Платформу, с которой человек шагает во взрослую жизнь, строят семья и школа. После окончания очень хорошей школы кажется, что тебя подвели к обрыву высокой горы и толкнули вниз, говоря: «Добро пожаловать во взрослый мир! А эти люди – твои сверстники, твое поколение». И вот ты летишь вниз, и становится еще страшнее. Я не говорю, что моя школа была самой лучшей, и мы – я и мои одноклассники – все были думающими и сознательными. Но рядом всегда были люди, которые брали за руку и вели. Вели даже не к знаниям как таковым, а к способам их получения. Мы учились ставить цели и определять задачи для достижения этих целей, искать и отличать причину от следствия, получать новое знание через построение собственного исследования. За пять лицейских лет каждый написал и защитил три курсовые работы. Мы ездили в летние исследовательские экспедиции на Русский Север, Байкал, Урал, Алтай... И наши взрослые были всегда примером того, как много можно узнать, читая, интересуясь, размышляя.
Мы даже относительно безболезненно пережили ЕГЭ. Были преподаватели, которые разделили класс на группы, и по некоторым предметам была группа тех, кто сдает экзамен, и тех, кому просто интересно. Другие просто поделили часы пополам, и тогда каждое второе занятие было для сдающих, а простым смертным можно было на него не ходить. Было очевидно, что нельзя учить всех вместе, потому что экзамен на самом деле имеет мало общего с настоящим изучением предмета. При подготовке к ЕГЭ нужно долго привыкать к специфике мероприятия и учиться делать все по кем-то придуманным правилам. Так, для меня самым сложным было понять, что в ЕГЭшном сочинении по русскому языку никого не интересует мое личное мнение, от меня ждут другого. Ждут умения, посмотрев на текст, вычленить проблему (но сильно не выпендриваться с анализом, чтобы совпало с «образцовыми» ответами), найти авторскую позицию, высказать свою в формате «я согласен (не согласен) с автором, потому что… – а дальше два предложения», потом подогнать под нее два литературных аргумента и написать вывод, что, мол, действительно, автор прав. Такой формат работы ломает и тех, кто умеет хорошо писать, потому что приходится опускаться до шаблонного примитива, и тех, кто писать совсем не умеет, потому что они потом умеют только так и никак иначе. При подготовке к экзамену нам специально говорили, что этот формат работы имеет мало общего с жизнью и не нужно забывать все то, чему мы научились за все предыдущие годы. Но так учили не всех.
После школы я поступила в университет и поняла, что осталась без тех самых держащих за руку взрослых – среди обычных сверстников, среди «своего поколения». И испугалась. Очень страшно, когда людям всего 18 лет, а им уже не нравится думать. Не всем, конечно, но очень многим. Страшно, когда к концу школы люди хорошо знают только те предметы, которые собираются сдавать, причем «хорошо» означает «на достаточном для ЕГЭ уровне»: сдать и забыть как страшный сон. Потом они идут в университеты, где на первом курсе их опять «грузят» общеобразовательными предметами. А они опять, по уже хорошо отработанной схеме, отсеивают ненужную, непрофильную информацию. (Зачем нам концепции современного естествознания, мы же «психологи»? Зачем нам русский язык и культура речи, мы же «физики»?... и т.д.)
Мы, мое поколение, совсем не знаем, например, историю своей страны. Мы с трудом отличаем красных и белых, изобретаем Крымскую дугу (вместо Курской) и совершенно не задумываемся, что и, главное, почему происходило в прошлом. Помню, как перед экзаменом по истории одна девочка спросила, хорошая была столыпинская реформа или плохая. Другая начала ей рассказывать суть реформы: что мысль решить аграрный вопрос, вроде, была правильной, но не получилось, потому что он не хотел трогать помещичьи земли… «Стоп-стоп, мне это все не надо, я не запомню, мне экзаменатору-то чего сказать, если спросит? Хорошая или плохая?» – перебили ее. Нам абсолютно без разницы, «с кем воюет Океания, с Евразией или с Остазией». А если вдруг случайно и знаем, то понятия не имеем о том, чем отличаются земноводные от пресмыкающихся или анод от катода.
Таким образом, из университета выходит узконаправленный специалист-ремесленник, который умеет только что-то одно и обо всем остальном не имеет ни малейшего представления. А ведь должен иметь! Ведь человеку, который не имеет никаких знаний об окружающем мире и культуре, можно рассказать что угодно – и он поверит, можно направить куда угодно – и он пойдет, потому что соотнести новую информацию с уже имеющимся опытом и критично оценить ситуацию не получится! Еще, на мой взгляд, такие знания нужны для того, чтобы быть на высоте в глазах собственных детей. Очень грустно наблюдать, как на вполне естественные детские вопрос (Почему трава зеленая? Почему птицы летают? Откуда берется снег?) родители смущенно отвечают «дома в интернете посмотрим» или «потом узнаешь».
Пробелы в образовании у поколения современных школьников подчас ужасают. Мне довелось побывать на собеседовании для поступления в мой лицей: оказалось, что даже очень неглупые дети седьмого класса не представляют себе, где находится, к примеру, Мексика, и помещают ее на карте вместо Норвегии. А когда узнают об ошибке, то совершенно не интересуются: где же все-таки эта Мексика находится? Задача «Ботинки стоили две тысячи рублей. Петя купил их со скидкой 70%. Сколько он заплатил?» была решена только двумя семиклассниками из пятнадцати! И не потому, что остальные не умеют считать. Считать их научили, а вот внимательно читать текст – нет. Многие не могут сказать, чем отличаются растения и животные. Они понимают, конечно, что «одни зеленые, а другие бегают», но когда им показываешь животное, которое не бегает (например, актинию), дети впадают в ступор и не могут подойти к вопросу как-то иначе. Они неплохо считают и довольно сносно пишут короткие тексты, но вот с изложением уже начинаются проблемы. Многие даже интуитивно не чувствуют родной язык и не понимают, какие слова можно друг с другом сочетать, а какие – нет. («По дороге он (барин) встретил простых местных людей, показавших, куда доехать»). Поэтому чтение в учительской вольных изложений на основе пушкинского текста сопровождалось дружными взрывами смеха.
Но на самом деле это тот самый смех сквозь слезы. Потому что совершенно очевидны две вещи: 1) так было не всегда и 2) не дети виноваты в том, что не умеют думать.
28 июня 2014 года
P.S. От редакции «Скепсиса».
Кто же тогда виноват в том, что все больше детей не умеют думать?
Вернемся к тому конкретному, с чего начиналась статья: к ЕГЭ и к тому, в какой форме проводится этот экзамен. Например, в этом году в Москве прогремел скандал с литературой: оценки московских школьников оказались явно заниженными, так как эксперты, проверявшие этот, без сомнения, самый творческий из экзаменов, проявили себя непревзойденными мастерами казенного формализма. Вдобавок ко всему апелляция была организована таким образом, что ученики оказались лишены возможности объяснить свое несогласие с выставленными баллами, аргументировать свою позицию. И как, в таком случае, на фоне этого скандала выглядит история с понижением на треть проходного порога баллов по русскому языку и математике, чтобы избежать вала двоек? Получается, что ЕГЭ задумывался как экзамен с объективной и независимой оценкой, а в итоге получилось, что результат завышается либо занижается по произволу чиновников в масштабах всей страны! Раньше завышали (якобы) свои показатели некоторые «нечистоплотные» школы, а теперь то же самое делает открыто и законно само министерство!
Но еще хуже сама форма экзамена — форма, отучающая думать. Успеха на нем прежде всего добьется не тот, кто эрудирован, умеет широко мыслить и готов отстаивать собственную точку зрения, а прежде всего тот, кто готов делать «как надо», следовать зазубренному шаблону. Следовательно, форма ЕГЭ и заточенная под эту форму система образования не способствуют творческому развитию. Она воспитывает конформиста и карьериста, услужливого исполнителя, потенциального чиновника или менеджера, сознание которого будет ограничено стенами кабинета или офиса.
ЕГЭ существует уже около 10 лет, и его результаты налицо. То ли еще будет.
По этой теме читайте также: