В спорах о преподавании в высшей школе знаний о религии – не конфессионально ориентированного обучения ей, а использования в учебном курсе научно-религиоведческих дисциплин – учёным в последнее время со стороны критически настроенных экспертов религиозных организаций доводится слышать и вполне справедливые упреки. В данном случае речь идет не об огульных нападках клерикалов на всю науку как «небогоугодный» метод постижения окружающей действительности, а о вполне корректных претензиях к науке, со ссылками на вполне конкретные научные издания, рекомендуемые соответствующим учреждением - Учебно-методическим объединением - как учебные пособия. Иногда такие замечания можно относить на счет особой щепетильности вкуса критиков, недовольных сравнительно скучной и маловыразительной лексикой авторов учебно-справочной литературы. Это, к сожалению, является общей проблемой большинства нормативных изданий вообще, и речь не о том. Но претензии по существу, которые предъявляются к материалам некоторых авторов, считающихся столпами российского религиоведения, не могут не заслуживать особого внимания. Ведь именно на них, идущих в авангарде эволюции научных представлений о столь деликатной сфере духовной культуры, как ее религиозный аспект, ориентируется сегодня молодое поколение ученых и учащихся российских ВУЗов.

В связи с этим обращает на себя внимание широко используемый в высшей школе норматив под названием «Религиоведение: учебное пособие для студентов вузов» под ред. М.М. Шахнович. Издание объемом в 430 страниц, вышедшее в свет в 2006 году в издательстве «Питер» (СПб), обладает рядом удивительных особенностей, на которые обращают внимание не только адепты «Закона Божьего» или дипломированные светские специалисты, но и вынужденные пользоваться учебником студенты. Попробуем воспроизвести вкратце их опыт знакомства с религиоведением на основе упомянутого пособия.

Первое, что бросается в глаза в любом издании, это предисловие. Здесь оно практически один к одному повторяет текст, предваряющий другую сравнительно небольшую авторскую монографию редактора упомянутого пособия под громким названием «Очерки по истории религиоведения», изданную СПбГУ тоже в 2006 году. Продолжение ознакомления учащихся с текстом «нового» учебника приводит к подобным же разочарованиям. Дело в том, что раздел истории религии в нем тоже повторяет одноименный раздел, но уже предыдущего учебного пособия в той же редакции под названием «Религии мира: учебное пособие для студентов вузов», выпущенного СПбГУ годом ранее. Какой смысл было выпускать под разными названиями в двух издательствах текст, идентичный более чем наполовину, совершенно непонятно. Тем более что приобретать практически одно и то же при нынешних ценах показалось бы обидно и накладно не только студентам.

Но это лишь то, что, как говорилось, «бросается в глаза» при первом же просмотре учебника любому, хотя бы изредка заглядывающему в него учащемуся ВУЗа. Подобные проколы случаются с издателями и авторами в случаях совпадения их интересов: для первых выгодна реализация лишнего тиража, для вторых – большее количество отдельных изданий с фамилией определенного автора на обложке. Впрочем, «маленькие хитрости», к которым сегодня вынужденно прибегают многие для преодоления стихии немилосердного рынка, понятны и вряд ли достойны особой озабоченности. Гораздо более серьезное беспокойство представляет собой качество предлагаемого материала. Когда профанация науки выходит за пределы массовых тиражей так называемых «желтых изданий», а в вопросах сведений о религии не ограничивается уже и псевдонаучными книжками авторов, делающих акцент на своей конфессиональной принадлежности, не беспокоиться об этом непозволительно. В нашем же случае ситуация представляется особо неприятной, а в чем-то даже нелепой, еще и потому, что учебник вышел под редакцией далеко не начинающего религиоведа, а профессионала высокого уровня с именем, хорошо известным в научных и ВУЗовских кругах.

Итак, в «Религиоведении» непонятным образом напрочь отсутствует объяснение того, что же такое само религиоведение! В смысле, какие традиции существуют в понимании объекта, предмета и методов этой науки, как соотносится она с другими дисциплинами социального и гуманитарного знания, обращенными к научному изучению религии. Игнорирование редактором – доктором философских наук, профессором Марианной Шахнович - метатеоретического и методологического аспекта религиоведения выглядит странным не только с научно-исследовательской, но и с педагогической точки зрения. Да и заявление о том, что религиоведение сложилось как самостоятельная отрасль в первой половине 19 века, мягко выражаясь, истине не соответствует. Как не соответствует ей и утверждение авторского коллектива, что германский подданный Макс Мюллер, который считается основателем этой науки, был британским ученым. Другое дело, что Мюллер и в самом деле работал в Оксфордском университете и впервые во всеуслышание использовал понятие Science of Religion в лекциях, официально прочитанных им на английском языке в Лондонском королевском институте. Но произошло это все же 19 февраля 1870 года - то есть явно не в первой половине 19 века, а гораздо ближе к его концу.

Большинство нынешних студентов сможет заметить это несколько позже, но наиболее грамотных учащихся сразу удивит в российском учебном пособии, например, отсутствие раздела о философии религии. Отрицание философии религии как элемента религиоведческого знания характерно для западного религиоведения, однако общеизвестно, что в нашей стране религиоведение изначально входит в структуру философских наук, что зафиксировано в номенклатуре ВАК. Неужели специалист столь высокого уровня мог не осознавать хотя бы чисто институциональных последствий «случайного» вывода религиоведения за пределы философских наук? Это очень серьезный момент, и в случайности здесь как-то не верится. Тем более, что сторонники вытеснения научного религиоведения сугубо религиозными дисциплинами, замечая эту «странность», в своих оценках религиоведения с удовольствием ссылаются на то, что, «по мнению профессора Шахнович, религиоведение не имеет отношения даже к философии, которая и без того – служанка богословия».

Будто в доказательство неслучайности такого «упущения», основную часть «Религиоведения» составляет лишь одна из многих религиоведческих дисциплин – история религии. Все остальные, не менее, а в определенном смысле и более значимые: социология религии, психология религии, феноменология религии – задвинуты редактором в своего рода приложения. Ссылаясь на это обстоятельство, любой критик вправе сделать заключение об указании автором на историю религии как на главный описательный аспект науки, «не имеющей отношения к философии». А далее трудно ли будет догадаться о том, что значимость прочих дисциплин столь сомнительна, что они заслуживают лишь краткого обзора?

Ряд вопросов, связанных с мериологической природой предложенной классификации религиоведческих дисциплин возникает по поводу присутствия в учебнике этнографической традиции изучения религии. Например то, что таких дисциплин, как «экология религии», «география религии», «семиология религии», на которые ссылается даже популярная энциклопедия «Википедия», в пособии нет, не обосновано ничем. Да и название одного из разделов учебника – «антропология религии», зачем-то калькированное с англоязычного термина, тоже выглядит неуместной «инновацией».

В российской научной традиции давным-давно приняты и благополучно используются наименования «этнография религии» и «этнология религии». Но почему же тогда и рассмотрение религий в качестве национальных подвержено в редакции учебника столь странной избирательности? Например, ряд восточных религий: древнеегипетская религия и иудаизм - по Шахнович, национальные. Зато древнеславянская, древнекельтская, древнегерманская - словом, европейские религии, в учебнике таковыми не определяются и не рассматриваются. Трудно допустить, что с позиции авторского коллектива под руководством профессора Санкт-Петербургского государственного университета игнорированные редакцией религии сочтены «недостойными» вследствие своего «варварского» происхождения, но более разумное объяснение подобрать этому обстоятельству трудно.

Похожая избирательность наблюдается и в разделе, посвященном ранним формам религии, так как такие важнейшие из них, как, например, анимизм, фетишизм (хотя ряд исследователей не относят фетишизм к религии вообще, но, по крайней мере, упомянуть это явление в учебнике было бы необходимо) или культ Богини-матери вообще в него не вошли. В отношении же шаманизма странным образом в учебнике устанавливается тождество между «шаманской инициацией» и «шаманской болезнью», хотя это понятия, означающие разные феномены, где первый относится к культовому, а второй к психосоматическому опыту шамана.

К учебному пособию можно предъявить еще немало серьезных претензий теоретико-религиоведческого характера. В частности, к содержанию его теоретических разделов, основанных на устаревших интерпретациях социологии, психологии и феноменологии религии. При этом по неясной причине замалчивается либо намеренно игнорируется сам факт существования современных процессов в сфере религиоведения в целом и в большинстве религиоведческих дисциплин в частности. Создается впечатление, что учебник призван ярко продемонстрировать застывшее на середине 20 века состояние религиоведческой науки, сумевшей благодаря энтузиазму честных российских ученых полулегально развиваться даже в период государственного атеизма. Что могло быть тому причиной, остается лишь гадать. Но сегодня, когда требования к качеству знаний и, следовательно, к достоверности материала в силу объективных причин неуклонно растут, учебное пособие «Религиоведение» под редакцией Марианны Шахнович рекомендовать в роли такового ни студентам, ни аспирантам нельзя. Без скрупулезной переработки пособие способно привести лишь к нежелательным последствиям в процессе обучения будущих специалистов. Да и просто интересующимся проблемами религиоведения гражданам воспринимать этот норматив всерьез не советуем. Несмотря на то, что, по печальной иронии, пособие издано под грифом соответствующего Учебно-методического объединения с «брэндом» старейшего университета России.