История селения. — Культурный уровень жителей. — Грамотность

Приход Архангельской церкви, села Ново-Животинного, отмеченный по своему неблагополучию в санитарном отношении, состоит собственно из села Н.-Животинного и деревни Моховатки Подгоренской волости Воронежского уезда, маленькой деревушки Кулешовки (Донской Айдаровой) Берёзовской волости того же уезда, и деревни Ольховатки Хвощеватской волости Землянского уезда[I]. — Санитарное исследование было произведено только в с. Н.-Животинном и деревне Моховатке, как составляющих главных [т.е. основное число — комм.] жителей прихода в Воронежском уезде. Кулешовка имеет всего четыре двора и, конечно, по своим размерам не может играть какой-либо существенной роли в данных о движении населения, а между тем, она не может быть описана и вместе с Животинным и Моховаткой, имея другие условия жизни и занятия её жителей. Деревня Ольховатка, как относящаяся к другому уезду и находящаяся по другую сторону р. Дона, в 4-х верстах от него, не была исследована. Таким образом, в приходе исследованы составляющие почти одно целое, находящиеся почти в совершенно тождественных условиях с. Н.-Животинное и д. Моховатка. К описанию их я теперь и перехожу.

Село Н.-Животинное с д. Моховаткой лежит в 23–25 верстах от города Воронежа, немного в стороне (в 1–2 верстах) от Воронежско-Задонского шоссе на левом берегу р. Дона. Ближайшим торговым центром и железнодорожной станцией является для них город Воронеж, почему оба они имеют в настоящее время некоторые черты, свойственные пригородным селениям.

Как давно существует здесь поселение, выяснить подробно мне не удалось, и я могу привести лишь кое-какие данные по местной истории, которые нашлись в источниках. Они весьма немногочисленны. В эпоху освобождения крестьян деревня Моховатка и село Н.-Животинное принадлежали гг. Веневитиновым. Старинный род потомственных дворян Веневитиновых (из г. Венёва) в Воронежской губернии ведёт своё начало от Терентия (Терехи) Веневитинова, атамана воронежских детей боярских, который «в 1622 г. (7130) был жалован землями в городских Воронежских дачах»[1]. Однако, название сельца Животинного встречается в писцовых книгах Воронежской губ. ещё в 1615 г. (7112), где говорится:

«Сельцо Животинное на Животинном колодези; в селе часовня, нареченна церковь во имя Архангела Михаила, а церковь срублена, стоить в струбце, древена клетухи, а тое часовни поп во дворе Данило Клементьев, пашни церковные земли десять четвертей в поле, а дву потому же сена на реке на Дону двадцать копён, лесу вопче по всему селу со всеми помещики»[2].

В писцовых книгах последующих годов также часто упоминается уже деревня Животенная, но есть ли это теперешнее село Старо-Животинное или описываемое мною Н.-Животинное, сказать с уверенностью нельзя, да и в фамилиях помещиков, окружающих село [т.е. владевших землями вокруг села — комм.], Веневитиновы не упомянуты. Не упоминается в этих годах[II] и соседняя с Н.-Животинным д. Моховатка. Точная дата встречается в актах конца XVII столетия, где помещены указы Петра [I] воеводе Лаврентию Веневитинову о поставке лесных материалов и пр. При Петре же упоминается и деревня Моховатка. Так «по грамоте из Ямьского приказу за приписью дьяка Фёдора Прокофьева книги сборные ямским и паланеничным деньгам, что собрано [с] Воронежского уезда» (7202 г.) — между прочим, значится:

«Деревня Моховатка за Воронежцом за Фёдором Григорьевым сыном Струковым два двора крестьянских да два двора бобыльских да задворных деловых людей шесть дворов... Деревня Животинная за ротмистром за Фёдором Федосеевым сыном Богдановым три двора крестьянских, да два двора бобыльских. За Воронежцом за Антоном Лаврентьевым сыном Веневитиновым два двора крестьянских и пять дворов бобыльских, да два двора задворных людей. За Воронежцом за Борисом Поликарповым сыном Завесиным двор крестьянский, три двора бобыльских»[3].

По церковной летописи, ведущейся с 1889 г. при Архангельской церкви, история села изложена, по-видимому, по компетентным указаниям Михаила Алексеевича Веневитинова[III], таким образом:

«Начало народонаселения села Н.-Животинного можно отнести ко времени царствования Алексея Михайловича, так как царские указы и манифесты показывают, что в царствование Петра I-го уже существовала в этом селе церковь, потому что имеющиеся при церкви государственные акты восходят до 1719 г.; значит, село это в царствование Петра I-го было уже не малолюдно, а с достаточным количеством жителей для устройства отдельной церкви. Потом из дворянского гербовника видно, что род помещиков Веневетиновых жалован поместьями за службы свои государству лет 270 тому назад (писано в 1889 г. [— А.Ш.]), а предание говорит, что владение это (т.е. Животинное [— А.Ш.]) было одним из древнейших и первоначальнейших владений рода Веневитиновых по реке Дону. Далее межевые выписи, находящиеся у здешнего владельца — Веневитинова, сделанные в 1682 году, показывают, что владения предков его здесь по реке Дону были за 200 л[ет] тому назад (от настоящего вр[емени]). Таким образом, все эти данные указывают на время царствования Алексея Михайловича. Название своё село Н.-Животинное получило, нужно полагать потому, что вблизи его существует село Старо-Животинное, из которого, как говорят, переведено было несколько семей на житьё к Дону, таким образом составилось новое поселение, которое в противоположность старому, и названо Н.-Животинньм[4]; но откуда вышли первоначальные жители села, точно почти нельзя определить теперь; в этом нужно согласиться с народными преданиями, которые говорят, что помещики Веневитиновы, будучи ещё исстари очень богатыми, делали кличь, т.е. приглашали к себе бедных помещиков, которые будто и приходили сюда на жительство из разных мест с[о] своими крестьянами, передавая всё своё имущество и крестьян помещику, а сами жили под его покровительством; вот и составилось мнение всех, что село Н.-Животинное образовалось из пришлых жителей ближайших сёл и деревень и других отдалённых мест; хотя село на части не разделяется и язык, и обычаи у всех [крестьян] одинаковы, но фамилии их заставляют предполагать о разном их происхождении; так, напр[имер], была прежде фамилия Ханиных (что-то татарское), много также в настоящее время есть крестьян с фамилией Немцевых (от слова немец) и Поляковых (от слова поляк). Все под этими фамилиями имеют свои отличительные свойства: характер, наклонности, даже различны в цвете волос и лица»[5].

Таковы указания церковной летописи; насколько они соответствуют истине судить не берусь в настоящее время я не мог подметить чего-либо подобного, но они, несомненно, точно передают предания и рассказы обитателей села. Судя по церковным документам, настоящая [т.е. существовавшая в 1901 г. — комм.] церковь в селе, существует с 1780 г., выстроенная вместо прежней деревянной, которая была продана в с. Швырёво Землянского уезда. На начало построения прежней деревянной церкви точных указаний нет, нужно полагать, что в 1762 году она была уже довольно ветха, потому что священник Ф. Симеонов получил в этом году благословенную грамоту от преосвященного Иоанникия на исправление сломанной ветром всей церковной главы[6].

Таким образом, следует предположить, что Н.-Животинное существует около трёхсот лет, что оно было населено разными пришлыми людьми, принадлежавшими впоследствии, как крепостные, роду дворян Веневитиновых. Что касается Моховатки, то она, насколько возможно доверять рассказам крестьян, уступлена одним из прежних её владельцев в обмен за охотничью собаку. По крайней мере и до сих пор жители Н.-Животинного «дразнят» этим своих соседей. Как из Животинного, так и из Моховатки их владельцы неоднократно в начале прошлого [XIX — комм.] столетия выселяли по нескольку семейств крестьянских в другие свои поместья (с. Гвоздёвку, Рубцово, Ивановку, Ольховатку — Землянского уезда). После освобождения крестьян — таких выселений уже не было, и последние два-три десятка лет крестьяне несколькими семьями никуда не уходили. Бывали лишь отдельные случаи ухода. Так ушли и не возвратились двое (или трое) ходоков смотреть «новые места» в «Томскую губернию» и «на Амур», ушла одна семья куда-то «в низы» (в Ростов), ушли неизвестно куда двое мужиков из большой вымершей семьи... За последние годы в Н.-Животинном и Моховатке не было никаких особенно выдающихся событий, если не считать голода 1891 года, когда были устроены в селе столовые и существовала раздача печёного хлеба. Впрочем, на общем фоне прежней экономической необеспеченности населения, этот год не являлся чем-либо резко необычным, кроме дороговизны покупного хлеба (а в селе он всегда и в большинстве случаев покупной). Больших пожаров не было уже лет 16, и за последние десять лет в Н.-Животинном и Моховатке было по два пожара, причём в общем сгорело 13 дворов, убыток определён в сумме 1 956 руб., и пожарного вознаграждения было выдано 949 руб. В 1893 г. население пережило большую эпидемию дифтерита, унёсшую много детей.

В настоящее время оба поселения очень невелики: в Н.-Животинном по переписи 1897 г. значится 96 дворов с населением 664 чел., а в Моховатке 65 дворов с 399 жителями[7]. Оба они лежат на ровной, слегка покатой плоскости левого берега р. Дона; часть дворов Н.-Животинного расположена непосредственно по самому берегу реки, самый большой порядок[IV] идёт параллельно этому берегу и небольшая часть дворов соединяет оба порядка, при чём в общем расположение дворов слегка напоминает цифру 4; в центре Н.-Животинного протекает небольшой ручей из родников. Расположенная в 1 версте деревня Моховатка отстоит от берега Дона на ½–¾ версты, и два параллельных ряда её дворов идут перпендикулярно к линии берега. По краю деревни также протекает небольшой ручеёк, запруженный навозной плотиной и образующий небольшой и мелкий пруд. Ручьи так незначительны, что уже в середине лета в них почти нет воды, а верховья их, отстоящие недалеко от посёлков, совершенно пересыхают. Ровная местность левого берега Дона с небольшим уклоном на запад (к реке) — представляет собою пески, в окружности поселения обрабатываемые под посевы, а [в] 1–1,5 верстах к востоку покрытые обширным владельческим лесом[V]. С юга и севера незначительный участок крестьянской земли окружён песчаными полями местных землевладельцев. Чисто песчаная почва, на которой расположены Н.-Животинное и Моховатка, переходящая в иных местах в сыпучие пески, лежит на такой же песчаной подпочве представляя собой в геологическом смысле диллювиальные слои[VI]. Они непосредственно налегают на мощные пласты девонского известняка, лежащего на глубине 3–4 сажен и обнажённого по берегам р. Дона. Первые горизонты этого известняка, покрытые небольшими прослойками глинистого песка, и являются ближайшими водоносными слоями для нескольких колодцев, имеющихся в посёлках.

Жители, великоруссы и православные, частью обрабатывают землю, частью уходят на сторону искать заработка. Получив при освобождении даровой, так называемый «нищенский» надел, они почти не имеют своей земли для посева и арендуют [её] по соседству у землевладельца; иные дворы и вовсе не занимаются земледелием, пробиваясь скудными заработками в соседних владельческих экономиях или уходя на сторону. На этой же почве разыскивания побочных земледелию занятий развился здесь, особенно в Н.-Животинном, питомнический промысел, и уже издавна берутся дети на воспитание из воронежского земского приюта для подкинутых детей.

В самом селе и прилежащей деревне нет ни больших торговых заведений, ни постоялых дворов, трактиров и прочего. Имевшиеся до 1900 г. кабаки закрыты с введением казённой продажи водки, а казённой лавки в селениях нет. Существуют лишь две мелочные лавочки с крайне незначительным запасом товаров и копеечным оборотом. Близость Воронежа, а главное, небольшой размер поселений служат тому достаточными причинами. Единственное промышленное предприятие, кроме таких лавочек, если не считать трёх ветряных мельниц, принадлежащих крестьянам Н.-Животинного, является крупорушка, приводимая в действие керосиновым двигателем. Эта крупорушка, владелец которой местный староста-кулак, явилась в 1900 г. и только что начала работу[8]. Одним из самых основных факторов в экономической жизни обоих поселений является крупная экономия, расположенная с ними в непосредственном соседстве; заработки, аренда земли, возможность получить солому для корма скота и пр. — всё это ставит крестьян в самую близкую связь и зависимость от этой экономии. Единственная в селе ярмарка, бывающая раз в год в день Вознесения, располагается на экономической земле[VII]. Продолжительность этой ярмарки весьма невелика, не более половины дня; начавшись рано утром, она оканчивается к 3–4 часам дня. Торговля ограничивается некоторыми предметами сельского хозяйства и домашней утвари — телеги, колёса, оси, бороны, лопаты, горшки, ложки и пр. составляют почти исключительно весь товар, не считая сластей и детских безделушек — дудок, свистулек и т.д. Обороты ярмарки, судя по сумме ярмарочного сбора, поступающего в экономию крайне невелики и едва ли превышают несколько сотен руб., много 1–2 тыс. руб.[9] На экономической земле построена и содержится на средства экономии и школа в Н.-Животинном. Школа существует давно, а здание её, выстроенное вновь десятка полтора лет тому назад, весьма просторно, светло и удобно.

Культурный уровень населения не отличается ничем от окружающих сёл и деревень; такое же ужасающее невежество, непонимание и незнание почти всего, что выходит из тесного кругозора земледельческой жизни, масса предрассудков и суеверий, живущих с незапамятных времён.

Составитель местной церковной летописи, долго живший среди самого населения и имевший возможность близко слышать верования жителей и наблюдать их обряды, передаёт своим простым языком несколько весьма любопытных поверий и обычаев. Я позволяю себе привести часть его рассказа, как хорошую характеристику местного населения с культурной и отчасти бытовой стороны. Вот что он говорит:

«Вблизи села находятся огромные курганы, в которых никогда ничего не находили. Об этих курганах ходят разные молвы: одни говорят, что это были какие-то старинные границы разных участков земли, о чём нет никаких данных; другие, что многие из этих курганов делались для прогона скота через огонь или окуривания, которое составлялось из разных горючих и смрадных веществ во время падежа; по большей части уверяют, что курганы эти были убежищем разбойников-татар, которые скрывались когда-то в смутную эпоху самозванцев в этих малолюдных и лесных местах. О некоторых курганах, находящихся вблизи села, нет сомнения, что они делались действительно для окуривания скота, так как старики твёрдо ещё и теперь помнят сказание своих отцов об этом, а основанию курганов в лесах не может быть более никакой причины, если не допустить, что они действительно были укрывательством разбойников во время татарских набегов»,

так наивно повествует автор церковной летописи. [Далее он продолжает:]

Жители села Н.-Животинного исстари все православного исповедания, но как прежде, так и теперь, от потомства к потомству переходят у них языческие верования, предрассудки, суеверные обычаи и обряды; например, при падежах скота думали, что помор можно уничтожить, если скот прогнать через огонь (смрадный окур) в прорытых насквозь курганах. Если таким способом падёж не прекращался, то женщины, а особенно девушки с растрёпанными волосами, в белых покрывалах обходили ночью всё село с криком и шумом, с косами в руках, а мужики тем временем опахивали село сохою. Ещё и теперь жители верят в знахарей и деревенских бабок, которые наговорной водой будто бы исцеляют от всех болезней; кроме воды бабки ещё лечат громовою стрелою по преимуществу от колики. Кроме знахарей и бабок ещё верят в колдунов, которые одним словом или действием всё могут сделать: подвергнуть человека разным несчастьям и болезням, присушить какую-либо девушку какому-либо парню (и наоборот), испортить кого-либо, то есть подвергнуть влиянию злых духов, откуда и появляются кликуши, бесноватые и т.п. Против колдунов за лекарей признают знахарей, которые разными травами и кореньями лечат от всех злых духов. Знахари, как говорят, сами по себе знают всё от рождения, называются они ещё упырями: делать злого и дурного они не могут, как противники оного: колдуны, напротив, учатся делать зло и портить, и, уже испортивши, не могут помочь беде. Верят также в ведьм – женщин которые могут превращаться: в свинью, собаку, овцу, в даже неодушевлённые предметы — клубок ниток, холст, копну сена и т.п., [и] между прочим быть как [бы] живыми. Отельное свойство их [—] доить по селу коров (ночью в белой сорочке и с распущенной косой) и портить их; они могут портить также и людей, как колдуны; все они по большей части, говорят, с хвостами; каждую ночь слетаются в известном месте для совещания: кому и над кем что сделать. Наконец, верят в какую-то вредно влияющую на человека, нечистую силу, в противоположность которой признают добрых духов, например — домовых, которые необходимо есть в каждом доме; они по преимуществу ходят за скотиной, холят, поят и кормят, особенно только ту, которая им понравится, то есть придётся по шерсти, поэтому если у крестьянина падает лошадь или корова, то говорят, что [она пришлась] не по шерсти домовому; при покупке скота нередко говорят, если крестьянину приходится покупать или торговаться за лошадь, похожую шерстью на какую-нибудь павшую у него, что эта не будет по шерсти домовому, как будто, каждый домохозяин знает или видел своего домового».

Автор летописи описывает далее весьма обстоятельно обряды и суеверные обычаи при рождении, браке и похоронах. В них также немалую роль играют всякие пережитки далёкой старины. Так, например, перед отправлением жениха к невесте «сваха всыпает ему в сапог за голенища мак, хмель или коренья рябиновые, истолчённые мелко, чтобы никто не мог его по ненависти испортить»... Невеста до приезда жениха должна плакать, причитать и «кричать благим матом». «Если сама невеста не умеет голосить и причитать, то непременно нанимает за себя знающую женщину... иначе, если дойдёт до будущей свекрови слух, что невестка её без слёз и охотно выходит замуж за её сына, то не будет ей (бедной) житья, и вечно будет немила свёкру и свекрови, а также и всей семье».

При похоронах... «на другой день пекут блины и первый блин кладут покойному под головой на божницу[VIII], — блин служит символом бесконечного блаженства в царстве небесном (блин круглый: без начала, без конца)». «На Троицу ходят в лес и завивают венки из цветов и листьев, надевают их на головы, веселятся, поют и ходят в них целый день, на другой день идут снова в лес развивать венки. Спросить же их, на что это они делают, отвечают, что предки их так делали, знать, и им должно так делать».

«Под день Ивана Купала (24 июня) в полночь ходят в лес и собирают травы разные, говоря, что травы, собранные в полночь под Ивана Купала, имеют большую целебную силу от разных болезней». Ищут также и «папортник». Но, однако, редко кто решается его искать, «потому что если не устоишь против соблазнов и искушений лукавого, то значит пропал»...

Несмотря на то, что школа в Н.-Животинном существует уже десятка два с половиною лет, всё ещё грамотных весьма немного. Так в самом Животинном всего 43 грамотных мужчины и 4 женщины, 12 полуграмотных мужчин и 2 женщины, в Моховатке же грамотных мужчин 21 человек, полуграмотных — 4, женщин грамотных или полуграмотных нет ни одной.

Сопоставляя эти цифры с имеющимися данными о составе населения, получим следующее:

В Н.-Животинном мужчин от 10–60 лет 198 чел., из них грамотных и полуграмотных 74 чел., т.е. 32,7%; женщин от 10–60 лет 211 чел., из них грамотных и полуграмотных 6 человек, т.е. 2,2%. В Моховатке мужчин от 10–60 лет 156 человек, из них грамотных и полуграмотных 25 чел., т.е. 16%; женщин от 10–60 лет 168 чел., грамотных и полуграмотных нет.

Таким образом, в Н.-Животинном лишь немногим менее ⅓ всего взрослого мужского населения едва знает грамоту, а среди женщин в десять слишком раз меньше грамотных, чем среди мужчин. В Моховатке же, отстоящей от школы в 1½ вёрст, грамотных среди мужчин всего только 16%, а из женщин ни одна не знает грамоты. Параллельные [сходные] данные получаются и относительно учащихся. В Н.-Животинном в 1900/1901 учебном году в школе учились 14 мальчиков и 6 девочек, что составит для мальчиков 41,2% всего числа их школьного возраста[10] и для девочек 17,1%; в Моховатке в том же году в школе учились лишь трое мальчиков, т.е. 10,3% всех из школьного возраста, и ни одной девочки. Следовательно, и в настоящее время в Животинном посещают школу меньше половины всех мальчиков и меньше 1/₅ всех девочек. В Моховатке 3 школьника на всю деревню являются в своём роде исключением среди поголовного отсутствия детей в школе. — А между тем большое и просторное школьное здание может свободно вместить всех детей школьного возраста Н.-Животинного и Моховатки, т.е. до 100 и больше человек; в школе имеется даже отдельная комната для ночлега детей, построенная именно в виду отдалённости от школы д. Мо-ховатки. — Что за причина такого грустного явления, предположить нетрудно. Вероятно, даже не одна причина, а несколько вместе приводят к тому, что население не отдаёт или, вернее, но может отдавать в школу своих детей[11].

Насколько можно догадываться, одним из главных факторов в этом отношении являются плохие экономические условия населения, бедность, а во многих случаях и вопиющая нужда. Правда, что незначительное число учащихся девочек объясняется, как и во многих других местах, ещё старым, отживающим взглядом крестьян, что девочку отдавать «в науку» незачем (такой взгляд, впрочем, свойствен не одним только крестьянам). В Моховатке этот взгляд держится прочно, и [там] нет ни одной грамотной женщины. Судя по приведённым выше цифрам, — взгляд действительно может быть назван отживающим по крайней мере для Н.-Животинного; так в нём имеется всего 6 грамотных и полуграмотных женщин, что составляет 2% их в населении и 6 учащихся в школе девочек, что даёт по отношению ко всем девочкам школьного возраста уже 17,1%. — Но вместе с тем, даже мальчиков учится меньше половины, в Моховатке же и вовсе нет, кроме трёх [детей], учащихся. Необходимость с самого раннего возраста отдавать детей внаймы, недостаток тёплого платья и обуви для детей зимой и невозможность приобрести детям кое-какие учебные пособия — вот, по словам крестьян и местного учительского персонала, — главные причины малолюдства школы. Да и те мальчики, которые посещают школу, уделяют ей очень немного времени. Занятия начинаются необычайно поздно, не раньше начала и даже половины ноября месяца, когда школьники, бывшие подпасками, подёнщиками, служившие в экономиях, покончат сельскохозяйственные занятия. Короткое учебное время до начала, много средины марта, полно манкировок [прогулов — комм.], и многие ученики не могут аккуратно посещать школы, то в силу недостатка одежды, то занятые домашними работами. Первые вешние дни уже разгоняют школьников окончательно, ибо родители спешат поотдавать их внаймы, чтобы не упустить времени... Насколько мала возможность у родителей приобретать для детей учебные пособия и книги, видно из того, что всего 20 человек учащихся в Н.-Животинном приходят из 17 семейств, а собственные учебные книги и пособия были найдены при обходе лишь в 11 семействах, а в 6-ти семействах, где были школьники, не было книг и пособий; в Моховатке в двух семьях было только три учебных книги.

Вообще, книга не частая гостья здесь. В Животинном неучебные книги нашлись лишь в 30 семьях, всего 79 книг, а в Моховатке в 14 семьях — 34 книги. Да большинство и этих книг не высокого разбора; разные листовки и двухлистовки лубочных издателей Никольского рынка, календари, несколько, Бог весть как попавших сюда, переводных романов из приложений к «Родине», «Лучу»[IX], — и прочая дребедень. — Остальные книги большею частью религиозные: Евангелие, молитвенники, жития святых и прочее.

В школе, весьма малолюдной, ведутся чтения с фонарём[X], привлекающие иногда много слушателей, но каких-либо систематических воскресных занятий со взрослыми, повторительных курсов и иных видов внешкольного образования — не организовано.

Если сгруппировать имеющиеся сведения о грамотных, полуграмотных и учащихся по семьям и возрастам, то получается следующая таблица. Обращая внимание в ней на последние графы, указывающие на возраст грамотных и учащихся, мы видим, что в Н.-Животинном грамотных в возрасте от 14–17 лет — 5 мальчиков; по отношению к имеющемуся населению этого возраста это составит всего 25%, а теперь в возрасте от 7–13 лет учится 41,2% всех мальчиков; в возрасте от 18–60 лет грамотных мужчин 56, что даёт [к] населению этого возраста 43,4%. Объясняя некоторое повышение процента грамотных среди взрослого населения внешкольным образованием (дома, на службе, во время промыслов и работы в городах), мы всё-таки имеем значительное уменьшение грамотных в группе, только недавно составлявшей школьный возраст.

[Таблица 1]

[Грамотность населения]

Селения	Состояние образования	Число се-мейств	Число лиц		Во скольких семьях приходится				Возраст						Св. 60
									7-13		14-17		18-60
			м.	ж.	по 1 чел. на семью	по 2 чел.	по 3 чел.	по 4 ч.	м.	ж.	м.	ж.	м.	ж.	м.
Н.-Живо-тинное	Грамотных	43	62	4	31	10	2	1	1	–	–	2	56	2	–
	Полуграмотных	13	12	2	12	1	–	–	1	–	–	–	11	2	1
	Учащихся	17	14	6	16	2	–	–	14	6	–	–	–	–	–
Моховатка	Грамотных	17	21	–	15	–	2	–	–	–	5	–	16	–	–
	Полуграмотных	3	4	–	2	1	–	–	–	–	1	–	3	–	–
	Учащихся	3	3	–	3	–	–	–	3	–	1	–	–	–	–

Для Моховатки данные иные, и в общей группировке с Н.-Животинным дают следующее:

[Таблица 1а]

			По отношению к данным возрастным гр. населения (в %)
В Н.-Животинном	учащихся		41,2
	грамотных	14-17 лет	25
		18-60 лет	43,4
В Моховатке	учащихся		10,3
	грамотных	14-17 лет	31
		18-60 лет	12,4

Сравнительно с первоначальным земским подворным исследованием села за 1884 год число грамотных значительно возросло: в Н.-Животинном их было всего 35 человек, а в Моховатке [–] 4 человека мужчин, женщин грамотных вовсе не было[12]. К настоящему времени в Н.-Животинном вдвое больше грамотных, а в Моховатке почти вчетверо. Их больше не только абсолютно, но и в процентном отношении: так в 1884 г. грамотные мужчины составляли всего 15% [от] всех, а теперь 20%, в Моховатке прежде их было только 2,4%, а в настоящее время 8,5%. Школа функционировала слабо, хотя в ней учатся дети [и] из соседних деревень. Всего в 1900/1901 [учебном] году [в ней] было 33 чел. учащихся, из которых 26 было мальчиков и 7 девочек. По селениям они распределялись следующим образом:

[Таблица 1б]

[Количество учащихся]

Из Н.-Животинного	25 чел.[13]
Из Моховатки	3 чел.
Из Ольховатки	2 чел.
Из Кулешовки	2 чел.
Из Богданова хутора	1 чел.
Всего	33 чел.

Понятно, что и влияние школы на культурный уровень населения при этих условиях не могло сказаться резко, а всесильный гнёт нужды являлся здесь более могучим хозяином и учителем, лишая значительную часть подрастающего поколения возможности хотя [бы] как-нибудь пополнить своё образование. Этот основной фактор в исследуемых селениях проходит красной нитью во всех проявлениях их жизни. Сказавшись так [внушительно] по отношению к школе и образованию детей, он не преминёт выставить себя на первый план и во всём другом.

---

Примечания

---

Примечания редактора