Наблюдения за толпами народа в Исландии, гремевшего сковородками и кастрюлями до тех пор, пока его правительство не подало в отставку, будят во мне воспоминания о том, как скандировали антикапиталистические круги в 2002 году: «Вы — “Энрон”[1]. Мы — Аргентина».

Смысл здесь достаточно прост. Вы — политики и дельцы, проворачивающие свои дела на торговых саммитах, — подобны безрассудно мошенничающим управляющим из Энрона (конечно, мы не знали и половины всего). Мы — уличная толпа — похожи на людей в Аргентине, которые в разгар экономического кризиса, так же как и мы, вышли на улицы, стуча кухонной утварью. Они кричали: «¡Que se vayan todos!» («Пусть убираются все!») — и вынудили четырех президентов последовательно покинуть пост менее чем за три недели. Бунт 2001–2002 гг. в Аргентине уникален потому, что не был направлен против какой-либо политической партии или хотя бы абстрактной «коррупции». Его мишенью стала господствующая экономическая модель. Это первое национальное восстание против современного капитализма с минимальным государственным регулированием.

Да, чтобы это произошло, понадобилось время, но от Исландии до Латвии, от Южной Кореи до Греции и во всем остальном мире наконец наступает момент «¡Que se vayan todos!».

Мужественные исландские матери семейств грохочут кастрюлями, в то время как их дети обшаривают холодильники в поисках «снарядов» (естественно, яйца, еще, может быть, йогурты) — все это отголосок тактики, опробованной в Буэнос-Айресе. Так проявляется гнев масс, направленный на элиту, которая запросто испоганила процветающую страну и думала, что ей это сойдет с рук. Вот как высказалась по этому поводу Гудрун Йонсдоттир — 36-летняя исландская сотрудница офиса: «С меня довольно. Я не доверяю правительству, не доверяю банкам, не доверяю политическим партиям и Международному валютному фонду. У нас была хорошая страна, а они ее разрушили».

А вот еще отголоски: в Рейкьявике протестующих невозможно подкупить простой сменой лица «наверху» (даже притом, что новый премьер-министр — лесбиянка). Они хотят помощи для людей, а не только для банков, уголовного расследования экономического краха и глубокой реформы избирательной системы.

Похожие требования можно услышать сейчас и в Латвии, которую экономический спад задел больше, чем любую другую страну ЕС, и правительство которой балансирует на краю. Несколько недель столицу сотрясали акции протеста, среди которых 13 января был и полномасштабный бунт с метанием камней. Так же как и исландцы, латыши приведены в ужас отказом их лидеров взять на себя ответственность за беспорядки. В интервью телеканалу «Блумберг» министр финансов Латвии на вопрос о том, что вызвало кризис, ответил: «Ничего особенного».

Но беды Латвии, действительно, особого рода: те направления политики, которые позволили «Балтийскому тигру» вырасти на 12 процентов в 2006 году, теперь виноваты в его спаде на 10 процентов в этом году. Деньги, освобожденные от всех барьеров, утекают из страны так же быстро, как попали в нее, в большом количестве оседая в карманах политиков (неслучайно многие из сегодняшних аутсайдеров — страны, в которых еще вчера было «экономическое чудо»: Ирландия, Эстония, Исландия, Латвия).

Еще что-то, напоминающее об Аргентине, витает в воздухе. В 2001 году аргентинские лидеры отреагировали на кризис предписанным Международным валютным фондом жестким урезанием расходов на 9 миллиардов долларов, в первую очередь, за счет ограничения расходов на образование и здравоохранение. Это, как оказалось, было фатальной ошибкой. Профсоюзы объявили всеобщую забастовку, учителя вывели свои классы на улицы, и протесты не стихали ни на мгновение.

Один и тот же отказ нести бремя кризиса объединяет сегодня многих протестующих. В Латвии общая ярость обрушилась на суровые меры правительства: массовые увольнения, сокращение социального обеспечения, сокращение заработной платы в государственном секторе — все это для немедленного получения кредита от МВФ (нет, ничего не изменилось). В декабре в Греции беспорядки спровоцировала полиция, расстрелявшая пятнадцатилетнего подростка. Но что же способствовало продолжению протеста, почему вслед за студентами поднялись крестьяне? Это всеобщая ярость, вызываемая антикризисными мерами правительства: банки получили денежную помощь в размере 36 миллиардов долларов, тогда как рабочим урезали пенсии, а фермеры больше ничего не получают. Несмотря на неудобства, которые вызвало блокирование дорог тракторами, 78 процентов греков считают, что претензии фермеров вполне обоснованы. Так же и во Франции: последняя всеобщая забастовка, вызванная планами президента Саркози существенно уменьшить число учителей, была поддержана 70 процентами населения.

Возможно, нить, соединяющая данное всемирное социальное движение — это неприятие логики «чрезвычайной политики» (цитата польского политика Лешека Бальцеровича, описывавшего, как в кризис политики могут игнорировать законодательные нормы и проводить непопулярные преобразования). От таких трюков все устают, как недавно поняли в правительстве Южной Кореи. В декабре правящая партия попыталась использовать кризис, чтобы протолкнуть весьма спорное соглашение о свободной торговле с Соединенными Штатами Америки. Принимая за закрытыми дверями решение, ведущее к новым крайностям, законодатели заблокировались в кабинете, забаррикадировали двери столами, стульями и диванами, чтобы иметь возможность голосовать тайно.

Оппозиционные политики ворвались с кувалдами и электрическими пилами, организовали двенадцатидневное заседание парламента. Голосование было отложено, что дало большую свободу для прений — победа нового типа «чрезвычайной политики».

Здесь, в Канаде, политика дает меньше материалов для YouTube, однако и она остается богатой событиями. В октябре консервативная партия выиграла национальные выборы, причем на весьма непритязательной платформе. Шесть недель спустя наш премьер-министр, консерватор, раскрыл свою подлинную идеологию, представив законопроект бюджета, который лишал работников государственного сектора права на забастовку, отменял государственное финансирование политических партий и не содержал экономических стимулов. Оппозиционные партии отреагировали на это формированием исторической коалиции, которая была лишена возможности захвата власти только благодаря резкому приостановлению работы парламента. Тори вернулись с пересмотренным проектом бюджета: правые направления политики были исключены и добавлены экономические стимулы.

Схема ясна: правительства, которые отреагировали на кризис созданием идеологии свободного рынка со всё той же дискредитированной программой, не выживут, рассказывая дальше свои сказки. Как скандировали итальянские студенты — «Мы не будем платить за ваш кризис!».

По этой теме читайте также

Примечания