Александр Васильевич Головнин (1821 – 1886) – один из главных деятелей тех реформ, за которые Александр II удостоен почетного звания «Освободитель». Сам же Головнин, занимавший с 1861 г. ключевой идеологический пост министра народного просвещения, был еще в 1866 г. отправлен царем в отставку. А просвещение возглавил убежденный реакционер граф Д.А. Толстой.

Воспоминания отставного реформатора – «Записки для немногих. Бумаги тайного советника Головнина…» – изданы специалистами Российского государственного исторического архива и Санкт-Петербургского института истории в лучших традициях нашего научного книгоиздания. В 570-страничном томе читатель обнаружит, во-первых, множество фактов, характеризующих самые разные стороны российской действительности, от богословия до таблицы питерских цен на масло, мясо и муку (с. 474) – ведь автор успел послужить и в МВД (где курировал религиозные организации), и в Русском географическом обществе, и в ВМФ, и даже в Канцелярии по управлению женскими и богоугодными заведениями, он готовил крестьянскую реформу и разрабатывал правила, по которым до сих пор живет наше академическое сообщество. Во-вторых, «Записки…» помогут понять логику развития России в последние полтора столетия. Может быть, некоторые тезисы старых советских учебников – о «половинчатом», «противоречивом», даже «трусливом» характере реформ Александра II – были не так уж далеки от истины? И именно на это царствование приходится «точка бифуркации», после которой стало невозможно мирное эволюционное развитие страны?

Сам тайный советник, конечно, был далек от столь радикальных выводов. Как человек своего времени (и места), он осуждал «вредное направление молодого поколения», под которым понимал «безверие и направление материалистическое… разные учения коммунистические, социалистические, так называемые свободомыслящие…» (с. 417). Верил, что вся Россия «беспрекословно и бесспорно» подчиняется дому Романовых и в этом «единении» состоит «сила государства» (с. 455). Он был чиновник – слово это приобрело неприятный привкус, между тем административная работа не хуже любой другой, лишь бы она выполнялась профессионально и честно. Как грамотный профессионал, Головнин понимал, что «вредные» идеи нельзя победить «полицейскими» методами. Им следует противопоставить другие идеи – те, которые сам считаешь полезными. Здесь особенно интересны суждения автора о христианстве. Сам он – человек верующий, обращается к Богу с молитвой, но религия для него – не соблюдение обрядов, не «Катехизис» Филарета, по которому «люди, истинно образованные и просвещенные, не могут считаться православными» (с. 460). Христианин – тот, кто старается жить по учению Христа. Именно с нравственной точки зрения Головнин оценивает придворную роскошь, полицейскую провокацию, паразитизм духовенства. «Скит есть прекрасно устроенное заведение, где 30 взрослых мужчин, здоровых и сильных, проводят большую часть суток в стоянии в церкви в то время, когда один из них читает невнятно молитвы… Я никак не могу поверить… чтоб подобная жизнь, без всякого труда на пользу ближнего, соответствовала духу христианской религии» (с. 63).

Некоторые его суждения о работе «профильного» министерства (по ним можно судить о том, чем настоящий реформатор отличается от проходимца). Одна из главных ошибок, по Головнину, – «слишком строгое требование платы за учение и в средних, и в высших учебных заведениях. От этого многие способные молодые люди не в состоянии получить высшее образование…

Изнуряют себя непосильным трудом для приобретения средств жизни, лишают себя здоровой пищи, хорошего или даже сносного помещения и теплой одежды и оканчивают курс с потерянным здоровьем… Получаемое ими образование не может принести никакой пользы ни им, ни обществу, и взысканная с них плата за учение составляет для казны не доход, а прямой расход, если под словом казна понимать Россию и ценить людей не ниже денег (с. 505). Большая часть материальных средств, которыми располагает правительство, должна идти на пользу просвещения прямо… Необходимо достойно награждать тружеников науки… По всем этим предметам должно действовать широко и щедро, имея в виду достоинство и славу империи, и то обстоятельство, что по этим предметам нельзя ожидать значительного участия частных лиц, ни городских, ни сельских обществ, и что, следовательно, здесь предстоит действовать правительству» (с. 356 – 357).

Учителям истории будет интересна беседа Головнина с его французским коллегой Ф. Гизо. В результате «введения во французские учебные заведения современной истории… читается панегирик нынешнему императору и производит, конечно, совершенно противное действие. Молодые люди по свойственному им духу противоречия относятся к этому преподаванию критически… теряют к учителям и доверие, и уважение» (с. 384).

Если бы такие чиновники, как А.В.Головнин, определяли политику России, может, не понадобилось бы революций. Но история рассудила иначе. И печально вдвойне, что в потоке нынешнего «Духовного Возрождения» имен, идей и атрибутов царской России всплывает именно то, в чем увязли великие реформы 60-х гг. ХIХ века.

На эту тему читайте также: