«Для начала заметим, что вопреки избитому тезису, будто “фашизм был в Италии, а в Германии был нацизм, это разные явления”, в науке господствует другой взгляд. Итальянский фашизм, немецкий нацизм и подобные тенденции большинством ученых, исследующих эти темы, относится к одному типу общественно-политических движений, который часто называют фашизмом в широком смысле. Здесь можно уже говорить об определенном научном консенсусе. В то же время по вопросу, который нас интересует — положении фашизма на лево-правой шкале, — мнения несколько расходятся. Но представление, что фашизм следует относить к левым движениям, пожалуй, находится в абсолютном меньшинстве. Большинство ученых его просто игнорируют или отвергают как ненаучное».
«Геринг обнаружил “полное равнодушие” к “судьбе крупных городов, в частности Ленинграда”. “Эта война пройдёт под знаком самого большого голода со времени Тридцатилетней войны”. Следует останавливать “любые тенденции к росту общего уровня жизни”. Горожане будут получать “мало пищи”, и “относительно крупных городов (Москва, Ленинград и Киев) пока ничего не поделаешь”. “Последствия будут тяжёлыми, но их не избежать”. В тот же месяц он сообщил итальянскому министру иностранных дел, что “в этом году в России от голода умрёт от двадцати до тридцати миллионов человек. Видимо, это и к лучшему, потому что некоторые народы следует истребить”».
«Будучи сегодня на одной из самых жарких “нив” современности, мне все же хочется написать о том, что было почти 100 лет назад, нежели оценивать происходящее здесь и сейчас. 12 февраля. Поистине судьбоносный для Донбасса день. 97 лет назад в Харькове было объявлено о создании Донецко-Криворожской Советской Республики (ДКСР). Событие важное для истории нашего региона не тем, что сегодня правооприемницей данной республики считает себя ДНР, а тем, что это был осознанный шаг рабочих Донбасса к социалистической модели устройства общества».
«В некоторых государствах уже начали задумываться над этой проблемой. Вот и в Англии есть сильные подвижки по углю. Там начинают восстанавливать собственную добычу угля. А с каким остервенением ее убивала Маргарет Тэтчер!»
«Майдан обогатил олигархов, дав им прямую политическую власть, позволив им еще глубже запустить руку в государственную казну. <...> Он превратил фанатиков и убийц в “героев Украины”, позволил воплотить в жизнь кричалку “смерть ворогам!”, которая на деле прозвучала словами ”смерть нации!” — физически уничтожив тысячи украинцев, разрушив десятки сел и городов, сотни ферм, шахт и заводов, искалечив огромное множество судеб.Теперь, исходя из губительной логики неолиберальных реформ, он грозит окончательно уничтожить страну руками тех сил, которые закрепили на этих выборах свою ничем не ограниченную власть».
«Конечно, сразу возникает вопрос, почему некая группа протестующих могла прибегнуть к убийствам? В ответ на него можно выстроить множество версий. Лучше рассмотреть последствия того дня для развития дальнейших событий. А они таковы: свержение власти Януковича и приход к власти нового неолиберально-националистического правительства, недовольство населения юго-восточных областей таким поворотом, аннексия Крыма, вооруженное восстание и военный конфликт на Донбассе. 20 февраля не просто умерли люди — изменился ход истории, поэтому все вопросы, касающиеся событий того дня, не могут оставаться без ответа или иметь слабо подкрепленные ответы».
«Да, очевидно, вас, демократических левых, готовы слушать на Украине, когда вы говорите одну часть правды, а именно, что надо бороться с российской агрессией против Украины, но тут же затыкают рот каждому, кто скажет, что надо бороться с бандеровщиной и петлюровщиной, т. е. с украинским национализмом (а что, его не было никогда, а был только русский национализм и шовинизм?), с властью реакционной церкви (которая, по свидетельству независимых наблюдателей, очень сильна была на Майдане). И в вашем манифесте говорится только о борьбе против российской агрессии. Совершенно верно, агрессия имеет место. Но почему российская власть хочет придать этой агрессии видимость борьбы против олигархии? Да потому, что многие “сепаратисты” на Украине действительно не хотят власти криминального капитала».
«Нападения на Ленина стали символом безумия этих дней — но именно в этих, казалось бы, бессмысленных атаках на беззащитные монументы, которые вовсе не случайно органически совмещаются с разгоном мирных акций социального протеста, и кроется весь смысл того, что происходит в эти дни в Украине с санкции киевского режима. Суть этого политического вандализма заключена не столько в предвыборном пиаре и не только в крайне важной и значимой борьбе за идейную гегемонию в стране, маркером которой всегда служили названия улиц и памятники на площадях. Демонизированная фигура Ленина, персонифицирующая для целого поколения украинских антикоммунистов весь период советской истории, призвана послужить громоотводом, в сторону которого власти собираются перевести весь опасно накапливающийся гнев разочарованного правлением новых хозяев страны общества».
«Свою точку зрения на украинские события излагает социолог Владимир Ищенко, заместитель директора Центра социальных и трудовых исследований, редактор журнала “Спiльне”».
«Украинская армия наступала, и если отдельные солдаты шли, по большей части, неохотно, то стоявшие за ними силы, апологеты АТО в СМИ и на политической арене, решительно продвигались к своей цели. Называя народ Донецка “варварами” и “нелюдями”, они не просто реагировали на действия повстанцев. Они реагировали на то, что сами творили в украинской политике за последние 20 лет».
«Казалось бы, война — но люди всегда выше ее. Нет руководства, значит, пришло время для самоуправления. Нет организации, значит, нужна самоорганизация. Город должен жить. Кто-то должен привозить продукты, кто-то лечить, а кто-то убирать мусор. Люди в один момент осознали свой долг перед обществом. Все те, кто еще вчера думал, как съездить на море и где купить новые сапоги. Люди поняли, что без них город умрет. Можете это называть общественным инстинктом самосохранения, или сумасшествием, но это так. Автобусы останавливались там, где это нужно было людям, льготники стали оплачивать проезд, понимая, что водителям не за что покупать топливо. Люди друг другу уступали место, пожилых пропускали вперед, старались не ругаться и не хамить».
«Две недели, проведенные под артобстрелами в Горловки, — это две недели, за которые я узнал о людях больше, чем за мирные годы до этого. Я помню людей, которые на свои скудные гроши покупали не выходящим дальше подъезда пенсионерам крупы, тушенку и хлеб. Видел, как выталкивают людей из бомбоубежища, потому что “чужие”. Видел в глазах многих переоценку обывательских ценностей и страшное понимание, что государству они не нужны. Люди не в теориях Ги Дебора, а на практике увидели, что их общество — это общество спектакля. Только тогда, когда из них сделали декорации».
«С каждым днем я становлюсь все более пессимистичен, ведь мы, обыкновенные люди, не способны победить “все плохое, ради всего хорошего”. Почему? Потому что те, кто живет в мире, не могут себе представить, что ради своего “куска” сильные мира сего готовы пойти на все. И пока война идет между бедными за то, чего не существует, у богатых всегда будет то, что бедные считают недостижимым. Через месяц Евромайдану исполнится год. Чего же вы добились, украинцы? Яценюка-Порошенко? Повышения тарифов? Убийств пацанов со всей Украины? Где итог вашей борьбы? Украина, которую я увидел в Харькове — та же коррумпированная, равнодушная страна, в которой лишь прибавилось двухцветных флажков».
«На фоне украинского кризиса в очередной раз выявился целый букет слабостей и пороков, присущих России именно как стране, находящейся в экономической, политической и моральной зависимости от промышленно развитых стран Запада. <…> На самом верху, самыми что ни есть первыми лицами поддерживается и одобряется наличие в России особого социального слоя, олицетворяющего эту экономику пустоты — откровенных паразитов, откровенных компрадоров, и обслуживающей и развлекающей этот слой челяди. А наличие этого слоя, этих рантье и портье — характернейший признак социальной структуры периферийного капитализма, “третьего мира”».
«Если вы не хотите слышать голос милосердия и считаете, что донбасский сепаратизм можно выкорчевать только “огнем и мечом”, готовы ли вы в будущем простить немилосердие тех, чьи отцы и братья сейчас гибнут с оружием в руках за самоопределение Донбасса? Ведь они ничем не будут отличаться от вас, украинцы. Их мировоззрение будет плоть от плоти, кровь от крови украинское. Мстить до последней капли крови. Никаких переговоров, никаких слов. А если война придет на мирные улицы Львова, Киева, Полтавы, Кременчуга, Мелитополя, Коломыи?»
«Так же как Майдан из идей евроинтеграции перерос в свержение Януковича, ополченцы Донбасса перестали выступать за “чтоб-нас-услышали” и уже воюют за свое государство. Без олигархов. Без нищеты. Без обещаний. Эта война — почти естественный итог тех процессов, которые происходили в Донбассе последние четверть века. Ее причины и поддержка среди населения намного глубже, чем стремление присоединиться к России. Ополченцы стреляют не в украинскую армию, а в те обещания, которые 23 так никто и не выполнил».
«На Украине идёт война не просто между властью и “сепаратистами”. Новая власть на Украине запугивает Восток, эта война для неё одновременно “маленькая победоносная” (поскольку никакого другого врага — читай: Россию в Крыму — украинские олигархи просто не способны победить по причине разваленной и разворованной армии). Даже если “антитеррористическая операция” закончится успехом, то Украина как страна проиграет, сделав громадный шаг на пути к превращению в банановую республику под внешним управлением. <...> С одной стороны, разваленная экономика и диктат крупного капитала будут вынуждать власти выполнять требования МВФ и союзников из США и других стран Запада. С другой стороны, перманентный экономический кризис делает войну удобным средством отвлечения внимания от социальных проблем и предотвращения протестов. То есть — это делает неизбежными тысячи смертей».
«Минская резолюция интернационалистских левых России, Беларуси и Украины стала чрезвычайно знаменательным событием. Во-первых, это попытка начать движение вокруг сверхважной политической проблемы, в котором левые наконец-то могут стать не ничего не решающей периферией массовой мобилизации под в сущности чуждыми им лозунгами, а ядром демократического антивоенного движения. Во-вторых, дискуссия, развернувшаяся после публикации этой резолюции, стала лакмусовой бумажкой того политического и морального тупика, в котором оказались многие левые в постсоветских обществах, тяжело больных шовинизмом. Существенная часть критических замечаний на левых политических сайтах и в блогах сводится к попыткам выгородить ту или иную сторону конфликта, вызванным политическими симпатиями этой стороне».
«Остановить войну — это главная задача всех левых демократических движений вне зависимости от их разногласий по различным вопросам политической повестки. С этой целью мы считаем необходимым скоординировать усилия всех противников войны в Украине, формируя массовое и влиятельное антивоенное движение».
А что сделала Украина, чтобы повысить культурный уровень жителей своей Восточной Украины? Перестала поддерживать творческие кружки? Бросила Дворцы культуры? Позволила расплодиться отупляющим телесериалам и ток-шоу? Где были светочи украинской культуры все эти годы и почему не достучались до сердец донетчан? Увы, сегодня работать для повышения культурного уровня людей гуманисты-творцы не хотят. Они, в основном, занимаются самореализацией. Индивидуальное превыше коллективного. <...> Но от народных масс требуют соответствия своим духовным, патриотическим и интеллектуальным запросам. Так приложите усилия и дотяните уровень своего окружения до себя, товарищи гуманисты.
«С одной стороны, понятна симпатия к искреннему возмущению народа восточных
и южных регионов, но, по-моему, очевидно, что это возмущение отнюдь не со
стороны левых, левого движения, которого на Украине и в России практически
не существует. В этих условиях недовольство было прочно оккупировано и
направлено в выгодное русло организациями, партиями и движениями
пророссийского толка, в конечном итоге — в интересах Москвы,
буржуазно-олигархической, правоконсервативной Москвы. То есть, мы имеем
дело с националистами. Обобщенно — с правыми. То есть — с теми же, кто
победил на Майдане, просто тут они стоят под другими флагами и смотрят не
на Запад, а на Восток».
«Эти интервью делались для того, чтобы еще раз немного рассказать в Латинской Америке о происходящем в Украине, минуя кривые зеркала официальной международной прессы, как западной, так и российской. Это взгляд очевидцев и участников последних драматических событий, разумеется, не отстраненно-“объективный”, а честный; “снизу”, потому что интервьюируемые не имеют ничего общего со властью и “слева”, потому что основным корнем проблем Украины они видят несправедливое социальное устройство нашего общества».
«Единственный, кто должен решать судьбу Украины — это ее народ, а не правительства иностранных сверхдержав. Власть и традиционные политические партии до, во время и после правительства Виктора Януковича продолжают демонстрировать свою полную беспомощность и близорукость. Пока иностранные сверхдержавы вмешиваются, нынешнее украинское правительство не сделало ничего иного, как перераспределить власть между старыми и новыми экономическими группами, так и не затронув сущности системы, против которой восстал народ».
«Если Майданы в Киеве и на Западной Украине и ДНР являются примерами народных движений, это вряд ли можно сказать о донецком Евромайдане и митингах за единство Украины. Если в контексте ДНР визуально можно говорить о более или менее объективном срезе населения по возрасту и классовой принадлежности, в случае евромайданной публики бросается в глаза узость ее социальной базы. Участники этих митингов представлены преимущественно студентами, интеллигенцией, “средним классом”».
«Пресытившись разговорами о собственной неполноценности, восточный регион восстал. Неповоротливый, тяжёлый на подъём дракон донбасского протеста вышел из своей пещеры и начал расправлять крылья. Жители промышленных городов начали бунт против людей, пришедших во властные кабинеты “на штыках” майдана. Но Янукович и другие деятели свергнутой власти, которую называли едким словечком “донецкие”, вызывают здесь не меньшую ненависть».
«Революции в Ливии, Сирии и сейчас в Украине должны научить нас тому, что враг моего врага ещё не всегда означает “мой друг”. В соревновании между украинскими и русскими ультранационалистами мы не должны занимать чью-либо сторону. Мы можем защищать мир и демократические права граждан и представителей всех меньшинств по обеим сторонам, не способствуя при этом поляризации общества и не ускоряя рост фашизма. Минус и минус — это всё же не плюс».
«Не думаю, что открою Америку, сказав, что большинство севастопольцев и жителей Крыма не воспринимает Украину как свою Родину. Можно к этому относиться положительно или отрицательно, однако таково положение дел. Для местных Родина — это Севастополь или Крым соответственно. <…>
Такое отношение подкреплялось и действиями киевских властей. По вполне определённым причинам политического толка в Севастополе с самого начала независимости Украины отсутствует выбираемый горожанами мэр или городской голова. <…> Причём народные депутаты однозначно называли причину: Севастополь изберёт себе пророссийски настроенного мэра».
Олигархи, победившие Януковича, стремятся сцементировать свою власть с помощью ритуала, мифологии и прочной официальной идеологии. <…>
И следует ожидать, что вскоре мы станем свидетелями ещё большей клерикализации, чем при Ющенко и Януковиче. Когда центральные каналы, принадлежащие тем же олигархам, круглосуточно вещают о “небесности” — это попытка отвлечь нас от дел земных. Разговоры о “небесах” возникают тогда, когда кто-то желает залезть в наши карманы
«Сторонники Майдана вменяют мне — и всем тем, кто на него не выходит, — трусость, черствость и содействие власти. Но я готова была стоять против многочисленных реформ власти, когда никто из вас не обращал на них внимания. Многим из вас не было дела до свободы мирных собраний, до коммерциализации медицины и приватизации железной дороги, мало кого волновали невыплаченные зарплаты на стройках Киева. Теперь же вы упрекаете меня в том, что я не стою с вами на Майдане и не призываю стоять, гибнуть и убивать там других — за что?»
«Я ненавижу евроидиотов, которые начали всю эту движуху из-за своих евроглюков и культурного шовинизма. Я ненавижу мерзавца, который цеплялся за власть, несмотря на десятки смертей, и теперь хочет вернуться в страну на иностранных танках. Я ненавижу бывшую оппозицию и теперешнюю власть, которая не нашла ничего лучшего, как спасать мову, вводить фашистов в правительство и обещать непопулярные социальные решения».
«В левом лагере я восемь лет — фактически с того времени, когда здесь начали проявляться первые признаки жизни. Начиная даже не с нуля, а с отрицательной величины, я был свидетелем и непосредственным участником первых шагов леворадикального движения, когда оно добивалось первых, пусть и скромных, успехов. Сейчас, считаю, настал момент, когда нам нужно максимально критически оценить весь предыдущий опыт. Подумать, что мы делали не так, где прогадали, когда ошиблись».
«Мобилизация началась с решения правительства Азарова приостановить переговоры о подписании договора об ассоциации с ЕС. Это означало, что надежды очень многих этих проевропейских украинцев, надежды на европейскую утопию. <…> Это создало так называемую “фокальную точку” — событие, в связи с которым возникает массовое представление, что приложив относительно небольшое количество усилий и жертв на протест, можно в результате успеха достичь кардинальных общественных изменений, принципиально меняющих жизнь к лучшему или, наоборот, предотвратить надвигающуюся катастрофу, которая возникла после отказа подписывать соглашение об ассоциации. Это и выводит массы людей, которые раньше в общем-то в политике не участвовали. Эти люди не выходили на социально-политические протесты, не выходили бороться за свои студенческие интересы или против неолиберальных реформ, проводимых правительством Азарова… Но вот то, что оно украло у них “Европу”, вывело их на улицу».
«То, что мы наблюдаем в Киеве — это, скорее, бунт “среднего класса” — бюргеров и их деток — социальной базы нацистов, которая тоже никогда не исчислялась единицами или десятками. И это как раз люди, которые хорошо чувствуют свои классовые интересы — чувствуют и прекрасно сознают (несмотря на то, что они читают и какие фильмы смотрят). Не следует говорить и об “обманутых” — они не обмануты, они как раз проявляют классовую солидарность, только, естественно, свою классовую солидарность».
«Какие же ресурсы важны для того, чтобы протест стал рациональной, оправданной реакцией на проблему? Отнюдь не только и не столько банальные деньги и печально известная “биомасса”. Важно наличие времени — именно поэтому молодые люди чаще приобщаются к социально-политическому активизму <...> Очень важным является культурный ресурс — навыки критического мышления, позволяющего поставить под сомнение выгодное чиновникам оправдание несправедливости; понимание структурных причин социальных проблем, которые не сводятся к недостаткам и интересам конкретных личностей; знание успешных примеров социальной борьбы…»
«Ответственность за нападение взяла на себя ультраправая организация “Тризуб”, мотивируя свой поступок желанием “защитить тернопольчан от левацкой пропаганды” и “уберечь память жертв Голодомора, отстоять честь государства и Бога”. Как сообщают пострадавшие, к нападению причастен член Всеукраинского объединения “Свобода”, который за несколько дней до мероприятия угрожал организаторам и мобилизовал других участников нападения, в частности болельщиков ФК “Нива”».
«Участники массовых общенациональных кампаний, даже требуя отставки правительства, импичмента президента и роспуска Верховной Рады, пока не готовы поставить вопрос о системных изменениях общества, скорее ожидая “лучших” политиков, “настоящих” лидеров, “новой элиты”. На этом и строится феномен неожиданно высоких результатов “третьих сил” во время последних выборов — Тигипко и Кличко, в частности. “Свято место пусто не бывает” — в ответ на растущий спрос обязательно появится последовательно социально-ориентированное, хоть и неизбежно персоналистичное, популистское политическое движение. И это вопрос для серьезного анализа и дискуссии — следует ли самым левым его инспирировать и возглавить».
«Увы, центрозавоз книг (как, впрочем, и вся книжная торговля в советском её понимании) канул в лету вместе с СССР. И вряд ли в обозримом будущем его возобновят: “Книги это же не хлеб, что бы их по сёлам развозить”. Конечно, возить литературу по сёлам — роскошь, я понимаю, но это — интеллектуальная роскошь, роскошь, которую может позволить себе лишь богатое и умное государство».
«Классовая эксплуатация и борьба — это не только абстрактные термины высоколобых дискуссий; мы легко можем увидеть их вокруг нас: в реалиях снижения и сдерживания роста зарплат, увеличения рабочего дня, разрушения солидарной пенсионной системы ради увеличения якобы низкой производительности (а в действительности — интенсивности) труда, на которую жалуются капиталисты на страницах бизнес-журналов. Это также и реалии изнурительного физического труда в деградирующей постсоветской промышленности...»
«Многие украинцы искренне надеются, что приход в нашу страну западных инвестиций принесет за собой улучшение их жизни. При этом, сладкоголосые сирены глобализма представляют нам в качестве примера страны Западной Европы, где трудящиеся защищены законами, профсоюзами и имеют массу социальных гарантий, даже и не снившихся гражданам Украины. Но кто сказал, что наша страна вдруг станет Францией или Германией – если ее место в мировом разделении труда находится между Филиппинами и Гондурасом? Напротив, нам стоит посмотреть на опыт этих и других стран третьего мира, которые раньше нас последовали по этому пути – прежде чем распахивать двери иностранным инвесторам, на любых удобных для них условиях».
«Инвалидов и ликвидаторов не видно на снимках с зарубежных спутников, и не нужно оправдываться за них перед “заграницей”. Нет человека — нет проблемы. Такое отношение к чернобыльцам со стороны правительства очень ярко демонстрирует общую линию власти по сворачиванию всех социальных программ: и в здравоохранении, и в образовании, и в культуре, и в сфере социальной поддержки. Экономия на самых незащищённых слоях населения, всё новые витки перераспределения прав, возможностей и, конечно, экономических благ в пользу наиболее обеспеченных — признаки усугубляющегося расслоения общества. В этом обществе инвалиду предлагают смириться, помолиться и умереть».
«Образовательные институты меняются уже давно, но длительное время никто не хотел этого замечать – на это жалуется, в том числе, Крейг Калхун, чья статья открывает выпуск. Трансформация университета происходила постепенно, и далеко не всегда можно было предвидеть последствия изменений. Хорошие, на первый взгляд, намерения – патентование результатов исследований, студенческая мобильность – обернулись протаптыванием путей для слияния образования и бизнеса, безусловно, в пользу последнего».
«Генерал П. Григоренко и представить бы себе не мог, что на его родной Украине через дюжину лет после написания им своих мемуаров западноукраинские депутаты аплодисментами встретят сообщение их земляка, также депутата, о том, что 80 % карателей Бабьего Яра составляли оуновцы. Совестливость Петра Григоренко никогда не была свойственна далеким от покаяния бандеровцам, опиравшимся в своих поступках не на совесть вообще, а на “националистическую совесть”»
«В монографии рассматриваются предвоенные планы ОУН по отношению к евреям, участие боевиков ОУН в уничтожении евреев летом 1941 года, изменение программных установок ОУН по “еврейскому вопросу”, участие формирований УПА в антиеврейских акциях, а также судьба мобилизованных в УПА евреев».
«Почему книга Дюкова называется “Второстепенный враг”? Ответить можно, опять-таки, цитатой из постановления Второго Великого съезда ОУН, который состоялся в оккупированном гитлеровцами Кракове. “Организация Украинских Националистов борется с жидами как с опорой московско-большевистского режима, объясняя одновременно народным массам, что Москва – это главный враг”».
«Именно потери русского отряда в этом бою являются предметом спекуляций множества историков и публицистов на протяжении уже полутора веков. Не только не подтвержденный источниками, но и впрямую ими опровергаемый, миф о катастрофических потерях русской армии» и «гибели цвета русского дворянства», продолжает кочевать из одного исторического сочинения в другое».
«По всей видимости, некоторая часть военнослужащих “Нахтигаля” использовалась для “точечной ликвидации” противников ОУН в соответствии с “черными списками”. Однако массовые антиеврейские акции проводились не ими, а “украинской милицией” при участии служащих айнзатцгруппы. В общей сложности украинскими националистами и членами айнзатцгруппы “Б” в течение нескольких дней было уничтожено около 4 тысяч евреев и поляков Львова. Оценить конкретный вклад членов ОУН в это преступление не представляется возможным, однако в том что этот вклад был весомым, сомневаться не приходится».
«Тем не менее ОУН-УПА продолжает оставаться в исторической памяти большинства населения не как «национально-освободительное формирование украинского народа», а как террористическая организация, практиковавшая массовые убийства гражданского населения: учителей, врачей, инженеров, агрономов, механизаторов — всех тех, кого правительство УССР присылало в западные области возрождать к жизни разграбленное и разрушенное войной народное хозяйство».
«С целью более эффективного ограбления Украины и создания видимости государственного правопорядка немецко-австрийские оккупанты заменили Центральную раду своим ставленником - бывшим царским генералом украинского происхождения, крупным землевладельцем Павлом Скоропадским».
«Украина вводит на своей территории среднее астрологическое образование. Первое ПТУ откроется в ближайшее время в Симферополе. И хотя в России до такого ещё не дошло, у отечественных астрономов тоже начались серьёзные проблемы с лжеучёными».
«Хороший материал для размышлений — нет, не только по еврейскому вопросу, а о том, почему в Гражданской войне победил именно тот, кто победил. Тот, кто имел политическую волю и программу... Далее можно дискутировать о том, что программа большевиков порочна, и борьба с националистическим одичанием велась тоже варварскими методами, но если смотреть из 1920 года, понятно, почему даже далекие от коммунизма люди разных национальностей начали воспринимать Советскую власть как наименьшее зло».
«Украина как раз и является частью периферии мира-экономики, и потому уровень ее технологического и экономического развития, ее потенциал, да просто уровень жизни именно таковы, каковы есть сейчас. Иными словами, Украина представляет собой страну периферийного капитализма, что объективно обусловливает нынешнее менее чем удовлетворительное положение вещей. Можно сказать, что ее граждане живут так плохо не потому, что в чем-то хуже или “глупее” западных европейцев либо американцев (люди, в принципе, везде одинаковы), а потому, что наша страна и наша экономика находятся не у вершины, а у подножия жестко-иерархической экономической пирамиды, в рамках которой происходит распределение мировой прибавочной стоимости (ценности) и накопление капитала».
«Что будет, если смешать на палитре оранжевый цвет с синим? Получится что-то грязно-фиолетовое. Видимо, этим цветом и будет окрашена украинская политика в ближайшие месяцы».
Годовщине «оранжевой революции» посвящается: «Применительно к странам зависимой периферии задача Запада заключается в увеличении степени их зависимости от него, в приведении там к власти полных его марионеток. Именно в этом заключается сущность происходящих на Украине событий — США стремятся привести там к власти таких политических деятелей, которые были бы их покорными слугами. Попутно решается ещё одна задача — ослабление позиций России».
Все права на материалы сайта принадлежат редакции журнала «Скепсис». Копирование публикаций приветствуется при наличии гиперссылки на scepsis.net и гиперссылки на страницу заимствуемой публикации; коммерческое использование возможно только после согласования с Наш e-mail:
