Что Россия может дать Крыму и Севастополю, и чему она должна у Севастополя научиться

I. Счастье жить в России
(вместо предисловия)

23 июля 2014 года Президент Российской Федерации Владимир Путин подписал Федеральный закон № 503797-6 «О внесении изменений в Федеральный закон «О государственном регулировании деятельности по организации и проведению азартных игр и о внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации» и отдельные законодательные акты Российской Федерации». Речь идет о создании в России очередной игорной зоны — на территории Республики Крым.

Проект закона был внесен Президентом РФ, и в первом чтении был рассмотрен Государственной Думой 10 июня 2014 года. По мнению Виктора Звагельского, заместителя председателя комитета ГД по экономической политике, инновационному развитию и предпринимательству, «данный законопроект является одним из шагов по интеграции Крымского законодательства и экономики в российскую, которые пойдут на повышение социального и финансового уровня полуострова».

По мнению Рустама Темиргалиева, первого вице-премьера Крыма, новая игорная зона станет серьезным конкурентом таким признанным мировым центрам азартных игр и развлечений, как американский Лас-Вегас и европейский Монако.

4 июля 2014 года Государственная Дума Российской Федерации рассмотрела проект Закона сразу во втором и третьем чтениях.

5 июля 2014 документ в качестве принятого Государственной Думой закона поступил в Совет Федерации. По профильным комитетам и комиссиям СовФеда закон разослан 7 июля. 9 июля Советом Федерации Закон был одобрен. И вот, наконец, он подписан Президентом. Что это означает и как к этому относиться?

Люди и инстанции, непосредственно знакомые с предметом — то бишь с организацией игорного дела — отнеслись к идее Крым-Вегаса скептически. Владимир Илюшин, вице-президент Российской ассоциации деятелей игорного бизнеса, обращает внимание на то, что, судя по опыту Краснодарского края, существующие игорные зоны ожидаемого эффекта не дали — как бизнес игорный бизнес там не работает.

Счетная палата РФ, подведя итоги работы игорных зон за первые четыре года их функционирования — 2007-2010 гг., пришла к выводу, что идея принесла одни убытки. Объем государственных средств, израсходованных на создание в России игорных зон, составил 1,4 млрд рублей, налоговые поступления составили 98,7 млн рублей, т.е., в 14 раз меньше! В Счетной палате констатировали, что механизм создания игорных зон на территории России не обеспечил ожидаемого экономического эффекта[1]. Не верят в перспективность затеи и турфирмы.

Высказывается мнение, что затея с «мировым центром развлечений» может свестись в лучшем случае к созданию внутреннего оффшора — центра по отмыванию денег. Высказывается мнение, что игорный бизнес вообще не может быть локомотивом развития для депрессивного региона. Но на самом деле все гораздо глубже и серьезнее. На самом деле затея с игорной зоной в Крыму — это очередное напоминание о том, что российская экономика — это «экономика пустоты»[2].

Российская экономика — это экономика отелей, мотелей и борделей, причем не просто отелей и борделей, а отелей и борделей, сооружаемых на месте сметаемых с лица земли оборонных НИИ и детских санаториев. Экономика России — это оптовые рынки с китайским барахлом в корпусах Кировского и Обуховского заводов. И залы игровых автоматов — в тех же бывших заводских корпусах.

На фоне ставшего фактом к началу 2014 года окончательного провала попыток возродить ЗиЛ инициатива создания в России очередной игорной зоны выглядит особенно гармонично.

На фоне украинского кризиса в очередной раз выявился целый букет слабостей и пороков, присущих России именно как стране, находящейся в экономической, политической и моральной зависимости от промышленно развитых стран Запада.

Как бы вдруг — а на самом деле в который раз — обнаружилось, что финансы России, как и положено стране «третьего мира», привязаны к доллару; что через платежные системы Россия привязана к доллару даже технически. Ситуация с платежными системами в который раз показала, что Россия не производит ни софт, ни «железо». Ситуация с платежными системами в очередной раз напомнила про статью Дмитрия Анатольевича Медведева «Россия, вперед!», в который он назвал российскую экономику «примитивной». И еще эта ситуация напомнила, что объявленная Дмитрием Анатольевичем модернизация российской экономики закончилась, даже не начавшись.

Ну как же, возразит кто-то, модернизация как раз сейчас, буквально только что, прямо в июне 2014 года и началась. И как раз под патронажем Дмитрия Анатольевича. 26 июня 2014 года состоялось заседание правительства РФ, посвященное подготовке законопроекта о промышленной политике. А тремя днями ранее, 23 июня, под председательством Владимира Путина в Кремле состоялось заседание Совета при Президенте по науке и образованию. На заседании обсуждались вопросы модернизации инженерного образования и качества подготовки технических специалистов.

Так ведь планами у нас никого не удивишь. С планами у нас как раз очень хорошо — гораздо хуже у нас с результатами. Всякое очередное постановление правительства у нас зачастую представляет собой признание в невыполнении постановления предыдущего — на эту же тему.

Совсем недавно, 15 апреля 2014 года Правительство РФ приняло постановление № 303 «Об утверждении государственной программы Российской Федерации «Развитие авиационной промышленности на 2013 — 2025 годы». Хочется спросить: ребята, а как у нас с выполнением постановления Правительства РФ № 728 от 15 октября 2001 г.? Тем самым, которым была утверждена федеральная целевая программа (ФЦП) «Развитие гражданской авиационной техники России на 2002-2010 годы и на период до 2015 года». 2015 год — вот он, оглянуться не успеем.

В программе декларировалось «сохранение стратегического потенциала авиационной промышленности, необходимого для обеспечения национальной безопасности России». Среди ожидаемых результатов ФЦП было «предотвращение оттока из России конвертируемой валюты в размере около 50 млрд. долларов США за счет исключения закупок зарубежной авиационной техники».

А конкретно к 2015 году предполагалось достичь вот чего:

«Общий объем производства гражданской авиационной техники отечественного производства с учетом государственных нужд и поставок на экспорт составляет 2800 самолетов и 2200 вертолетов.

Объем продаж гражданской авиационной техники отечественного производства за 15-летний период составит около 1000 млрд. рублей.

Налоговые поступления в федеральный бюджет от производства авиационной техники составят … в среднем 20 млрд. рублей в год.

… будет обеспечено создание к 2003 году в авиационной и смежных отраслях промышленности до 300 тыс. рабочих мест с увеличением их количества к 2015 году до 500 тысяч»

Где эти тысячи машин отечественного производства? Эти сотни тысяч рабочих мест? Эти сотни миллиардов заработанных рублей и десятки миллиардов сэкономленных долларов? Ничего этого, разумеется, нет.

Но нагляднее, чем любые цифры, говорит об истинном положении вещей то, как это самое положение вещей воспринимают люди, ответственные за авиапром. Этим людям не стыдно. Люди, не смущаясь, заявляют, что по объемам производства гражданских самолетов Россия занимает третье место в мире. Да, с восемью в среднем машинами Суперджет-100 в год Россия действительно занимает третье место в мире. После «Боинга», с без малого тремя сотнями машин в год. Ни в Объединенной авиастроительной корпорации, ни в Правительстве, ни в Кремле в отставку никто не подал и никто не застрелился.

Не застрелился и не застрелится ни нанотехнолог Анатолий Чубайс, ни ё-мобилестроитель Михаил Прохоров. Кстати, Прохоров события «крымской весны» использовал для очередного заявления о переводе своего баскетбольного клуба «Бруклин» под российскую юрисдикцию (я, как россиянин, просто счастлив). Это особенно примечательный факт на фоне обсуждений о переходе под иностранную юрисдикцию «АвтоВАЗа».

Как сообщается,

«…все предпринятые российским правительством попытки сохранить в стране собственный автопром, несмотря на многомиллиардные вливания, потерпели крах и в ближайшем будущем последний крупный производитель легковых автомобилей «АвтоВАЗ» может оказаться полностью под контролем иностранных инвесторов»[3].

Прелестно, правда? Под российскую юрисдикцию переходит баскетбольный клуб, от России под внешнее управление переходят машиностроительные заводы. Это и есть экономика пустоты — шоу-бизнес вместо заводов.

Ну и попутно: какие были предприняты попытки сохранить российский автопром? Вот когда в 50-х-60-х годах XX века японским автопромом занялось японское правительство — было заметно, что делом занимается именно правительство.

Еще в 1948 году Министерство внешней торговли и промышленности (МВТП) Японии разработало пятилетний план для автомобильной промышленности, который был частью национального плана послевоенного экономического восстановления. Документ предусматривал почти 50-кратное увеличение производства легковых машин (с 450 до 21700 шт. в год), и 17-кратное — грузовиков и автобусов (с 1500 до 25500 шт.).

В 50-е годы поддержка автопрома окончательно принимает характер государственной политики. К финансированию автопрома подключается созданный в 1951 году Японский банк развития, который кредитует и закупки оборудования, и исследования. Под эгидой МВТП начинается техническое перевооружение отрасли — до 50% расходов на техническую модернизацию покрывали государственные субсидии. К исследованиям и разработкам подключаются государственные научные организации. В университетах создаются кафедры машиностроения. Цель, поставленная государством, была такова: вывести японские автомобили на мировой уровень.

Целенаправленно возрождая свою промышленность, Япония столь же целенаправленно защищала ее от конкурентов. Отпор получали все попытки американских производителей организовать в Японии сколько-нибудь масштабный сбыт готовых авто. Условия, объемы и структура иностранных инвестиций жестко оговаривались. Инвестор, организующий в Японии сборку своих моделей, обязан был в течение пяти лет развернуть на территории страны изготовление комплектующих — от 90 до 100% потребного объема. Ограничения на деятельность ТНК сохранялись в Японии до 1973 года — несмотря на членство страны в ГАТТ и ОЭСР.

Что касается желания родного японского потребителя поездить на иномарке, то все закупки лимитировались. Примером одного из редких исключений была закупка американских машин для полиции. Ограничение автомобильного импорта просуществовало до 1965 года. До 1970 года существовали ограничения на обращение иностранной валюты. Валюта выделялась только на закупки оборудования и технологий. А каждая заявка на валюту проверялась на предмет того, почему закупаемые изделия не производятся в Японии, и что делается для того, чтобы они производились. То есть вместе с заявкой на валюту японский промышленник приносил бизнес-план, объясняющий, когда он начнет производить то, что сейчас закупает за рубежом.

Вопрос о том, научил ли Россию чему-нибудь японский, или германский, или французский опыт индустриальной модернизации, сегодня звучит как чистая риторика. Валютные поступления от экспорта по-прежнему вкладываются в экономику чужих стран, а российская экономика окропляется заклинаниями о придании ей «инвестиционной привлекательности».

О замещении импорта отечественной продукцией робко заговорили только сейчас — и то только об оборонке. О том, что валюта должна использоваться исключительно для технического перевооружения промышленности, а отнюдь не для покупки баскетбольных клубов, речи нет до сих пор. Разговоры о недопустимости ограничения свободы рынка теперь звучат уже из уст президента.

Ограничено ли в России обращение иностранной валюты? Ограничен ли в России импорт иномарок? Да, буквально только что Д. Медведев запретил госзакупки автомобилей иностранного производства, и это решение можно расценивать как шаг в правильном направлении [4]. Но, в отличие от тогдашней Японии, которая жестко ограничивала любой автоимпорт, Россия решилась на запрет только госзакупок. Кроме того, одни только ограничения и запрещения без внятных содержательных решений мер в области промышленной политики никакого результата не дадут, а именно таких решений мы не наблюдаем, а от нынешней власти — уже и не ждем. Кстати, сколько создано в России машиностроительных кафедр и факультетов?

Это не государственная измена. И даже не отсутствие государства. Это такое государство. Это такой тип общества. Это такая экономика. Как выражаются публицисты, это «экономика пустоты». В понятиях экономической науки это — периферийный, он же имитационный, он же паракапитализм: баскетбольные и футбольные клубы, чемпионаты мира и олимпийские игры, яхты и казино — вместо промышленности, науки и образования.

И все это поддерживается на всех уровнях власти, в том числе и в первую очередь самыми что ни на есть первыми лицами. На самом верху, самыми что ни на есть первыми лицами поддерживается и одобряется наличие в России особого социального слоя, олицетворяющего эту экономику пустоты — откровенных паразитов, откровенных компрадоров, и обслуживающей и развлекающей этот слой челяди. А наличие этого слоя, этих рантье и портье — характернейший признак социальной структуры периферийного капитализма, «третьего мира».

Наличие такой псевдоэлиты и ее холопов — это один из факторов, делающих в странах периферийного капитализма невозможным развитие серьезного высокотехнологического производства. Эта саранча элементарно проедает потенциал накопления[5].

А демонстрируя свой стиль жизни в качестве нормы и идеала, она убивает дух, она растлевает миллионы людей, демонстрируя, что производительный труд — это удел «ботаников» и «ватников», что уважающий себя человек если и трудится, то или в сфере услуг или на ниве шоу-бизнеса. Состояние духа в современной России — это иллюстрация к антиутопии братьев Стругацких:

«Дурака лелеют, дурака заботливо взращивают, дурака удобряют... Дурак стал нормой, еще немного — и дурак станет идеалом, и доктора философии заведут вокруг него восторженные хороводы. А газеты водят хороводы уже сейчас. Ах, какой ты у нас славный, дурак! Ах, какой ты бодрый и здоровый, дурак! Ах, какой ты оптимистический, дурак, и какой ты, дурак, умный, какое у тебя тонкое чувство юмора, и как ты ловко решаешь кроссворды!.. Ты, главное, только не волнуйся, дурак, все так хорошо, все так отлично, и наука к твоим услугам, дурак, и литература, чтобы тебе было весело, дурак, и ни о чем не надо думать...».

Я вполне понимаю чувства той жительницы Севастополя, которая 16 марта 2014 года сказала, что «это — счастье». «Это» — воссоединение Севастополя и Крыма с Россией.

Но еще лучше я понимаю и полностью разделяю чувства тех крымчан, тех россиян, которые считают, что создание игорной зоны в Крыму — это позор и фарс, что подобное воссоединение с Россией — это обретение всех пороков современного российского общества, что вне зависимости от экономической успешности проекта игорной зоны в Крыму этот проект абсолютно порочен с исторической точки зрения, что это отнюдь не восстановление исторической справедливости и не собирание земель[6].

И остается только горько шутить, что подобный проект — это призыв к ополченцам Донбасса сложить оружие: зачем проливать кровь, если игорный дом — это первое, что устраивает Россия на освобожденной или вновь обретённой земле[7].

И действительно: почему на призыв Севастополя Путин откликнулся, а на призыв Донецка — нет? Казино в Крыму — это понятно, а казино в Донбассе — это абсурд. Что такое казино — это Путину (и коллективному Путину) понятно, а что такое промышленность — нет.

Утерев радостные слeзы и включив мозги, давайте признаем, что ничего, кроме игорной зоны, Россия Крыму и Севастополю пока не предложила; что Россия, в которую Севастополь вернулся, — это страна с примитивной экономикой; что Россия принадлежит к тому же историческому миру, что и Украина; что российская бизнес-элита столь же примитивна и столь же антинародна, как и украинская.

И что из этого следует? По самому большому счету — что и России, и Украине необходима революция. Революция, сходная по целям и задачам с революцией 1917 года — революция, которая должна освободить наши страны и народы от политической и экономической зависимости, которая вырвала бы наши страны из черной дыры, из потенциальной ямы периферийного капитализма.

А пока Россией правят наследники Леонида Кравчука и Бориса Ельцина, духовные двойники Александра Турчинова и Петра Порошенко. И если они пытаются превратить Россию в страну дураков, то мы можем и должны учиться у жителей Севастополя стойкости в защите подлинно русской культуры, вершиной которой была интернациональная, всемирно значимая культура, рожденная революцией 1917 года.

II. Рожденная революцией

Русское — значит советское

«Крымская весна» — это очень серьезный повод задуматься и о том, что Россия может и чего пока не может дать не только Крыму и Севастополю, но и миру и человечеству в целом, и самой себе — вместе с вновь обретенным Севастополем. И что она дала миру и человечеству по крайней мере на протяжении такого короткого XX века.

Сегодня нет ничего глупее и одновременно подлее, чем подчеркивать и выпячивать особость и неповторимость России, особенно так, как это делают, например, Николай Стариков или Феликс Разумовский.

Сегодня нужно говорить прежде всего о всемирной значимости исторического опыта нашей страны. И прежде всего — о всемирно-исторической роли Октябрьской революции 1917 года. Даже то, что после 1917 года Россия делала сугубо для себя, она делала для человечества, являясь в качестве одной отдельной страны прообразом нового исторического мира.

Истории было угодно, чтобы именно русская революция оказалась первой в мире победоносной социорно-освободительной революцией, революцией, которая вырвала не просто целую страну, а огромную страну из политической и экономической зависимости от промышленно развитых стран Запада[8]. Николай Стариков, отвечая на вопрос, почему Россию ненавидит Запад и особенно Америка, обычно отвечает, что мы-де уникальная, единственная в своем роде страна — поэтому. Да нет, тезка! Уникальной страной мы были с 1917 по примерно 1945 год. В 1945 году начинается вторая волна социорно-освободительных революций. В 1949 году побеждает революция в Китае — и мы перестаем быть единственными и неповторимыми. И вот именно как страну, давшую другим странам пример и надежду; именно как страну, давшую другим странам и народам моральную санкцию на борьбу против глобального капитализма; именно как страну, ставшую стратегическим тылом и арсеналом этой борьбы, именно за эту всемирность — за Кубу, за Вьетнам — нас боялись и ненавидели.

Именно за это России до сих пор благодарны — хотя нынешняя Россия совершенно этого не заслуживает — и в Китае, и во Вьетнаме.

Эта всемирность проявлялась и тогда, когда мы были одной отдельно взятой страной — отправляя добровольцев, танки и самолеты в Испанию.

Эта всемирность проявлялась и тогда, когда вопрос о самом существовании новой России был еще не решен. Грандиозная волна солидарности с Советской Россией, требование прекратить интервенцию, прекратить поддержку внутренней русской контрреволюции — вот что было. Миллионные митинги, забастовки, срыв отправки оружия — вот что было. Восстание французской Черноморской эскадры, красные флаги на французскими кораблями в Севастопольской бухте — вот что было.

Мемориальная доска на Большой Морской улице Севастополя в память о черноморском восстании французского флота. «Спасите человеческую правду, спасая правду русскую! Знайте, что грядущие поколения будут судить о честности людей нашего времени в зависимости от того, сумели ли они подняться в этот момент, чтобы прокричать: “Нет!”» Анри Барбюс, 1919 г.

Сегодня на Западе если не понимают, то чувствуют, что Россия в принципе пока еще способна стать тем, чем она должна быть — центром нового исторического мира, экономически и политически противостоящего «золотому миллиарду», еще способна повторить свой 1917 год, еще способна возобновить «красный проект». Вот за что нас все еще боятся и все еще ненавидят — за революцию, которая все еще возможна.

Что ключевым моментом советской эпохи была именно революция — об этом приходится напоминать особо, потому что ценителей «советской цивилизации» у нас сейчас немало — но ценящих исключительно Берию и Андропова, и забывающих не только Луначарского, но и Ленина; забывающих, что индустриализация началась с плана ГОЭЛРО; что «атомный проект» начался не при Берии, а при Луначарском — в физико-техническом отделении образованного в 1918 году в голодном Петрограде Рентгенологического института, что всего в России в 1918–1920 годах было создано три десятка научных центров мирового уровня[9].

Вот тот культурный переворот, начавшийся еще в огне гражданской войны, и стал целью революции, сутью её всемирно-исторической значимости, он был примером подлинной модернизации.

СССР для незападного мира — то есть для большинства человечества — стал поставщиком промышленных технологий и достижений в здравоохранении, образовании и фундаментальной науке, благодаря СССР многие страны и народы приобщались не просто к цивилизации, а к самым современным областям науки, включая ядерную физику.

Еще полвека тому назад Чарльз Сноу утверждал — в своей знаменитой статье «Две культуры», и был прав, — что ликвидировать безграмотность в странах «третьего мира» можно только опираясь на опыт СССР и только с участием советских специалистов.

А что сегодня человечеству может предложить сегодняшняя Россия? Сегодняшняя Россия в своей системе образования сама позорно и бездумно копирует худшие стандарты Западной Европы. Сегодня мы в Крым и в Севастополь потащим мерзейшее и позорнейшее изобретение — ЕГЭ.

И мне втройне стыдно перед крымчанами потому, что именно Севастополь, на мой взгляд, на протяжении последних двух десятилетий отстаивал на постсоветском пространстве советскую интернациональную культуру.

* * *

После того, как Украина стала независимым государством, государственное снабжение библиотек Севастополя детской литературой на русском языке фактически прекратилось.

В 2009 году в Севастополе возникло общественное движение по пополнению библиотек добровольными пожертвованиями. К русскоговорящим гражданам России, других бывших республик СССР и стран дальнего зарубежья Севастополь обратился с призывом: «Приезжаешь в Севастополь — подари детям книгу!»

Вот что писала на эту тему петербургская газета «Невское время»:

«Все лето продолжается акция по сбору литературы на русском языке для детских библиотек. Инициаторами ее стали обычные горожане, которые столкнулись с проблемой — детям нечего читать на родном языке.

<…> Читатели и сотрудники “НВ” собрали для Севастополя около 200 книг, которые мы передали в Центральную детскую библиотеку имени А.П. Гайдара и в районную библиотеку, которая носит имя писателя-мариниста — капитана 1-го ранга Геннадия Черкашина. Сотрудники оказались очень рады этим подаркам — литература на русском языке не приобреталась за последние 20 лет, и фонды почти иссякли.

На информацию об акции, распространенную через интернет и российские СМИ, откликнулись десятки людей. Теперь севастопольские домохозяйки-активистки практически каждый день ездят на вокзал — встречают поезда с книжными посылками и разносят их по библиотекам. Точно так же, всем миром, горожане будут собирать и учебники по русскому языку и литературе»[10].

Две партии книг я отправил в Севастополь почтой, третью в 2012 году привез сам. Заранее попросить, чтобы домохозяйки-активистки меня встретили и забрали книги на вокзале, я не догадался. Устроившись, начал договариваться о встрече. Меня ждали с книгами на улице Шестая Бастионная.

Шестая Бастионная — это одно- и двухэтажные дома, заборы и калитки. Хозяина нужного мне дома звали Александром — загорелый худощавый парень, босой на крашеном дощатом полу. В Севастополе я второй раз, — начал я, — а у вас на улице — впервые. А название улицы — как будто знал его всегда. Будто не знать его невозможно. Как Невский проспект или Арбат.

Да, название у нас эпическое, — согласился хозяин. — Не знать его действительно невозможно. Вы Крапивина читали?

Я мысленно хлопнул себя по лбу. Крапивина я читал. Сорок с лишним лет тому назад. В журнале «Пионер». Я был книжным ребенком, но поначалу не запоминал ни названий, ни авторов. От прочитанного в душе оставались общие ощущения, сюжеты, в лучшем случае — имена героев. Первые прочитанные мною вещи Крапивина — «Бегство рогатых викингов» и «Алые перья стрел» — оказались именно такими, поначалу анонимными, но оставившими ощущение добра и света.

Фамилию автора я запомнил, прочитав «Валькины друзья и паруса» и «Тень каравеллы».

Название «Шестая Бастионная» всплыло из подсознания, когда я пришел на эту улицу с рюкзаком книг.

Здесь я вдруг понял, что пора перечитывать Крапивина — спустя без малого полвека после того, как перестал читать журнал «Пионер».

* * *

Главное впечатление от самого Севастополя — что это более русский город, чем Москва.

Главное ощущение по поводу себя самого и своей страны — «большой» России, привезенное из Севастополя, — ощущение собственной неполноценности и некоторого стыда. Ощущение это у меня возникло от общения с жителями Севастополя, для которых поддержка русских библиотек, поддержка русской и советской исторической и культурной традиции стала делом жизни.

Большой России есть чему учиться у севастопольцев.

Учиться нужно пониманию того, что культура советского периода является неотъемлемым пластом русской культуры как таковой. В частности, именно в Севастополе я увидел, что осознанное, активное, бережное отношение советскому пласту русской культуры может стать смысловым и ценностным стержнем движением за российскую историческую идентичность как таковую.

Особо в Севастополе почитают, как мне показалось, Владислава Крапивина — по крайней мере, те, с кем я познакомился. Интернет-страница городского форума, созданная добровольцами-книгоношами и посвященная пополнению детских библиотек, называется «Площадь карронад».

А ведь Крапивин — это всего лишь один из целой плеяды литераторов, характер и содержание творчества которых основано, с одной стороны, на наследии русской классики и на знании русской истории, а с другой — сформировано советским периодом и советскими ценностями. В ряду старших и младших современников Крапивина по советской эпохе можно назвать Вениамина Каверина, Виктора Драгунского, Николая Носова, Александра Волкова. А Анатолий Рыбаков с «Неизвестным солдатом»? А Борис Васильев с «Зорями»?

А если выйти за рамки детско-юношеской темы? Пьесы Виктора Розова — они для какого возраста? А романы братьев Стругацких?

Наконец, такое уникальное явление как авторы-исполнители. В первую очередь здесь должен быть назван Владимир Высоцкий — с «Черными бушлатами», с батальоном, который «геройствовал в Крыму», и со всем прочим. Или это явление — авторская песня — к русской культуре не относится?

Но как только мы начнем вспоминать, начнем цитировать, начнем подпевать — подпевать тому же Виктору Берковскому, мы с неизбежностью придем к истокам — к Павлу Когану с «Бригантиной», к Багрицкому с «Контрабандистами», к Светлову с «Гренадой». И это тоже будет русская культура и русская словесность.

А вот теперь о том, за что нам, в большой России, может быть стыдно.

За то, что за минувшие двадцать с лишком лет, официальная позиция Кремля — по крайней мере в сфере культуры — мало чем отличалась от официальной позиции Киева. Да, у нас очень просто купить книжку Крапивина или Каверина — купить и даже отвезти в Севастополь.

Но, может быть, у нас Крапивин специально изучается и обсуждается на уроках литературы или в телевизионных студиях? Если бы!

Гораздо хуже то, что сам уклад нынешней российской жизни учит тому, что каверинский Саня Григорьев — это «совок» и «ботаник», что творческий труд, верность дружбе, преданность родине — это опять же «совок» и «отстой».

Барин нас научит

Мне стыдно за большую Россию потому, что культурной доминантой здесь у нас давно стал антикоммунизм.

У нас здесь обер-учителем для всех возрастов подвизается Никита Михалков.

С очередным поучением он выступил в те самые дни, когда происходило законодательное оформление воссоединения Крыма и Севастополя с Россией. Выступил с документальным — якобы! — фильмом «Легкое дыхание Бунина».

Согласно Михалкову, Бунин в России был, но ни Светлова, ни Багрицкого, ни Когана — не было. Само собой, не было ни Каверина, ни Крапивина, ни Городницкого. Советского периода в российской культуре и в российской истории не было как такового, было просто голое пространство и ничем не заполненное время. Пришли большевики и все разрушили — вот альфа и омега михалковского представления об истории. При этом он показывает рукой на построенные при большевиках колхозные коровники — да, действительно разрушенные в постсоветское время, показывает на останки построенных при большевиках тракторов и комбайнов. Так и хочется спросить — Никита Сергеевич, Вы нарочно идиотничаете, или на самом деле так думаете?

И «Литературная газета» задается по поводу фильма вопросом: «Что скажут севастопольцы?»[11] — потому что, говоря как бы про Бунина, Никита Михалков начинает демонизировать и проклинать Ленина — того самого Ленина, памятники которому только что крушили те, от кого крымчане спаслись, воссоединившись с большой Россией; того самого Ленина, памятники которому люди защищали в Донецке и в Харькове.

* * *

Кстати, почему Никита Сергеевич так эпически провалился со своей дилогией — «Предстояние» и «Цитадель»?

Давайте вспомним, как он объяснял свой внутренний позыв к созданию этой эпопеи. Он-де посмотрел «Спасти рядового Райана» Спилберга, и решил, что от этого фильма у неискушенного зрителя может сложиться неправильное впечатление о том, кто победил в той войне.

Никита Сергеевич напрасно обеспокоился. Американский режиссер таких задач — возвысить Америку и принизить Россию (Советский Союз) — перед собой не ставил, и ничего принижающего нашу страну в фильме нет.

А во-вторых… Во-вторых, действительно, кто победил в той войне?

Наиболее уместным мне кажется ответ, озвученный однажды Александром Зиновьевым. В той войне, по мнению А. Зиновьева, победил советский десятиклассник[12]. Да, в этом есть известное преувеличение. Но в этом есть и великая правда. Дело даже не в том, что, как объяснил сам А. Зиновьев, советский десятиклассник пришел в артиллерию, в связь, в разведку, в штабы — т.е. в технические рода войск, на обработку информации и на подготовку решений.

Дело и в общем настрое, в системе ценностей. И вспоминается в связи с этим финал первой части повести Владислава Крапивина «Алые перья стрел» — о времени, когда будущий советский десятиклассник еще учился в пятом классе.

«Они не знали, что будут впереди годы не очень спокойные, тревожные, но не опаленные еще самой большой грозой.

Еще восторженно маршировал по гамбургским мостовым Пауль фон Шифенберг, будущий командир дивизии СС, не ведая, что зимой сорок четвертого года пуля снайпера Вершинина просверлит ему переносицу. Еще не была сделана противотанковая граната, которую в белорусском лесу швырнет себе под ноги окруженный немцами партизанский разведчик Шадрин. Еще не построен был бомбардировщик, на котором погибнет стрелок-радист Шагренев. Никто не знал, что будет такой орден — Отечественной войны, с которым вернется домой танкист Цыпин, а морской пехотинец Логинов не вернется, орденом его наградят посмертно. И наверно, росла еще где-нибудь в Сибири та береза, из которой сделают приклад для снайперской винтовки Сергея Иванова. Их, эти приклады, будут делать на комбинате, куда пойдет работать Валька…

А сейчас они пели.

И в тысячах других дворов тоже пели, гоняли мяч, клеили воздушных змеев и стреляли из луков тысячи мальчишек, которых, видимо, не принимал в расчет и о которых разбил свою стальную мощь фюрер третьей империи рейхсканцлер Адольф Гитлер.

Они пели. Вечер был теплый, и песня славная, и друзья надежные.

Давайте простимся с ними сейчас, в этот хороший вечер. Впереди у них еще целых четыре лета — солнечных и почти мирных».

Да, давайте здесь простимся с героями Владислава Крапивина, и давайте спросим Никиту Михалкова: где в Ваших фильмах последних десяти лет советский десятиклассник? Способны ли Вы понять и воспроизвести подобный тип личности? А советский десятиклассник на той войне — это именно тип личности, именно типаж, олицетворение целой эпохи. Советский десятиклассник, защищающий Родину — о нем же сложен целый эпос!

Открытие мира: в танковом перископе — берлинский зоопарк. Кадр из фильма Юрия Озерова «Освобождение» («Битва за Берлин»). Владимир Герасимов в роли лейтенанта Кругликова.

Никита Сергеевич, Вы в состоянии поучаствовать в продолжении и пополнении этого национального эпоса? Можете Вы в своей режиссурой воспроизвести такого героя, можете Вы превзойти образ старшего лейтенанта всех времен и народов Володю Шарапова — того самого, у которого, по выражению капитана Жеглова, десять классов на лбу написано?

Да что там Шарапова! Вы способны, пользуясь современными художественными формами и техникой, снять хотя бы «Сказку о Мальчише-кибальчше»? Что Вы можете рассказать о мальчишках, которые пели, гоняли мяч, клеили воздушных змеев и стреляли из луков в 30-е годы? А в 50-е? Помните ли Вы себя в том возрасте, для которого выпускались журналы «Пионер» и «Костер»?

Так зачем Вы, потеряв интерес к юности, к периоду становлению личности, вообще беретесь о чем-то рассуждать?

Никита Сергеевич Михалков как художник закончился не только потому, что он запретил себе знать имена Александра Грина и Юрия Визбора, не только потому, что утратил интерес к тому периоду жизни человека, когда совершается открытие мира, и тем самым утратил способность к собственным открытиям, сознательно превратил себя в старика, оставил себе только воспоминания, обрек себя на брюзжание по любому поводу.

Самоубийство Михалкова как художника состоялось с его вступлением на стезю антикоммунизма. Антикоммунизм бывает разным. Бывает антикоммунизм буржуазный. У Никиты Сергеевича антикоммунизм барский, либерально-помещичий.

А ведь предупреждал когда-то Александр Блок.

«1) Художнику надлежит знать, что той России, которая была, — нет и никогда уже не будет. <…> Та цивилизация, та государственность, та религия — умерли. Они могут еще вернуться и существовать, но они утратили бытие, и мы, присутствовавшие при их смертных и уродливых корчах, может быть, осуждены теперь присутствовать при их гниении и тлении…

2) Художнику надлежит пылать гневом против всего, что пытается гальванизировать труп…»[13]

Та Россия действительно вернулась как труп; вернулась, утратив бытие; вернулась в попытках насаждения и гальванизации мертвых и уродливых форм — монархизма, православия и белогвардейщины. А Никита Сергеевич Михалков, не будучи способным рассказать даже про советского десятиклассника, во всем этом посильно участвует.

Что может помочь в разоблачении и преодолении михалковщины? Не в последнюю очередь — душевное здоровье и гуманизм лучших образцов советской литературы, в том числе- детско-юношеской.

Ну а пока — и я вынужден об этом честно предупредить новых граждан России, моих знакомых севастопольских подвижников — что детские больницы и памятники Ленину уничтожают и здесь, здесь Никита Михалков славит Ивана Ильина — фашиствующего демагога и духовного двойника Степана Бандеры, и теперь вам — и нам — придется, опираясь на память о декабристах и народовольцах, на наследие Герцена, Плеханова и Ленина, на ценности, привитые стихами Маяковского, пьесами Розова и повестями Владислава Крапивина, — вместе бороться за подлинное обретение подлинной России, вместе искать и не сдаваться.

---

Примечания

---

По этой теме читайте также:

Имя
Email
URL
Отзыв