Город Вальпараисо лежит у подножия естественного амфитеатра, образованного спускающимися к Тихому океану холмами. Шоссе, ведущее к нему, сбегает с гор, и, когда приезжаешь туда ночью, восхищаешься блеском огней на фоне сверкающей при луне водной глади.
Сальвадор Альенде, который провел в этом городе юность, перенес туда местопребывание своего правительства спустя два месяца после вступления на президентский пост.
Смена мест принесла некоторые неудобства, но децентрализация стоила этого. Министр сельского хозяйства расположил свою резиденцию в Темуко, самом центре страны арауканов, а министр горнорудной промышленности перебрался в Антофагаст, поближе к крупным месторождениям меди.
В Вальпараисо правительство расположилось во дворце управителя, который служил летней резиденцией президентов Чили до тех пор, пока не был построен дворец «Серро Кастильо» в близлежащем городе Винья-дель-Мар. В резиденции «Серро Кастильо», расположенной на высокогорье, с которого на юге виден был город Вальпараисо, а на севере пляжи Винья, часто бывал Фрей во время своего президентства: в конце каждой недели он приезжал сюда со своими ближайшими родственниками. Народное правительство Альенде заметно отличалось от предыдущих: в «Серро Кастильо» Альенде окружали дети бедняков из школ Сантьяго.
Во дворец управителя перевели отдел информации и радиовещания, секретариаты и около 50 чиновников. Зимнюю столовую превратили в зал прессы и обновили электрооборудование, с тем чтобы оно смогло выдержать нагрузку сложных телетайпных установок.
Экономика страны к моменту, когда Альенде взял на себя управление, переживала критический момент. К концу шестидесятых годов капитализм в Чили находился в состоянии застоя.
Первый министр финансов в правительстве Народного единства Америко Соррилья в обзоре о состоянии чилийской экономики от 27 ноября 1970 года отмечал монополистический характер чилийского капитализма. Из 161 крупной компании Чили 10 крупнейших владели 90% акций. В текстильной промышленности 5 основных компаний контролировали 70% активов. В банковском деле 3 частных национальных банка концентрировали в своих руках 44,5% вложений. Все отрасли национальной экономики контролировались 248 компаниями. Централизация и концентрация богатств в немногих руках были характерны для Чили.
Другой отличительной чертой была зависимость от империализма, особенно американского. «В 1968 году иностранный капитал контролировал более шестой части всего капитала, действовавшего в промышленности», — отмечал Америко Соррилья. Из 100 крупных компаний 61 зависела, в большей или меньшей степени, от иностранного капитала, а 40 из них контролировались им полностью. Только за 1967 год Чили перевела за границу 201 млн. долларов прибыли, что соответствовало 20% всех валютных поступлений страны. К моменту победы Народного единства страна ежедневно теряла полтора миллиона долларов, уходивших в карманы американских капиталистов.
Еще одна характерная черта, на которую указывал Соррилья, состояла в том, что крупные монополии забирали значительную часть бюджета государства. Частные компании росли за счет государственных кредитов и вложений. Этот рост имел различные негативные последствия. Одним из них было несправедливое распределение национального дохода. В 1968 году 1% наиболее богатых получал 10% национального дохода.
Это вело к росту нищеты. Безработица в городе Сантьяго достигала 7%. Ежегодно в состав рабочей силы вливалось 90 тыс. молодых людей, а необходимого для их устройства количества рабочих мест не создавалось. Существовала и широко распространенная частичная или скрытая безработица.
Другая форма расхищения национальных ресурсов состояла в неполном использовании имеющихся мощностей. По подсчетам, при полной нагрузке оборудования промышленное производство могло бы возрасти в 1969 году на 30%.
Неиспользованные мощности составили в текстильной промышленности 61%, в хлебопекарной — 50, в консервной — 65, в производстве электроэнергии — 70, в обувной промышленности — 74, в мебельной — 61% и т. д. С 1967 года, по данным планирующей организации ОДЕПЛАН, отмечался, по словам Соррильо, «экономический спад, отражавший самоисчерпание системы».
Хосе Кадемартори в своем обзоре экономики Чили, опубликованном в 1968 году, пришел к аналогичным выводам. Он утверждал, что чилийская экономика подошла к почти абсолютному застою.
Одну из главных причин такого положения Кадемартори видел в засилье иностранного капитала, который в сфере производства стремился вкладывать средства преимущественно в легкую промышленность, поскольку крупные империалистические консорциумы оставляли за собой право продавать сырье и оборудование для тяжелой промышленности Чили.
Другая причина состояла в гипертрофированном развитии непроизводственной сферы. Сфера торговли и услуг оказывалась исключительно прибыльной и существовала за счет промышленного и сельскохозяйственного производства.
Кроме того, колебания цен на медь — основной продукт национального производства и экспорта — создавали диспропорции во внешней торговле. Американцы предоставляли кредиты, но они предназначались для импорта потребительских товаров, в силу чего росла внешняя задолженность без увеличения промышленного потенциала.
Согласно официальным данным корпорации развития производства, приводимым Кадемартори в своем исследовании, в 1963 году американские капиталовложения в Чили достигали 790 млн. долларов, что ставило страну на седьмое место в мире по объему прямых американских инвестиций.
В исследовании, опубликованном в октябре 1970 года, кубинские экономисты Серхио Аранда и Альберто Мартинес пришли в отношении состояния чилийской экономики к следующим выводам.
Налицо очень высокий уровень монополистической концентрации капитала, то есть экономическая власть сконцентрирована в руках небольшого слоя общества. Промышленность наращивала производство потребительских товаров, а не товаров производственного назначения, необходимых для развития экономики. Страна находилась в огромной зависимости от иностранного капитала.
В сельском хозяйстве преобладали отсталые формы хозяйствования; мелкий крестьянин-собственник находился в ужасных условиях. Такое положение исключало возможность развития мелкотоварного производства. Наблюдалась слишком активное участие государства в развитии частного сектора экономики, который «использовал для своей выгоды общественные ресурсы».
Таким образом, различные экономисты были единодушны в анализе причин тяжелого положения в экономике страны.
Согласно основной программе Народного единства, новая экономика должна была состоять из 3 основных секторов: общественного, смешанного и частного. Преобразования экономики, таким образом, должно было начаться с создания «доминирующего общественного сектора».
Прежде всего ставилась задача национализировать основные богатства: крупную медную промышленность, добычу железа, селитры и угля; затем национализировать банковское дело и установить контроль над внешней торговлей.
Считалось, что национализация 150 крупнейших (из общего числа существовавших в Чили 30 500) промышленных предприятий обеспечит государству возможность контроля над экономикой. То есть огромное количество средних производителей сохранило бы свое существование на протяжении шести лет президентства Альенде.
В соответствии с программой, принятой 2 декабря 1970 года, два месяца спустя после церемонии передачи президентской власти, было объявлено об экспроприации первого предприятия — текстильной фабрики «Бельявиста» в Томе, 27 января 1971 года была экспроприирована шерстепрядильная фабрика «Аустраль», 11 марта к государству отошли заводы «Фиап-Томе», а 26 марта — «Фабриляна».
Проведение национализации облегчал декрет-закон, принятый еще в 1932 году во время так называемой Социалистической Республики, который позволял действовать исполнительной власти быстро, в обход обструкционистских прений в парламенте.
Одновременно началась национализация банков.
С пятью действовавшими в Чили иностранными банками: Бразильским, Французским, Итальянским, лондонским «Фёст нэйшнл сити бэнк» и «Бэнк оф Америка» — были проведены переговоры об экспроприации на взаимоприемлемой основе, чтобы не создавать врагов новому правительству.
Национальная банковская сеть включала 22 банка. Некоторые из них принадлежали старым аристократическим семьям: Банк Эдвардсов принадлежал клану Эдвардсов, Кредитно-инвестиционный и Континентальный банки — семье Йярур, владевшей также огромными капиталами в текстильной промышленности, Панамериканский банк и Национальный трудовой банк находились в руках семьи Сайд, а Южноамериканский банк принадлежал семье Матте, тесно связанной с потерпевшим на выборах поражение Алессандри.
Каждый из этих банков действовал как акционерное общество. Экспроприация осуществлялась путем выкупа акций. Для ее ускорения правительство на начальный период установило льготные цены.
На этом этапе не были забыты и банковские служащие: им представлялась работа в банковской системе с учетом заслуг и трудового стажа, давалась возможность учиться, была перераспределена заработная плата в пользу низкооплачиваемых, в распоряжение служащих предоставлялись спортивные сооружения профсоюзов, была начата разработка жилищной политики.
Все эти меры вызвали взрыв возмущения спесивой национальной чилийской буржуазии. Особенно обострилась ситуация, когда перемены коснулись сельских районов, где начала распадаться уже и без того подточенная феодальная структура. Правая печать пыталась изобразить состояние хаоса, разгара бандитизма и анархии в деревне. Захват крестьянами поместий преподносился в извращенном виде.
Давид Байтельман, вице-президент организации по проведению аграрной реформы, заявил журналу «Эрсилья» (№ 1858), что в Чили было 250 тыс. сельскохозяйственных владений, из которых в первые три месяца правительство Народного единства экспроприировало только 1200 поместий. Всего намечалось экспроприировать 4 тыс. поместий, из них в 1971 году — только 1 тыс.
Были национализированы крупные латифундии, такие, как поместье депутата от Национальной партии Патрисио Филиппса в Темуко, специализирующееся на производстве молока, а также самая крупная сельскохозяйственная латифундия на Огненной Земле.
В период проведения этих мероприятий правительством Народного единства разведывательные органы Соединенных Штатов и американские консорциумы, имевшие интересы в Чили, продолжали осуществлять свои планы экономической блокады и попытки экономического давления на Чили.
Политический обозреватель Луис Эрнандес Паркер в журнале «Эрсилья» (№ 1856) так описывал встречу президента Альенде и заместителя госсекретаря по латиноамериканским делам американского правительства Чарли Мейера, когда последний прибыл в начале ноября на церемонию вступления Альенде на пост президента.
После того как Мейер произнес протокольные поздравления, Альенде подал ему документ, в котором шла речь о сверхсекретных консультациях США на самом высоком правительственном уровне с Бразилией, Аргентиной, Мексикой, Парагваем, Колумбией, Венесуэлой и Коста-Рикой. Правительствам этих стран предлагалось высказать соображения о начале своего рода блокады Чили, поскольку она стала страной, где «никогда больше не будет свободных выборов».
Мейер был очень удивлен или по крайней мере изобразил удивление, поскольку документ был лично составлен Генри Киссинджером. Мейер заявил, что ни он, ни сотрудники их учреждения ничего не знают об этих консультациях. Государственный департамент, утверждал он, не обсуждал никаких мер, направленных против Чили.
В феврале 1971 года руководители государственного банка с тревогой прочитали телеграмму из Швейцарии, информирующую о том, что фирма «Интернодиа финанс» с местопребыванием в Цюрихе положила на счет 493 тыс. долларов в качестве аванса за приобретение 960 тыс. тонн меди. Ежегодное производство меди в Чили составляет 90 тыс. тонн, значит, какая-то фирма в Цюрихе пыталась установить монополию на закупку всей меди, которая будет добыта в ближайшие десять лет.
Логичным следствием этого было бы головокружительное падение цен на медь на мировом рынке, что нанесло бы огромный ущерб чилийской экономике и престижу правительства Народного единства.
Началось расследование, в ходе которого было установлено, что «Интернодиа финанс» осуществляла операции в Чили через агентов, проживавших в отеле «Шератон». Главными из них были югослав Зновир Медович и американец Говард Эдварде. В деле участвовали также швейцарец Альфред Кениг, итальянец Алдо Орецоли, мексиканец Хесус Кадо и чилиец арабского происхождения Ниссим Кейлани. Поистине созвездие международных авантюристов.
Как только Кадо и Кейлани были вызваны на допрос, они исчезли. Журнал «Эрсилья» (№ 1860) писал, что
«медный заговор напоминал сложную и тонкую полицейскую историю со всеми атрибутами романов Флеминга: элегантные миллионеры, роскошные отели, неизвестные организации, встречи в Швейцарии, ЦРУ, Интерпол, псевдопохищения, белокурые секретарши и подслушивающий аппарат в подсвечнике».
Журнал, опубликовавший это, был близок к кругам христианской демократии.
В процессе расследования было выяснено, что американец Говард Эдварде изучал теологию, затем поступил на службу в американские военно-воздушные силы. Когда в 1960 году в Никарагуа начали подготовку предателей для заброски на Кубу, Эдварде оказался среди инструкторов, а потом сам направился на Кубу с бригадой № 2506, был ранен в заливе Кочинос, но успел скрыться с частью высадившихся войск.
Позднее он выплыл как делец, связанный с фирмами «Парльямаунт Тауэре инкорпорэйшн» на Багамах и «Текеста инкорпорэйшн» с местопребыванием в Панаме. Некоторое время спустя он появился в качестве основного акционера «Транс Уорлд иншурэнс компани», той самой фирмы, которая осуществила трансферт на «Интернодиа финанс» в Цюрихе, имевшей объявленный капитал в 26 млн. долларов.
Здесь явно торчали уши Центрального разведывательного управления Соединенных Штатов, и об этом недвусмысленно заявил контролер меднорудной промышленности Хайме Файвович. Несмотря на это, оппозиция попыталась представить дело как проявление начавшейся в правительстве управленческой коррупции. Альенде заявил на это: «В моем правительстве можно сунуть палки в колеса, но никто не сможет сунуть в лапу».
В апреле 1971 года прошли выборы во все муниципалитеты страны. Политические обозреватели придавали выборам большое значение в связи с тем, что народ должен был высказать свое мнение о первых шести месяцах пребывания у власти Народного единства.
Результаты выборов оказались благоприятными для левых сил: 51% голосов был подан за партии Народного единства, что означало действительное большинство в общенациональном масштабе. На президентских выборах Альенде получил 36% голосов; за шесть месяцев количество поданных за него голосов возросло на 15%. Не было никаких сомнений в том, что такие меры, как национализация банков, аграрная реформа, подготовка к национализации меднорудной промышленности, создание общественного сектора в промышленности, ликвидация монополии в текстильной промышленности, способствовали увеличению числа сторонников Альенде.
Если сравнивать эти результаты с итогами парламентских выборов 1959 года, то можно убедиться в том, что электорат Демохристианской партии снизился с 29,8% до 25,6%, а Национальной партии — с 20% до 18,1%. В это же время Социалистическая партия увеличила свой электорат с 12,2% до 22,4% — рост весьма значительный. Число голосов, поданных за коммунистов, возросло с 15,9% до 16,9%.
Была одержана еще одна внушительная победа: Адонис Сепульведа от Социалистической партии победил Андреса Сальдивара, архиреакционера и одного из руководителей заговора, направленного на то, чтобы помешать Альенде занять президентский пост. Это были дополнительные выборы в сенат после ухода Альенде, ставшего президентом. Сепульведа победил: 25 тыс. голосов против 16 тыс., поданных за Сальдивара.
После победы на выборах в апреле 1971 года многие политические руководители и теоретики из среды левых сил характеризовали момент благоприятным для того, чтобы провести плебисцит, распустить враждебный парламент и назначить новые выборы в конгресс или создать Народную Ассамблею с новой структурой и новым составом.
Часть демохристиан ставила вопрос о возможности конструктивной оппозиции и сотрудничества с правительством по отдельным вопросам, как это было, когда конгресс в полном составе провозгласил Альенде президентом, или во время реформы конституции в связи с национализацией меди.
Другая часть Демохристианской партии выступила за ужесточение оппозиции правительству и за союз с реакционной Национальной партией. В январе состоялись переговоры между двумя партиями, которые частично провалились, поскольку под впечатлением недавних выборов крыло Алессандри отказывалось от сотрудничества с ХДП.
Случай способствовал сближению двух партий. Во вторник 8 июня 1971 года, Эдмундо Перес Сухович ехал на машине «мерседес-бенц» со своей дочерью Марией Анхеликой. Едва отъехав от дома, они заметили, что за ними следует машина «акадиан бомон». На углу улиц Эрнандо де Аггире и Карлоса Антунеса машина «акадиан» преградила им путь; из нее выскочили два молодых человека с автоматами и, разбив прикладами стекло «мерседеса», разрядили в Переса Суховича автоматную очередь.
Погибший был богатым дельцом, владельцем рыбопромышленной компании «Гуанайе», производившей рыбную муку. Жена Фрея, Мария Руис Тагле, владела частью акционерного капитала этой компании. Перес Сухович был также владельцем крупной строительной компании.
Во времена правления Фрея Перес Сухович был вице-президентом республики и занимал посты министров общественных работ, экономики и внутренних дел. Во время пребывания на посту министра внутренних дел он устроил кровопролитие в Пампа-Иригойне, приказав карабинерам стрелять в безоружных крестьян, захвативших землю в этом местечке.
Перес Сухович был заметной фигурой в среде демохристиан. Его смерть вызвала большое волнение среди буржуазии. Правая печать попыталась создать общественное мнение, говоря, что это покушение свидетельствует о беззащитности оппозиции. Понимая, что надо реагировать быстро, до того, как правые используют смерть Переса Суховича в качестве политического оружия, Альенде приказал срочно провести расследование убийства.
Обнаруженные на машине отпечатки пальцев позволили установить убийцу: им оказался Рональд Ривера Кальде-рон, член организации, именуемой «Организованный народный авангард».
Ночью в субботу 13 июня в 10 часов на улице Коронель Альварадо, в одном из предместий Сантьяго, была обнаружена в полном составе команда, убившая Переса Суховича.
К месту их обнаружения прибыли многочисленные сотрудники Управления расследований, карабинеры, несколько взводов полка «Буин», а также танкетки и броневики корпуса карабинеров.
Спрятавшиеся в гараже 6 человек отчаянно сопротивлялись. Рональд Ривера был убит во время попытки убежать по крыше ближайшего дома. Его брат Артуро застрелился сам. Остальные были тяжело ранены.
Четыре дня спустя, вскоре после 2 часов пополудни, в I здание Управления расследований вошел немолодой мужчина Эриберто Саласар и, воспользовавшись невнимательностью охраны, прошел в зал. Очередью из автомата он убил троих, а затем взорвал крупный динамитный заряд, спрятанный под одеждой. Взрыв потряс казармы.
Эриберто Саласар был вторым по рангу человеком в «Организованном народном авангарде», и, видимо, этот акт был ответом на ликвидацию группы членов этой террористической организации.
Эдуардо Фрей поспешно возвратился в страну из поездки по Европе, чтобы использовать создавшуюся ситуацию для ужесточения оппозиции правительству Народного единства.
18 июля 1971 года проходили выборы депутата по одному из округов в Вальпараисо. Свои кандидатуры выставили социалист Эрнан дель Канто и христианский демократ Оскар Марин.
Политическая кампания отличалась агрессивностью христианских демократов, связанной со смертью Переса Суховича. Марин победил, набрав 141 629 голосов, Эрнан дель Канто получил 137 048 голосов. На этих выборах впервые объединились Демохристианская и Национальная партии, блок которых с этого момента постоянно укреплялся вплоть до свержения Альенде.
Девять дней спустя после выборов в Вальпараисо собрался Национальный совет Демохристианской партии для обсуждения возможности заключения пакта с Национальной партией. Лидер левого крыла партии Боско Пара — поставил вопрос о запрещении союза с правыми.
Такие действия вызвали раскол в рядах партии.
Как заявил Парра, ХДП готова была пойти на все ради взятия власти. Те, кто стремился открыть левую и социалистическую перспективу, увидели в этом серьезное препятствие на своем пути. Христианский гуманизм и пролетарская демократия, как они воплотились в практике на Кубе, имеют общую основу действий, заявил Парра журналу «Пунта финаль» (№ 137). Вышедшие из партии демохристиане создали новое политическое объединение: Христианскую левую партию.
11 июля 1971 года в городе Ранкагуа президент Альенде провозгласил день вступления в силу закона о национализации меднорудной промышленности Днем национального достоинства.
Это происходило на площади Героев, в самом центре города, где во времена борьбы за независимость совершил свой замечательный подвиг Бернардо О' Хиггинс. Окруженный силами испанской монархии, почти не имея надежды на прорыв осады, он приказал сесть на коней и с саблей в руке прорвал окружение.
На этом месте Альенде объявил о завершении длительной борьбы народных сил за возвращение стране ее самого главного богатства. Национализация меди означала для Чили завоевание второй независимости.
Альенде в своем выступлении сказал о двух направлениях, по которым в последние годы развертывалась борьба вокруг меди. Одно, поддерживаемое бывшим президентом Фреем, состояло в так называемой «чилинизации» меди. Второе предусматривало ее национализацию (за нее выступал Альенде). Эти проблемы стали предметом острых столкновений во время выборов 1964 года.
Альенде охарактеризовал «чилинизацию» как попытку создать своего рода симбиоз государства с иностранными компаниями. Так, капитал компании «Анаконда» по бухгалтерским книгам оценивался в 181 млн. долларов. Демохристианское правительство приобрело у нее 51% акций, заплатив за них 175 млн. долларов — полную стоимость всех активов этой компании.
То же самое произошло с «Брайден Куппер». За 49% акций было уплачено 80 млн. долларов. По бухгалтерским книгам, капитал «Брайдена» не превышал даже 80 млн. долларов. Иными словами, Фрей платил больше того, чего стоили эти разработки, а государство все равно оставалось младшим партнером в компании, так как Фрей оставлял в руках американцев управление этими компаниями. Надо, кроме того, иметь в виду, что первоначальные капиталовложения этих компаний были меньше, чем им выплачивало правительство Фрея. К этому следует добавить постоянно возраставшие прибыли от эксплуатации рудников, которые на протяжении всех лет извлекали эти компании.
Об этом говорил в своей речи Альенде. С 1930 по 1970 год меднодобывающие компании получили в качестве прибыли 1576 млн. долларов.
За этот же самый сорокалетний период капиталовложения в разработки составили 647 млн. долларов. Но эти вложения осуществлялись с помощью средств того же чилийского государства, а международные компании не полностью выплачивали даже проценты по кредитам, задолжав Чили 700 млн. долларов, полученных в качестве таких кредитов.
Альенде привел данные о масштабах прибылей. С 1960 по 1964 год «Брайден» получила в качестве прибыли 62 млн. долларов. Та же компания за 1965–1970 годы добавила к этим доходам еще 156 млн. долларов. Это если не считать того, что заплатил Фрей в качестве младшего партнера. Рудник «Эль Сальвадор» с 1960 по 1964 год дал 9900 тыс. долларов, а с 1965 по 1970 — 7 млн. «Чукика-мата», самый крупный из рудников, дал с 1960 по 1964 год 141 млн. долларов прибыли, а с 1965 по 1970 год —325 млн. долларов. Только 3 американские компании за последнее десятилетие выкачали из Чили 765 млн. долларов.
Альенде с удовлетворением сказал о том, что после национализации за один день шахтеры рудника «Эль Сальвадор» добыли 52 тыс. тонн медной руды, что более чем в два раза превысило обычную дневную норму и на 15 тыс. тонн самый высокий уровень добычи, достигнутый в 1966 году. Так рабочие выразили свое одобрение мерам правительства по национализации.
Объясняя суть дела для тех, кто верил в эффективность американского управления чилийской медной промышленностью, президент Чили подчеркнул, что страна располагает четвертой частью мировых запасов меди. Однако ее добыча постоянно снижалась. Двадцать лет назад она составляла 20% мирового производства, а к настоящему моменту только 13%.
В целях выяснения состояния меднорудной промышленности правительство Народного единства поручило известной фирме «Сосьедад Франсеса де Минас» провести обследование рудников. Отчет фирмы вскрывал преступные факты, подрывавшие экономическое развитие страны. В последние годы добыча шла только в расчете на непосредственную прибыль и остаточные хвосты не разрабатывались. Это вело к накоплению отходов, которые в ближайшее время стали бы помехой для продолжения разработок и добычи. Для ускоренной ликвидации этих отходов потребовалось вложить 20 млн. долларов.
С другой стороны, в докладе французов отмечалось, что оборудование находилось в столь плачевном состоянии из-за плохого ухода за ним, что надо вложить 30 млн. долларов для того, чтобы привести рудники в порядок.
В наследство от предыдущих правительств остались долги, изношенное оборудование и истощенные разработки. К этому надо добавить падение цен на медь, вызванное финансовыми махинациями на мировом рынке. Таким был результат хозяйничанья империализма в стране.
Альенде говорил в своей речи и о ценах на медь, чтобы чилийский народ знал о трудностях, ожидавших его в недалеком будущем. За последние шесть лет цена за фунт меди составляла в среднем 61 цент. Однако за шесть месяцев пребывания у власти правительства Народного единства средняя цена за фунт упала до 50 центов, то есть на 11 центов. А снижение цен на минерал даже на 1 цент означало для Чили уменьшение национального дохода на 17 млн. долларов.
Медь была для Чили основным источником поступления валюты в национальный бюджет. Ежегодно она давала стране более 1100 млн. долларов.
Альенде закончил свою знаменательную речь словами: «Будущее родины, народа Чили находится в ваших руках».
Пять дней, спустя, 16 июля 1971 года, в руки правительства перешли пять наиболее крупных из национализированных предприятий. В принятом конгрессом законе указывалось, что компенсация будет выплачиваться из расчета первоначальной стоимости предприятий.
Но 29 сентября президент Альенде сделал ошеломляющее заявление. Согласно подсчетам, компании «Анаконда» и «Кенникут» за последние пятнадцать лет получали от своих вложений на территории США прибыль, не превышающую 10% в год. Отсюда делался вывод, что и на территории Чили рациональная прибыль должна быть такой же.
Обследование показало, что прибыль «Анаконды» в Чили достигала 21,5%, а «Кенникут» получала прибыль в 52,9%. Таким образом, они получили дополнительную прибыль в 774 млн. долларов. По принятому закону эта сумма должна была быть вычтена из сумм, полагающихся компаниям в порядке возмещения, что практически и на законном основании сводило к нулю любую выплату. С точки зрения моральной, имея в виду систематический грабеж, которым занимались эти компании, такая мера была более чем оправданной.
Разработки меди в Чили начались еще до испанского завоевания. Инки использовали ее для изготовления украшений и оружия. Солдаты, сопровождавшие Диего де Альмагро во время экспедиции 1536 года, украшали медными чепраками своих лошадей. Испанцы начали добычу меди в 1600 году.
Вице-король Перу приказал добывать медь в Чили для литья пушек. Руда отправлялась в Буэнос-Айрес через Анды на вьючных мулах, а отсюда в Испанию. Или на галеонах в порт Кальяо для последующего его использования в вице-королевстве Перу. В середине XVII века в Чили добывалось 4600 метрических тонн меди.
В 1834 году французский инженер Шарль Ламбер начал использовать в Чили отражательную печь, что произвело маленькую революцию в тогдашней примитивной металлургической технологии. Производство меди, достигавшее в 1853 году едва 15 тыс. тонн, возросло в 1873 году до 52 400 тонн в год, что вывело Чили на первое место в мире по производству меди.
В начале XIX века некоторые английские компании закрепляются в Вальпараисо и Сантьяго. «Чилиэн майнинг ассошиэйшн» и «Чилиэн энд Перувиэн майнинг ассошиэйшн» — вот первые компании, с помощью которых англичане захватывают контроль над медью. Уже к 1860 году 83% меди, потреблявшейся английской промышленностью, были чилийского происхождения.
В 1877 году в Чили производилось более половины всей мировой добычи меди.
Первый контакт Чили с американским империализмом относится ко времени Тихоокеанской войны. Как отмечает Эрнан Рамирес Некочеа в своей «Истории империализма в Чили», во время конференции в Арике, проходившей в 1880 году на борту военного корабля Соединенных Штатов, эта страна попыталась выступать в качестве арбитра в латиноамериканских делах и помешать тому, чтобы чилийцы достигли Лимы, в результате чего нарушилось бы равновесие власти в регионе.
Во время гражданской войны 1891 года Соединенные Штаты поддержали Бальмаседу в его борьбе с парламентом, опиравшимся на английскую поддержку. В октябре 1891 года имел место так называемый «инцидент» с военным кораблем «Балтимор».
Два пьяных матроса с американского военного корабля «Балтимор», находившегося на якоре в бухте в Вальпараисо, затеяли драку в одном из портовых кабаков и получили должный, справедливый отпор своему высокомерию — они были убиты в этой драке. Этот случай был раздут до масштабов международного инцидента. Соединенные Штаты провели демонстрацию военных кораблей у чилийских берегов и попытались сколотить коалицию из соседних с Чили стран для нападения на Чили и расчленения ее территории.
21 января 1892 года Чили был предъявлен ультиматум правительства Соединенных Штатов, который Чили, ослабленная жестокой гражданской войной, вынуждена была принять.
В тот же год американская эскадра под командованием адмирала Уолкера прибыла в Буэнос-Айрес. Его задача состояла в том, чтобы добиться заключения союза США и Аргентины для нападения на Чили и обеспечения для Перу захвата Такны и Арики. Уолкер предложил аргентинцам заем для покрытия их долга Европе и подогревал их гегемонистские настроения, высказав во время одного из тостов даже идею господства в Южной Америке этой лаплатской страны, поддерживаемой Соединенными Штатами.
Об этой миссии адмирала имеются многочисленные дипломатические документы и секретные доклады, приводимые Рамиресом Некочеа.
Американская дипломатия на протяжении длительного времени подогревала враждебность между Аргентиной и Чили под предлогом неурегулированности пограничных вопросов между двумя странами.
Дело же состояло в том, что из Тихоокеанской войны Чили вышла как латиноамериканская держава, владеющая сказочными богатствами в виде селитры на своем севере, на которые зарились американские монополии. С другой стороны, Чили была страной, находившейся в орбите влияния английского империализма, и Соединенные Штаты не хотели делить свой «задний двор» с европейской державой, как это стало очевидным после объявления доктрины Монро.
В 1893 году посланник Соединенных Штатов в Сантьяго оказывал давление на чилийское министерство иностранных дел, вынуждая его присоединиться к Международному бюро американских республик, создание которого было первой попыткой США установить свой колониальный контроль над Латинской Америкой. Это было прообразом нынешней Организации американских государств.
К дипломатическому и военному давлению скоро прибавилось широкое экономическое проникновение. В 1880 году объем торговли Чили с Соединенными Штатами составлял только 5% всего объема внешней торговли, или немногим более 4 млн. долларов. Но уже в 1913 году доля Соединенных Штатов во внешней торговле Чили достигла 13%, а ежегодный внешнеторговый оборот превышал 138 млн. долларов.
В 1880 году фирма «У. Р. Грэйс и Ко» начала свои операции по торговле селитрой, скупая земли на севере страны, в Писагуа. В 1893 году «Грэйс» установила пароходное сообщение между Нью-Йорком и Тихоокеанским побережьем Латинской Америки. Позднее эта фирма взяла на себя представительство в Чили интересов мощных консорциумов. В 1891–1900 годах в Чили проникают крупные страховые, спичечные и телеграфные компании. В 1900 году американские капиталовложения в Чили оценивались в 5 млн. долларов.
С наступлением нового века и расширением империалистической экспансии началось широкое проникновение американского капитала. В 1910 году компания «Чили эксплорэйшн и Ко» приобрела медные рудники в Чуки-камате в качестве дочерней фирмы «Чили Куппер и Ко» с начальным капиталом в 110 млн. долларов.
В 1904 году Уильям Брайден создал «Брайден Куппер и Ко» и совместно с Гугенхеймом и «Чили Куппер и Ко» приобрел рудники «Эль Теньенте». В 1914 году они оперировали капиталом в 25 млн. долларов.
«Брайден» приобрела в 1913 году за 200 тыс. долларов месторождения в Потрерильосе. В 1914 году на сцене появилась «Кенникут Куппер корпорейшн», а немного спустя и «Анаконда», которая в 1916 году располагала в Чили капиталом в 50 млн. долларов.
Рамирес Некочеа, говоря об экспансии американского империализма, отмечал, что к 1914 году американский капитал, вложенный в Чили, приближается к 200 млн. долларов. За 1900–1914 годы капиталовложения Соединенных Штатов увеличились на 3900%.
На протяжении века в Чили господствовали английские и частично немецкие компании. С началом первой мировой войны связи европейского капитала с Чили ослабляются. В 1915 году объем чилийской внешней торговли с Англией составляет 31%, с Соединенными Штатами — 39 и с Германией — 2%. В 1918 году объем внешней торговли существенно изменился: торговля с Англией составляла 22%, с Соединенными Штатами — 56 и с Германией — 0,002%.
Как утверждает Рамирес Некочеа,
«после 1915 года американцы заняли доминирующее положение в производстве селитры, полностью контролировали крупную медную промышленность, монополизировали производство электроэнергии, трамвайную службу и телефонную связь, открыли промышленные предприятия и филиалы «Нешнл сити бэнк оф Нью-Йорк».
Как отмечается в докладе чилийской корпорации по меди, опубликованном в 1972 году, государство не устанавливало никакого арбитража или контроля над этими американскими компаниями, которые по своему усмотрению определяли размер прибыли, цену и заработную плату. Так чудовищно эксплуатировали они страну.
В 1924 году «Брайден Куппер» отдавала чилийскому народу 8 долларов из тысячи, заработанной ею на меди. Иначе говоря, Чили получала за свои собственные национальные богатства 0,8%.
Другие формы грабежа были связаны с политическими и милитаристскими авантюрами американцев, которые чилийцы вынуждены были частично оплачивать. Во время второй мировой войны американское правительство установило произвольную цену на медь в 11,77 цента за фунт. Но американским консорциумам предоставляли субсидии, и фактически они получали 27 центов за фунт. Таким образом, искусственно заниженные цены наносили ущерб только чилийцам, которые за годы войны недополучили около 500 млн. долларов.
Во время войны в Корее махинация с произвольными ценами повторилась, что обошлось Чили на этот раз в 300 млн. долларов. Вьетнамская война отняла у чилийцев 50 млн. долларов.
В своей книге «Крутые повороты меди» Марио Вера и Эльмо Каталан рисуют ужасающую картину того, что означала для Чили добыча меди Соединенными Штатами.
Американские медные консорциумы вывезли из Чили за пятьдесят лет 4106 млн. долларов.
Вера и Каталан подсчитали, что в ближайшие двадцать лет Соединенные Штаты вывезут из Чили еще 4406 млн. долларов.
В целом разработки меди до 1984 года дали бы им 8512 млн. долларов, то есть стоимость всего национального богатства, включая связь и транспорт, рудники и шахты, промышленные предприятия, порты, здания, сельское хозяйство и т. д. Иначе говоря, американцы вывезли бы из Чили стоимость еще одной Чили.
Оценивая ежегодный вывоз прибылей, Вера и Каталан подсчитали, что на эти деньги можно было бы строить 80 тыс. домов в год или школы на 1200 тыс. учащихся, или обеспечивать бесплатно ежегодно парой обуви 2 млн. чилийцев в течение десяти лет, или бесплатно в течение года кормить полмиллиона семей.
Этой беспардонной эксплуатации страны Альенде положил конец, национализировав меднорудную промышленность.
В исследовании экономистов Аранды и Мартинеса отмечалось, что горнодобывающая промышленность давала 84,5% валютных поступлений. Поэтому Альенде с первых дней пребывания у власти его правительства обратил особое внимание на возвращение стране богатств ее недр. Одним из наиболее важных полезных ископаемых после меди в Чили было железо.
В апреле 1946 года появилась анонимная компания под названием «Компаниа де асеро дель пасифико» для производства чугуна в слитках и стального листа. Эта компания была создана при содействии государства через Корпорацию содействия производству, возникшую еще в 1939 году во времена Народного правительства Агирре Серды. Частный капитал был представлен главным образом американской монополией «Бетлехем стил».
«Компаниа де асеро дель пасифико» начала строительство завода в Уачипато мощностью 180 500 тонн, который вступил в строй в 1950 году. В 1970 году завод давал 600 тыс. тонн металла, на нем работало 5473 рабочих.
Начиная с 1 апреля 1971 года правительство Народного единства полностью контролировало производство чугуна и стали. В одной из речей, произнесенных 27 марта, президент Альенде так объяснил эту операцию.
Чилийское государство приобрело акции завода в Уачипато у «Бетлехем стил» с рассрочкой на семнадцать лет, а «Компаниа де асеро дель пасифико» (КАП) преобразовывалась в головное предприятие горнодобывающего и металлургического комплекса. КАП приобрела также 51% акций «АРМКО интернэшнл», производившей оборудование для размельчения руды. Одновременно КАП стала контролировать 51% акций компании ИНДАК, производившей стальные болванки. В сфере добычи железной руды было подписано соглашение с компанией «Марконе» о создании смешанного предприятия, в котором государство имело бы 60% и которое должно было разрабатывать месторождения железной руды в Серро-Негро и Ла-Лахе. Были намечены планы по увеличению добычи на основных железорудных месторождениях в Эль-Ромерале и Альгар-робо. Ожидалось, что в 1974–1975 годах завод в Уачипато будет давать 1 млн. тонн стали.
По сообщению директора Управления планирования Гонсало Мартнера, выступавшего в июле 1971 года в Женеве, чилийское государство, которое раньше контролировало 33% производства чугуна, стало контролировать 70 % всего производства чугуна и 100% выплавки стали.
Объектом внимания Народного правительства стала также и добыча угля. 23 декабря 1970 года, через семь недель после прихода к власти, Альенде выехал в Лоту — центр самого крупного месторождения угля в Чили. Там 30 декабря он подписывает декрет о национализации. Компания по добыче угля «Лота—Швагер» становится национальной компанией по добыче угля, объединив все шахты провинции Арауко.
Одновременно входит в силу распоряжение об открытии лицеев, с тем чтобы дети горняков имели возможность получать среднее образование, а совместными усилиями Университета в г. Консепсьоне и государственного Технического университета в этом районе создается высший учебный центр, названный Университетом угля.
Был подготовлен проект закона о снижении возрастного ценза для выхода шахтеров на пенсию. В соответствии с проектом нового закона срок работы под землей ограничивался пятью годами.
В 1904 году чилийский писатель Валдомеро Лильо опубликовал свою книгу «Под землей». Он считал шахтеров «жертвами шахты и труда, сделавшего их инвалидами». Немногим удавалось сохранить здоровье и не стать калеками.
Была национализирована также селитряная промышленность. Собственность «Англо Лаутаро» составлялапочти 37 млн. долларов, включая проценты, которые должны были выплачиваться на протяжении восемнадцати лет в соответствии с соглашением, заключенным правительством Фрея, о приобретении предприятий Гугенхеймов (они были выкуплены за 13 700 тыс. долларов).
Селитряная промышленность, пришедшая в упадок после окончания первой мировой войны, когда был открыт синтетический азот, в 1971 году давала 900 тыс. тонн селитры. Три предприятия этой отрасли: «Мария—Елена», «Педро де Вальдивия» и «Виктория» — расположены в песках пустыни Атакама на севере страны. Эта обширная пустыня стала причиной Тихоокеанской войны.
В середине XIX века английская промышленная революция вызвала рост производства сельскохозяйственной техники, повысившей продуктивность земли. Следствием этого стал огромный спрос на естественные удобрения.
В перуанской провинции Тарапака и боливийской провинции Антофагаст располагалась пампа, богатая селитрой, откуда можно было черпать отличные сельскохозяйственные удобрения, которые очень высоко ценились на мировом рынке.
Английские и чилийские промышленники начали вкладывать свои капиталы в богатые пески пустыни. Началась миграция крестьян из центральных районов Чили на север ради более высоких заработков. Условия жизни и труда были очень тяжелыми — работали по четырнадцать-шестнадцать часов в сутки.
Перуанский порт Икике пережил период быстропреходящего изобилия; повторялась история с золотой лихорадкой на Юконе. Ввозились рояли и скульптуры из Европы для украшения дворцов, которые воздвигала богатевшая буржуазия. С концертами приезжали целые оперные труппы для удовлетворения тонких вкусов немногих новых нуворишей, живших на широкую ногу. Некоторые богачи из Вальпараисо, такие, как Агустин Эдварде, предок нынешнего владельца газеты «Эль Меркурио», обогатившийся за счет ссужения капиталов под баснословные проценты, тоже бросились на разработки в пустыню.
В 1878 году в Чили начался экономический кризис — отражение аналогичной ситуации в Европе. В качестве выхода из тупика была экспансия в районы горнорудных и селитряных разработок. Перу пыталась выйти из экономических трудностей благодаря увеличению налогов на импорт и экспорт в своей богатой селитрой провинции. Боливия встала на тот же путь. Возникло непримиримое противоречие между тремя странами, пытающимися разрешить свои трудности. Логическим выходом из этого положения было применение силы одной из сторон.
В начале 1879 года чилийцы заняли Антофагаст, направив туда военные корабли и наземные войска. Первого марта Боливия объявила войну Чили, которая в свою очередь выступила против Боливии и Перу.
Для Перу война была неожиданной. Ее эскадра стояла на ремонте на стапелях. Чилийцы развернули военные действия главным образом на море, создавая тем временем сильную армию в центральных провинциях для ведения войны на территории Перу.
Во время морского боя вблизи Икике, где героически погиб капитан Артуро Прат, Перу потеряла половину своей военно-морской мощи. Здесь решилась судьба Тихоокеанской войны.
Второй бой при Икике и морское сражение при Ангамо-се принесли новые победы чилийцам. Некоторое время спустя чилийская пехота высадилась в Писагуа. Чилийцы стали хозяевами провинции Тарапака. Это вызвало тяжелый кризис в союзническом блоке. Президент Перу Мариа-но Прадо подал в отставку, а президент Боливии Даса был смещен в результате государственного переворота. Оба отправились в Европу.
Затем чилийские войска высадились в Льо. В мае–июне 1880 года были заняты города Такна и Арика. В Арике чилийская пехота меньше чем за час штурмом взяла укрепления Морро, тщательно подготовленные к сопротивлению. Эта победа вызвала общенациональное ликование и подъем боевого духа войск, уставших к тому времени из-за тяжелых условий боев в пустыне: повозки, тонувшие в песках по самые ступицы, павшие мулы, неутолимая жажда, испепеляющая жара днем и холод ночью, малярия и оспа.
В боях у Такны и Арики были ликвидированы остатки перуанской армии. Перед чилийскими войсками открылась дорога на Лиму.
Чили стала обладать двумя провинциями, богатыми серебром, медью, серой, борной кислотой, селитрой и гуано. Но в то время, когда чилийские солдаты умирали в пустыне, ростовщик Агустин Эдварде скупал за бесценок имущество и земли у перепуганных перуанских буржуа и приобретал боны и облигации перуанского правительства на селитряные участки.
После окончания войны Эдварде стал обладателем огромного состояния. Но он был не единственным счастливцем. Англичане, особенно Джон Томас Норт, совместно с чилийской буржуазией начали создавать компании вроде «Нитрат рэйлуэйс», «Англо-Чилиэн нитрат» и «Бэнк оф Тарапака энд Лондон», которые реализовали кровь, пролитую в боях. Пережившие войну ее главные герои и жертвы, верившие в то, что они защищают свою родину, возвратились нищими, покалеченными к своим рабочим местам на предприятиях и в поле.
Правительство Народного единства, приобретя селитряные разработки, напомнило народу, что он завоевал их в результате бесплодной братоубийственной войны, и это все, что досталось ему от северных богатств.
К середине 1971 года, через всего восемь месяцев после прихода к власти, Альенде национализировал медь, железо, уголь, селитру, национальные и иностранные банки; государство монополизировало в своих руках текстильную промышленность и создало сферу общественной собственности, охватившую многочисленные предприятия. Предпринимались шаги для создания сферы смешанной собственности с участием частного капитала и государства. Была объявлена политическая амнистия всем борцам за революцию, заключенным в тюрьмы при Фрее. Социальным обеспечением были охвачены более широкие слои трудящихся. Ежедневно каждый чилийский ребенок получал как минимум пол-литра молока. Началось осуществление аграрной реформы.
Никогда ранее в истории Чили для общественного блага не было сделано так много за столь короткий срок.
В это самое время Национальная и Демохристианская партии заключили политический союз против Народного единства, а правительство Соединенных Штатов усилило экономическую блокаду Чили, заморозив кредиты и займы и ограничив поставку запасных частей и стратегических товаров.
