Летом 1992 года был принят новый закон «Об образовании», который провозглашал переход на нормативно-подушевую систему финансирования (статья 41). Спустя два десятка лет, летом 2012 года, Хамовнический суд Москвы, отвечая на иск Общества защиты прав потребителей, признал торговлю на территории Храма Христа Спасителя не соответствующей определению «коммерческая деятельность» со странной формулировкой: «безвозмездное взаимное одаривание по рекомендованной цене»[1]. Казалось бы, связи между этими двумя фактами нет, однако пытливый ум наверняка легко сможет проследить нехитрую цепочку рассуждений.

В научной среде есть понятие о помогающих профессиях. Возникло оно недавно, но уже завоевало свое место в лексиконе — на эту тему написаны монографии, диссертации и статьи. Может показаться, что термин абсурден, ведь если есть «помогающие» профессии, значит должны быть и «непомогающие». Вряд ли кто-то согласится с тем, что их работа не нужна людям, не помогает им в той или иной сфере. Тем не менее, психологи выделяют целый класс профессий, который можно назвать помогающими. К ним относятся люди, которые работают с другими людьми, причем характер этой работы предполагает взаимодействия, которые в быту называют альтруистическими. То есть это помощь «в чистом виде», не опосредованная механизмами, как у технарей, символами, как у филологов или математиков.

Представителями помогающих профессий являются врачи, педагоги, психологи, социальные работники и ряд других. Какими общими характеристиками, выделяющими их из массы других профессий, они будут обладать?

Начать надо с того, что их деятельность просоциальна и, как мы уже заметили, альтруистична. Последнее очень хорошо подчеркивается спецификой отечественных реалий. Во-первых, уровень зарплат в бюджетной сфере довольно низок и не везде дотягивает даже до среднего уровня по экономике региона[2]. Во-вторых, согласно различным опросам[3], работа педагога, врача и уж тем более социального педагога не престижна (на 2010 г. по данным ВЦИОМ профессия учитель по критериям престижности и доходности находилась на последнем месте) и является уделом людей предпенсионного возраста или молодых неудачников. Естественно, что в таких обстоятельствах выбор в пользу помогающих профессий может быть сделан только человеком с сильной внутренней мотивацией и сложившимися жизненными ценностями и ориентирами, среди которых альтруистичность должна занимать не последнее место. Причем именно эта черта может доводиться до своего крайнего воплощения в виде жертвенности. Например, символом педагогической профессии является пеликан, который по легенде кормит голодных птенцов кровью, разрывая собственную грудь. Подобный образ приносящего себя в жертву учителя укоренился в нашем менталитете.

Другая немаловажная особенность заключается в ответственности. Думаю, никто не будет спорить с тем, что врачебная ошибка может стоить жизни пациента — достаточно привести в пример статистику, согласно которой каждый год от врачебных ошибок в России умирает 50 тысяч человек[4]. Ошибки психолога заметны не так, как ошибки врачей, могут «аукнуться» не сразу и не иметь фатальных последствий, однако неверно выстроенная или некорректная работа способны негативно повлиять на жизнь человека в будущем. Последний раз о психологах вспомнили после волны детских суицидов, прокатившихся в начале 2012 года, после чего Госдума предложила создать институт участкового психолога[5], а Уполномоченный по правам ребенка при президенте России Павел Астахов — проверять психологам личные странички учеников в социальных сетях. Педагогические ошибки и промахи хоть и не несут прямой угрозы здоровью и жизни ученика, но могут сильно поспособствовать течению человеческой эволюции вспять. Это не метафора — лишенный педагогической поддержки здоровый ребенок будет подобен умственно отсталому. Есть и специальный термин, обозначающий такое явление — педзапущенность.

Говоря о психологических особенностях, можно сказать, что они выражены в ценностях, таких как активная жизнь, жизненная мудрость и опыт, интересная работа, постоянное развитие и творчество, а важным мотивом выбора профессии будет выступать стремление к самосовершенствованию, самореализации, а также желание добиться признания и уважения[6]. Однако финишную черту в общем списке подводит совсем другая характеристика, которая лежит скорее в области метафизики, нежели научного знания — это любовь. Любовь, воспеваемая лириками всех возможных мастей, находит свое место и здесь — в больничных палатах, школьных классах, кабинетах психолога. Это отмечают многие представители помогающих профессий, объявляя ее чуть ли не основным критерием профпригодности. Например, один из известнейших педагогов ХХ века В.А. Сухомлинский провозглашает любовь самым главным в учителе, что дает ему возможность отдавать свое сердце детям[7]. Эта же тема часто проскакивает и в профессиональных конкурсах педагогического мастерства, современных учебниках[8]. Не будем сейчас вдаваться в вопрос о справедливости такой позиции, отметим лишь, что для профессионального сообщества эта составляющая будет очень важной.

Теперь давайте представим себе человека — человека, как мы уже сказали, ответственного, целеустремленного, стремящегося к самосовершенствованию, работа которого, по его мнению, заключается в альтруизме, помощи другим людям, в каком-то плане даже жертвовании собой, любви… Как вы думаете, насколько важным для него будет денежное вознаграждение за его работу? Как сказал один из апологетов любви к детям Я. Корчак: «Разве любовь — услуга, которую можно оплатить»[9]? Если не отшучиваться на тему, что люди помогающих профессий работают не за зарплату (есть много исторических примеров, показывающих, что это действительно так), то ответ можно было бы найти у другого классика — А.С. Пушкина: «Не продается вдохновенье, но можно рукопись продать». Т.е. в идеальном представлении в иерархии потребностей и мотивов педагогов, врачей, психологов и т.п. материальная составляющая отходит на задний план, а получение денег можно «оправдать» продажей не любви, а конкретных технологий. Так продолжалось до введения нормативно-подушевой системы финансирования, о которой мы уже упоминали выше. Плюс к этому в конце 2008 года была введена новая система оплаты труда специалистов бюджетной сферы. Что это означает? Теперь образовательное учреждение или учреждение здравоохранения получает деньги за каждого обслуженного человека. По сути это означает перевод системы образования, здравоохранения на рельсы рыночной экономики. Школе будет выгодно привлекать как можно больше клиентов, психологу — брать как можно больше их в работу. Если слово «клиент» применительно к школе режет вам слух — привыкайте, школа теперь не учит, школа теперь оказывает образовательные услуги, а директор в первую очередь является менеджером, а не учителем[10]. То есть, если до относительно недавнего времени альтруистические мотивы в душе учителя, психолога, врача могли спокойно не просто существовать, а доминировать, то будучи вброшенными в условия рынка, этим специалистам надо идти на своего рода душевный компромисс. К чему он приводит, мы уже с вами видели. Это то пресловутое «безвозмездное взаимное одаривание по рекомендованной цене» — оксюморон, нонсенс. Но он не может не возникнуть, это единственный, пусть и парадоксальный, но выход из ситуации, в которой социальный институт, обеспечивающий духовные потребности, вынужден заниматься этим за деньги.

Кроме обозначенного этического парадокса, переход на нормативно-подушевое финансирование и изменение финансового обеспечения образовательной деятельности, предусмотренного введением Федерального закона РФ № 83-ФЗ, может привести к ухудшению качества работы по двум причинам. Во-первых: если, например, образовательное учреждение получает объем финансирования, исходя из количества учеников, и при этом самостоятельно распоряжается деньгами, то для сохранения или увеличения размеров зарплат выгодно не увеличивать вслед за количеством детей количество педагогов и специалистов служб сопровождения. Если говорить о педагогах-психологах, у которых нет постоянного контингента и количество клиентов зависит от количества рабочих часов, то возникает тоже весьма прогнозируемая ситуация. Согласно инструктивному письму Министерства образования[11], ставка педагога-психолога делится на 18 часов в неделю непосредственной работы с ребенком и 18 часов методической работы, во время которой специалист заполняет документацию, обрабатывает полученные данные, читает литературу и т.п. Но для достижения максимальной «пропускной способности» методические часы будут заменяться приемами, что, конечно же, замечательно впишется в новые экономические условия; однако это один из тех случаев, когда количество никогда не перейдет в качество. Или еще пример — можете предположить организацию корпоратива в школе? То есть не корпоратива, а празднование дня рождения ребенка. Как вам такое объявление: «Учителя со стажем работы напишут сценарий и сделают праздник для Вашего ребенка незабываемым. Оформление помещения в такой-то период со скидкой! При заказе двух праздников Вас ждет приятный сюрприз!» Не можете представить? Я тоже. Очень хочется верить, что образовательные учреждения не опустятся до подобного зарабатывания денег, хотя коридор для этого сейчас открыт. Будучи введен совсем недавно (до осени 2012 г. был установлен переходный период), закон 83-ФЗ еще не успел принести своих плодов, кроме многочисленных разговоров и выискиваний лазеек в нормативных документах, так как вести коммерческую деятельность образовательные учреждения могут только сверх госзадания или не в свое рабочее время, что создает ряд трудностей для прямого извлечения выгоды.

Вторая причина чисто психологического плана. Начну с примера. Скажем, если человек на военной службе убивает другого человека во имя Отечества, любви к Родине, то это не осуждается обществом. Человек же, убивающий другого не за священный долг, а за деньги, воспринимается как наемник, убийца. Аналогично воспринимается и человек, который любит другого не бескорыстно, а руководствуясь какими-то меркантильными причинами, или же если любовь оплачивается в прямом смысле этого слова (эпитеты по отношению к данной категории людей всем известны). Однако так как в нашем случае речь идет о деятельности, а любовь и альтруизм являются лишь субъективными свойствами, приписываемыми профессиональному сообществу, то описанные закономерности проявляются в другом, социально-психологическом ключе. Стремление представителей помогающих профессий сделать мир «светлее и чище», является самой адекватной мотивацией работы. Один из нюансов заключается в том, что если к внутренней мотивации добавить еще и внешнюю, то эффективность работы будет снижаться. Данный парадокс неоднократно был описан психологами и доказан в экспериментах. Приведу в пример пару исследований.

Брали две группы дошкольников, которые проявляли интерес к рисованию. Одной группе обещали дать вознаграждение за рисование, другой — нет. Спустя две недели наблюдений была зафиксирована закономерность, согласно которой у детей, которые получали поощрение, наблюдалось снижение длительности рисования, а также нежелание лишний раз рисовать в перерывах, чего не было отмечено в контрольной группе, не получавшей никакого внешнего подкрепления[12]. На Западе является популярным пример теста К. Данкера, который направлен на диагностику креативного мышления. Группа, которая работала «за интерес» проходила тест быстрее, чем та, которой за решение платили деньги. При небольшом изменении условий тот же тест терял креативную составляющую и становился, по сути, банальным тестом на скорость реакции (сам тест легко найти в интернете). Такой вариант быстрее решала группа, которая вознаграждалась деньгами. Соответственно, если мы говорим о творческих задачах, сложных, которые не имеют шаблонного ответа, то денежное подкрепление будет препятствовать их решению, не будут стимулировать креативное мышление, которое является ответственным в этом процессе. А ведь именно задачи такого типа встают перед специалистами помогающих профессий, ибо работа с человеком предполагает творческую составляющую и не может являться рутиной. И, наоборот, рыночные условия будут стимулировать «ремесленничество» в «человековедческих» профессиях, отсутствие того самого гуманистического подхода, к которому так стремятся наши специалисты.

К сожалению, именно описываемая выше экономическая составляющая может стать фактором, уничтожающим не только суть системы образования, а весь сектор помогающих профессий. Вводимые стандарты и проводимые содержательные реформы заставляют людей всего лишь приспосабливаться к новым условиям, искать нетривиальные ходы. Рыночный же механизм работы этой сферы предполагает изменение сознания, основ жизненного уклада подобных специалистов. И если в какой-нибудь сфере материального производства, бизнеса эта схема была бы неразрушительна, то в гуманитарных она станет последней каплей.

По этой теме читайте также:

Примечания