Следите за нашими новостями!
 
 
Наш сайт подключен к Orphus.
Если вы заметили опечатку, выделите слово и нажмите Ctrl+Enter. Спасибо!
 


К ситуации новых левых

Речь 4 декабря 1968 г. по случаю празднования 20-летия нью-йоркского еженедельного журнала «The Guardian».

Я не являюсь тем, кем меня называет «Нью-Йорк Таймс». Я никогда не считал себя «идеологическим вождем новых левых», кроме того, я не думаю, что левые вообще нуждаются в идеологическом вожде. Им определенно не нужна новая фигура отца, новый «папочка». И я совершенно точно не собираюсь им быть.

Повторю то, что только что сказал Карл[1]: «Мы не можем ждать, и мы не будем ждать». И я сам определенно не могу ждать. Не только из-за моего возраста. Я вообще не считаю, что мы должны чего-то дожидаться. У меня просто нет выбора, потому что далее терпеть положение, когда ничего не меняется, совершенно невозможно. Я задыхаюсь.

Мне хотелось бы сегодня обрисовать, насколько это возможно, реальную ситуацию новых левых. Это требует определенной теоретической рефлексии, за которую, кстати, я не собираюсь извиняться, так как если у левых и есть аллергия на теоретические изыскания, то это означает, что с ними не все в порядке.

Для начала рассмотрим два противоречия, с которыми сталкивается наше — я говорю наше — движение. С одной стороны, все мы знаем, переживаем, чувствуем всем своим существом, что это общество все более подавляет и разрушает человеческие и природные возможности быть свободным, самостоятельно определять и созидать свою жизнь без эксплуатации со стороны других.

Мы — и это не только те, кто сейчас находится в этой аудитории — я имею в виду всех, кто угнетен, кто порабощен своей работой, бесполезными, но по-прежнему так же необходимыми достижениями, которых от них требуют, моралью, которая им навязана, — всех тех, кто эксплуатируется в результате политики внутренней и внешней колонизации этой страны. Это — то большое Мы, которому до боли необходимы изменения. С другой стороны, мы должны сознаться себе в том, что большая часть, если не большинство, населения не чувствует потребности в изменениях, не осознает их, не обладает в этом отношении политическим сознанием. И это, насколько я могу судить, — первая большая проблема нашей стратегии.

Наша вторая проблема заключается в вопросе, с которым мы сталкиваемся постоянно: «Какова альтернатива? Можете ли вы предложить что-нибудь лучше?» Я не думаю, что от этого вопроса можно отмахнуться и сказать: «Сначала мы должны уничтожить старое, а дальше — посмотрим». Мы не можем этого сделать по одной очень простой причине: наши цели, наши ценности, наша новая мораль должны уже сейчас проявляться в наших действиях. Тем новым человеком, к возможности которого мы стремимся, — этим новым человеком мы сами должны хотеть быть уже здесь и сейчас.

Поэтому мы не можем так просто отбросить этот вопрос. Мы должны даже в мелочах служить образцами тех новых людей, которые могут однажды появиться. Единственная альтернатива, которая именно это и выражает, для меня по-прежнему социализм. Не сталинский и не постсталинский, а тот свободный социализм (der libertäre Sozialism), который, собственно, всегда подразумевался под понятием социализма, но только которому, подавив, слишком легко заткнули рот.

Итак, если этот свободный социализм — альтернатива, то как мы тогда ее обрисуем? В конце концов, люди посмотрят вокруг и скажут: «Где же тогда социализм такого типа? Покажите-ка его нам». Мы скажем, что, наверное, он построен на Кубе. Возможно, в Китае. Совершенно точно, что он борется с [американским] супермонстром во Вьетнаме. Но люди посмотрят вокруг и скажут: «Нет, это — не социализм. Социализм, который мы видим, это то, что у нас есть в Советском Союзе. Социализм — это вторжение в Чехословакию». Другими словами, социализм — это преступление.

Что мы можем противопоставить этим словам? Два обозначенных выше противоречия можно свести к одному. Радикальное изменение без поддержки масс представляется невозможным. Но получить поддержку масс — во всяком случае в этой стране и в обозримом будущем — кажется еще менее возможным. Что же нам делать с этим противоречием?

Ответ покажется совсем простым. Мы должны попытаться получить поддержку. Мы должны попытаться привлечь на свою сторону массы. Но здесь мы подходим вплотную к границам демократической агитации, с которыми [с фактом существования которых. — Н.Д.] мы сегодня столкнулись. Почему к границам? Потому что значительная и, может быть, решающая часть этого большинства, а именно рабочий класс, в высшей степени интегрирована в существующую систему, причем на солидной материальной основе, а не только поверхностно. Разумеется, эта интеграция не навсегда.

В истории ничего нет навсегда.

Противоречия корпоративного капитализма[2] никогда не были настолько глубоки, как сейчас. Но это не может и не должно, правда, создавать у нас иллюзии, что действительно произошла такая — временная — интеграция, которая могла бы только тогда распасться, когда опять обострятся имманентные системе противоречия, что и происходит, как мы видели, в последние годы. Поскольку такая дезинтеграция никогда не происходит автоматически, наша задача работать в этом направлении.

Второе, почему мы натыкаемся на границы демократического просвещения, — это простой факт, что левые не имеют в своем распоряжении соответствующих средств массовой информации. Общественное мнение сегодня создается СМИ. Если не получаешь достаточно эфирного времени и достаточно места на страницах печатных изданиях, то как тогда можно изменить общественное мнение — общественное мнение, сформированное монополистическим способом?

Вывод: в условиях псевдодемократии мы противопоставлены большинству, которое опирается, по-видимому, само на себя и которое, будучи консервативным большинством, по-видимому, самовоспроизводится, обладая иммунитетом ко всяким радикальным изменениям. Те же обстоятельства, действующие против демократической агитации, говорят также против создания революционной централистской массовой партии традиционного образца. Подобная партия сегодня не может существовать, и не только потому, что аппарат подавления [теперь] гораздо эффективнее и могущественнее, чем когда-либо прежде, но в основном потому, что централизм — это уже не тот метод, который содействует изменению и приводит к нему.

Здесь я бы хотел еще кое-что пояснить. Я уже сказал, что противоречия корпоративного капитализма сейчас сильнее, чем когда-либо, но мы должны сразу добавить, что его основы все так же выгодны и укрепляются изо дня в день благодаря совместным усилиям или — должен я сказать — сложностям, существующим между США и Советским Союзом. То, что мы наблюдаем, можно, я думаю, обозначить старомодным понятием, которого нам следует придерживаться, — временная стабилизация капиталистической системы. А в любой такой период временной стабилизации основная задача левых состоит в просвещении и воспитательной работе для развития политического сознания.

В связи с этим, я хотел бы в трех коротких тезисах раскрыть цель стратегии, ее методы и, наконец, организацию новых левых. Для начала — цель. Мы столкнулись с новым историческим фактом, а именно — с перспективой или необходимостью радикального изменения, революции внутри и в отношении высокоразвитого, технически прогрессивного индустриального общества, к тому же хорошо функционирующего и интегрированного общества. Этот новый исторический факт требует, чтобы мы пересмотрели некоторые наши любимые понятия. Я могу здесь дать лишь нечто вроде каталога для подобного пересмотра.

Во-первых, понятие «приход к власти». Старую модель больше нельзя использовать. Картину того, как, например, в какой-нибудь стране — такой, как США, — огромные массы людей под руководством централистско-авторитарной партии стекаются в Вашингтон, захватывают Пентагон и назначают новое правительство, можно считать малореальной и утопической.

То, к чему мы должны стремиться, — это что-то вроде несколько рассеянной и далеко простирающейся дезинтеграции системы, в которой интересы, основные задачи и направления деятельности смещаются на локальный и региональный уровни.

Второе понятие, которое следовало бы пересмотреть, — роль рабочего класса. Здесь мне хотелось бы сказать пару слов об этом наиболее дискредитированном на сегодняшний день понятии — «новый рабочий класс». Я знаю, что можно сказать против и что [уже] было сказано. Мне кажется, что понятие «новый рабочий класс» схватывает и предвосхищает определенные тенденции, которые осуществляются непосредственно на наших глазах в современном капиталистическом процессе производства. Все чаще ведущие позиции в процессе производства занимают высококвалифицированные наемные служащие, технические работники, специалисты и так далее. Именно поэтому принадлежат они, согласно понятиям ортодоксального марксизма, к промышленному рабочему классу. То, что мы здесь наблюдаем, — и на это я хотел бы обратить внимание — это расширение потенциальной массовой основы (Massenbasis), которая выходит за границы традиционного промышленного рабочего класса и способствует появлению новых рабочих классов, увеличивая спектр эксплуатируемых.

Такое расширение указывает на большую, но очень рассеянную и расплывчатую массовую основу и изменяет отношение между тем, что мы традиционно называем руководящим меньшинством или «кадровой группой» политически активных левых, и массами. То, к чему мы можем стремиться, — это не большое, централизированное и организованное движение, а локальные и региональные политические действия, направленные против определенных нарушений, — волнения, восстания в гетто и так далее. Таковы, без сомнения, политические движения, которые далеко не всегда протекают политически осознанно и более, чем когда-либо, нуждаются в политическом руководстве и инструктаже для настроенного на борьбу меньшинства.

Теперь несколько слов о стратегии новых левых. В той степени, в которой псевдодемократический процесс с помощью квазимонополии консервативных СМИ создает и постоянно воспроизводит преимущественно маловменяемое большинство, — в такой же степени политическая подготовка и образование должны выйти за рамки традиционных либералистских форм, а политические действия и политическое образование должны были бы выйти за пределы устных и письменных дискуссий. Левые должны найти верные средства для того, чтобы сломать конформистский и коррумпированный мир политического языка и политических отношений. Они должны разбудить сознание и совесть остальных. Прорыв из существующих шаблонов языка и отношений коррумпированного политического мира — шаблонов, наложенных на каждое политическое действие, — это почти сверхчеловеческая задача. Она предполагает почти сверхчеловеческую силу воображения. Мы должны постараться находить язык и организовывать акции, которые не составляют привычного репертуара политического поведения и которые могут продемонстрировать, что то, ради чего здесь всё делается, — это люди с различными потребностями и устремлениями, которые еще не позволили — и, надеюсь, никогда позволят — подчинить себя навязываемым извне интересам (vereinnahmen).

Для истеблишмента и его рациональности подобное поведение скорее всего покажется дурацким, детским и иррациональным. Но именно это и может служить доказательством того, что здесь речь идет о попытке — попытке, по крайней мере, время от времени успешной — преступить и разрушить репрессивный контекст существующего политического поведения.

В завершение скажу об организации новых левых. Я уже упоминал, что традиционные организационные формы — такие, как парламентская партия, — устарели. Я не вижу нигде ни одной партии, которая очень скоро не стала бы жертвой всеобщей, тотальной политической коррупции, пронизывающей весь политический мир. Мы не хотим никакой революционной политической партии, а также никакого революционного централизма и подполья, так как всё это — легкая добыча для усилившегося и эффективно действующего репрессивного аппарата.

То, что можно, кажется, противопоставить этим формам, — это совершенно открытая организация, рассыпанная на малые, в высшей степени гибкие и автономные группы, действующие повсюду на местах.

Хотелось бы еще кое-что добавить, что звучит чуть ли не как ересь: никакого поспешного объединения левых! Левые расколоты! Левые всегда были расколоты! Сплочены только правые, неспособные бороться за какие-либо идеи!

Сила левых сегодня может заключаться именно в этих небольших, конкурирующих друг с другом протестных группах, активных одновременно в самых разных местах, — что-то вроде политического партизанского движения в мирное время, если, конечно, это время можно называть мирным; но — и это, по-моему, важнейший момент — именно в малых группах, которые сосредоточены на деятельности на местах и в которых заявляет о себе нечто, что по всей видимости станет основной организационной формой свободного социализма, а именно — малые советы (Räte)[3] работников физического и умственного труда, или Советы (Sowjets), если только это понятие можно еще употреблять, не думая о том, что в действительности случилось с этими Советами. Это нечто [малые советы. — Н.Д.] я бы охарактеризовал — и я говорю об этом со всей серьезностью — как организованную спонтанность.

Кроме того, мне хотелось бы сказать несколько слов о союзе, который должен, на мой взгляд, обсуждаться в среде новых левых. Я не считаю, что нужно, как говорил Ленин, заключить сделку с чертом. Сегодня он стал слишком силён. Он нас сожрет. Никакого союза с либералами, которые переняли функции комитета по антиамериканской деятельности[4], донося на левых. Они доводят до конца то, что не доделал этот комитет, — я не буду называть здесь какие-либо имена. Но мы можем вступать в союзы со всеми теми — неважно, буржуазны они или нет, — которые знают, что враг находится справа, и которые показали, что они это знают.

Мне хотелось бы еще раз коротко сказать о перспективах новых левых. Я верю — и это не просто убежденность, а уверенность, базирующаяся в высокой степени на том, что можно назвать анализом фактов, — я верю, что новые левые — сегодня наша единственная надежда. Их задача заключается в том, чтобы готовить себя и других, не выжидать, а сегодня и завтра в мыслях и поступках морально и политически готовиться к тому времени, когда все более обостряющиеся конфликты корпоративного капитализма утратят свой репрессивный контекст и откроются новые пространства для реальной работы во благо свободного социализма. Перспективы на следующий год, перспективы для новых левых благоприятны, но только в том случае, если они сохранят свою нынешнюю активность. Всегда будут периоды спадов. Ни одно движение не может развиваться в одном и том же темпе. Поэтому для нас уже то было бы успехом, если бы мы сохранили свою активность.

Наконец, еще одно слово к другу ли, к недругу в стане левых. Тем, кто критикует молодежь из новых левых — ту молодежь, которая выступает за серьезное неповиновение, которая не хочет разделять фетишизм и фетишизированные понятия старых левых и старых либералов, — тем критикам, которые клеймят эту молодежь как незрелых радикалов и интеллектуальных снобов и при этом цитируют знаменитое полемическое сочинение Ленина[5], — всем им я должен сказать: все это надёрганные цитаты, искажающие историю. Ленин обрушился на левых радикалов, которые были против сильной массовой революционной партии. Сегодня подобной массовой революционной партии не существует. Коммунистическая партия превратилась в партию порядка. Она сама себя так назвала[6]. Другими словами, сегодня всё как раз наоборот. Пусть нет революционной партии, но эти, допустим, незрелые левые радикалы, даже слабые и сумбурные, — настоящие наследники великой социалистической традиции.

Вы все знаете, что в ваших рядах есть провокаторы, дураки и авантюристы. Но наряду с ними есть также такие люди — мужчины и женщины, белые и черные, — которые настолько свободны от агрессивных и репрессивно-антигуманных потребностей и стремлений общества эксплуататоров, что имеют возможность работать ради общества без эксплуатации. И я буду с ними охотно сотрудничать — так долго, пока смогу.

Перевод с немецкого Е.А. Деревянченко под ред. Н.А. Дмитриевой

Оригинал впервые опубликован: Marcuse H. Zur Situation der Neuen Linken. — Frankfurt am Main: Nova Press im Melzer Verlag, 1969. — 15 S.
Для данного перевода за основу был взят текст, опубликованный на сайте группы La Banda Vaga (2004): http://labandavaga.antifa.net/IMG/pdf/marcuse.pdf
Этот текст отличается от «бумажной» версии незначительными нюансами, позволяющими предположить, что речь идет о первоначальном, не отредактированном для печати варианте. Комментарии (кроме оговоренных случаев) группы La Banda Vaga.



По этой теме читайте также:



Примечания

1. Карл Оглсби – американский писатель и публицист, с 1965 г. руководитель леворадикальной организации «Студенты за демократическое общество» (США).

2. Под корпоративным капитализмом понимается система капиталистического обобществления, в котором конфликт между трудом и капиталом должен быть снят путем социального партнерства. Этот эксперимент, направленный на предотвращение кризисов, инициируется государством как «идеальным (ideellen) совокупным капиталистом» (Ф. Энгельс).

3. Маркузе употребляет здесь для обозначения этой организационной формы самоуправления нейтральный немецкий термин (Rat), который отличается от прижившегося на Западе термина Sowjets (Советы), используемого в основном для обозначения формы власти в Советском Союзе, а также советского правительства. – Н.Д.

4. Комитетом по антиамериканским проискам назывался следственный комитет палаты представителей конгресса США, представлявший собой что-то вроде гражданского отдела контрразведки и бывший одним из инструментов в охоте на ведьм, развернутой против коммунистов администрацией Маккартни.

5. Речь идет о сочинении Ленина «Детская болезнь “левизны” в коммунизме» (1920). – Н.Д.

6. Так охарактеризовала себя Коммунистическая партия Франции в период «Красного Мая» 1968 года, чтобы удостоверить свою функцию стабилизации [общественной] системы.

Имя
Email
Отзыв
 
Спецпроекты
Варлам Шаламов
Хиросима
 
 
«Валерий Легасов: Высвечено Чернобылем. История Чернобыльской катастрофы в записях академика Легасова и современной интерпретации» (М.: АСТ, 2020)
Александр Воронский
«За живой и мёртвой водой»
«“Закон сопротивления распаду”». Сборник шаламовской конференции — 2017