В советское время была традиция — каждый год к очередной годовщине Октябрьской революции показывали новые фильмы и спектакли на историко-революционную тему. Потом, в 90-е, фильмы о Ленине, Октябрьской революции и Гражданской войне снимали по понятным причинам с противоположной идеологической позиции (как правило) — и снимали мало: с ходу вспомнятся разве что саркастическая «Комедия строгого режима» («человечество смеясь расстается со своим прошлым»), кровавый «Чекист» да невразумительный истерн «Волчья кровь». В 2000-е и вовсе предпочитали создавать документальные фильмы, в которых события 1917-1921 года показывались тоже однобоко (например, цикл Никиты Михалкова об эмигрантах первой волны или картину с симптоматическим названием «Тамбовская Вандея», хотя антоновцы монархистами, как вандейские восставшие, не были). Да и сам день 7 ноября перестал быть «красным днем календаря» — вместо «Дня согласия и примирения», занявшего место октябрьской годовщины, ввели «День народного единства». Впрочем, иногда в первом десятилетии века об этом снимали и художественное кино (крайне редко, в отличие от фильмов о Великой Отечественной войне). Примером может служить фильм «Адмирал», создатели коего нехотя признавали, что белый террор был не менее кровавым, чем красный. «Но благородный адмирал Колчак и отважный генерал Каппель тут не причем» — убеждали зрителя авторы телевизионной версии фильма — «Это атаман Семенов во всем виноват! И перегибы на местах! А Колчак — посмотрите, как он нежно любит красавицу Анну Тимирёву! А как самоотверженно сражается с этими грубыми варварами-большевиками генерал Каппель!». То, что любовная история выглядит неприглядно с точки зрения традиционной морали (Тимирёва являлась супругой подчиненного Колчака) и то, что в фильме Каппель в исполнении Безрукова предстает неадекватным человеком, не смущало. Неудивительно, что «Адмирал» заслуженно стал мишенью для пародистов.
В 2017 году телевидение просто не могло не проэксплуатировать столетний юбилей — в эфире появилось сразу четыре сериала, посвященных событиям 100-летней давности: «Демон революции», «Троцкий», «Крылья империи» и «Хождение по мукам». О сериале «Троцкий» было написано немало. Что касается «Демона революции» (и его телеверсии «Меморандум Парвуса»), то виденные мной три серии запомнились свешивающимися наперед погонами на мундирах офицеров контрразведки (забастовка костюмеров? нехватка реквизита?) и неубедительностью сценария (больше всего позабавил эпизод, где персонаж М. Матвеева выпытывает у персонажа П. Андреевой планы Парвуса; сразу вспомнился момент из «Снов» Шахназарова, пародирующий штампы постперестроечного кинематографа: «Я должна пойти в мини-юбке в штаб танковой дивизии, чтобы узнать дату наступления на Белый дом»). «Крылья империи» вынужден оставить без комментария — не видел.
Сериал по «Хождению по мукам» внушал хоть какую-то надежду, хотя опыт знакомства с телевизионными продуктами подобного рода подсказывал совсем иное. Внушал самим фактом, что это экранизация трилогии Алексея Толстого, которая наряду с «Тихим Доном» является наиболее известной эпопеей, посвященной Гражданской войне. Следует заметить, что «Хождение по мукам» автор начал создавать еще в 1919 году, находясь в эмиграции, и первоначальный замысел был очень далек от конечного результата. А.Н. Толстой предполагал написать о русской интеллигенции, не принявшей Советскую власть и оказавшейся в изгнании. Но после возвращения в Советскую Россию писатель решил коренным образом изменить содержание — и герои, пройдя через водовороты Первой мировой и Гражданской войн, не покидают Россию, а «переходят на сторону трудового народа» (одно из клише, которые советские историки искусства использовали для характеристики деятелей культуры, поддержавших Октябрьскую революцию). Читатели и критики особенно ценят эпопею за воссоздание атмосферы предвоенного Петербурга и за описание боев Первой мировой (автор в 1914-1917 гг. был военным корреспондентом). Интересен и взгляд на события Гражданской, поскольку Толстой подробнейше останавливается на конфликте белой и красной идеологий на все уровнях, начиная с военного и кончая межличностным и личным, моральным. И, наконец, трилогия интересна живыми, запоминающимися образами героев — сестер Булавиных, инженера Телегина и офицера Рощина. Недаром она до нынешнего времени была экранизирована дважды (оба раза к юбилею) — в 1957-1959 и 1977 гг. Первая экранизация (режиссер Г. Рошаль) передала общую атмосферу, вторая (режиссер В. Ордынский) стремилась как можно полнее отразить все сюжетные линии произведения. Что же удалось создателям третьей (режиссер К. Худяков)?
Появившийся летом прошлого года трейлер сразу смутил меня, поскольку на экране творилось нечто непонятное: то какой-то человек с растрепанными волосами читает стихи, стоя под революционными лозунгами, то Мерзликин и Ходченкова бегают по закоулкам, отстреливаясь от невидимых преследователей. Вроде бы у Толстого таких сцен не было... В конце ноября состоялась долгожданная премьера.
В кадре почти всегда пасмурно — ясные дни и безоблачное небо появляются дозированно. Действие сначала странным образом замедлено — так, события нескольких глав первой части, «Сестры» (например, пребывание Телегина в германском плену) растянуты на несколько серий. Зато третья часть — «Хмурое утро» — изложена сбивчиво и скомкано. Странное впечатление производят и персонажи. Героини А. Чиповской и Ю. Снигирь, сестры Булавины, большую часть времени (особенно в первых сериях) выполняют преимущественно несколько однотипных действий: демонстрируют наряды, смеются, плачут, обнимаются и целуются (последние два действия выполняются чаще других), а работа Даши и Кати сестрами милосердия в госпитале выглядит не как порыв, вызванный желанием помочь людям, а как дань моде (так в наше время некоторые студенты идут в волонтеры только потому, что «это прикольно и за это бонусы можно получить»). Их отец, доктор Булавин, в исполнении С. Колтакова предстает конформистом, прогибающимся под любую власть (даже под советскую!) — хотя в литературной основе образ вовсе не столь однозначен. Телегин и Рощин в исполнении Л. Бичевина и П. Трубинера внешне похожи на своих героев, но почему-то неубедительны — возможно, из-за того, что исполнители уступают в мастерстве Ю. Соломину и М. Ножкину, снимавшихся во второй экранизации (не говоря уже о актерском составе первой!). Совсем не повезло Говядину — из колоритного персонажа (маленького человека, дорвавшегося до власти) он превратился в недотепу, неизвестно как ставшего сотрудником контрразведки. Единственный персонаж, за которым следишь с интересом — первый муж Кати Булавиной, адвокат Смоковников. Пожалуй, это одна из немногих удачных находок; исполнитель роли А. Колган сумел создать образ либерального деятеля, знакомого по сатирическим рассказам Аверченко и произведениям Горького. Чувствуется, что артист хорошо изучил литературную основу.
Странно экранизация обошлась и с историческими персонажами. Зачем-то в число действующих лиц введен Савинков — он то помогает Рощину перейти к белым, то готовит Дашу к покушению на Ленина (у Толстого действовали его эмиссары, а сам знаменитый боевик оставался за сценой). Махно в исполнении Е. Стычкина выглядит карикатурнее, чем в предыдущих экранизациях: это особенно забавно, учитывая то, что за редким исключением анархисты в советском кино изображались в водевильном ключе, окарикатуривались до предела. Впрочем, я не удивлюсь, если скоро снимут фильм о Ленине, где заглавную роль будет исполнять Д. Хрусталев из шоу «Вечерний Ургант». «А почему бы и нет?» — скажут опытные продюсеры — «Ведь он тоже “лысый, ростом не велик”. И забавно жестикулирует».
Не лучше дело обстоит и с натурой. Окрестности Пятигорска изображают то Галицию, то Гуляй-поле, то Ростов-на-Дону, то Самару — и даже Северо-Западный фронт: расправа солдат над Смоковниковым проходит на фоне горы Юца, причем на том же самом месте в предыдущих сериях обстреливали санитарный обоз с Бессоновым, а Жадову отрывало руку. Кто-то скажет: «Стоит ли придираться к деталям?» И правда — в замечательной экранизации «Двенадцати стульев» (режиссер Л. Гайдай) Провал снимали у другой достопримечательности Пятигорска — грота Лермонтова, а в театре Христофора Колумба ставили не «Женитьбу», как в книге, а «Ревизора». Да и вообще, почему режиссер и сценарист не могут иметь права на свой взгляд в отношении экранизируемого произведения?
Конечно, могут иметь и имеют. Если расхождения с литературной основой не принципиальны, если дело касается таких деталей, как указанный выбор натуры. Или если отступление от основы — сколь угодно значительное — служит концептуальным целям нового, пусть не похожего, но хорошо продуманного, целостного, по-настоящему самостоятельного произведения. Другое дело, когда авторы экранизации с помощью нескольких или даже одного эпизода меняют смысл с целью сделать более легкую, удобоваримую, однозначную, трафаретную вещь из сложной, многослойной. В качестве иллюстрации можно вспомнить, как еще в советское время режиссер и сценарист одним эпизодом взяли и коренным образом изменили смысл экранизируемого произведения. Речь идет о фильме по «Рассказу о простой вещи» Бориса Лавренева, снятом Л. Менакером. В рассказе начальник ЧК Орлов попадает в руки деникинской контрразведки, потому что пытается помочь человеку, по ошибке арестованному вместо него. В фильме сюжетную линию решили развить, и если в рассказе замысел Орлова остается только замыслом, то в здесь чекист пытается устроить побег несчастного крестьянина, что оборачивается катастрофой. Но суть не в этом. Далее арестованного Орлова, как в рассказе, решают обменять на попавшего в плен к красным генерала Чернецова. Но если у Лавренева герой отказывается от обмена из принципа, то в картине он, наоборот, соглашается, но срывает операцию, в момент передачи убивая генерала — свирепого громилу в папахе — из вырванной из рук конвоира винтовки. Из драмы фильм превратился в водевиль, причем опереточным персонажем выглядит и сотрудник контрразведки поручик Соболевский в исполнении Олега Борисова (любопытно, что также шаржировано Борисов спустя несколько лет сыграет белогвардейского контрразведчика в фильме «Макар-следопыт»), хотя в рассказе Соболевский — персонаж, внушающий не иронию, а ужас — за оболочкой обаятельного и эрудированного собеседника скрывается коварный и безжалостный палач. Комический элемент активно использовал, скажем, Г. Полока в фильме «Интервенция», но он снимал трагифарсовый фильм, где буфф-эстетика не эксплуатируется одномоментно для внешнего эффекта, а порождает нужную сатирическую атмосферу, далекую от плакатности официоза (в итоге «Интервенция» была положена на полку и вышла на экраны только в перестроечные годы, как и «Комиссар» Аскольдова, так как они не вписывались в каноны кино о Гражданской).
Режиссер Худяков превзошел режиссера Менакера. Только в «Хождении по мукам-2017» на роль опереточных злодеев назначены большевики. Например, агитатор в госпитале (который, между прочим, отсутствует у Толстого, но в экранизации играет заметную роль), призывающий раненых солдат к бунтам и погромам и в конечном итоге оказывающийся налетчиком. Находка сомнительной оригинальности — такими большевиков уже показали все кому не лень. А ведь Худяков — опытный и талантливый кинематографист. В своё время известность ему принесли картины «Кто заплатит за удачу?» (приключенческий фильм о Гражданской войне) и «Успех» (о творческом поиске театрального режиссера). На первой стоит остановиться — хотя бы из-за актерского ансамбля (В. Соломин, Л.Филатов, А. Филиппенко) и сюжета (трое не знакомых друг с другом людей — революционный матрос, казак и карточный шулер решают спасти приговоренную к казни подпольщицу, поскольку один из них полагает, что спасает свою невесту, носящую ту же имя и фамилию, а двое других думают, что помогают своей сестре). Фильм держит в напряжении до последней минуты, чего нельзя сказать о снятом О. Фоминым в 2000-е приключенческом же фильме «Господа офицеры. Спасти императора», несмотря на все попытки режиссера и сценариста удивить зрителя. Если в фильме Худякова героям Соломина и Филатова искренне сопереживаешь, то персонажам О. Фомина и М. Башарова — нет. И дело вовсе не в том, что мы не знаем заранее развязки «Кто заплатит за удачу?», тогда как финал «Спасти императора» предопределен (снять «альтернативная историю» про спасенного монарха пока — пока — никто не решился), а в профессионализме создателей фильма. Нынешняя же работа Худякова вызывает недоумение.
Отдельно стоит упомянуть и о богатой творческой фантазии сценариста Е. Райской. Скажем, она зачем-то спасает поэта Бессонова. Его не убивает дезертир. Более того, он чудом остается жив после бомбардировки санитарного обоза и спасается в лесу, выменивая медицинский спирт на провиант у местных крестьян, а после революции становится «пролетарским поэтом» (карикатура на первоначальный замысел Толстого и его изменение?). Еще причудливее складываются биографии Жадова и Лизы Расторгуевой, которая в фильме заметно отличается от чудаковатой, но самоотверженной Елизаветы Киевны из трилогии Толстого (исследователи творчества писателя полагают, что прототипом Расторгуевой послужила Елизавета Кузьмина-Караваева, более известная как мать Мария (Скобцова) — канонизированная РПЦЗ участница французского Сопротивления). Тут перед нами разворачивается сюжет в стиле Бонни и Клайда. Под стать лихой парочке и артист-анархист Мамонт Дальский в исполнении Д. Дюжева, почему-то разгуливающий по осенней Москве 1918 года в цилиндре. Он не попадает под трамвай, как его прототип — его убивает пуля Жадова-Мерзликина. Про последние серии и говорить нечего — Рощин (который в новой экранизации успел еще и поучаствовать в работе уголовного розыска — ловил лихую парочку, Жадова и Лизу!) и Телегин зачем-то меняются документами, старый знакомый Телегина по дореволюционному Петрограду красный командир Сапожков зачем-то хочет их расстрелять и запирает в сарае (казни удается избежать благодаря внезапному артобстрелу). Завершающую сцену трилогии с докладом Кржижановского об электрификации страны, а также персонажей третьей части заключительного романа — Ивана Гору, Агриппину, Лагутина и Анисью с другими красноармейцами убирают за ненадобностью. Финальные кадры сериала и вовсе противоречат замыслу А.Н. Толстого. Герои не вливаются в революционное строительство, а подвергаются репрессиям: Рощина расстреливают в конце 30-х, Катя умирает в ссылке, Телегин пропадает без вести на фронте осенью 1941-го, остается только одна Даша. Может, такая полемика с «красным графом» и имела бы смысл, если бы сценарист и режиссер в принципе тщательно отнеслись к материалу, а они этого не сделали.
Порой я ловил себя на мысли, что режиссер кое-где стремился к неоднозначному освещению событий столетней давности — все-таки в фильме показаны и забастовки рабочих в 1914 году, и их разгон казаками, сопровождавшийся человеческими жертвами. И вроде бы создатели сериала не идеализируют ни одну из сторон в Гражданской войне (сам Толстой во втором и третьем романах очевидно симпатизирует большевикам). Неубедительная режиссура и игра актеров, причудливая фантазия сценариста сводят на нет все попытки оправдания. Получился еще один фильм на тему «балы, красавицы, лакеи, юнкера». Справедливости ради вспомним, что в советское время (особенно в конце 70-х и в 80-х — примерно до 1987 г.) многие фильмы об Октябрьской революции и Гражданской войне снимались для того, чтобы выполнить план — потому и имеют соответствующую ценность. А лучшие фильмы историко-революционной тематики, где отражались противоречия эпохи, были сняты с середины 50-х по начало 70-х, и, как правило, являлись либо экранизациями произведений, созданных в 20-30-е («Тихий Дон», «Жестокость», «Сорок первый», «Бег», «Комиссар», «Седьмой спутник»), либо имели в основе сценарии Ю. Дунского и В. Фрида («Служили два товарища», «Гори, гори моя звезда», «Красная площадь»). Конечно, есть и исключения — в частности, «В огне брода нет». В юбилейном 2017 году на экраны вышли сериалы, о которых, скорее всего, лет через 10-20 будут вспоминать разве что кинокритики. Остается только надеяться, что никому в голову не придет снимать новую версию «Сорок первого», где поручик Говоруха-Отрок предстанет сошедшим со страниц монархических форумов «благородным офицером-националистом», а Марютка — «взбунтовавшимся шариковым в юбке». И страшно представить, что могли бы современные экранизаторы сделать с «Конармией» Бабеля, «Ватагой» Шишкова, «Жестокостью» Сергеева-Ценского. А ведь при желании из этих произведений можно сотворить интересное кино.
По этой теме читайте также:
