Вот уже четыре года Рязань является одной из главных арен противостояния музеев и Русской православной церкви. Рязанская епархия настаивает на передаче в ее ведение территории и памятников Кремля – Историко-архитектурный музей-заповедник «Рязанский кремль» отчаянно борется за выживание. За истекшее время это противостояние стало, по сути, одним из центральных событий общественной жизни Рязани. На стороне музея – интеллигенция в лице культурной и научной общественности города, учительства города и области, академических институтов системы РАН, культурных, образовательных и научных учреждений и общественных организаций России; им противостоят – церковная иерархия РПЦ и государственное чиновничество в лице Федерального агентства по управлению федеральным имуществом (Росимущество), Министерства культуры, полномочного представителя Президента РФ в Центральном федеральном округе Г.С. Полтавченко. Таким образом, государственные структуры (фактически – само государство), полностью пренебрегая интересами общества и федеральным законодательством, открыто встали на сторону одной из общественных (т.е. негосударственных, в отличие от музея) организаций, продавливая ее имущественные интересы и становясь соучастниками церковного рейдерства. Как такое оказалось возможным?
***
Вначале – основная канва событий. С 2006 г. федеральные власти по просьбе РПЦ пытаются выселить музей за пределы Кремля и передать всю его территорию и 20 историко-архитектурных памятников местной епархии под резиденцию архиерея и епархиальный музей.
Летом 2007 г., уступая давлению сверху и пытаясь найти компромиссное решение, музей передал епархии «добровольно-принудительно» пять памятников Кремля, в том числе три собора, которые практически не использовались музеем.
В декабре 2007 г. глава Роскультуры М. Швыдкой уволил директора музея Л.Д. Максимову за отказ «добровольно» передать епархии главный экспозиционный корпус музея – Дворец Олега.
В апреле 2008 г. Роскультура назначает нового директора музея Г.Н. Соколову, ставленницу городской администрации, глава которой Ф. Провоторов, кавалер церковного ордена, два последних года находящийся под следствием по двум уголовным делам, активно поддерживает идею переселения музея.
1 сентября 2008 г. Соколова втайне от коллектива музея подписывает акт о передаче части Дворца Олега епархии и уходит на повышение в областную администрацию. Коллектив музея обращается с письмами протеста в Минкультуры, к музейной общественности и настоятельно просит назначить директором профессионального музейного сотрудника.
9 октября 2008 г. заместитель министра культуры А.Е. Бусыгин, заведующая отделом музеев Минкультуры С.Д. Некрасова и руководитель Росохранкультуры А.В. Кибовский представили коллективу музея нового директора О.С. Кречетову, бывшую заведующую культурно-образовательным отделом музея, проработавшую в Кремле более 20 лет. Ответы федеральных чиновников на вопросы, заданные сотрудниками музея на этой встрече, позволили окончательно разъяснить позицию ведомств, ответственных за сохранение исторического и культурного наследия России.
***
Совершенно очевидно, что решение о выселении музея выглядит абсолютно незаконным. Были ли у Министерства культуры хоть какие-то правовые основания для подобного решения? Два документа приводит А.Е. Бусыгин для объяснения позиции министерства.
Документ № 1. Поручение Президента № Пр-359, под которым подразумевают резолюцию В.В. Путина на письме Патриарха Алексия II с просьбой о передаче всего кремлевского ансамбля епархии: «Фрадкову М.Е., Грефу Г.О. Прошу рассмотреть и предложить вариант положительного решения».
Документ № 2. Протокол совещания у Г.С. Полтавченко, где представители Минкультуры, Росимущества и руководства Рязанской области определили порядок и сроки вывода музея с территории Кремля. Оба документа не являются правоустанавливающими, т. е. не имеют силы закона, к тому же резолюция Президента очень расплывчата, предполагает разные варианты, и потому предоставление храмов в пользование епархии без вывода музея с заповедной исторической территории, то есть то положение, что существует сегодня, – это тоже один из положительных вариантов, кстати, единственный, который почти не нарушает законов (если уж совсем строго по закону –памятники должны быть оформлены в совместное пользование музея и епархии).
Бусыгин заявляет: министерство сегодня «действует в русле той политики, которую по отношению к РПЦ проводит руководство страны. По всей стране храмы передаются РПЦ». Безусловно, возможны ситуации, когда переезд музея из храма оправдан. Если есть реальная потребность в проведении постоянных богослужений (наличие паствы, прежде всего), епархия в состоянии обеспечивать сохранность и реставрацию памятника, а музею подготовлено достойное помещение – в таком случае, думается, возражений ни с чьей стороны быть не может. Но в Рязани ситуация иная.
На территории Рязанского кремля и в радиусе десятков метров рядом с ним действуют семь храмов, в том числе два кафедральных. Когда их было пять, социологи уже фиксировали: самая низкая посещаемость в городе в кафедральном Христорождественском соборе – 4-5 человек. После этого епархия получает еще два собора в пользование. К чему добиваться новых площадей, если пустуют уже имеющиеся? Есть ли выход? Единственный законный в данном случае – совместное пользование музея и епархии, с тем чтобы епархия имела возможность проводить богослужения по определенным дням – к примеру, в праздники, а музей – заниматься проблемами реставрации, исследованиями и по возможности музеефицировать храмовые помещения с учетом специфики: экспонировать иконопись, церковные ткани и т. д.
Что же касается передачи церкви или кому бы то ни было не культовых, а гражданских построек, то в этом случае изъятие их из ведения музея при условии, что они музеем используются по назначению, есть прямое нарушение закона. Статья 29 федерального закона № 54-ФЗ 1996 г. «О музейном деле» гласит: «Недвижимое имущество, закрепленное за государственными музеями на праве оперативного управления, может быть изъято собственником только в случае использования этого имущества не по назначению либо в случае ликвидации музея». Получается, что определенные в качестве приоритетных направления политики руководства страны могут служить оправданием для творящегося повсеместно беззакония (помимо Рязани объектами церковного рейдерства являются многие крупнейшие музеи-заповедники страны – Соловки, Кострома, Тобольский кремль, Александрова слобода и др.). Возможно, нельзя наивно принимать за чистую монету публичные заверения Президента РФ о намерении власти всячески бороться с проявлениями правового нигилизма, однако музейщики, а в Рязани еще и культурная и научная общественность, продолжают «грести против течения» – противостоят незаконным действиям властей по разорению государственного музея-заповедника. Настойчивые попытки музея отстоять свое законное право на существование в Минкультуры трактуют как «гипертрофированный профессионализм» и игнорирование государственной политики по отношению к церкви. Кто бы возражал против жарких объятий власти с церковью, однако если мы живем, как утверждают, в правовом государстве, то следует все-таки жить по законам! Если же вы считаете, что законы несовершенны (именно это заявила сотрудникам музея заместитель губернатора Рязанской области Т.Н. Панфилова) – добивайтесь законодательных изменений, а не идите на нарушения!
Кроме того, о переезде речь можно вести применительно к музею, но никак не к музею-заповеднику, где заповедными объектами культурного наследия являются историческая или мемориальная территория и архитектурный ансамбль. И если «переезжает» музей-заповедник – это не более чем чиновное лукавство, на деле же ликвидируется один музей и вместо него создается другой, а ликвидация музея без каких-либо оснований является нарушением закона.
Министерство неустанно декларирует, что музеи при переезде должны улучшать свои условия, но на деле получается ровно наоборот. В сентябре 2008 г. распоряжением Росимущества по согласованию с Минкультуры у Рязанского кремля были изъяты 500 кв.м экспозиционно-выставочных площадей, на которых располагались одна экспозиция и три выставки. Никто в министерстве не удосужился подумать об обещанной компенсации. Куда выносить экспонаты? У музея дефицит площадей, фонды переполнены, реконструкция Солодовенного корпуса, предназначавшегося под фондохранилище, была необоснованно остановлена самим же министерством. Тем более нет никакой возможности выставить экспонаты для посетителей: согласно акту того же Росимущества, при проверке у музея не выявлено неиспользуемых площадей. Когда вопрос о судьбе разобранных выставок и экспозиции был задан А.Е. Бусыгину, замминистра ответил: «Надо подумать». Вот логика принятия решения чиновниками: сначала сделаем, а подумаем уже потом!
Что думала, подписывая акт на изъятие, тогдашний директор музея-заповедника Г.Н. Соколова – другой вопрос. Ее назначение – это хорошо известный «костромской вариант» (также успешно опробованный и в Тобольске), когда министерство вместо директора-профессионала, принципиально не идущего на нарушение законов, ставит другого, более сговорчивого, как правило, не имеющего отношения к музею и изначально готового сделать все, что ни потребуют свыше. Для этого, собственно, и назначают. Вчерашняя учительница музыки, чья стремительная карьера началась несколько лет назад с должности «помощника депутата», «засланный казачок» Соколова подписала акт на сдачу Дворца Олега и тут же оставила музей, пойдя на повышение и заняв должность первого заместителя начальника областного комитета по культуре и туризму. Так же «принципиально», как и в музее, теперь, видимо, будет отстаивать интересы областной культуры.
Судя по выступлению А.Е. Бусыгина, Министерство культуры озабочено восстановлением исторической справедливости, что в его представлении есть не что иное, как восстановление епархиальных древлехранилищ, существовавших в начале ХХ в. Как считает заместитель министра, надо вновь открыть 50 древлехранилищ (фактически за счет коллекций существующих государственных музеев), и это будет справедливо. Но в таком случае, чем нынешние чиновники отличаются от тех, кто проводил экспроприации 100 лет назад? Одно беззаконие подменяется другим, варварство столетней давности «исправляется» варварством современным. Почему государственные чиновники радеют о возрождении общественных музеев за счет государственных коллекций? Если у общественных организаций, каковыми являются епархии РПЦ, есть потребность в организации своих музеев – при чем здесь Минкультуры? Речь не идет об организации доступа верующих к музейным иконам, в том числе считающимся «чудотворными». Примеры разумной организации такого доступа много лет являет Третьяковская галерея. Речь идет о принудительном изъятии из ведения государственных музеев церковных предметов и передаче их в ведение общественных музеев РПЦ. После такой передачи предметы формально продолжают числиться в Государственном музейном фонде, однако никакого контроля за их хранением у государства нет, нормативы таких механизмов не прописаны, более того, даже не ставится вопрос о законодательной проработке проблемы. Таким образом, национальные сокровища на деле оказываются бесхозными. За последние 20 лет музеи передали епархиям десятки тысяч предметов – когда-либо Минкультуры интересовалось их судьбой? Смею уверить: и не поинтересуется, и задача такая не ставится, дай бог, со своими ведомственными музеями разобраться, с которыми проблем более чем достаточно.
И вновь, как и в годы «большевистского лихолетья», чиновники и музейщики оказываются по разные стороны баррикад: чиновники пытаются по своему разумению, прежде всего исходя из политической конъюнктуры, распорядиться национальным достоянием, а сотрудники музеев всеми правдами и неправдами спасают музейные коллекции от дробления и разорения.
Еще немного об исторической справедливости, уж коль нас слуги государевы призывают жить не по законам, а по «понятиям». Те ценители старины, которые собирали епархиальные коллекции, после 1917 г., когда древлехранилища были ликвидированы, а их собрания переданы в государственные музеи, в Рязани, например, работали в губернском историческом музее, где продолжали хранить и изучать церковные коллекции и спасли их во время государственных экспроприаций 1930-х годов, когда власть предписывала изымать и уничтожать предметы культа как «непрофильный фонд». Сегодняшние музейщики продолжают дело своих предшественников. Почему рязанская епархия в лице архиепископа Павла, появившегося в Рязани пять лет назад, а также в лице его окружения, относительно молодых людей 1960-1970-х гг. рождения, имеют больше прав хранить и представлять иконы, являющиеся национальным культурным достоянием, чем люди, которые профессионально занимались этим в течение многих десятилетий? Желаете открыть епархиальный музей – работайте, собирайте, формируйте коллекции, спасайте то, что еще можно найти и спасти, а не ждите, как это происходит в Рязанской епархии, когда вам подарят готовые собрания, изъяв их из государственных музеев. Однако проще и, вероятно, «благочестивее» оказывается присвоить себе чужой труд и чужие заслуги.
Собрания современных музеев формировались десятилетиями, за свою историю большинство музеев пережило не одну карательную акцию, когда музейные предметы и целые коллекции изымались в Госфонд – либо как непрофильные, либо при реформировании (слиянии, разделении, перепрофилировании, ликвидации) музеев. Особенно страшными были 1920-е – 1950-е гг., последующий период можно считать относительно спокойным. Но в 1990-х музеи страны вновь залихорадило, когда власть с подачи церковных иерархов начала «восстанавливать историческую справедливость» уже хорошо опробованными методами – принудительными экспроприациями. Почему возвращение к тому, что было сто лет назад, полное игнорирование целого исторического периода, пережитого музеями и всей отечественной культурой на протяжении минувшего века, откровенное попрание сложившихся устоев и традиций есть «историческая справедливость»?
Огромным, непростительным упущением Минкультуры является многолетнее отсутствие закона о музеях-заповедниках. Именно это обстоятельство делает возможным тот чиновный произвол, что мы наблюдаем сегодня. В отсутствие закона ныне существующие музеи-заповедники разоряются, изымаются памятники, сокращаются экспозиционные площади. Недавно на сайте Министерства появился новый документ – Государственная стратегия формирования музеев-заповедников РФ, где много красивых фраз (например, «музеи-заповедники являются основой "культурного каркаса" России» и т.п.), высказаны сожаления о том, что таких музеев пока мало, строятся грандиозные планы по созданию новых. Но пока это все не более чем декларация, а на деле – уничтожаются существующие музеи-заповедники.
Кивая наверх, ссылаясь на позицию благоволящего РПЦ Президента, Минкультуры тем самым пытается снять с себя ответственность за разорение подведомственных ему музеев. Опять лукавство! Уверена, займи министерские чиновники принципиальную позицию, отстаивай они честно и профессионально интересы учреждений культуры – не было бы такого беспредела в отношении музеев со стороны РПЦ. Яркое тому доказательство – некоторые итоги деятельности того же рязанского архиепископа. Поначалу его интересы не ограничивались Кремлем, благо в городе бывшего «церковного имущества» немало. Однако раз за разом рейдерские атаки главы епархии были отбиты: за бывшую семинарию, ныне Высшее военно-десантное училище, заступилось Минобороны – да так заступилось, что владыка поспешил публично откреститься от своих притязаний. Объясняя отсутствие имущественных претензий к другим вузам и школам города, он благоразумно рассуждает о невозможности вторгаться в образовательную систему и даже вспоминает об отсутствии в стране закона о реституции (!). Когда же дело доходит до музея, здесь отсутствие такого закона почему-то перестает быть препятствием для церковного рейдерства. Что это, как не результаты попустительства со стороны Министерства культуры, своей позицией «чего изволите-с?» по отношению к РПЦ подвигающего церковных бюрократов на все новые и новые «подвиги»?
В одном из открытых писем в Минкультуры сотрудники Рязанского кремля сравнили министерство со Святейшим Синодом – настолько рьяно оно защищает интересы церкви. Различия в отношении Минкультуры к РПЦ и к государственным музеям наглядно просматриваются на примере той же Рязани. Музею регулярно урезают запрашиваемое финансирование на реставрацию Кремля. Но после передачи пяти памятников епархии последняя получает через Службу единого заказчика при Минкультуры сумму, значительно превышающую ту, что получает музей на остальные пятнадцать памятников. Заместитель министра входит в Попечительский совет епархии – орган, как известно, призванный решать финансовые проблемы. Нужны ли еще какие-то пояснения? На фоне финансовой поддержки епархии отношение к музею выглядит особенно жестким: ни о какой защите интересов музея речи нет, есть лишь постоянные устные указания на «нецелесообразность» тех или иных действий музея и негодование по поводу публичных критических высказываний в адрес Минкультуры.
Чиновников министерства не интересует, как епархия собирается использовать особо ценный объект культуры народов РФ – ансамбль Рязанского кремля, а это ни много ни мало двадцать памятников истории и архитектуры, большая часть из которых – гражданские постройки. Для них это несущественно, а вот для культурной и научной общественности Рязани, в сознании которой прочно укоренилось представление о Кремле как об историческом, культурно-образовательном и научно-исследовательском центре, этот вопрос имеет немаловажное значение. То, что архиерей планирует приспособить переданный ему главный экспозиционный корпус музея – Дворец Олега, памятник архитектуры XVII в. площадью 4 тыс. кв.м, – под свою резиденцию, для заместителя министра было новостью, на которую он отреагировал скептически: такого не может быть хотя бы потому, что в здании нет ни канализации, ни водопровода. Более чем уверена, что архиерея это вряд ли смутит: через очень непродолжительное время он изыщет возможность пользоваться в резиденции всеми благами цивилизации, при этом Росохранкультура, с недавнего времени возглавляемая А.В. Кибовским, никаких нарушений в нововведениях не усмотрит. Утверждаю это, исходя из сделанных г-ном Кибовским заявлений на встрече с сотрудниками Рязанского кремля. Отвечая на вопрос, как реагирует Росохранкультура на многочисленные нарушения епархии при проведении реставрационных работ и эксплуатации памятников, в том числе памятников Кремля, о чем сообщали ведомству и музей, и общественность, Кибовский заявил, прямо глядя в глаза музейщикам, что у него нет никаких претензий к епархии, но есть немало претензий к музею. Ну и что из того, что реставраторы Рязанского кремля были удостоены дипломов международного фестиваля за качество и уровень реставрации? У главы Росохранкультуры есть свое мнение на этот счет, прямо противоположное мнению профессионалов.
А.В. Кибовский вообще не видит повода для обсуждения передачи памятников, будь они культового или гражданского назначения: государство как собственник имеет полное право распоряжаться своим имуществом. Кому захотело, тому и передало – заявил чиновник. Однако на практике в роли «государства» выступает вполне конкретный орган – Росимущество и, соответственно, вполне конкретные лица со своими, опять же, интересами. Поверим ли мы, что про законы забыли в очередной раз случайно?
Впрочем, логические изыски А.В. Кибовского не ограничиваются рассуждениями о правах «государства», то есть Росимущества. Есть посылы и более иезуитские. Например, глава Росохранкультуры рассуждает так: в список особо ценных объектов культуры народов РФ включено учреждение Рязанский историко-архитектурный музей-заповедник, однако это совсем не предполагает включение в список имущественного комплекса этого учреждения. То есть ни музейные коллекции, ни архитектурные памятники не имеют статуса «особо ценных». На резонный вопрос, что же в таком случае подразумевается под учреждением – коллектив музея или что-то иное, Александр Владимирович лишь развел руками. Подобные интерпретации Росохранкультуры Положения об особо ценных объектах культуры – это глумление не только над законами, но и над здравым смыслом вообще! Так чем же на самом деле занимается ведомство под вывеской Федеральной службы надзору за соблюдением законодательства в сфере массовых коммуникаций и охране культурного наследия?
Но молчит, по большому счету, и музейное сообщество. Не заявляет четкой позиции по вопросу конфликта «музей – церковь» Союз музеев, отмалчивается Международный совет музеев (ИКОМ). Музеи выбивают поодиночке в неравном противоборстве с власть предержащими и церковной бюрократией.
С действиями исполнительной власти продемонстрировали полную солидарность рязанские суды и прокуратура: ни одна из инстанций, куда бы ни обращались представители общественности в защиту Рязанского кремля, не усмотрела никаких нарушений в действиях властей. Все ссылаются на пресловутое Постановление Совета Министров № 490 – подзаконный акт, который всего лишь определяет порядок передачи церкви имущества религиозного назначения и ни в коем случае не предписывает передавать его в обязательном порядке. Все это позволило рязанскому архиепископу констатировать: «Сегодня церковь у нас в законе». Недавно судебные иски общественности, пройдя все необходимые ступени отечественной судебной иерархии, были направлены в Европейский суд.
Ситуация в Рязани сделала значительную часть местной интеллигенции едва ли не диссидентами, заставив намного более критично воспринимать действия властей, несравненно более активно проявлять свою гражданскую позицию, апеллировать в инстанции самого разного уровня, включая Президента РФ. Переписка музея, Общественного комитета в защиту Кремля и отдельных представителей общественности с органами федеральной власти уже стала фактом истории, найдя отражение в документально-публицистических сборниках музея «Судьба Рязанского кремля: музей-заповедник или административный центр епархии?» (вып. 3, Рязань, 2006; вып. 4, Рязань, 2008).
В анналах истории, без сомнения, останется и одиозная фигура рязанского архиерея, в угоду своим амбициям затеявшего разорение старейшего музея региона. Парадоксально, но именно он, как никто другой, своей антимузейной кампанией внес существенный вклад в дело атеистического воспитания молодежи. «Владыка – главный атеист Рязани», – так шутят в городе.
Возможно, со временем ситуация уравновесится, ведь альтернатива процессу саморегуляции подобных явлений одна – социальный конфликт. Проблема будет решена – но какой ценой? Каких потерь это будет стоить отечественной культуре? Сколько еще музеев падет в неравном противостоянии с воцерковленной властью? И кому впоследствии предъявлять претензии по поводу всех нынешних перегибов, наносящих убийственные удары по национальному достоянию страны?
Октябрь 2008 г.
По этой теме читайте
также:
