Запоздавшее, но необходимое возражение Кириллу Александрову

Так вышло, что советский период нашей истории до предела мифологизирован. Мифы создаются самыми разными авторами, будь они антисоветчиками (хоть либералы, хоть националисты), «патриотами»-сталинистами или кем-то промежуточным (в наш век идейной путаницы и неразберихи возможны любые сочетания).

В каждой из таких глобальных мифологий о советской истории своё значимое место занимает локальная мифология о Великой Отечественной войне. Мифов существует бесчисленное количество, на каждое событие, на каждый факт — по несколько штук.

В данном случае речь пойдет о положении советских пленных в нацистских лагерях, вернее о конкретном вопросе: как их положение соотносилось с международными законами, а именно — с Женевской конвенции об обращении с военнопленными 1929 года.

Ещё перед нападением на СССР, заранее, господа нацисты придумали себе оправдание: мы, мол, можем так плохо обращаться с этими советскими пленными потому, что Сталин не подписал Женевскую конвенцию, её установки на русских, украинцев, белорусов и прочих советских не действуют.

Такие формулировки можно найти в нацистских документах. Например, в служебной записке министерства иностранных дел от 29 мая 1944 года, где говорится, что на советских пленных «действие Женевской конвенции не распространяется и они занимают особое политическое положение…»[1]. И их же можно найти и среди документов, исходящих от тех, кто в плену побывал. В том числе — среди коллаборационистов. Скажем, если мы возьмём дневник генерал-майора РОА Малышкина, который он вёл в плену у американцев, то там можно найти эпизод, где один из бывших советских пленных, затем ставший власовцем (и полковником в РОА) Шелаев вспоминает, что в немецких лагерях в ответ на просьбу улучшить условия отвечали: «Нет, нельзя: Сталин не подписал Женевскую конвенцию»[2].

Вот потом, через тех коллаборационистов, которые уцелели (Малышкина и тех, кто был с ним, американцы передали советской стороне), подобные утверждения перекочевали в «тамиздатовские» книги и прессу, оттуда — в диссидентские сочинения, а потом — и в постсоветскую публицистическую и даже научную литературу.

Сейчас, в век Интернета, чтобы убедиться, что это утверждение — не более чем пропагандистская ложь, любой желающий может за минуту найти текст конвенции и прочесть в ней статью 82:

«Положения настоящей конвенции должны соблюдаться высокими договаривающимися сторонами при всех обстоятельствах.

Если на случай войны одна из воюющих сторон окажется не участвующей в конвенции, тем не менее, положения таковой остаются обязательными для всех воюющих, конвенцию подписавших»[3].

Таким образом, Германия была обязана соблюдать эту конвенцию по отношению к нашим пленным. Казалось бы, вопрос закрыт.

Однако, миф по-прежнему гуляет по белу свету…

Есть другой миф — с противоположной стороны: утверждают, что Советский Союз конвенцию подписал. Писатель Олег Смыслов даже приводит документ в подтверждение: Декларацию о присоединении СССР «к конвенции об улучшении участи раненых и больных в действующих армиях, заключённой в Женеве 27 июля 1929 г.», подписанную наркомом иностранных дел Литвиновым в 1931 году[4].

Да только вот Женевских конвенций 1929 года было две. Одна из них — о военнопленных, вторая — об улучшении участи раненых и больных в действующих армиях. Ко второй СССР действительно в 1931 году присоединился. К первой — нет. Смыслов же их перепутал.

Упущение этого автора тут же исправляет другой. Юрий Веремеев, приводя тот же самый документ, чуточку исправляет его, и в его статье СССР присоединился уже «к конвенции об улучшении участи военнопленных, раненых и больных в действующих армиях, заключенной в Женеве 27 июля 1929 г.»[5]. Всего-то и понадобилось — одно слово вставить. И вот новый миф пошёл гулять по просторам Интернета и головам читателей…

Впрочем, эти два мифа уже давно разобраны. Тех, кому интересно больше узнать о правовом положении советских военнопленных во время войны, я отсылаю к статье Александра Маринченко[6]. Он оба мифа упоминает. Но недавно появилась новая вариация на старую тему.

В 2011 году в десятом сборнике серии «Правда Виктора Суворова» (озаглавленном «Детектор правды Виктор Суворов») было напечатано интервью историка Кирилла Михайловича Александрова «Триумфализм должен бы уступить место состраданию и скорби…». Вернее, перепечатано: впервые оно было опубликовано в 2010 году в журнале «Русское слово», выходящем в Праге.

Надо сказать, что сборники этой серии заполнены весьма разнородным материалом. Тут и статьи самого Суворова, и его последователей разного толка: от весьма странных (например, Кейстута Закорецкого, тексты которого отличаются отсутствием связности и перескоками с темы на тему из-за первых возникающих у автора ассоциаций), до тех, кто известен как серьёзный историк (например, Михаил Мельтюхов). Кроме того, в некоторых сборниках, например, в том самом десятом, о котором идёт речь, были опубликованы статьи, вообще никак не связанные с Виктором Суворовым и дискуссиями на тему, кто на кого собирался нападать в 41-м году: статья архангельского историка Михаила Супруна о ленд-лизе и статья Александра Кузьминых о политических настроениях в Вологодской области накануне и в начале войны. Складывается впечатление, что издатели просто решили напечатать эти материалы в первом подвернувшемся сборнике на тему Великой Отечественной. Первым подвернулся «суворовский» сборник.

Но вернёмся к Александрову. Он не из любителей вроде Закорецкого или Хмельницкого (архитектор по образованию, составитель «суворовских» сборников). Он — профессиональный историк, автор нескольких книг, специалист по истории Русской освободительной армии (РОА).

И он в своём интервью сказал о Женевской конвенции следующее:

«Существует точка зрения, в соответствии с которой 82-я статья раздела VIII (“О выполнении конвенции”) якобы накладывала обязательство на стороны-участники соблюдать конвенцию 1929 года даже в том случае, если бы участие в войне приняло государство, дипломаты которого конвенцию не подписывали. Это ошибка, связанная с неправильным переводом текста 82-й статьи. И в этой ситуации упомянутая статья обязывала стороны-участники соблюдать конвенцию только по отношению друг к другу».

И выходит у Александрова, что нацисты смогли истреблять советских пленных, «воспользовавшись отказом правительства СССР от защиты прав своих граждан в плену»[7]. То есть опять перекладывается вина, с нацистов снимается часть их ответственности. Кто бы им помешал истреблять пленных и при подписании конвенции?

Но остаётся вопрос: прав ли Александров? И действительно ли в переводе, который я привёл выше, есть ошибка?

На просторах всё той же глобальной сети легко найти английский[8] и французский[9] тексты конвенции. Английский перевод был специально сверен автором с помощью коллег, более профессиональных в вопросах перевода. Французским языком автор не владеет, но и здесь он воспользовался помощью коллег. Любой желающий может повторить этот опыт с переводами и убедиться: тот текст, что дан выше, в начале статьи, согласно которому, если «одна из воюющих сторон окажется не участвующей в конвенции, тем не менее, положения таковой остаются обязательными для всех воюющих, конвенцию подписавших», — верен. Следовательно, утверждение господина Александрова — ошибочно.

Я не хочу сразу обвинять Александрова во лжи. Можно даже сказать, что мне не хочется верить в то, что он может врать. Просто потому, что он учился (пусть и на полтора десятилетия раньше) в том же университете, что и я, и у тех же преподавателей. И потому мне хочется верить, что он просто ошибся.

К тому же я не хочу делать поспешные выводы. Слишком уж легко сейчас бросаются обвинениями во лжи. Уверен, многие сразу же закричат, что Александров врёт, не читая ничего из написанного им, как только узнают, что он антикоммунист. Но для других точно такой же повод кричать о лжи — чьи-то «советские» убеждения и хоть капля симпатии к коммунистической идее. Я не хочу быть скоропалителен в своих суждениях.

Но на всякий случай напомню об идейных пристрастиях Александрова.

С моей точки зрения, он хороший специалист, серьёзный историк. Немало работал в архивах, в том числе в зарубежных. Тем, кто занимается советским коллаборационизмом, Власовым, с его книгами необходимо ознакомиться в обязательном порядке. Даже если вы не согласны с его концепциями (лично я не согласен), это нужно из-за фактографии.

Вот только иногда ему словно изменяет логика…

Возьмём его книгу «Мифы о генерале Власове». В ней Александров ряд таких мифов (о Власове) разбирает и опровергает. Пусть не всегда и не во всём, но убедительно. Конечно, некоторые из этих мифов опровергнуть не стоит и выеденного яйца — как сочинение генерала Филатова о том, что Власов специально был заслан советской разведкой к немцам, — но ведь не все же они настолько примитивны.

Но, повторюсь, иногда ему словно отказывает логика. Потому что у Александрова заранее предрешено: Власов — герой. И, значит, факты надо в эту схему уложить. В итоге логика странным образом искривляется.

Скажем, некоторые авторы, которые пишут о Власове, начинают углубляться в его личную жизнь, описывают, как он изменял одной своей жене, другой (и вообще что-то больно много у него жён было). Александров, опровергнув как сплетни (и обосновав это) часть написанного другими авторами, всё же признаёт, что «с точки зрения идеалов христианской семьи его (Власова — Т. М.) многочисленные внебрачные связи дают повод для строгих критических оценок»[10]. А затем вдруг начинает расписывать, что Георгий Константинович Жуков тоже в личной жизни нечист был и то с двумя женщинами одновременно жил, то ещё что... И не только Жуков, но и Катуков… Да и вообще все генералы Красной Армии… Да и в 1945-м советские солдаты немецких женщин насиловали… И так — на трёх страницах[11].

И возникает вопрос: где логика? То, что Жуков супружескую верность не хранил, как-то оправдывает Власова? Оправдывает как в изменах в личной жизни Власова, так и в измене присяге и работе на гитлеровцев? Или тот факт, что германских женщин в 1945 году насиловали (Александров сам, кстати, показывает, что совершавшие эти преступления попадали в военный трибунал, и приводит цифры осуждённых), как-то оправдывает Власова, предложившего немцам свои услуги в 1942-м? Или генерал Власов, по Александрову, конформист, мысливший по схеме: раз все изменяют женам (а, по мнению Александрова, так поступала значительная часть советского генералитета), то почему и мне нельзя? Александров следует именно этой схеме: Власов грешил, но ведь не он один грешил. Большевики к этому всех толкали. В итоге в супружеских изменах Власова оказываются виноваты «Ленин, Троцкий и Сталин»[12].

Но раз Власов конформист, то какой же он герой? Он — хамелеон. На советской стороне — коммунист. На немецкой стороне — антикоммунист. Перед русскими коллаборационистами и эмигрантами, которые понимали, что Рейху скоро конец, — сторонник сотрудничества с Англией и США. Слишком много лжи. В каждом случае — новая ложь.

Из материалов самого Александрова можно понять, что Власов был двуличным человеком, у которого были явные проблемы с понятием о чести. Но для Александрова этот человек почему-то — герой…

Книгу Александрова можно читать, впрочем, как при чтении любой другой книги, помня о необходимости критического подхода к прочитанному[13].

Если же вернуться к Женевской конвенции, то и тут Александрову отказала если не логика, то чувство историка, которое подталкивает проверять факты, на которые ты ссылаешься. Потому что услышанный или прочитанный где-то «факт» совпал с его антисоветским предубеждением.

Лично я не хочу верить в то, что Александров сознательно соврал. Предпочитаю придерживаться версии об ошибке. В конце концов, он не занимается именно положением военнопленных, мог услышать «факт» о неверном переводе от кого-то другого и не проверить (тем более что это совпадало с его предубеждением, с его отрицательным отношением к советской стороне) Но, верю я в это или нет, а новый миф через интервью в книге, напечатанной тиражом шесть тысяч экземпляров (для исторической литературы в наши дни это большой тираж; да не забудьте, что книга уже и в электронном виде есть) отправился гулять по свету.

Сборник вышел сравнительно давно и моё возражение Александрову сильно запоздало. Но, тем не менее, я считаю его необходимым.

Просто потому, что речь идёт об истории. Задача историка — выяснять истину. А значит — избавляться от мифов.

По этой теме читайте также:

Примечания