Непонятно, как рассказывать об учебнике А.П. Богданова «История до Петровских времен». В «Первом сентября» публикуются самые нелицеприятные рецензии на учебники. Но что ставится в вину авторам? В учебнике по химии приведено неправильное значение массы атома водорода. В учебнике литературы распорядок дня Онегина изложен не совсем точно. Но помилуйте! Отдельные ошибки допускали даже В.И. Ленин и апостол Петр. Главное — что ни в одном из раскритикованных учебников не написано, что Евгений Онегин — английский химик, впервые получивший трансурановые элементы выпариванием огуречного рассола.

А учебник Богданова настолько уникален, что человек, который всерьез возьмется его ругать, сам оказывается в нелепом положении.

Остается только хвалить…

«Широкая дорога мудрости…»
(опыт хвалебной рецензии)

«Учебник — малая часть Истины, — скромно предупреждает автор в предисловии, — в нем лишь важнейшие знания об истории наших предков… Широкая дорога мудрости открыта гражданину вековым трудом историков…» (с. 8). В чем преимущество учебника А.П. Богданова перед любым другим? Если обычный учебник обогащает знаниями школьников, то «История России до Петровских времен» может и профессору (не говоря уже о доцентах) поведать немало такого, о чем он, возможно, не подозревал.

Например, что город Старая Русса основан в 2395 г. до н. э. (с. 26). Что «к середине II тыс. до н. э. “славяне” заселили большую часть Европы» (с. 19). Что «непревзойденные хвастуны» поляки «поклоняются больше Богородице, чем Христу» (с. 38), причем Богородица — просто новое имя, которым стала называться «Мать Сыра Земля» после принятия христианства (с. 20). Специалисты благоговейно ознакомятся с перепиской Александра Македонского и «русских князей Великосана, Асана и Авесхана» (с. 28) — даже в многотомной «Истории дипломатии» не отыскать ничего подобного. А здесь — пожалуйста, полный текст послания Александра Филипповича, «подписанного царскою великодержавною правицею». А.П. Богданов также сообщает нам, что «славянские женщины особенно красивы, умны, добры и трудолюбивы. Ведь они воплощают исконный идеал большей части индоевропейских народов» (с. 20). Понятно, столь решительное утверждение не могло быть взято с потолка. За ним, надо полагать, стоят годы самоотверженных исследований среди женского контингента разных национальностей на предмет сравнительной красоты и доброты. Интересно, автор учебника осуществлял изыскания в одиночку — или члены Федерального экспертного совета помогали?

Мусульманам будет полезно узнать, что у них «священники мало зависели от государственной власти и чтились едва ли не выше ее» (с. 68) — не халифы ли имеются в виду, которые «чтились» выше самих себя? А вот привет христианам: «Традиционное добродушие к иным богам не сменилось у православных обычной христианской ненавистью» (с. 71). Между прочим, злодеи христиане (терминология А.П. Богданова) при Владимире Святом уничтожили «прежние славянские книги» и «в школах стали учить не древнему славянскому письму, а новоизобретенной кириллице» (с. 70).

Особенно удаются автору простые и непринужденные объяснения сложных исторических явлений. Например: «Упрямство, с коим иранская группа племен пошла против солнца, объясняет характер афганцев, которых никто не может завоевать» (с. 19). Или версия покорения Казани при Иване Грозном, видимо, предназначенная Министерством общего и профессионального образования РФ специально для Татарстана — для укрепления дружбы народов в этой республике:

«Татарской Казани больше не было… Ручейки крови журчали в сточных канавах… Но множество жителей — освобожденных рабов — со слезами радости приветствовали своих избавителей громкими криками. Это была настоящая Казань — ведь построили ее и наполнили богатством русские, составлявшие большую часть жителей. Отныне кончилось их рабство, а всем подданным бывшего Казанского ханства, даже упорно сражавшимся против русских, объявлена была милость и даны все права» (с. 199).

Однако А.П. Богданов умеет быть и сложным, даже противоречивым. Ведь Иван Грозный, задолго до Николая II и Михаила Горбачева давший россиянам «все права», в следующей главе предстает турецким агентом:

«В 1569 году русская разведка отлично знала о всех деталях турецкого наступления. Тщательно разработанные в Стамбуле и… Бахчисарае военные и политические планы были тайно скопированы и доставлены в Москву. Разведчики не могли поверить, что царь постарается обеспечить успех этих планов, рассредоточив войска подальше от театра военных действий» (с. 211).

Свои новаторские концепции автор излагает замечательным литературным языком — ни с каким другим историком его не перепутаешь:

«Напрасно советуют, скажем, какому-нибудь президенту: “Не шагай с обрыва, нехорошо выйдет!” “У-у-ух!” — только и говорит президент, летя в пропасть вместе со своими советниками и народом. Более “мудрые” президенты отправляют вместо себя в опасные места только что окончивших школу молодых ребят» (с. 4).

Из этого эмоционального пассажа, крайне уместного в школьном учебнике истории, становится понятно: хорошие президенты отправляются в «опасные места» сами (как странствующие рыцари). На худой конец — посылают туда только что вышедших на пенсию стариков.

А.П. Богданов смело вторгается с «широкой дороги исторической мудрости» в другие научные дисциплины. Он убедительно объясняет разделение языков: «Как гласит русская легенда, дети больше учатся от матери, поэтому язык индоевропейцев очень скоро разделился на наречия, языки, а потом и языковые группы» (с. 18). А вот чеканная формулировка, которая пригодится искусствоведам для определения жанров: «Мелодраму можно определить как столкновение правды и неправды. Трагедия — это столкновение между собой двух правд или двух неправд» (с. 265). Исходя из данного определения, «Мальчиш-Кибальчиш» — мелодрама, а «Двенадцать стульев» — трагедия.

Нельзя не согласиться с Федеральным экспертным советом. Даже беглого знакомства с учебником «История России до Петровских времен» достаточно, чтобы рекомендовать его. Особенно в качестве подарка друзьям к Новому году или другому веселому празднику. Если наши друзья хоть немного интересовались историей, они должны это оценить. Особенно выдающиеся фрагменты можно зачитывать вслух за столом, перемежая тостами: «За славянских женщин, самых красивых в мире!» — или просто: «У-у-ух».

P. S. Всем весело. Жаль только школьников, которым вместо настоящей науки придется осваивать «важнейшие знания об истории» никогда не существовавших «русских князей Асана и Авесхана». Как им потом сдать экзамены в приличный вуз?