В своей предыдущей статье я достаточно много писала о том, как роль учителя и сама школа меняется под влиянием реформ образования, популяризации принципа обучения «перевёрнутый класс», введения всё более ранней специализации. Однако процесс изменения какого-либо общественного института всегда бывает двусторонним. В первой статье говорилось о том, как на образование воздействуют сверху (руководство всех уровней — до правительства). В этой — о том, какое действие на него оказывается снизу, самим обществом.

«Заказчик» образования (такой термин используется в договоре, который подписывает каждый родитель при приёме его ребёнка в школу) точно так же находится под влиянием капиталистической системы ценностей, как и другие члены общества (в том числе учителя). У родителя есть определённые представления о том, какой должна быть школа, как должны вестись уроки и чтó на выходе должен получить его ребёнок. Эти представления, разумеется, постепенно прививаются и самому учащемуся. О них я и поведу речь в статье.

Оговорюсь, что я — только учитель, а не социолог и не политэконом. Поэтому моим выводам, вполне возможно, будет не хватать системности и определённости. Но мне хочется поделиться своими наблюдениями, которые, я уверена, окажутся полезны для создания целостной картины того, какой видит школу «потребитель образовательных услуг» (снова использую официальную терминологию документов) и к чему идёт школьное образование, которое, согласно законам бизнеса, должно чутко отзываться на запросы клиента (на деле система образования в лице педагогов всё же сопротивляется).

***

В апреле прошлого года, когда дистанционное обучение было в самом разгаре, в электронный журнал мне и другим учителям пришло письмо от завуча. Завуч цитировала фрагмент послания мамы одной из учениц седьмого класса. Мама писала: «Мы не можем проходить с детьми всю программу. У меня, например, их двое, младший учится во 2 классе, старшая — в 7. Дочь подросток, им вообще до лампочки на учёбу, у них другие интересы сейчас». Далее родительница (психолог по профессии) объясняла, что навыки самоорганизации должны сформироваться у ребёнка только к студенческому возрасту, а ранее требовать от ученика ответственного отношения к работе просто нельзя. А потому «не нужно угрожать двойками, требованиями и напоминаниями родителям» — нужно «пойти друг другу навстречу». К последнему, собственно, и призвала нас, учителей, завуч, процитировавшая объёмный фрагмент письма этой мамы. На практике получается, что навстречу родителям и детям идут учителя, а ответный шаг не предполагается (да и каким он может быть?)

Подобных обращений родителей к администрации было много, просто далеко не все из них были так открыто продемонстрированы педагогам. Признаюсь, что первым моим чувством после получения этого письма было возмущение. Обленились дети, обнаглели родители, ничего не хотят… Но, несколько успокоившись, я вспомнила простой принцип причинности и пришла к мысли, что это самое нехотение учиться возникает отнюдь не на пустом месте. И если проанализировать письмо родительницы более внимательно, из него можно вычленить сразу несколько важных моментов:

1. Современные дети даже в 7 классе, не говоря о начальной школе, не способны делать уроки самостоятельно. Им должны помогать родители.

2. Родители заняты, они «пашут» с утра до вечера, поэтому обязанность заниматься с детьми ещё и школьной программой вызывает у них возмущение. Им кажется, что это в школе слишком много задают, ничего не объясняют, а не дети стали недисциплинированными и рассеянным.

3. Родители и учителя не понимают друг друга, по большей части не умеют взаимодействовать, хотя у них есть общее дело — воспитание, образование детей. Вообще культура диалога, умения договариваться в обществе утрачена. Люди привыкли действовать только через вышестоящие органы.

4. И главное — дети и родители (да, родители тоже!) не понимают, ЗАЧЕМ нужны все эти задания. Сам процесс получения образования тяжёл, трудозатратен, во многом бессмыслен. А уж если речь идёт о дистанционке — то трудозатратен вдвойне и бессмыслен практически полностью.

***

На дистанционке действия учителя сводятся в основном к выдаче и проверке заданий, поэтому понятно, что педагоги не могут иначе проявить профессиональную активность, нежели засыпая детей упражнениями. Но даже в рамках обычного, очного процесса обучения возникает противоречие: появляются новые предметы, ФГОС требует от учителей развивать и совершенствовать всё новые и новые навыки, а у учеников и родителей эти инновации вызывают всё большее и большее отторжение.

Но выходит так, что отторгается не только сомнительное новое, но и проверенное старое. Родители на собраниях, в чатах, в общении с учителями и особенно с администрацией открыто заявляют, что им не нужны ИЗО, музыка, история искусств, третья физкультура в неделю… Два родителя семиклассников говорили мне совершенно всерьёз, что их детям не нужна биология, поэтому можно отпустить их с этого урока на занятия спортом в секции. Набор «ненужных» предметов у каждого свой, но принцип их выделения всё-таки имеется: это те предметы, по которым ребёнок в будущем не станет сдавать ОГЭ и ЕГЭ и которые не пригодятся ему на предполагаемой работе. Слова о том, что нужно повышать культурный уровень, быть всесторонне образованным человеком и т.п., подавляющим большинством родителей и учащихся не воспринимаются.

Логика такого отношения следующая: родители уже придумали сценарий жизни и будущей карьеры для своего ребёнка, и стараются «прокачивать» ребёнку определённые навыки, как персонажу в компьютерной игре. Отчасти это обусловлено тем, что коридор возможностей действительно за последние годы сузился.

При этом администрация школы всегда идёт навстречу родителям и прислушивается к ним. Под ребёнка выделяются средства из бюджета, в школе существуют дополнительные занятия, секции, за которые родители платят (особенно охотно — родители учеников младших классов). А раз уж родители — клиенты, то они всегда и правы). В начале прошлого учебного года в нашей школе официально вышел приказ, который разрешает родителям выбрать до пяти уроков в неделю, которые их ребёнок будет «посещать» заочно. Причём о связи с коронавирусом в этом документе не говорилось, то есть приказ предназначен для постоянного применения. Насколько я знаю, несколько родителей возможностью воспользовались.

На попытку учителя всё же посеять побольше «разумного, доброго, вечного» в ученические головы администрация в лучшем случае отреагирует удивлением, примерно как ведьма Алёна из фильма «Чародеи» на предложения инициативного коллеги: «Опять этот Ковров с его нелепым энтузиазмом!»

В худшем случае на педагога могут и пожаловаться, как это стало с одной преподавательницей английского из нашей школы. Она устроилась на работу в текущем году, раньше работала со студентами и вела английский для школьников в языковой школе. В одном из классов (опять седьмом, но уже другом) до её прихода два месяца фактически не было учителя, поэтому материал дети помнили плохо. Да и вообще, по словам коллеги (назовём её Ольга Ивановна), достаточно сильно «проседали» в знаниях. Она решила добросовестно взяться за дело и научить детей делать пересказ английского текста. По словам Ольги Ивановны, когда она второй раз дала домашнее задание в виде пересказа, её вызвала «на ковёр» завуч. Оказалось, что родители поспешили пожаловаться на чересчур старательного учителя, а кое-кто и впрямую заявил, что раньше его ребёнок получал оценки «4», а теперь только «2» и «3». Завуч, естественно, заявила, что это непорядок, и если оценки ползут вниз, то Ольга Ивановна где-то недорабатывает. Ольга Ивановна, как человек неопытный и честный, стала объяснять, что без пересказа и многих других необходимых упражнений английский язык не выучить. На что завуч ответила: «У нас ознакомительный курс иностранных языков, особенно в базовых классах».

То есть — в профильных классах старательно учить английскому всё-таки неплохо, а вот в базовых за излишний энтузиазм никто не похвалит: там надо попроще, покороче, ознакомительно.

***

Как вы понимаете, в данной ситуации учителю работать с полной отдачей не имеет смысла. По крайней мере, экономического смысла: трудозатраты велики, а зарплата останется такой же, ещё и добавятся замечания от начальства. Возможно, некоторые сознательные ученики и будут благодарны учителю за желание дать качественные знания, но один жалобщик в глазах администрации обычно перевешивает десять всем довольных родителей и учащихся. Тем более благодарные родители хвалебных писем, как правило, не пишут. Кто всем доволен, тот молчит.

Многие учителя со временем начинают воспринимать свою работу отчуждённо, бывает, открыто говорят ученикам, что в школе они временно и скоро уйдут на другую, более интересную и высокооплачиваемую должность. Формальное отношение учителей к своей работе плюс само устройство капиталистического общества, где любые отношения опосредуются деньгами, заставляет родителей и учеников отказываться от услуг школы, когда знания действительно необходимы. Логика такова: в школе учат бесплатно, значит, учат плохо (иногда это, увы, так и есть), а для хороших знаний, для получения качественной услуги надо обратиться в другую «контору». Например, еще одна моя коллега, учитель русского, четыре года назад выпускала два девятых класса и согласно расписанию проводила с ними дополнительные занятия по подготовке к ОГЭ. На эти занятия ходили от силы семь человек, остальные посещали репетиторов, и, сколько бы коллега ни пыталась уговорить родителей на собрании, что подготовка к ОГЭ есть в школе, количество посетителей школьных занятий не увеличилось.

А для подготовки к ЕГЭ репетиторы и курсы востребованы настолько, что, по подсчётам некого Института прогрессивного образования, ими пользуется 72% российских выпускников. В связи с данным фактом директор этого института Анна Маркс 29.07.2021 обратилась к министру просвещения Сергею Кравцову с предложением: ввести специальные сертификаты для оплаты курсов по подготовке к ЕГЭ, которые нужно будет выдавать школьникам из малоимущих семей[1]. Стоимость одного занятия с репетитором колеблется от 300 до 3000 рублей (в зависимости от региона России, а также опыта педагога). Поэтому Анна Маркс предложила Кравцову ввести стоимость одного сертификата не меньше 20000 рублей. Идея обеспечить равноправие при сдаче экзамена, безусловно, хороша. Но самим фактом этого предложения мы признаём провальность ЕГЭ, который когда-то был введён, чтобы сократить неравенство при поступлении между богатыми и малообеспеченными семьями. И, главное, фактически официально признаётся неэффективность школьной подготовки к ЕГЭ — экзамена, рассчитанного на проверку школьных знаний!

Огромной популярностью пользуется платный английский: и пяти-, и семиклассники ходят на него два раза в неделю седьмым уроком, и там уже, подозреваю, не жалуются на трудность домашних заданий: родители их не поймут.

Я по своей инициативе взяла один дополнительный час русского языка для учеников слабенького шестого класса и назвала своё занятие «Практикум по русскому языку». Вместе с классной руководительницей писала родителям, что их детям были бы очень нужен один дополнительный урок русского в неделю. На занятия не ходил практически никто, пока я не догадалась объявить, что на нём мы будем заниматься исправлением оценок. И дети стали приходить, исправлять двойки, изредка даже тройки.

***

Родители, с утра до вечера занятые на работе, вынужденные выплачивать ипотеку и нагруженные разными другими обязанностями, конечно, хотят, чтобы в школе учили понятно, и дома не приходилось самим заниматься с детьми. «Простой» родитель, трудящийся человек, прежде всего хочет, чтобы его ребёнок был в школе под присмотром, чтобы там ему не позволяли хулиганить и курить, накормили его в столовой, ну, и, желательно, немного научили каким-то предметам. Именно такой родитель будет благодарен учителю за неформальное отношение к ребёнку и классу в целом, ведь из-за своей загруженности сами папы и мамы имеют мало возможности куда-то ездить с детьми, проводить с ними время. Но о качестве знаний «простой» родитель всерьёз не беспокоится. Слишком мало связи между преподаваемыми в школе предметами и той жизнью, которая вырисовывается перед его ребёнком, начиная с шестого-седьмого класса. Отсутствие двоек, ещё лучше — троек, минимум жалоб от педагогов является для «простого» родителя показателем достаточно успеха в школе его ребёнка.

Именно оценки являются для детей и их родителей целью посещения школы. Какие знания, навыки реально имеются по предмету, их волнует мало. Главное — получить четвёрку, а лучше пятёрку. Это желание вполне укладывается в буржуазную мораль: главное — добиться успеха, неважно, какой ценой.

Дети наблюдают подобное поведение у своих родителей, ведь наверняка многие из них на работе действуют по принципу: лишь бы начальство было довольно, а действительный результат — не важен. То же и в школе. Дети улавливают — не такие уж они дураки, — что многое здесь делается для галочки, что учителя ориентированы на формальные показатели (коэффициент успеваемости, заполнение журналов, отчётов) и часто заставляют детей участвовать в показательных мероприятиях, соревнованиях, олимпиадах ради этих показателей. От показателей зависят надбавки, стимулирующие выплаты, составляющие солидную долю зарплаты педагога.

Удивительно ли, что дети очень часто пытаются по собственной инициативе предлагать педагогам немудрящие «стимулы» в виде денег, подарков в обмен на оценки? Дети лишь воспроизводят поведение взрослых, отражают ту ситуацию, которую видят. В конце каждой четверти родители и дети буквально штурмуют учителей просьбами, а подчас и категоричными требованиями исправить оценки. Присылаются переделанные работы, просятся (даже вымогаются) дополнительные задания. Позиция администрации всегда определённа: идти навстречу ученику, всё решать в пользу ученика. Редко бывает, что ребёнок действительно заслужил оценку на балл выше — например, болел, а потом хорошо позанимался. Обычно знания остаются на прежнем уровне, но из-за присланных неизвестно как сделанных работ приходится ставить оценку на балл выше. Оговорюсь, что учитель может не делать этого, потребовать делать работу в классе или отвечать устно. Но если оценки в итоге не будут исправлены, то есть просьба родителей не выполнена, администрация учителя уж никак не поддержит.

Ориентация на внешние показатели успеха (а им как раз являются оценки) очень высока у школьников, собранных в так называемые привилегированные классы, где учатся дети предпринимателей, чиновников, депутатов. Моя школа числится престижной, и в ней такой класс есть… В этом классе, состоящем из двадцати человек, только два троечника, при этом (по свидетельству моих коллег) качество знаний оставалось таким же, как и в других классах данной параллели.

Отдельно хочется сказать про так называемый «юнармейский класс». У них имеется строевая подготовка, дополнительные занятия по математике и физике. Эти дети ориентированы на карьеру в силовых органах. Отношения с другими школьниками у них натянутые. Да и в отношении к учителям чувствуется пренебрежение. Даже хорошие ребята, попадающие в этот класс, меняются к худшему. Это отмечают многие.

***

Если ценность образования для учащихся и их родителей — не в получении знаний, то в чём она? Для ответа на этот вопрос попробуем обратиться к последнему ФГОСу. ФГОС (Федеральный государственный образовательный стандарт) свежей версии, так называемый ФГОС четвёртого поколения, был принят 28 июля 2021 года[2]. Его кулуарное обсуждение завершилось ещё 7 мая. И практически сразу же этот стандарт вызвал критику учителей. Особенно большие претензии возникают к стандарту по математике, о чём подробно написал в своей статье для журнала «Математики в школе» заслуженный учитель РФ А. В. Шевкин[3]. Опытный преподаватель критикует многое: и запутанность языка, и нагромождение непонятных терминов, и навязанные личностные и метапредметные результаты обучения, для которых нет и не может быть объективных критериев проверки. Но подробнее всего Шевкин останавливается на предметных результатах освоения программы основного общего образования. В этой части ФГОСа то и дело используется словосочетание «умение оперировать понятиями». Например, в пункте 45.5, «Предметные результаты по предметной области “Математика и информатика”» говорится, что ученики должны проявить «умение оперировать понятиями множество, подмножество, операции над множествами; умение оперировать понятиями: граф, связный граф, дерево, цикл, применять их при решении задач»[4] и многими, многими другими.

А. В. Шевкин совершенно справедливо замечает:

«Какой смысл авторы документа вложили в понятие “оперировать понятиями”? У каждого читателя будет свой смысл, своё понимание. Умение оперировать признаками делимости (какими?) предполагает знание свойств делимости? Если мы хотим учить не рецептам получения ответов без понимания смысла выполняемых действий, а математике, развивать учащихся, если хотим, чтобы учащиеся понимали смысл изучаемого и выполняемых ими действий, то признаки делимости надо объяснять с помощью свойств делимости — на конкретных примерах, что соответствует возрастным возможностям восприятия пятиклассников».

В положениях ФГОС постоянно подчёркивается, что при обучении должен применяться «системно-деятельностный подход», но по логике документа получается, что предмет достаточно знать ознакомительно (прямо как указали моей коллеге, преподавателю английского).

Что касается математики, нигде во ФГОС не указано, что учащиеся должны знать аксиомы, знать и доказывать некоторые теоремы. А. В. Шевкин резюмирует:

«Главное действие при системно-деятельностном подходе — уметь применять. Знать и доказывать не требуется. Вот печальная статистика: глагол знать в стандарте использован только 7 раз. Один раз в п. 36.2: «знать и распознавать предпосылки конфликтных ситуаций...», 4 раза в требованиях по иностранному языку, 2 раза в требованиях по биологии и ни разу в требованиях по математике — ни на базовом, ни на углублённом уровне обучения». Заслуженный математик иронически определяет подход к обучению, предлагаемый ФГОСом, как «системно-бездеятельностный подход, гарантирующий дальнейшее падение уровня подготовки школьников».

Короче говоря, от современных выпускников, похоже, требуется скорее овладеть простым набором навыков, чем получить действительно глубокое понимание предмета. Нужны люди, умеющие приспосабливаться на любом месте, а не грамотные, высококвалифицированные специалисты.

Вот в чём видят смысл и цель образования наши чиновники. Сами дети и их родители, конечно, имеют в виду другие цели. Первая очень проста — получение аттестата. Он ведь нужен элементарно для того, чтобы в дальнейшем получить среднее специальное или высшее образование и работать. Однажды в моём шестом классе, пока я была на больничном, завуч провела нечто вроде сочинения на тему «Зачем я учусь и как я могу учиться лучше?» Мне дали прочитать работы детей. Больше половины из них (особенно мальчики) обозначили, что образование нужно для того, чтобы потом работать и кормить семью. Дети в шестом классе прямо так и писали: я должен выучиться в школе, чтобы потом получить профессию, зарабатывать и получать деньги для моей будущей семьи. С одной стороны, можно порадоваться ответственности этих ребят, но с другой — становится как-то грустно, что в столь юном возрасте они так чётко осознают проблемы своей будущей взрослой жизни. Ведь в этих строках не было речи о том, что им хотелось бы получить интересную профессию — нет, упор делался именно на зарабатывание, на обеспечение необходимых потребностей.

Для родителей и детей с амбициями целью образования является получение более высокого социального статуса. И. Н. Гавриленко в работе «Отчуждение личности при капитализме средствами образования и воспитания» пишет:

«Социальное положение мелкого и среднего буржуа неизбежно сказывается на статусе и личности детей, характере их семейного воспитания, способе подготовки к школе. Как уже отмечалось, ребенок представляет собой исходную точку их семейного проекта на будущее, основную надежду и средство его достижения. Поскольку каждое достигнутое в данный момент положение не считается удовлетворительным, на каждое новое поколение возлагаются особые надежды»[5]

Родители выбирают то направление обучения, которое, во-первых, модно, а, во-вторых (и это главное) выглядит наиболее перспективным с точки зрения грядущего трудоустройства и заработка. Если престижным будет китайский класс, они постараются зачислить ребёнка туда, если естественнонаучный — постараются попасть в этот, если юнармейский — то в него. И армия, и Китай, и медицина — всё это выглядит гарантом стабильности.

То, что И. Н. Гавриленко пишет о частных школах в США 70-х, становится истиной и для современных отечественных школ:

«Частные учебные заведения предоставляют родителям право выбирать программу, цели и средства обучения, что позволяет им более гибко управлять школьной подготовкой детей в соответствии с актуальными общественными потребностями господствующего класса и личными склонностями ученика. Обучение органически соединяется с развлечениями, становясь в еще большей степени предметом потребления и средством удовлетворения потребности в “немедленном счастье”».

***

О нарастающем неуважении к учителям было сказано много. Пренебрежительно-снисходительный взгляд на педагога при существующей системе ценностей естественен: учитель — всего лишь работник сферы услуг, причём такой, который предоставляет услугу сомнительного качества. Однако я уверена, что проблема гораздо шире — это неуважение к человеку любого труда. Огромной популярностью у детей пользуются блогеры, которые (как представляется школьникам) бесконечно развлекаются, путешествуют, веселятся и получают за это деньги. Другим идеалом типичного современного школьника является биржевой спекулянт. При бесплатном онлайн-просмотре фильмов на ребёнка сыплется реклама всевозможных букмекерских контор. Подростки интересуются криптовалютами и внимательно следят за их курсами. Некоторые ребята с ранних лет собираются стать рантье, то есть сдавать бабушкину квартиру и получать пассивный доход (отношение к бабушке в этом случае понятно).

Пусть «в тренде» сейчас естественнонаучные специальности — врачи, микробиологи, генные инженеры, а также некоторые из гуманитарных, например, дизайнеры или юристы. Но такие професссионалы, по сути дела, всё-таки слуги настоящих хозяев жизни, которые могут позволить себе не работать вообще, а только накапливать капитал и предаваться всевозможным развлечениям. Тот, кто не работает, а только наслаждается жизнью — на вершине социальной пирамиды, это идеал, к которому нужно стремиться. Приведу два интересных примера из сочинений, которые выпускники писали на ЕГЭ 2021 года (я вхожу в комиссию по проверке экзаменационных работ по русскому языку). Ученик пишет: «Тема счастья, любви к Родине раскрыта в произведении “Тихий Дон”. Главный герой произведения Григорий Мелехов любил свою Родину и её просторы. Проводил время на хуторе и наслаждался моментами». Трагизм судьбы Мелехова был учеником не замечен — оказывается, Григорий только и делал, что наслаждался. Может, ученик и вовсе не читал текст, но характерно, что он придумал герою именно такую судьбу. Другой выпускник пишет: «Примером счастья является литературный персонаж Манилов из романа Гоголя. Манилов живёт со своей супругой в деревне, строит планы на будущее, наслаждается красивой природой. Он счастлив». Ну а что — чем не идеал современного школьника? Большой дом, крепостные, красивая природа, любящая жена. Если бы Манилов жил в наше время да снимал со своей «душенькой» ролики — набрал бы кучу лайков!

Хотя я не являюсь учителем истории, в связи с изучением поэмы Некрасова «Русские женщины» (кстати, это произведение тринадцатилетним детям понять очень сложно, я бы включила его в программу для девяти-, десятиклассников) мне пришлось рассказывать о декабристах. Ребята с большим трудом поняли, зачем участники Северного и Южного обществ хотели освободить крестьян, да ещё (по «Русской правде» Пестеля) с землёй. «Но ведь сами они были дворяне, и у них всё было!» — удивлялись дети. То есть детям оказалось непонятно, что человек, сам материально обеспеченный, со связями, может быть недоволен чем-то, желать улучшить положение обездоленных, да ещё идти ради этого на огромный риск. Лишь некоторые ученики сформулировали: «Нельзя быть счастливым, когда другие вокруг тебя несчастны». Да и все ли из написавших прочувствовали эту мысль?

***

Школа существует не в вакууме, она является общественным институтом, и правящий класс, конечно, использует её возможности, чтобы воспитывать и обучать будущих граждан. Сэмюэл Боулз и Герберт Гинтис в своей классической работе «Школьное образование в капиталистической Америке» пишут: «Ключевая функция образования в капиталистическом обществе — это постановка соответствующим образом подготовленных кадров для капиталистической экономики»[6]. На первый взгляд может даже показаться, что в этом определении нет ничего страшного. Страшное кроется в том, что человек «затачивается» под рынок, что целью не является самореализация личности, хотя про неё и говорятся красивые слова во ФГОСах. Нам всё время говорят о том, как приспособить свои личностные качества для достижения профессионального успеха, хотя могло бы быть наоборот — экономические и социальные достижения помогали бы людям развиваться.

Боулз и Гинтис совершенно правильно замечают, что «структура социальных отношений в сфере образования соответствует структуре отношений в сфере труда». Как взрослые в основном отчуждены от своего труда и мотивируются заработной платой (и страхом её потерять), так дети мало мотивируются процессом обучения, а больше — формальным показателем его успешности, то есть оценками. В советской школе оценки, награды, медали также играли немаловажную роль, но зато не было ЕГЭ, экзамены принимались очно. Поэтому ученик, получивший в школе незаслуженные оценки, так или иначе при поступлении в ВУЗ должен был показать настоящие знания.

Сегодня взрослые конкурируют за рабочие места, а дети — за попадание в специализированный класс или школу.

Современные тенденции ведут к тому, что формально образование останется доступным и равным для всех (что, возможно, предотвратит общественные волнения), но на практике качественное образование — даже на уровне девяти классов — можно будет получить только платно. Или репетиторы, или дополнительные услуги в рамках самой школы. Общество уже сейчас в достаточной мере готово к такой ситуации. Интернет-реклама пестрит объявлениями о всяческих курсах, школах, проектах, городских и выездных лагерях, где предлагается «овладение актуальной профессией» программиста, робототехника, предпринимателя, облегчение поступления «в топовые вузы». «Выберите будущее ребёнку!» — предлагает реклама. Что касается дополнительных услуг в самой школе, то они, разумеется, существуют уже и сейчас. Но с распространением всеобщей коммерциализации, боюсь, учителей напрямую будут подталкивать к их оказанию, дабы школа могла зарабатывать больше, «самоокупаться».

А обычные, бесплатные школьные уроки будут давать минимум знаний. Снова процитирую И. Н. Гавриленко: «Превратив школу в орудие отбора по социальному происхождению в целях воспроизводства классового неравенства, капиталисты делают из учителей активных проводников своей воли. Уже общая структура школы превращает учителя в государственного чиновника, включает его в аппарат буржуазной надстройки». Если коротко, учителя не одинаково относятся к ученикам из разных классов. В условиях, когда педагогов не хватает, каждый ведёт 30 и более часов в неделю, учитель, даже если и хочет, то не очень-то может работать в полную силу, качественно готовиться ко всем урокам. Ему приходится выбирать, к какому занятию подготовиться хорошо, к какому — не очень.

***

Какое отношение у детей и подростков формируется к науке, понятно, в частности, из популярных видео. Например, на канале «Mamix» часто показывают различные химические и физические эксперименты, для проведения которых, кстати, тратятся немалые деньги. Комментарии к происходящему самих авторов канала и зрителей удивляют даже меня, имеющую заслуженные тройки по физике и химии. Авторы всерьёз задаются вопросом, почему не горит огонь в сухой воде, да так и не приходят к ответу, что над поверхностью такой воды появляется слой газа, который мгновенно поглощает тепло, и огонь гаснет, потому что расходуется на нагревание этого газа. Упор в похожих видео (конечно, речь не об этом конкретном канале, а обо всех подобных) вообще делается не на изучение природы вещей, а на зрелищность, эффект. «Взорвать» тысячу бутылок газировки, положив в них «Ментос» — это да, а объяснить, почему произошла эта реакция — уже нет.

В пришкольный лагерь, где я работала этим летом, приезжало химическое шоу. Дети смешивали два вещества и получали желеобразную субстанцию, из которой можно было формировать икринки, червячков. Сидящая со мной сообразительная девочка после опыта стала интересоваться, как называются жидкость и порошок, с которыми только что работали. Я обратилась к ведущей шоу, одетой в халат и шапочку Мисс Гравитации (так она представилась детям). Ведущая смогла ответить не сразу, посмотрела на этикетки. Оказалось, давали нам альгинат натрия и хлорид кальция. Если бы мы с девочкой не задали вопрос о названии веществ, речь о том, как именно получилось химическое чудо, вовсе бы не зашла. Большинство детей не такие пытливые, как эта девочка — они удовольствуются тем, что получилось нечто красивое, и если не прививать им интерес к познанию, так и будут воспринимать опыты на уровне «что-то красивое и непонятное». Уже дома я узнала, что о хлориде кальция можно в принципе было рассказать немало: его добавляют в кондитерские изделия, сыр, зернёный творог, консервы, и в случае превышения нормы потребления (а превысить её легко, так как кладут вещество буквально всюду) оно вызывает расстройства ЖКТ. Но зачем вдаваться в такие подробности, да ещё задумываться над тем, какие продукты нам продают в магазинах…

Условия жизни детей из разных социальных групп очень отличаются, но сглаживает это неравенство массовая культура. И дети предпринимателей, и дети рабочих смотрят одних и тех же блогеров, одинаковые фильмы и даже, если случится выбраться классом в культпоход, одни и те же постановки в театрах, где тоже часто (не всегда, но…) делается упор на зрелищность, развлекательность в ущерб содержанию.

В мире взрослых происходит то же самое: социальное пространство (интернет, театр или даже просто универмаг) скрывает социальные отношения. Масскульт сеет ложное представление об окружающем мире, то есть выполняет функцию обратную образовательной — делает зрителя глупее. Дети с восторгом воспринимают истории об успешных блогерах, удачливых бизнесменах, верят, что перед ними открыты широкие и лёгкие пути к успеху и обогащению, требующие не знаний, образования, а некоторой напористости и слепого доверия к масскультным образцам.

Что же в итоге?

1. Образование воспринимается как услуга, а не как общественно значимое благо, не как обязанность государства перед своими гражданами. Соответственно, складывается мнение, что данная услуга нужна не всем и спрос на неё формируют «заказчики», то есть родители. Сохраняется спрос на возмездные образовательные услуги, которые считаются более качественными, нежели бесплатные. Так как само понятие услуги исключает обязанность (можно услугой пользоваться, а можно и не пользоваться), ученики не чувствуют себя обязанными учиться.

2. Образование лишается содержания. Учителя перегружены, зачастую не имеют физической возможности качественно проводить по 5-7 уроков в день и вынуждены выбирать, какой урок будут проводить хорошо, а на каком — импровизировать. За старательную работу, если её результаты не выражены в дипломах каких-либо конкурсов или как минимум высоких результатах ВПР, ОГЭ, учитель не получает ни материального, ни даже словесного поощрения. Родители, ученики, администрация ориентируются на чисто формальные показатели, так что на них же поневоле настраивается и учитель.

3. Знание не яляется ценностью само по себе. Оно служит «высшим ценностям» — богатству, праздности, потреблению. У детей всё как у взрослых. Идеал — в будущем не трудиться вообще, жить за счёт прибыли. До тех пор, пока это невозможно — работать, хорошо учиться в школе, чтобы в дальнейшем хорошо зарабатывать, купить жильё и как можно больше времени посвящать развлечениям. Дети моего пятого класса, с которыми я разговаривала, так и обозначают свои планы на будущее: получать хорошие деньги, купить дом (некоторые хотят ещё купить дом своим родителям) и ездить на курорты. Само по себе всё это неплохо, но не тогда, когда всё остальное в жизни, кроме потребления, делается нудной обязанностью.

Возникает закономерный вопрос: что с этим всем делать? Как в этой ситуации должны себя вести учителя? Есть ли у них возможность сопротивляться ситуации и в итоге переломить её?

Такая возможность есть, но для этого бороться нужно не в одиночку. Прежде всего, учителя должны преодолеть собственную разобщённость, чтобы сообща отстаивать своё профессиональное и человеческое достоинство. Выступать нужно единым фронтом.

Но этого мало. Помните, какие протесты учителей и врачей против губительных рыночных реформ проходили в девяностые? Почему же они не увенчались успехом?

Да потому, что учителям мало осознать свои групповые профессиональные интересы. Учителя должны осознать себя интеллектуальным авангардом всего народа. Они должны осознать сами, а потом донести до людей, что борьба за образование — это рубеж общенационального сопротивления натиску мракобесия, варварства, бездушия, натиску, который направляется сверху.

По этой теме читайте также:

Примечания