Вслед за столицей революция совершилась в Москве, в других крупных городах, а затем во всей стране. Поведение классов, политических партий и групп было в целом таким же, как и в Петрограде, но имелись и свои особенности. Они отражали специфику края или национальных отношений (прежде всего классовый состав населения) и в значительной мере зависели от того, были ли там местные партийные организации общероссийских партий или национальные партии, от соотношения сил между партиями. Особое значение имели наличие и численность большевистских организаций, а также левых отрядов мелкобуржуазных партий. Разумеется, что на ход событий оказывала влияние и позиция местных гражданских и военных властей.

На местах, в том числе и в Москве, революция началась тогда, когда она фактически кончилась в Петрограде. И это понятно. Царские власти принимали все меры, чтобы сведения из столицы не распространялись по стране, да и революцию заранее никто на конец февраля 1917 г. не планировал.

В Москве она началась 28 февраля, когда забастовали почти все заводы и фабрики и произошла мощная демонстрация рабочих и студентов. Застрельщиками, как и в Петрограде, являлись большевики. Их организация (около 600 человек в городе и 200 – в уездах губернии) была самой сильной из всех существовавших во второй столице революционных партий[104]. В листовке московские большевики призывали всех поддержать Петроград, солдатам присоединиться к рабочим, выбирать Советы рабочих депутатов. «Наша задача, – говорилось в ней, – создать временное революционное правительство для созыва Учредительного собрания»[105]. В тот же день к населению обратилась московская организация эсеров. Поддержав восстание в столице, она предлагала избрать Совет рабочих депутатов, но без требования революционного правительства. Эсеры делали ставку на раздел власти между Советом и буржуазией[106]. Всеобщая забастовка 1 марта переросла в вооруженное выступление, к которому присоединились солдаты. Командующий военным округом генерал /84/ Морозовский, градоначальник Шебенко, руководитель московских черносотенцев-монархистов Орлов были арестованы. Революция в Москве победила малой кровью. Несколько человек, среди них рабочие, были убиты или ранены.

В Москве, как и в Петрограде, образовались две власти: революционно-демократическая – Совет рабочих депутатов и буржуазная – Комитет общественных организаций, во главе которого встал видный кадетский деятель Н.М. Кишкин. Но в отличие от столицы, где буржуазное Временное правительство было фактически однородным (за исключением Керенского), здесь буржуазная власть включила в себя самые разнородные классовые и партийные элементы, в том числе рабочих, представителей Совета, эсеров, меньшевиков и т.д.

Политическое лицо революционно-демократической власти характеризовалось ее партийным составом. В Московском Совете было 205 большевиков. 172 меньшевика, 110 эсеров, несколько десятков бундовцев, анархистов и представителей еще 9 партий. Используя свое большинство в Совете, мелкобуржуазные партии признали Комитет общественных организаций полноправным органом и вначале приступили с ним к совместной работе, а затем добровольно передали ему власть. Сказалась мелкобуржуазная идеология значительной части московских рабочих, которые более тесно были связаны с деревней, с землей, нежели питерские пролетарии.

В отличие от столицы в Москве отдельно образовался Совет солдатских депутатов, где мелкобуржуазные партии, особенно эсеры, имели преобладающее влияние. Это говорило о недостаточном влиянии рабочих на солдат и явилось серьезным тормозом в дальнейшем развитии революционного процесса.

Сроки свержения старой власти на местах, размах и глубина революционных действий народа в решающей степени определялись тем, какой класс, какая партия или партии брали верх, руководили народом и направляли его действия, каково было соотношение партийных сил в Советах, а также между Советами и буржуазными органами власти, степень влияния рабочих на солдат. Разумеется, что немалую роль играл здесь факт времени получения известий о революции в Петрограде.

В Иваново-Вознесенске, где был мощный отряд рабочего класса, закаленная в классовых и партийных боях большевистская организация, образовавшийся 2 марта Совет имел в своем составе 65 большевиков из 113 членов. Председателем его стал большевик /85/ В.П. Кузнецов[107]. Совет располагал большими преимуществами перед созданным 3 марта буржуазным органом власти – так называемым Революционным комитетом общественной безопасности. Опираясь на рабочих и солдат местного гарнизона, Совет решительно ломал сопротивление старой власти; 15 его представителей участвовали в работе буржуазного органа власти[108].

Образованный 4 марта Совет рабочих депутатов Перми (из 16 членов организационного комитета 6 были большевиками), объявивший себя Уральским Советом рабочих и солдатских депутатов, с первых же дней вступил в конфронтацию с буржуазным Комитетом общественной безопасности, подталкивая его на более решительные меры по слому старого аппарата власти[109].

Активно действовали Советы Самары, Красноярска, Харькова, Екатеринослава, Николаева, Минска и многих других городов России.

Сложнее складывалась обстановка в непромышленных или малопромышленных городах, где меньше было рабочих, где буржуазные партии занимали более сильные позиции в сравнении с большевистской организацией, а среди эсеров и меньшевиков обычно преобладали оборонцы, левые элементы мелкобуржуазной демократии были очень слабыми.

Вот как совершилась, например, победа Февральской революции в Саратове. Это типичный случай для многих подобных городов. 28 февраля там получили разосланную по линии железных дорог телеграмму комиссара Министерства путей сообщения Временного комитета Думы кадета А.А. Бубликова об образовании в Петрограде новой власти. По указанию губернатора ее немедленно изъяли, но слух о ней пошел. Переписанный текст телеграммы стали распространять по городу, среди рабочих, добавляя слова: «Ура! Царя сшибли…» И все же многое оставалось неясным.

Кроме местных царских властей лучше всех были информированы о событиях в столице буржуазные органы городского управления – Саратовская городская управа, а значит, и кадеты. Вот почему уже в 5 часов вечера 1 марта состоялось частное совещание городской думы с обсуждением текущих событий, в том числе образования Временного комитета Государственной думы. Явившийся на совещание губернатор потребовал, «чтобы ликование не было вынесено на улицы», и заявил, что употребит все меры к пресечению беспорядков. В заключение губернатор провозгласил /86/ «ура» за армию и ее вождя, т.е. царя, которое, как сообщил 2 марта «Саратовский листок», было дружно подхвачено «отцами» города[110]. Заметим, что на совещании нелегально присутствовал руководитель саратовских большевиков М.Н. Васильев-Южин.

Совещание городской думы еще не закончилось, а большевики Саратова уже начали собрание актива рабочих организаций, которое вынесло решение произвести 2 марта выборы в Совет, избрать временный рабочий комитет как представительство рабочих, выпустить воззвание к солдатам. Вечером 1 марта на втором собрании городской думы уже официально присутствовали представители совещания рабочего актива большевики М.Н. Васильев-Южин, В.П. Милютин и др. В противовес думцам, высказавшимся в поддержку буржуазной власти в Петрограде, рабочие-большевики потребовали направить приветствие столичному пролетариату и принять все меры к тому, чтобы быстрее и до конца уничтожить местный аппарат старой власти, разоружить полицию и создать специальный орган для управления жизнью города.

Революция в Саратове совершилась 2 – 3 марта. К этому времени в городе легально существовала только одна партийная организация, отдел Союза русского народа, и выпускалась монархическая газета «Вече». Отдел был малочислен и в первые же дни революции развалился. На полулегальном положении находились кадеты, их было немного, но им сочувствовала большая часть буржуазии. Из революционных партий первое место заняла организация большевиков, насчитывавшая 60 членов. Далее шли меньшевики, эсеры, народные социалисты. Эсеры действовали главным образом в кооперации. Мелкобуржуазные партии были слабыми, но после переворота стали быстро расти.

Благодаря новым сведениям, полученным из Петрограда, 2 марта весь город, кроме солдат, запертых в казармах, точно знал, что в столице произошла революция. Первыми поднялись рабочие.

В подобных условиях местные старые власти, не получая никаких указаний сверху, вынуждены были выжидать, лавировать, кое-как успокаивать население, не применяя против него активных действий. Эта тактика, которой вынужденно придерживалось большинство губернаторов и военных начальников, была для них наиболее безопасной в очень сложной и невероятно быстро меняющейся обстановке того времени, да и полиции было явно недостаточно, а солдаты не вызывали доверия. Так, саратовский губернатор получил /87/ отказ на свой запрос у местного командования полка выделить солдат в свое распоряжение.

В Саратове, как и повсюду, где были гарнизоны, победа в конечном счете зависела от того, поддержат ли солдаты рабочих и другие слои населения или нет. Вот почему все партии, общественные органы местного управления, общественные организации устремили свои взоры на солдат, но каждая в своих классовых и политических целях.

Буржуазия и ее партии пытались использовать солдат для охраны созданных ими органов власти, для замены одних людей другими, для минимального слома старого аппарата, который буржуазия намеревалась приспособить к своим интересам. Для революционных партий, и прежде всего большевиков, поддержка со стороны солдат была необходима не только для достижения победы над старой администрацией, кардинальной ломки старого аппарата власти, но и для проведения радикальных преобразований в обществе.

В Саратове 2 марта создаются Совет рабочих депутатов (с 6 марта – Совет рабочих и солдатских депутатов) и буржуазный орган власти – Общественный городской исполнительный комитет. Заметим, что исполком Саратовского Совета состоял из 4 большевиков, 3 меньшевиков и 1 эсера. Председателем стал большевик Милютин. Это определило преобладающее влияние в Совете партии рабочего класса. В Общественный городской исполнительный комитет вошли 6 кадетов, 4 народных социалиста, 2 меньшевика и 2 большевика[111].

На сторону революции 2 марта перешли первые военные части, а 3 марта на улицу вышел весь 60-тысячный гарнизон. В этом была огромная заслуга рабочих, большевиков. По приказу Общественного комитета были арестованы 5 высших чинов старого строя, в том числе губернатор, а солдаты по распоряжению своего Временного военного комитета, руководимого большевиком В.Н. Соколовым, арестовали еще около 300 жандармов и полицейских. Войска заняли почту, телеграф, полицейские участки, освободили политических заключенных из тюрьмы.

В Саратове, как и в подавляющем большинстве городов, Февральская революция победила бескровно[112].

В своеобразной, сложной обстановке происходила победа буржуазно-демократической революции в городах казачьих областей. Здесь царские власти пытались опереться на верхушку казачества, памятуя, что раньше /88/ казаки были одной из главных опор самодержавия и использовались как военный кулак в подавлении революционного движения.

В Оренбурге, центре Оренбургского казачьего войска, о событиях в Петрограде узнали 28 февраля от начальника железнодорожного телеграфа, получившего известия из столицы. Оренбургский губернатор, он же и наказной атаман Оренбургского казачьего войска, генерал Тюленин наложил запрет на телеграмму. Монархисты города обратились в Ташкент к генералу Куропаткину прислать карательные отряды, подавлявшие восстание казахов в 1916 г., но из этого ничего не получилось. Провалилась и затея использовать казачий полк.

О свержении самодержавия оренбуржцы узнали 2 марта от члена оренбургской организации большевиков профессионального революционера П.А. Кобозева, находившегося в Петрограде. 3 марта в городе были получены официальные известия из столицы, состоялся большой митинг солдат и казаков, на котором выступали большевики и представители других партий, предлагавшие создать новые органы власти в лице Советов и общественных комитетов. Одновременно с этим прошел митинг в железнодорожных мастерских, на котором рабочие требовали заключения под стражу представителей старых властей. Были арестованы наказной атаман, начальник гарнизона, начальник жандармерии, разоружены полицейские.

Выборы Оренбургского Совета рабочих депутатов состоялись 3 – 5 марта, большинство мест в нем заняли меньшевики и эсеры. Но другим было соотношение партийных сил в исполкоме Совета: 8 большевиков, 6 меньшевиков, 2 эсера, 3 беспартийных. Председателем Совета стал большевик А.А. Коростелев. 8 марта солдаты на митинге избрали Совет солдатских депутатов, который целый месяц существовал отдельно. Эсеры и меньшевики повсюду мешали объединению Советов, понимая, что в объединенных органах власти влияние их уменьшится.

В это же время верхушка казачества создала свой, буржуазный орган власти – Временный войсковой комитет Оренбургского казачьего войска, который пытался ограничиться небольшими изменениями в старой, фактически феодальной войсковой системе: назначенные атаманы были заменены выборными и т.д. Новые органы власти были образованы и в других городах губернии[113].

На примере с Оренбургом очевидно, что даже среди /89/ казачества царизм не нашел поддержки: так огромна была демократическая сила, разбуженная революцией. При общих закономерностях имелись свои особенности в свержении царских властей в национальных районах, где классовая и партийная борьба переплеталась с национальной. Существовавшие в них буржуазные и мелкобуржуазные партии пытались использовать национальный фактор в своих интересах, обособить его, противопоставить общероссийскому, даже сделать вид, что им не все понятно, что делает русский народ. Так, латвийская буржуазная партийная газета «Подсека» сокрушалась: как так – за два дня до войны русские строили баррикады, началась война – несли портреты царя, а в феврале сбросили его? В объяснение приводились слова поэта: «Умом Россию не понять…»[114] Но и в национальных районах главное содержание борьбы определялось тем, какие политические силы руководили движением масс.

После свержения самодержавия в ряде мест случилось так, что образовавшиеся Советы не только послали своих представителей в буржуазные органы власти, но и явились инициаторами их создания. Ярким примером тому являлось Закавказье. В Тифлисе, например, исполком Совета рабочих депутатов 6 марта, т.е. на второй день после своего образования, сформировал новый орган власти – Тифлисский исполнительный комитет, в который вошли наряду с представителями от Советов рабочих и солдатских депутатов члены городской думы, мелкобуржуазных партий, офицерских организаций. Этому органу и была передана власть в городе. Аналогично развивались события в Ереване, Кутаиси, Баку, Елизаветполе, Поти и других местах. Но этим дело не ограничилось. Тифлисский Совет рабочих депутатов, в котором верховодили меньшевики, обратился к Временному правительству с предложением создать в крае особый орган власти. 9 марта он был учрежден под названием Особого Закавказского комитета (ОЗАКОМа) в составе членов Государственной думы кадетов В. Харламова, М. Пападжанова, М. Джафарова, П. Переверзева и социалиста-федералиста К. Абашидзе.

Любопытно, что в краевой буржуазный орган власти вначале не ввели ни одного меньшевика, чем был очень недоволен председатель исполкома Тифлисского Совета рабочих депутатов, лидер закавказских меньшевиков Н. Жордания. Но все уладилось вступлением в ОЗАКОМ члена исполкома Совета меньшевика А. Чхенкели. /90/

Факт участия меньшевиков и эсеров в местных буржуазных органах власти, а чаще всего одновременно одних и тех же лиц и в Советах не мог не оказать серьезное влияние на взаимоотношения этих двух органов власти, на сковывание революционной энергии масс, на поддержку буржуазии, на умаление роли Советов. Это было не что иное, как коалиционная власть на местах – прообраз будущей коалиционной власти в центре.

Некоторые специфические черты победы Февральской революции наблюдались в частях действующей армии и флота. В ряде мест, где особенно обострились отношения между рядовой массой и офицерским составом, произошли бурные события. В Кронштадте матросы убили ненавистных им военного губернатора адмирала Вирена и командующего Балтийским флотом адмирала Непенина и сами выбрали нового командующего. Им стал вице-адмирал Максимов. В местах базирования флота возникли Советы рабочих и солдатских депутатов.

Большую роль сыграло распространение в армии приказа Петроградского Совета № 1 (принят 1 марта) о создании в войсках солдатских комитетов, заложивших новую организацию в армии.

В течение марта Февральская революция победила в основных пунктах страны.

Февральская революция, первая победная народная революция эпохи империализма, была закономерным явлением и обусловлена экономическими, социальными, политическими и психологическими факторами. При наличии объективных условий (определенного уровня социально-экономического развития страны, без которого невозможна никакая революция) огромную роль сыграл субъективный фактор – политические партии, роль которых сильно возросла в эпоху империализма. Закономерным явилось и поведение в революции классов и партий, их место и роль в свержении самодержавия.

Политические партии России, возникшие в начале века, уже в годы первой российской революции показали, что в них в концентрированном виде отражается классовая борьба; каждая из них раскрыла свое подлинное классовое лицо. Последующее затем время, и прежде всего империалистическая война, явилось суровым испытанием для каждой из них, проверкой их идейных, программных и политических установок. Не все они выдержали это испытание и с разными показателями пришли к Февральской революции. Наибольший /91/ урон, как уже отмечалось, понесли мелкобуржуазные демократы, занимавшие промежуточное положение между буржуазией и пролетариатом, страдавшие слабой организацией и оппортунизмом в идеологии. Но во время революции они ожили. Их мелкобуржуазная идеология очень импонировала массам, особенно солдатам, и широкие слои населения пошли за ними.

Наиболее подготовленными оказались партии буржуазии и партия пролетариата. Партии господствующего класса ввиду полной экономической, социальной и политической деградации самого класса, утратившего всякую перспективу, а также неумелой политики самодержавия полностью разоблачили себя перед народом и по своей численности и влиянию на общество фактически никакой силы уже не представляли. Они к Февралю 1917 г. оказались в полном смысле слова дутой величиной, лопнувшей при первом напоре революции.

Руководителем, гегемоном революции стал пролетариат и его политический авангард – партия большевиков, которая сознательно расширяла стихийно возникшее движение, направляла его на достижение главной цели – свержение самодержавия. «Наша партия, – указывал Ленин, – оказалась с массами, с революционным пролетариатом…»[115]

В связи с этим становится несостоятельным утверждение лидеров непролетарских партий России, а сейчас буржуазных и реформистских идеологов за рубежом о стихийности Февральской революции в целом[116]. В ней присутствовали одновременно и стихийные, и сознательные элементы, как в любой революции, если она действительно народная.

Стихийной она была потому, что во многих местах движением, казалось, никто не руководил, люди действовали больше по классовому инстинкту, не было единого строго установленного центра, целостности целевой программы и средств ее достижения. Все сходилось главным образом на общем лозунге: «Долой прогнивший старый строй, долой царя!» Многие рабочие являлись носителями «беспартийной революционности». Сознательной она была потому, что самая активная масса восставших прислушивалась к голосу тех партий, которые отвергали компромиссы и звали к свержению царизма, и прежде всего к лозунгам большевистской партии, которая больше всего сделала для подготовки народа к революции.

«При том, что восстание в общем направлялось питерской организацией большевиков, –

вспоминал позже член ПК РСДРП А.А. Андреев, –

нельзя сказать, /92/ что все делалось по заранее намеченному плану. Инициатива рождалась в борьбе на улицах. Внезапно выдвигались руководители и ораторы, которых еще вчера никто не знал. Смелые революционные действия предпринимались восставшими рабочими и солдатами на месте. В борьбе рождались отважные руководители из большевиков и беспартийных. Массы питерских рабочих, подготовленных длительной агитационной и организационной работой большевиков, сами знали, что и где надо делать»[117].

Существенную роль в революции сыграли левые, интернационалистские отряды мелкобуржуазной демократии, которые во многих случаях выступали вместе с большевиками. Несмотря на их колебания между большевиками и буржуазными партиями, на попытки последних подчинить рабочее движение своему капиталистическому влиянию, партии российских эсеров, меньшевиков и их национальных собратьев безусловно способствовали победе Февральской революции.

Объективно, против их воли, в поражении царизма участвовали и контрреволюционные буржуазные партии, которые своей критикой правительства расшатывали старый строй. Пролетариат, большевики и раньше, и в Февральской революции использовали конфликты между царизмом и буржуазией, между черносотенно-монархическими и либеральными партиями.

«Революционные рабочие, –

указывал Ленин, –

разрушали, разрушили уже в значительной степени и будут разрушать до основания гнусную царскую монархию, не восторгаясь и не смущаясь тем, что в известные короткие, исключительные по конъюнктуре исторические моменты на помощь им приходит борьба Бьюкенена, Гучкова, Милюкова и Кº за смену одного монарха другим монархом и тоже предпочтительно Романовым!»[118]

Таким образом, получилось так, что экономические и социально-политические интересы узкого слоя реакционных помещиков, которые по-прежнему продолжали защищать царя и его правительство, пришли в той или иной мере в противоречие с интересами остальных классов и слоев российского общества, в том числе и частью господствующего класса – обуржуазившихся дворян. Политически это выразилось в том, что Николаю II, придворной камарилье, помещичье-монархическим партиям противостояли или были в оппозиции все остальные партии и находившиеся под их влиянием общественные организации и большинство органов местного управления. Это определило и позицию армии, офицерский корпус которой за время войны и в среднем, /93/ и особенно в низшем звене сильно демократизировался, а солдаты не хотели больше терпеть унижений и оскорблений от начальства и нести тяготы войны. Не случайно после 2 марта ни один офицер царской армии не заявил, что он покидает армию в знак протеста против свержения императора.

«Если революция победила так скоро и так – по внешности, на первый поверхностный взгляд – радикально, –

писал Ленин в «Письмах из далека», –

то лишь потому, что в силу чрезвычайно оригинальной исторической ситуации слились вместе, и замечательно “дружно” слились, совершенно различные потоки, совершенно разнородные классовые интересы, совершенно противоположные политические и социальные стремления»[119].

евральская революция, подведя черту под царизмом, закончила важный этап исторического развития России, борьбы политических партий. Была уничтожена политическая надстройка, закреплявшая, с одной стороны, бесправие миллионных масс народа и всевластие, жестокость небольшой кучки господствующего класса – с другой. Рухнули помещичье-монархические партии – важнейший политический оплот самодержавия, оплот мракобесия и национальной ненависти.

Несмотря на то что революция не провела ряд важных буржуазно-демократических преобразований и этим самым не удовлетворила нужды народа, она в значительной степени расчистила путь для дальнейшего развития и углубления классовой и партийной борьбы. И этот путь народ использовал уже в своих интересах. Как революция 1905–1907 годов подготовила победу Февраля, так и Февральская революция подготовила победу Великого Октября – победу пролетарской революции.

Однако лидеры буржуазных и мелкобуржуазных партий России по-другому расценили роль и место классов и партий в буржуазно-демократической революции 1917 г. Они считали, что в ней в одинаковой мере участвовали все классы и все партии, кроме помещичье-монархических. Особо подчеркивалось значение кадетов, а также созданного и руководимого ими Временного комитета Государственной думы. Кадеты же, выделяя роль трудовиков и эсеров, прежде всего Керенского, сознательно замалчивали значение партии большевиков. По-другому и быть не могло: классово-партийный подход ко всему и классово-партийная оценка всех событий революции присущи были всем лидерам непролетарских партий. /94/

Подобную позицию выработали, позаимствовав опыт своих предшественников, современные буржуазные и реформистские историки Запада[120]. Однако в последнее время появляются работы, в которых наряду со старыми точками зрения высказываются и некоторые новые мысли, навеянные, как нам представляется, более глубокими исследованиями советских ученых, проведенными в конце 60-х – в 70-е годы[121]. Эти работы зарубежных авторов, по утверждению буржуазного рецензента Лоренса Лейнтжера, «помогли историкам добиться лучшего понимания кризиса самодержавия и успеха большевиков», они разъяснили, «что события 1917 года были радикальным ответом на политику самодержавия и на переворот городской и сельской жизни, вызванный индустриализацией, войной и аграрной экономикой», «что царизм представлял собой безнадежный строй, который не выжил бы даже и без драматических событий войны»[122].

Автор одной из самых последних работ о революциях 1917 г. в России, профессор истории Техасского университета в Остине Ш. Фицпатрик пишет:

«Трудности первой мировой войны, а также, безусловно, сами личности Николая II и его жены, трагедия их семьи – гемофилия у их сына – все это способствовало тому, что русское самодержавие отживало свой век, а Николай II явился не олицетворением самодержавия, а карикатурой на него. “Министерская чехарда” некомпетентных фаворитов в кабинете министров, неистовая вера невежественному крестьянину-исцелителю при дворе, тайная связь высшего дворянства со смертью Распутина, почти эпическая поэма о том, как Распутин упорно сопротивлялся смерти, будучи отравленный ядом, застреленный и утопленный; все это может показаться странным, причудливым и несообразным с реальностью XX века – воинскими эшелонами, траншеями и массовой мобилизацией. В России были не только образованные люди, которые осознавали это, но были созданы такие учреждения, как Дума, существовали политические партии, земства и военно-промышленный комитет предпринимателей – все это было необходимыми факторами перехода от старого режима к новому»[123].

Ну что же, простим буржуазному профессору забывчивость: о том, что в России существовал еще самый передовой в мире рабочий класс, совершивший уже одну революцию и приобревший в ней огромный опыт политической борьбы, без которого нельзя было бы победить в феврале 1917 г., что у этого класса /95/ имелась самая революционная партия, кровно заинтересованная в свержении царизма.

Фицпатрик делает вывод о закономерности революции, отмечая одновременно, что «изменения могли бы быть менее существенными в других условиях, а последствия менее радикальными, чем это было в 1917 году». Нельзя не согласиться со словами американского историка, что самодержавие полностью исчерпало себя и в моральном отношении.

«Когда начались поражения, –

пишет автор, –

общество не сплотилось вокруг правительства для возобновления борьбы (нормальная реакция, как это было в 1812 г. и вновь повторилось в 1941 – 1942 гг., когда враг начал захватывать родную землю) – вместо этого народ обратил свое оружие против правительства, обвиняя его презрительно, с чувством морального превосходства в неумении и неспособности»[124].

Вместе с тем приведенное высказывание говорит о том, что автор совершенно не понимает принципиальной разницы между освободительными войнами 1812, 1941 – 1945 годов и захватнической, империалистической войной 1914 – 1918 годов.

Однако наряду с зарубежной литературой, авторы которой пытаются сохранить «объективизм» в исследовании (разумеется, классовый, буржуазный, со всеми вытекающими отсюда последствиями), продолжается, а порой и усиливается поток явно антисоветских книжонок, где наряду с антинаучной методологией подтасовываются факты, делаются ложные выводы. Это значит, что события Февральской революции в России и ныне являются предметом политической борьбы. /96/

Источники и литература