13 октября бывший кандидат на пост президента Беларуси Светлана Тихановская объявила действующим властям республики ультиматум. Она пригрозила всеобщей забастовкой, если в стране не прекратиться насилие, политические заключенные не будут освобождены, а глава государства Александр Лукашенко, одержавший победу на президентских выборах 9 августа, не покинет свой пост. Но 25 октября фабрики не остановились, служащие, как и прежде, пришли на свои фирмы, а студенты — в университеты. Ультиматум стал последней попыткой оппозиции проявить себя в текущем политическом кризисе в республике. Рабочие остались глухи к призывам Тихановской. «Цветная революция» в Беларуси в 2020 году провалилась.

Почему оппозиция проиграла

В июне и июле структуры противников Лукашенко проводили акции и флэш-мобы, а по воскресеньям в августе и сентябре, используя Telegram-каналы, они собирали уже десятки тысяч протестующих, что для Беларуси очень много. Поводом для митингов и шествий стали аресты с 9 по 11 августа более 7 тысяч человек и пытки в тюрьмах. Многим служащим и рабочим за 26 лет надоел «последний диктатор Европы». Их привлек популизм организаторов протестов, а заявления бывшего председателя провинциального колхоза Лукашенко казались устаревшими. Но многотысячные уличные шествия к середине октября практически растаяли.

Неудачу Тихановской в попытке привлечь рабочих на свою сторону отчасти объяснил сбежавший в Литву бывший член оппозиционного «стачечного комитета» солигорского «Беларуськалия» Глеб Сандрос, сказавший, что «люди связаны по рукам и ногам хорошими зарплатами и наилучшим социальным пакетом»[1]. Однако такая ситуация не везде. Многие пролетарии нуждаются в улучшении условий и оплаты труда, отмене системы срочных контрактов. Но изменить это будет крайне проблематично. Экономика, ориентированная на экспорт, требует низких расходов на рабочую силу и слабого рубля.

Маляр на Минском автомобильном заводе («МАЗ») за месяц в переводе на валюту США может получить 500 долларов[2], что составляет официальную среднюю зарплату в республике. Маляру на Минском тракторном заводе («МТЗ») выплатят всего 500 рублей, что означает 196 долларов, фрезеровщику — 300 долларов, крановщику — 350 долларов. Правда, глава «стачечного комитета» «МТЗ», член Президиума Координационного Совета оппозиции Сергей Дылевский отмечал, что «Для Беларуси у нас зарплаты неплохие на заводе, плюс у нас как-то пытаются решать жилищные вопросы для приезжих, есть какое-никакое льготное кредитование». «Стачечный комитет» в кавычках, потому что ни одной забастовки в республике в ходе волнений не случилось. Это были политические митинги без экономических требований, собиравшие сотни недовольных из десятков тысяч рабочих[3].

Чтобы активизировать пролетариат, оппозиция решила его подкупить. Каждому уволенному за участие в забастовке пообещали 1,5 тысячи долларов и курсы по переподготовке. Появились интернет-площадки по сбору средств[4]. Но это не помогло. Тогда в «протестных» чатах Telegram-каналов начали обсуждать меры саботажа. Например, если коллективы заводов не поддержат забастовку, советовали отказывать в сдаче квартир или повысить стоимость аренды[5]. Появились запугивания иностранных компаний в надежде на срыв контрактов[6]. Так, «стачечный комитет» «Беларуськалия» просил крупнейшего в мире покупателя минеральных удобрений норвежскую “Yara” пересмотреть отношения с их предприятием, руководство которого «продолжает грубо нарушать права трудящихся».

Своих противников оппозиционеры еще летом назвали «ябатьки»[7]. Аббревиатура появилась после митингов в поддержку властей с лозунгами «Я/мы — батька» («батькой» часто называют Лукашенко). Такая уничижительная лексика в адрес оппонентов напоминает новации в языке украинских ультраправых в 2014 году. Донбасс тогда они переименовали в «Даунбасс», а Луганск в «Луганду». В первом случае речь шла о сравнении жителей восточной Украины, не поддержавших «Евромайдан», с людьми с синдромом Дауна, во втором — регион страны сравнивали с экономически отсталой республикой Африки. Использующих цвета георгиевского флага тогда называли колорадскими жуками[8], а всех несогласных с новыми властями в Киеве — «ватниками» или просто «ватой»[9]. И эта травля на Украине продолжается[10].

Тихановская и ее штабы в Варшаве и Вильнюсе не ограничились обещаниями выплат и призывов к диверсиям. Они провели в Минске несанкционированные марши с участием инвалидов, пенсионеров и студентов, рассчитывая на жесткий разгон шествий милицией. Но провокация не удалась.

В своих интервью члены «стачечных комитетов» указывали, что рабочие профессии сегодня не престижны. Видно, что Дылевский и Сандрос имеют мелкобуржуазное сознание и мечтают перейти в другой класс. Использование оппозицией бело-красно-белого флага вместо красно-зеленого направлено как против Лукашенко, так и в поддержку национализма, антикоммунизма, за версию истории, в которой Великое княжество Литовское было пиком развития белорусского народа. Многие молодые люди хотят вести свою родословную не от крестьян, а от шляхты.

Дылевский в интервью либеральной «Новой газете» выглядит полурасистом, полуфашистом и полубуржуа[11]. Он уверен, что «сейчас если ты человек с белым цветом кожи, то попадаешь под репрессии, как в 50-е годы было с темнокожими». Его коллега Сандрос не скрывает своих симпатий к Степану Бандере и Роману Шухевичу[12]. Последний известен не только как нацистский коллаборант и военный преступник, но как участник карательных операций против белорусских партизан во время Второй мировой войны. Такие люди встали во главе «рабочего протеста» в республике в 2020 году.

Обычно для «бархатной революции» нужен широкий слой мелкой буржуазии. Он осуществляет шумные и креативные действия для привлечения медиа. А журналисты могут вывести на улицы толпу. Впрочем, этот класс может выиграть, если присоединится к классу крупных собственников или пролетариату. Местные мелкие буржуа видят своим союзником крупный капитал Западной Европы и США. Поэтому белорусы в соцсетях шутят, что «ИКЕА» уже смотрит на Беловежскую пущу. А вот покорить сердца рабочего класса оппозиции не удалось.

Чего хотят реформаторы?

На словах оппозиция выступает за расширение политических прав и свобод: за облегчение процедуры регистрации партий, либерализацию законодательства о проведении массовых мероприятий и т.д. Своим идеалом они видят буржуазный парламент. До октября оппозиция в ее структурах почти не обсуждала открыто грядущие экономические реформы, ссылаясь на то, что это отвлечет внимание людей от главного требования: отставки Лукашенко. Однако заговорить о своей программе оппозиционерам всё-таки пришлось.

Член Координационного совета оппозиции, советник по экономическим вопросам штаба Тихановской Алесь Алехнович заявил, что уже ведет переговоры с Мировым банком, МВФ, Европейским банком реконструкции и развития, Европейской комиссией, ОЭСР и иностранными правительствами о финансировании белорусской экономики в переходный период[13]. На заседании 23 октября он выглядел сторонником неолиберальных реформ, прошедших в постсоветских странах. Но Алехнович хочет не приватизировать компании сразу, а искать для «МАЗ», «МТЗ», «Беларуськалия», Белорусского автомобильного завода («БелАЗ») государственно-частное партнерство. Например, он выступает за более тесное сотрудничество «МАЗа» с российским производителем грузовиков «КАМАЗ» или с автомобильным концерном “MAN SE”, принадлежащим “Volkswagen AG”. Но Алехнович не говорит, что в ходе таких сделок белорусская компания неизбежно будет поглощена.

Оппозиция еще летом заявляла о планах передать значительную часть предприятий иностранным инвесторам, превратить землю в товар, сократить долю государства в секторе здравоохранения и уменьшить перечень бесплатных видов лечения. В качестве помощников уже приглашены 60 экономистов-либертарианцев из России, Болгарии и других стран, где ранее прошли неолиберальные реформы. Список включает даже бывшего министра приватизации Словакии в 1991-1992 годах[14]. В своем интервью входящий в «шестидесятку» сотрудник местного экономического центра «BEROC» Лев Львовский убеждает людей, что приватизация — это прекрасно, а негативное к ней отношение связано с «некоторыми ошибками» в России[15].

В этой экономической программе оппозиции нет ничего позитивного для наемных работников. Поэтому коллективы фабрик интуитивно понимают, что их зовут защищать интересы другого класса, а приход к власти оппонентов Лукашенко для заводов и их самих может плохо кончиться. Простые люди в социальных сетях смеются над грядущими реформами: «Прощай “МАЗ”, прощай, “БелАЗ”! Здравствуй, польский унитаз!».

Однако протесты показали, что часть местных пролетариев сравнивает уровень жизни в республике с богатыми странами Запада, а не с достатком людей в других частях планеты или с ситуацией на постсоветском пространстве. Они лично не прочувствовали разграбление богатейшей республики СССР — Украины — под видом «евроинтеграции» и полного уничтожения ее экономики в результате Соглашения об ассоциации с ЕС. Об этой катастрофе часто говорят государственные телеканалы, но власти потеряли часть авторитета, и их не слушают. В начале «Евромайдана» премьер-министр Яценюк обещал старикам пенсии по 2000$, а студентам — возможность учебы в лучших вузах Европы. Вместо этого молодежь и рабочие отправились собирать ягоды и убирать улицы в Польшу и Финляндию; в самой же Украине обсуждают отмену пенсий[16].

Поскольку в Беларуси не случилось экономического кризиса, а оппозиция традиционно осталась без лидера и партии, «цветная революция» в 2020 году изначально выглядела авантюрой. Непопулярные меры борьбы властей с коронавирусом, когда не был введен карантин, оказались спасительными. Фабрики, сферы торговли и общественного питания продолжили работу. Республиканская «забастовка» в октябре была невозможна технически — ведь за несколько месяцев протестов не удалось организовать даже общегородскую. Недовольство, связанное с насилием властей по отношению к несогласным с исходом выборов, вылилось лишь в простые формы сопротивления — уличные шествия, единичные голодовки, жесты отчаяния и бумажные угрозы. Белорусов никто и никогда не учил более сложным вещам — борьбе за свои экономические интересы на рабочем месте. В стране нет традиционной для Западной Европы профсоюзной культуры. Поэтому недовольство своим материальным положением сводится к свержению власти, а не к войне с капитализмом за реальную демократию и социализм.

Исторически верхи Беларуси формировались вокруг государственного капитализма, который решил ряд важных общественных и хозяйственных проблем. Против национального капитала — друзей Лукашенко — все последние 26 лет выступал империализм Запада, а в нынешней президентской кампании — еще и часть элиты Кремля, выдвинув в качестве кандидата на президентских выборах бывшего главу «Белгазпромбанка» Виктора Бабарико. В целом властям очень помогли спецслужбы: они не позволили проникнуть в страну ни «лишним» финансовым потокам, ни группам боевиков.

Что могут сделать белорусские левые?

Местным левым нужно поддерживать не государственный капиталистический режим Лукашенко — хотя он и лучше для рабочих, чем диктатура империализма Запада, — а вести революционную борьбу за социализм. Однако с этим в стране катастрофа. Единственное, что смогли сделать местные борющиеся левые в текущих событиях — это Telegram-канал «Забастбел». Очевидно, для поиска сторонников в лагере оппозиции они использовали в агитации белый и красный цвета, слово «народ» вместо понятия «класс» и т.д. На этом примере видны общие настроения протестующих и сила тех местных левых, которые идут на большой компромисс ради привлечения людей на свою сторону. В стране нет ни одной группы марксистов с серьезными политическими задачами.

Местные троцкистские группы видят происходящее в республике как восстание за буржуазно-демократические свободы, как первую русскую революцию 1905 года[17]. Да, Конституционная реформа Николая II во многом случилась благодаря всероссийской стачке рабочих и служащих. Но организованные вокруг социал-демократов и социалистов-революционеров забастовочные комитеты и советы требовали не только уничтожения самодержавия, но и 8-часового рабочего дня, повышения зарплат, улучшения условий труда. Подобных лозунгов сегодня у белорусских пролетариев нет, и в «цветных революциях» не бывает. Новая коммунистическая партия Югославии справедливо указала, что события в республике развивались по сценарию свержения Слободана Милошевича в 2000 году. А член Президиума Координационного совета оппозиции Ольга Ковалькова в беседе с Алехновичем подтвердила это. Рассказывая о том, чем занята, она указала написанное в учебниках по ненасильственному сопротивлению за авторством архитектора «бархатных революций» Срджи Поповича «гражданское, международное и экономическое давление» на власть.

Так называемые независимые белорусские профсоюзы, созданные в конце 1980-х — начале 1990-х годов, за тридцать лет превратились в марионеток правых партий. 3 сентября на пресс-конференции в Солигорске руководители Белорусского независимого профсоюза горняков предложили наемным работникам игнорировать действующее забастовочное законодательство, поскольку власть сфальсифицировала результаты выборов. Председатель профсоюза Максим Позняков считает, что сегодня в республике нет правового поля, и нужно мерить критериями не законности, а справедливости. По его словам, лучшим решением Лукашенко будет уйти и «предоставить возможность другим “квалифицированным людям” заниматься построением новой демократической Беларуси»[18]. То есть штабу Тихановской. Звучали и весьма оригинальные заявления. Так, присутствовавший на этой встрече профсоюзный лидер Александр Довнар зачем-то предложил подписать меморандум между Западом (то есть координационным Советом оппозиции) и Востоком (то есть представителями власти) с участием независимых профсоюзов (то есть БелНП (BITU)) и местных религиозных деятелей.

Большое влияние на белорусских левых оказывают российские товарищи, которые сами находятся в глубоком идейном и организационном кризисе. Так, летом Федерация независимых профсоюзов России (ФНПР) неожиданно поддержала «забастовки» в Беларуси. Ее лидер Михаил Шмаков не смог или не захотел разглядеть ликвидацию государственного регулирования в сфере труда в программах оппозиции и заявил, что «от политических забастовок выиграет белорусский народ»[19]. Эти слова были необычными, поскольку ранее председатель крупнейшей в России организации наемных работников никогда не говорил о забастовках в своей стране. Тем не менее, все становится понятным, если знать прошлое ФНПР. Шмаков был представителем Владимира Путина на последних президентских выборах, а Кремлю нужны протесты у «младшего брата», чтобы усилить контроль над экономикой республики.

ФНПР ничего не сделала против повышения пенсионного возраста в России два года назад. Тогда Шмаков отказался и от стачек, и от выноса вопроса о пенсионной реформы на референдум. Борьбу между трудом и капиталом он понимает так:

«Конечно, каждый работодатель хочет, чтобы у него сотрудники работали по 24 часа в сутки и при этом он бы им не платил заработную плату. А каждый работник хочет не ходить на работу, но чтобы зарплату ему регулярно привозили домой. Истина находится посередине»[20].

Два года назад ФНПР предложила перевести россиян на четырехдневную рабочую неделю без уменьшения времени труда, что неминуемо превратило бы их в рабов[21]. К счастью, идея пока не реализована.

Аналогичное заявление о событиях в Беларуси сделал и другой крупный профсоюз — Конфедерации труда России[22].

Сопредседатель российского профсоюза «Университетская солидарность» Павел Кудюкин, успевший посидеть еще в правительстве Бориса Ельцина, сегодня является «Почётным председателем программной комиссии» белорусской партии «Народная громада». Эту организацию возглавляет один из самых известных местных националистов Николай Статкевич, а в качестве кандидата на пост главы государства данная политическая сила поддерживала незарегистрированного властями блогера Сергея Тихановского — мужа Светланы Тихановской. Официально организация стоит на социал-демократических позициях, но в ее среде много ультра-правых. Так, на кадрах видео партии[23] мы видим активиста Соляника, который на одном из летних митингов в Гродно признался в симпатиях к Адольфу Гитлеру и заявил, что белорусам необходим такой лидер[24]. Он представлял Тихановскую во время избирательной кампании и был изгнан ею только после возмущения в социальных сетях.

Активисты Российского социалистического движения (РСД) в сентябре хотели спеть на организованном антикоммунистами фестивале под бело-красно-белыми флагами в помощь протестующим белорусам[25]. Концерт «Партизан-фест» в социальных сетях назвали «Полицай-фест». Эти «левые» поддержали волнения в 2020 году так же, как пять лет назад — киевский «Евромайдан». Их ничему не научили события 2 мая 2014 года в Одессе, когда в Доме профсоюзов ультраправые заживо сожгли десятки человек. Российская коммунистическая рабочая партия (РКРП) правильно упрекает РСД, что те вместо организации рабочего движения и давления на власти с конкретными требованиями призывают сдать республику и трудящихся новому «майдану».

В брошюре «Что делать?» Владимир Ленин критиковал сторонников экономической борьбы за то, что они не переходят к политическим требованиям. Но в те годы рабочее движение было намного сильнее, чем сейчас. На данном этапе у белорусского пролетария нет классового мышления, и он не может ни сформулировать свои интересы, ни бороться за них. Поэтому неолиберальная партия пытается использовать его как «мясо» для достижения своих целей. Профсоюзные деятели и часть «левых» поддержали мелкобуржуазный, а не пролетарский протест трудящихся, и доходят не только до требования отставки Лукашенко, но и до приветствия «цветной революции».

Разочарование в левых во всем мире приводит сегодня трудящихся к крайне правым. А партия без поддержки организованного рабочего движения превращается в клуб интеллектуалов. Если старые профсоюзы виноваты в реформизме, то новые, кажущиеся радикальными, не знают «рабочего вопроса». Белорусским левым нужно решить: стоит ли отвоевывать руководство у «правых» профсоюзов — а затем и веру пролетариев в эти движения, — или создавать новые. Однако очевидно, что на ближайшие годы широкомасштабная экономическая борьба дискредитирована: власть назовет любой такой протест «цветной революцией». Причем левым придется вести войну на два фронта. Лукашенко заявил, что его нынешний президентский срок — последний. Оппозиция понимает, что преемник будет слабее. А значит, борьба империалистов за Беларусь продолжится.

По этой теме читайте также:

Примечания