Моя работа — разрушать государство и общество. Делать так, чтобы всем становилось хуже. Мне платят за это деньги. И я их беру. Просто я работаю в государственном учреждении. Тем, кто понимает, что это означает, посвящается.

Ко мне регулярно поступают указания написать отчёт, составить обращение, сдать план, подготовить списки, заключить договор, позвонить, найти, выяснить. Так вот, помимо этого, у меня есть основная обязанность: организация культурных мероприятий. Причём мероприятия эти обязаны быть неинтересными. Так, чтобы, например, молодёжь с перепугу сразу бежала бы из культурного учреждения на дискотеки и обжиралась там наркотиками. Вот какую миссию возлагает государство на культурные учреждения страны. Не только нашей. Но о загранице думать вообще трудно. Это не по силам изнурённому мозгу кабинетной крысы вроде меня.

В министерстве культуры мне уже не раз выговаривали за то, что я привлекаю на мероприятия молодёжь. «Молодёжь должна ходить в ночные клубы — на то она и молодёжь». И в этом парадокс: в уставе моего учреждения прописано «удовлетворять культурные запросы населения». Что же поделать, если наиболее остро в культуре нуждается именно молодёжь? Вообще в нашем уставе много чего написано, как и в конституции. Понятное дело, никто эти предписания соблюдать не собирается. Страна живёт по законам неписанным. Кто их изобрёл и откуда они всем известны, похоже, тайна лишь для меня одного. Так что бессмысленно ссылаться на документы. Куда больший вес имеет оброненная вскользь фраза министра.

Так что, несмотря на все красивые слова уставов и целевых программ, я разрушаю культуру. В этом моё предназначение. Взять, к примеру, творческий вечер писателя. Как он организуется? Берётся какой-нибудь старенький писатель из тех, что успели советскую власть и пламенно воспеть, и грозно обличить. Желательно, чтобы писатель уже дошёл до маразматичного возраста. Теперь собираем аудиторию. Желательно, опять же, пенсионеров, инвалидов — в общем, социально беспомощные слои населения. Блюдо готово — писатель и публика маринуют друг другу мозг часа два или три бессмысленными вопросами и бессвязными ответами. Если случайно здесь окажется человек молодой или думающий — он сбежит отсюда навсегда, и его ещё долго будет бить нервная дрожь при слове «писатель».

То же самое с отчётным концертом композитора. Только здесь аудиторией будут запуганные двойками студенты-музыканты и безумные тётушки-искусствоведши со своими внуками-скрипачами. И все будут молчать. И слушать симфонию.

Честно говоря, творческие союзы России давно кажутся мне насмешкой над собственным названием. Особенно это актуально для глубинки. В союзах царит затхлая атмосфера творческой импотенции. Творчество их представителей давно потеряло всяческую связь с реальностью, никак не откликается на актуальные вопросы времени. Композиторы только и делают, что «открывают для себя» то атональную музыку, то церковные песнопения. Писатели в безуспешных попытках убить в себе соцреализм кидаются в откровенную похабщину. Как же мне, в таком случае, заставить людей интересоваться творческими вечерами и презентациями книг этих старцев, которые ещё в советскую эпоху отвыкли свободно думать и говорить? Есть у нас, конечно, и молодые писатели — так те поголовно страдают постмодернизмом (то есть перемешивают куски чужих произведений с бородатыми анекдотами), поэты в большинстве своём с разной степенью похожести копируют Бродского.

Однажды я спросил у одного молодого театрального режиссёра, почему он не вступает в Союз театральных деятелей? «А зачем?» — был мне ответ. И то правда: членские взносы платить приходится, а пользы никакой. А ещё, в связи с тем, что хоть члены союзов официально и именуются композиторами и писателями, а люди их творчеством не интересуются, у них развивается «синдром непризнанного гения», зачастую грозящий алкоголизмом.

А сверху идут указания — организовать творческий вечер композитора такого-то и не где-нибудь, а в концертном зале филармонии! Как же это устроить, если я сам бы никогда на этот концерт не пошёл? И, кстати, ни один чиновник министерства не пойдёт. Тем более за деньги. На кого же тут пенять-то?

Например, на концерт, посвящённый Дню работника культуры, этих самых работников загоняли в приказном порядке. И у входа люди со списками стояли и галочки ставили. То бишь работники министерства посмотрели на вещи реалистично: кроме как из-под палки народ в концертный зал не загонишь. Особенно тронула речь министра, насыщенная дифирамбами в наш адрес: мол, мы несём культуру и низкий поклон всем нам. А у выхода специальные тётеньки записывали тех, кто пытался покинуть зал. Кстати, и программа вечера была составлена замечательно: выступления солистов театра оперы и балета перемежались с пошлейшими эстрадными номерами победителей конкурса «Золотой микрофон». Похоже, для высших чинов разницы между академическим и эстрадным искусством нет никакой.

И на следующий день нам звонили любопытные чиновники и строго интересовались, почему не видели нас в зале. Так что, несмотря на то, что мы были отмечены в списках присутствовавших, нам пришлось дополнительно отчитываться в устной форме о том, в какой части зала мы сидели и почему.

Вот что получается, когда за дело берётся министерство. А что же делать мне, сотруднику Дома творчества? Как заставить людей интересоваться академическим искусством, если мощная машина масскульта и пропаганды работает против этого? Да их уже двадцать лет приучают проводить вечера у телевизора! При этом стоит учесть, что мы должны им скормить не Стравинского и не Мандельштама, а членов нынешних творческих союзов. И это без какого-либо финансирования рекламы.

Вот и приходится совмещать востребованное творчество с творчеством наших «академистов». Когда я вывел на одну сцену популярные городские рок-группы и преподавателя музыкального училища и заставил их играть вместе — зал буквально ломился от публики. Тем более, что мероприятие было посвящено дню рождения Боба Марли.

Я проводил открытые дискуссии на различные актуальные темы: «периферийная зависимость», «элита», «культура и общество» — и приглашал на них в качестве экспертов наших писателей. Кстати, тут они сильно проиграли молодёжи: студенты оказались куда более вдумчивыми, компетентными, а главное, свободными как от советских, так и либеральных штампов. И именно за такие мероприятия я прослыл в кулуарах министерства хулиганом, любителем андеграунда и вообще типом нежелательным. Мне так и объявили: ваши мероприятия нам не нравятся. Не нравятся? А вы на них бывали, господа кураторы? И на кого я трачу все эти пригласительные билеты? Я слышал, какие рингтоны стоят на телефонах блюстителей культуры и догадываюсь, ЧТО они считают культурой — распоследнейшие достижения «Фабрики звёзд».

Кстати, о тематике встреч. Мне уже неоднократно намекали различные чины и «властители дум» (вообще это такая традиция в государственных учреждениях — общаться намёками), что неплохо бы проводить мероприятия, связанные с религией. Да я и сам понимаю, что это лучший способ избежать нареканий. Говорим культура — подразумеваем православие. Ну, или буддизм. Для восточных регионов подойдёт.

А уж если в мероприятии заявлена образовательная составляющая — это не значит, что аудитория должна стать умнее. Нужно высыпать в зал ворох бессвязных фактов, повздыхать о старине и ещё призвать всех учиться у прошлого. Причём, эпоху желательно выбрать подревнее. Мол, давайте, как в старые прекрасные времена, поскачем в шкурах у костра, друг дружку на обед поедим, отпустим бороды и косы и будем сечь жён.

То есть не надо думать, что под словом «образование» имеется в виду способствование умственному развитию, а под словом «культура» — морально-нравственное воспитание. Если вы правда так считаете, вы рискуете навлечь на себя гнев начальства. А оно чем выше — тем тупее и некомпетентнее. Своим непосредственным директором я доволен и подчиняюсь не столько статусу, сколько знанию и вкусу этого человека. Директор, в свою очередь, доверяет мне, а я стараюсь не подводить. Но уже в министерстве начинается такой парад голых королей, что хочется просто отправить их всех до одного в школу экзамены пересдавать.

Со своими обязанностями по оглуплению населения я справляюсь превосходно. По крайней мере, в отчётах непрерывно фигурируют обороты «воспитание патриотизма, сохранение духовного наследия, светлая память великих и заслуженных». Но мне просто не дают заниматься тем, чего они же от меня хотят! Перед проведением каждого мероприятия я должен написать подробный план и содержание мероприятия, расписать пошагово и дотошно весь ход его реализации. По завершении мероприятия, я должен написать подробнейший отчёт, проанализировать соответствие целей и задач, социальную значимость и собственную успешность как организатора. В конце месяца я компоную это всё в месячный отчёт, добавляю всё, что пришлось делать сверх плана мероприятий (например, чинить компьютер, консультировать младших сотрудников), и сдаю уже в таком виде. Так же и с месячным планом, годовым планом и годовым отчётом, плюс ведение журналов дискуссий и кинопоказов, где я должен пофамильно указывать каждого посетителя!

Количество бессмысленной отчётности растёт непрерывно, большая часть времени и сил уходит на бессмысленную писанину. Причём её в министерстве, в итоге, никто не читает. Бедный мой директор вынужден на каждом заседании отвечать на одни и те же вопросы, которые тысячи раз уже были прописаны в моих отчётах. Кому же я пишу всю эту дребедень?

Кстати, дребедень пишу не только я. Недавно сверху нам спустили новый вариант целей и задач нашего учреждения. Отныне нам предписано: «создавать целостную систему», развивать «искусство как сектор творческих и креативных индустрий», прокладывать «коммуникационные сети» и создавать «креативные кластеры». Скажите, ну где я им возьму креативный кластер? На огороде выращу? Как в сказке прямо: «Пойди туда, не знаю, куда, принеси мне креативный кластер»!

Тут, конечно, тоже стоит понимать непростую работу чиновников. Их специальность требует многолетнего стажа и высокой квалификации. Дело в том, что они должны не только выколачивать из подотчётных учреждений нужные показатели, но и всеми силами мешать этим же учреждениям нужных показателей добиться. В своих публичных заявлениях чиновники объявляют о развитии и поддержке культуры, на кулуарных собраниях обсуждают делёж остатков госимущества, на коврах олигархов и президента отчитываются об успехах в промывке мозгов населения. Это неизбежно вызывает в их мозгах шизофрению, расщепление сознания. Не удивлюсь, если наедине с самим собой каждый из них, как Голлум или Иван Грозный, говорит разными голосами или дерётся сам с собой, как Тайлер Дёрден.

Один и тот же чиновник способен завалить мелкого беса вроде меня весьма противоречивыми, взаимоисключающими требованиями. Короче, при любом раскладе виноват окажусь я и мои сотрудники. У бездельника всегда виноват тот, кто работает. В итоге, удовольствия не испытывает абсолютно никто. Ни хлебающий баланду «искусства» народ, ни те, кто им эту баланду замесил, ни те, кто её распределяет.

Сфера культуры, как и любая другая бюджетная отрасль российского хозяйства, является наследием советского прошлого. Сейчас эта сфера активно разрушается: сокращаются рабочие места, помещения учреждений культуры передаются в частную собственность, сами учреждения переводятся на самоокупаемость, что, в свою очередь, опять же вынуждает сдавать свои площади в аренду. Например, часть государственного Дома художников занимает теперь магазин одежды. В соответствии с неолиберальными преобразованиями государство отказывается от остатков своих обязательств перед обществом. Скоро от государства у нас останется только милиция и налоговая служба.

Пока еще остаются работники образования и культуры, которые занимаются просвещением в истинном смысле. И все они делают это только потому, что имеют смелость отрицать государственную образовательную и культурную политику. Часто — под угрозой увольнения с волчьим билетом. Дебилизаторы же на нищенском бюджетном жалованье, пусть даже «мелкие бесы» и «хулиганы», встроены в систему. Мы работаем, направляемые тесно связанными слоями высшего чиновничества, олигархических группировок, воротил масс-медиа, бюрократии корпораций, православного духовенства. Большинство из нас лично не заинтересованы в дебилизации народа. Но вместе мы объективно выполняем эту задачу.