В
то время как в портах от Бангкока до Шанхая скапливаются товары, а рабочих увольняют рекордными количествами, люди в Восточной Азии начинают понимать, что они не просто живут в условиях экономического упадка, но подошли к концу эпохи.
Более 40 лет краеугольным камнем экономики региона была экспортно-ориентированная индустриализация (ЭОИ). Тайвань и Корея первыми приняли эту стратегию развития в середине 60-х, когда корейский диктатор Пак Чон Хи убедил предпринимателей страны переключиться на экспорт и придерживаться его – вплоть до отключения электричества фабрикам, если те откажутся выполнять заказы.
Успех в Тайване и Корее убедил Всемирный банк, что ЭОИ стала веянием будущего. В середине 70-х тогдашний президент банка Роберт Макнамара закрепил это как доктрину, проповедуя, что «во многих странах должны быть приложены особые усилия, чтобы обратить фабричные предприятия от относительно небольших рынков, связанных с замещением импорта, в направлении к гораздо бóльшим возможностям, следующим за производством на экспорт».
ЭОИ стала одним из ключевых моментов консенсуса между банком и правительствами стран Юго-Восточной Азии. И те и другие понимали, что индустриализация ради замещения импортных товаров могла продолжаться, только если внутренняя покупательная способность увеличивалась бы посредством значительного перераспределения доходов и благосостояния, а об этом для элит региона и речи быть не могло. Экспортные рынки, особенно весьма открытый рынок Соединенных Штатов Америки, казались безболезненной альтернативой.
Японский капитал создает экспортную базу
Всемирный банк одобрил создание экспортно-ориентированных производственных зон там, где зарубежный капитал мог быть обеспечен дешевым, в основном женским, трудом. Банк также поддержал налоговые послабления для экспортеров и, менее успешно, способствовал либерализации торговли. Однако экономический взлет стран Юго-Восточной Азии начался только в 80-х и был вызван не столько позицией банка, сколько агрессивной торговой политикой США. В 1985 году Соединенные Штаты спровоцировали радикальную ревальвацию японской иены относительно доллара и других основных валют – это событие стало известно как «соглашение Плаза». Сделав японские импортные товары более дорогими для американских потребителей, Вашингтон надеялся уменьшить свой дефицит в торговле с Токио. Производство в Японии стало до невозможности затратным в смысле оплаты труда, заставляя японцев переносить наиболее трудоемкие части своих производственных операций в области с низким уровнем заработной платы, в частности в Китай и Юго-Восточную Азию. По меньшей мере 15 млрд долларов прямых японских инвестиций поступили в экономики этих стран в период между 1985 и 1990 гг.
Вливание японского капитала позволило «новым индустриальным странам» Юго-Восточной Азии избежать кредитных тисков в ранних 80-х, вызванных долговым кризисом стран третьего мира, преодолеть глобальный упадок середины 80-х и двинуться по пути быстрого развития. Выпячивание завышенной иены, или валютная ревальвация, отразилась в размере прямых зарубежных вливаний в формирование национального капитала, который значительно вырос в поздних 80-х и в 90-х в Индонезии, Малайзии и Таиланде.
Динамика роста, стимулированного зарубежными инвестициями, была лучше всего видна в Таиланде, который получил 24 млрд долларов от богатых капиталом Японии, Кореи и Тайваня всего за 5 лет, между 1987 и 1991 гг. Какими бы ни были предпочтения таиландского правительства в экономической политике – протекционизм, меркантилизм или поддержка рыночной экономики, – эта огромная сумма восточно-азиатского капитала, пришедшая в Таиланд, не могла не запустить быстрое развитие. То же самое имело место и в отношении двух других приоритетных для северо-восточного азиатского капитала государств – Малайзии и Индонезии.
Однако дело не столько в масштабах японских инвестиций, сколько в самой тенденции. Японское правительство и кэйрэцу (конгломераты и холдинги) занимались планированием и тесно сотрудничали в вопросах перемещения корпоративных производственных мощностей в Юго-Восточную Азию. Одним из ключевых моментов этих планов было перемещение не только крупных корпораций, таких как Toyota или Matsushita, но также малых и средних компаний, поставщиков оборудования и комплектующих. Другим пунктом стало объединение дополнительных производственных операций, которые были разбросаны по разным странам региона. Целью этих действий являлось создание в тихоокеанской Азии базы для реэкспорта в Японию и экспорта на рынки третьих стран. Производственная политика и планирование грандиозных масштабов, совместные усилия японского правительства и корпораций были вызваны необходимостью соответствовать последствиям «соглашения Плаза». Как довольно откровенно сказал один японский дипломат, «Япония создает эксклюзивный японский рынок, в котором нации тихоокеанской Азии инкорпорированы в так называемую систему кэйрэцу (индустриально-финансовый блок)».
Китай усваивает модель
Если Тайвань и Корея стали пионерами модели ЭОИ, а прочая Юго-Восточная Азия успешно последовала за ними, то Китай усовершенствовал стратегию экспортно-ориентированной индустриализации. С его резервной армией дешевого труда, не имеющей себе равных в других странах, Китай стал мировым поставщиком рабочей силы, притягивающим 50 млрд долларов зарубежного капитала ежегодно в первой половине текущего десятилетия. Чтобы выжить, у межнациональных фирм нет другого выбора, кроме как переносить свои трудозатратные операции в Китай и пользоваться выгодой, известной как «китайская цена», провоцируя тем самым мощный кризис среди трудовых ресурсов развитых капиталистических стран.
Этот процесс зависит от рынка США. До тех пор, пока американские потребители транжирили деньги, экспортные экономики восточной Азии могли продолжать производство на высоких оборотах. Низкая норма сбережения в США не являлась препятствием, поскольку существовала система общедоступного кредитования. Китай и другие азиатские страны расхватали счета казначейства США и вложили солидные суммы в американские финансовые институты, которые, в свою очередь, одалживали средства простым потребителям и домовладельцам. Но сейчас американская кредитная экономика сколлапсировала, и рынок США вряд ли сможет служить таким же динамичным источником спроса, как прежде, даже в долгосрочной перспективе. В результате азиатская экспортная экономика оказалась не у дел.
Иллюзия «разрыва»
На протяжении нескольких лет для меньших экономик Японии и Восточной Азии Китай казался удачной альтернативой американскому рынку. Китайский спрос, в конце концов, вытянул азиатскую экономику, включая японскую и корейскую, из глубин застоя, из болота азиатского финансового кризиса в первой половине нынешнего десятилетия. В 2003 году, например, Япония вырвалась из десятилетней стагнации благодаря удовлетворению китайской нужды в капитале и высокотехнологичных товарах. Японский экспорт взлетел до рекордных уровней. Действительно, Китай к середине декады стал «мощным двигателем развития экспорта в Тайване и на Филиппинах и доминирующим потребителем товаров из Японии, Южной Кореи, Малайзии и Австралии».
Хотя Китай кажется новым двигателем экспортно-ориентированного роста, некоторые аналитики до сих пор придерживаются мнения, что «разрыв» азиатских вагонов и штатовского локомотива – болезненная фантазия. Например, исследование, проведенное экономистами К. П. Чандрасекаром и Джаяти Гхош, подчеркивает, что Китай действительно импортировал полуфабрикаты и детали из Японии, Кореи и АСЕАН, но не для внутреннего рынка, а для того, чтобы собрать их и в качестве готового продукта экспортировать основную часть в США и Европу. Таким образом, «если спрос на китайский экспорт из США и Европы снизится, что ожидаемо в связи с упадком американской экономики», как утверждают наши исследователи, «это не только парализует китайское фабричное производство, но также китайский спрос на импорт из развивающихся стран Азии».
Коллапс ключевого азиатского рынка развеял все мифы о «разрыве». Образ рассоединенных локомотивов – один останавливается на привал, другой продолжает движение по отдельной дороге – больше не подходит, если вообще когда-нибудь подходил. На самом деле экономические отношения между США и Восточной Азией сегодня напоминают узников, скованных одной цепью, и среди них не только Китай и Соединенные Штаты, но и множество сопутствующих экономик. Все они привязаны к ослабевшему среднему классу США, траты которого финансировались в долг и теперь едва ли могут быть компенсированы.
Экономический рост Китая в 2008 году упал до 9%, в сравнении с 11% годом раньше. Япония сейчас находится в глубоком упадке, ее чрезвычайно ориентированное на экспортные потребительские товары производство шатается от обвалов продаж. Южная Корея – сильнейший удар по азиатской экономике к настоящему времени – дрогнула в валюте на 30% относительно доллара. Рост в Юго-Восточной Азии в 2009 году, скорее всего, составит половину от показателей 2008 года.
Растущая ярость
Внезапный конец эры экспорта ведет к угрожающим последствиям. В последние три десятилетия быстрое развитие уменьшило количество живущих за гранью бедности во многих странах. Однако практически везде увеличился разрыв в доходах и благосостоянии. При этом расширение покупательной способности значительно ослабило социальные конфликты. А сейчас, когда период роста подошел к концу, восхождение нищеты в условиях значительного неравенства становится взрывоопасным.
В Китае около 20 млн. рабочих потеряли работу в последние несколько месяцев; многие из них направляются обратно в сельскую местность, где они найдут столь же маленький спрос на рабочие руки. Власти справедливо опасаются, что «массовые волнения» (как они привыкли это называть), развившиеся в последнее десятилетие, могут вообще вырваться из-под контроля. Теперь, когда иссяк зарубежный спрос на индонезийских и филиппинских работников, сотни тысяч рабочих возвращаются домой – к безработице и умирающим фермам. Их бедственное положение наверняка вызовет рост протестных акций, как это уже происходит во Вьетнаме, где стачки распространяются как пожар. Корея, с ее традицией боевых рабочих организаций и крестьянских восстаний, – это просто бомба замедленного действия. В самом деле, Азия, возможно, вступает в период радикальных протестов и социальных революций, которые не вписывались в модную 30 лет назад экспортно-ориентированную индустриализацию.
Источники: Hisahiko Okasaki, "New Strategies toward Super-Asian Bloc," This Is (Tokyo), August 1992. Reproduced in Foreign Broadcast Information Service Daily Report: East Asia Supplement, Oct. 7, 1992.
"China: the Locomotive," The Straits Times, February 23, 2004.
11 февраля 2009 г.
По этой теме читайте также:
