Марина Тимашева: Увидев в руках Ильи Смирнова «сборник научных трудов» под названием «Знание и вера в философском дискурсе», я за него обрадовалась, тем более, прямо на обложке обозначено: «Институт научной информации по общественным наукам Российской Академии наук». Ну, и как, удалось обогатиться «научной информацией»?

Илья Смирнов: Знаете, Марина, «когда человек открывает книгу и начинает ее изучать, то самое главное, чтобы он делал это ради получения веры. Это должно быть его основное требование к учебе» (185), и вообще обучение «может рассматриваться как частный случай покаяния»(25). Я не издеваюсь, я «сборник научных трудов» цитирую. И сам каюсь чистосердечно, в духе «соборности» и «софийности».

Марина Тимашева: Это как — каяться в духе софийности?

Илья Смирнов: Ну, «дух соборности, … по сути, есть русская идея»(14). А насчет софийности, как бы её выразить попросту? «В однородном семантическом поле обретается смысловое ядро — софиология»(129).

Марина Тимашева: А в переводе на русский?

Илья Смирнов: «Русскую идею» излагать по-русски? Ну, у Вас и запросы. Ладно. Делюсь конкретной информацией по общественным наукам. Вот первая же страница, предисловие от ученых сотрудников.

«К религиозной вере мы всё еще относимся по-советски. Яркий пример тому — недавнее (2008 г.) письмо академиков РАН, в котором православие предавалось анафеме»(4).

Марина Тимашева: Я абсолютно не помню, чтобы существовало в природе такое письмо.

Илья Смирнов: Наверное, имелось в виду так называемое Письмо десяти академиков В.В. Путину. Вообще-то оно 2007 года. И излагаются там не «анафемы», а конкретные соображения по поводу образования: «Верить или не верить в Бога — дело совести и убеждений отдельного человека. Мы уважаем чувства верующих и не ставим своей целью борьбу с религией. Но мы не можем оставаться равнодушными, когда предпринимаются попытки подвергнуть сомнению научное Знание, вытравить из образования «материалистическое видение мира».

Почувствуйте разницу.

Ну, и дальше не менее достоверная и где-то даже сенсационная «информация по общественным наукам». Вы слышали, например, о «снятии запрета на промискуитетные браки»?(7). Это один из признаков повреждения нравов в «сорвавшейся с цепи научно-технической цивилизации»(126).

Марина Тимашева: А что это такое — «промискуитетные браки»?

Илья Смирнов: Вот и я думаю, что бы это могло быть, если согласно словарю, промискуитет — это «ничем не ограниченные половые отношения», а брак — «семейный союз мужчины и женщины». То есть, в некотором смысле, антонимы. Хотелось бы видеть хоть одно свидетельство о промискуитетном браке. Где такие выдают? Неужели в ИНИОНе еще и этим занимаются?

«Инстинкт и потребность единения (ради выживания) рода, племени, нации осуществлялись на основе глубоких архетипических верований, восходящих к самосознанию, построенному на вере в национальную идентичность и т.п.»(6)

Понимаете, да? В основе «архетипических верований» лежала «национальная идентичность». А копьеметалка, видимо, создавалась по образцу гранатомета. Именно в такой последовательности.

Из того же предисловия мы узнаем, что наука «не случайно возникла именно в христианских странах»(8) — Архимед и Фукидид были бы удивлены, что их заочно покрестили.

Правда, на другой странице совсем наоборот. «Философию как науку… создали древние греки. Такая философия в учении о сущем отказалась пользоваться таким источником информации, как Откровение»(135). То есть наука всё-таки в Греции была. Отдельный юмор в том, от чего она «отказалась». Значит, ДО ТОГО греки пользовались еврейской религией как «источником информации», а потом перестали. Очень хотел бы иметь хоть одно документальное свидетельство. Нобелевских по истории пока не дают, но для такого случая можно и пересмотреть регламент.

Цитирую дальше. По экологии. «Причина экологического кризиса не в плохих технологиях и вредных выбросах… Причина же в том, что род человека ослаблен в результате разрыва с Богом»(30).

По литературоведению. «Русская литература конца ХХ в. накопила большое количество знаний о зле. Собственно зло самовыразилось в творчестве действительно крупных писателей — В. Шаламова, В. Ерофеева, С. Довлатова, Т. Толстой и др.»(18). Само по себе перечисление через запятую впечатляет. И в творчестве В. Шаламова, оказывается, «самовыразилось зло».

А вот как самовыразилось добро. «Лосев пытается раскрыть внутреннюю тайну христианского учения о троичности, которое отличается от католического филиокве так же, как «ликующее умозрение колокольного звона от сдавленной самоутверждённости органа, как простота и умная наивность византийского купола от мистических капризов готики, как умиленное видение иконного лика от нескромного осязания и зрительного взвешивания статуи»(77). Знаете, для сборника очень характерно такое пафосное морализаторство. «Так откуда же у нас хамство, которое, как лопух, как сорняк растет быстро и вырастает везде, разъедая и заглушая собой все культурное пространство?»(27) Откуда же? В частности, наверное, отсюда: от стремления возвыситься самому, унижая безо всяких на то оснований культурные ценности других народов.

Ладно. Информируемся дальше. Оказывается, «в СССР эстетика была маргинальной дисциплиной»(131).

Марина Тимашева: Конечно, потряс меня в первую очередь, «лопух», который «заглушает культурное пространство». Но, бог с ним. А вот того, о чем Вы говорили, что «эстетика в СССР была маргинальной дисциплиной», вот этого я тоже не замечала, пока училась в ГИТИСе и в аспирантуре.

Илья Смирнов: А мы еще старшеклассниками проникали в Гнесинский на лекции профессора Куницына Георгия Ивановича как раз по эстетике Георгий Иванович был фронтовик, человек ломоносовского темперамента. Представляю себе его личную встречу с нынешним на предмет выяснения, кто из них маргинал. Но поскольку это невозможно, продолжим цитировать науку не маргинальную. «Чудо есть нечто подлинно-сущее, вправду совершившееся, объективно-достоверное. Это достоверный «факт», состоявшийся в ткани мира и в контексте природы. Но событие это никаким действием известных нам естественных сил объяснить невозможно»(64). «С помощью либерально-атеистического террора протестантская цивилизация расчищала себе путь»(140). Протестантство с помощью атеистического террора — не спрашивайте меня, как такое возможно. Чудо. Достоверный факт в ткани. Цитируем дальше. «Народ потерял свою идентичность, утратив веру в Бога, царя и Отечество»(79). «Подрыв символов в России начался с 60-х годов, потом, с приходом М. Горбачева, он принял лавинообразный характер, став важным звеном в цепи антисоветской истерии»(27).

Марина Тимашева: Подождите. Только что нам внушали «Бога, царя и Отечество». А теперь? Какие «символы» были подорваны в 60-е годы?

Илья Смирнов: Видимо, памятники Сталину.

Марина Тимашева: А как это всё совмещается с православием? Ведь при Горбачеве как раз открывали церкви.

Илья Смирнов: Я всякий раз с источниками в руках пытаюсь объяснить своим свободомыслящим коллегам: то, что их возмущает — не клерикализм в традиционном понимании. «За Бога, царя и Отечество» — просто один из способов реализации «постмодернистского проекта». Вот здесь есть биографическая статья. «От марксизма к православию Генрих Степанович Батищев». Известный советский философ. Оказывается, «в начале 70-х годов определилось его возвращение к традиционным духовным ценностям»(9). В чем оно конкретно заключалось? «Он увлекается мировидением Рерихов: под влиянием учения «Агни Йоги» («Живой этики») начинает переосмысление теоретического наследия марксизма, намечая новое философское видение, альтернативное философии Маркса»(94). Или такой пассаж из предисловия. «Показательным примером контаминации веры и знания является в ХХI веке каббала, крупнейший представитель которой М. Лайтман, утверждает, что каббала — не религия, а наука, пользуясь которой, человек получает реальные знания как об окружающей его действительности, так и о «невидимом мире»(9). Дальше «крупнейший практикующий каббалист современности и член Всемирного Совета Мудрости» фигурирует как «ученый» и «специалист», а одна из статей нашего «научного сборника» — просто реклама соответствующей религиозной организации. Вот какие там «реальные знания»: «существует четкая методика, которая позволяет развить дополнительный орган чувств, так называемый «массах» (экран), «ор хозэр» (отраженный свет), «шестое чувство», — орган, позволяющий видеть, ощущать ту часть мироздания, которая обычно с помощью наших пяти органов чувств неощутима»(177). Я, конечно, не богослов, но боюсь, что «четкие методики» по выращиванию себе третьего глаза имеют такое же отношение к православию, как и к офтальмологии.

Марина Тимашева: Хорошо. Так что же это всё такое? Что за жанр?

Илья Смирнов: Вам же объяснили прямо на обложке. «Философский дискурс». Что такое дискурс? В классическом переводе Ю.И. Семенова — «трепотня». «Дискурс о том или о сем есть не что иное, как трепотня по тому или иному поводу».

Марина Тимашева: А что такое «философский»?

Илья Смирнов: Слово «философия» имеет два основных определения. Первое. Наиболее общая из наук. Второе. Всякие рассуждения с глобальной претензией. Аргументированные, неаргументированные, всё равно. Отсюда бытовое употребление слова «философствовать»: «собрались за пивом и философствуют». Составители, авторы и почтительно цитируемые герои нашего сборника — все они склоняются ко второй версии. Убежденно и настойчиво демонстрируют свою неприязнь к научному методу и к самой науке, которая «придает так называемым «доказательствам» преувеличенное значение»(59). «Установка, согласно которой смысл бытия постигается из познания сущего теоретическим разумом… ведет к сциентизму, физикализму, техницизму и потребительской психологии»(104). Философию они, заметьте, решительно отделяют от науки. От нормальной, не каббалистической. «Диалог религии с наукой и философией»(11). «Задача философа состоит в том, чтобы формулировать вечные истины на языке своего поколения и иллюстрировать их наиболее убедительными для этого поколения фактами»(134). «То, что непреложно осознается каждым и делается тем самым научным знанием, не является больше философией»(104). «Философы этих направлений ищут основания и условия достоверности не в эмпирическом подтверждении, не в логической доказательности, обоснованности, но в самом субъекте»(145) и т.п. Что ж, имеют право на такую точку зрения. Чудо, «необъяснимое действием естественных сил», состоит в том, что учреждения Российской Академии Наук стали центрами, откуда распространяется антинаучная пропаганда, все эти развесистые «энергийные выражения сущности в их иерархизированной цельности»(131). И подписываются изготовители не шаманами высшей категории с правом вызывать ударами в бубен дожди по четвергам, а докторами и кандидатами. Хорошо устроились.

---

По этой теме читайте также:

Имя
Email
URL
Отзыв