искусственно.
Весьма часто обыкновенных евреев, которые никогда ничего общего с большевизмом не имели, возводят в чины комиссаров, дабы создать видимость их многочисленности. И совершенно правильно по этому поводу заметил ген. Шкуро, что в Юзовке одного крупного буржуя превратили в комиссара.
Тогда ген. Деникин заявил, что вследствие существующей сплоченности между евреями, мы могли повлиять на еврейские большевистские дружины.
Делегация выразила удивление по поводу того, что ген. Деникин мог думать о каком бы то ни было влиянии евреев на большевиков, которые именно как большевики порвали всякую связь с еврейством.
«Когда московский раввин Мазе[1] обратился к Троцкому с указанием на страшный вред, наносимый его деятельностью еврейству, Троцкий ответил, что он ничего общего с еврейством не имеет и еврейства знать не хочет[2]. Широкие массы решительно непричастны к большевизму. На выборах на различные национальные съезды и в общинные советы, на которых проявляется настоящая политическая физиономия еврейства, не был избран ни один большевик».
Ген. Деникин: «Это могу понять я, но пойдите объясните это массе».
Делегация: «Вы сумели совершить чудо, создавши могучую дисциплинированную армию и Вам нетрудно будет при помощи приказа заставить офицеров считаться с Вашими словами».
Ген. Деникин: «Да, нами много достигнуто, но слава Богу, если мои боевые приказы исполняются. Желать же сейчас, при данном составе и моральном уровне армии большего невозможно».
Делегация: «Такое неприязненное отношение со стороны армии к евреям встретят и евреи-солдаты, принятые по мобилизации».
Ген. Деникин: «Думаю, что евреи-солдаты легче сживаются в массе простых солдат и вряд ли в этом отношении можно ожидать больших трений».
Делегация: «Не следует ли считаться с настроением еврейских масс, уязвленных в своем национальном достоинстве. Можно ли от них требовать, чтобы они отдавали свою голову, идя в армию, из которой выбрасывают их братьев».
Ген. Деникин молчал.
Переходя к вопросу о грабежах, ген. Деникин заметил, что, насколько ему известно, они утихают и что в Харькове совсем спокойно, на что делегация ответила, что в Харькове не только не спокойно, но что до сих пор идет так называемых тихий погром, выражающий наполовину себя ежедневно в десятках самых тяжелых случаев грабежа и насилий. Далее делегация представила ген. Деникину копию прошения Лозовской городской управы на имя ген. Май-Маевского, которое произвело на него видимое впечатление. «Что касается Екатеринослава, то без ужаса говорить нельзя: целые улицы, еврейские дома и магазины разгромлены дотла, сотни женщин изнасилованы, много убитых. В начале мы склонны были считать такое явление результатом "упоения победой", разгоревшихся страстей солдат, но были уверены, что скоро все это пройдет. На самом же деле эти зверства и ужасы решительно не проявляют тенденции к прекращению. Эти зверства происходят также на железной дороге — на всем протяжении пространства, занятого добрармией. Из вагонов евреев буквально выбрасывают в окна. Ни один еврей не может спастись. В лучшем случае он спасает свою жизнь ценою огромного выкупа».
Ген. Деникин: «Да, трудно ожидать чего-либо хорошего от людей совершенно оподлившихся, чрезвычайно павших в моральном смысле. Ведь тот факт, что этот люд попал в армию по мобилизации, не делает его лучше; это ведь не добровольцы, идейно шедшие в армию, за каждого из которых я мог поручиться; это ведь сброд. Его физиономия станет ясна, если принять во внимание общее падение нравов». Дальше ген. Деникин пытался доказать, что эти погромы не исключительно еврейские.
Делегация: «Погромы начинаются исключительно с евреев; не еврейские дома и магазины минуются, но впоследствии, конечно, разливающаяся погромная волна захватывает и неевреев, перекатывается на их дома и магазины».
«Впрочем, — заметил ген. Деникин, — об этих эксцессах мне известно больше, чем вам».
Затем делегация заметила ген. Деникину на то, что такого рода эксцессы, помимо всего прочего, отражаются и на собрании средств, в которых армия так нуждается. Ведь не могут люди заниматься сборами денег в то время, когда надо спасти последнюю рубаху от разграбления и жен и детей — от насилий.
Переходя к деятельности «Освага», генерал Деникин просил указать факты, доказывающие его антиеврейскую пропаганду. Делегацией были предъявлены две прокламации без подписи. Генерал Деникин ответил, что он затрудняется сказать с уверенностью, какого происхождения эти прокламации и действительно [ли] они исходят от «Освага».
«Вы, — сказал он, — могли бы лучше всех расследовать это обстоятельство».
Делегация выразила удивление, как может она сделать [это] более успешно, чем генерал: «Для Вас имеется очень простой путь: пошлите, Ваше Превосходительство, вашего курьера или адъютанта в отделение "Освага", и он принесет Вам всю его литературу, среди которой окажутся, конечно, и эти листки. Впрочем, одна из этих прокламаций получена одним из членов делегации в самой типографии, где печатаются все издания "Освага". Затем делегация обратила внимание генерала на возмутительное содержание бюллетеней № 7 и 12.
Генерал Деникин: «Не странно ли это, что одновременно с вашим заявлением я получаю почти ежедневно письма, в которых обвиняют Осваг в том, что он передался жидам».
Переходя к дальнейшим мерам, предложенным в записке, ген. Деникин, ссылаясь на крайне обостренное, озлобленное отношение со стороны населения и армии к евреям, категорически отказался от выступления с какими-либо декларациями, находя их не только не полезными, но и могущими оказаться вредными. На это делегация указала, что значение, придаваемое им названному настроению, преувеличено, что это настроение поддерживается известной частью русского общества, ложно понимающей задачу момента и возводящей борьбу с евреями в патриотический подвиг.
«Но если Вы скажете, что это не только не патриотично, но прямо вредно, потому что это разрушает тыл, деморализует армию и мешает дальнейшему победоносному [наступлению], что разорение четырехмиллионного еврейского населения влечет за собой разрушение экономических основ всей страны, то русское общество Вас послушается и переменит свою тактику. Точно так же, если Вы прикажете Освагу прекратить свою травлю, она будет прекращена».
Делегацией было указано на факт, имевший место в Ростове-на-Дону, где темными элементами тоже всячески подчеркивалось якобы существовавшее в широких народных массах погромное враждебное отношение к евреям, которое, однако, быстро исчезло, как только свыше указано было на недопустимость каких бы то ни было эксцессов.
Дальше делегация продолжает настаивать на необходимости декларации, на ее срочности, именно теперь, когда Добровольческая армия вступила в пределы Полтавской, Херсонской и Киевской губерний с крупным еврейским населением.
«Там еврейское население пережило все ужасы набегов большевиков, григорьевцев, махновцев, и, следует сказать откровенно, еврейское население не может забыть того, что и махновцы, и григорьевцы, и большевики, — все русские люди. Теперь же, перед приходом Добровольческой армии, Вам необходимо сказать: довольно. Пусть добровольцы не повторят [того], что другие сделали до них. Адмирал Колчак издал декларацию, хотя у него, наверное, не было таких непосредственных к тому поводов. Может быть, он это сделал из политических соображений».
Ген. Деникин: «Да, там американцы... Я считаю декларацию ненужной».
В заключение ген. Деникин заявил, что относительно эксцессов, он усилит меры к прекращению их. «Вы должны мне верить, что нами в этом отношении уже много сделано. Коли бы мы не сделали, то было бы нечто страшное».
По отношению к Освагу генерал обещал расследовать истинное положение дела и в этом отношении принять соответствующие меры.
Что же касается армии, то он решительно отказался от каких бы то ни было непосредственных мероприятий; исподволь он надеется внести некоторое успокоение.
На определенный вопрос: предполагает ли он издать какие-либо приказы, генерал Деникин ответил категорически: «Сейчас нет. Быть может, со временем, если это потребуется».
Беседа длилась 1 1/4 час.
ГА РФ. Ф. Р-1339. Оп. 1. Д. 415. Л. 78-80 об. Копия.
Предыдущая |
Содержание |
Следующая
