4.2.1. Вводные замечания
При изложении своего понимания всемирной истории я буду пользоваться
целой системой понятий. Часть этих понятий заимствована мною из
категориального аппарата исторического материализма. При этом некоторые из
них в известной степени модифицированы. Другая часть понятий введена мною.
В этом разделе будет раскрыто содержание лишь основных понятий. Все прочие
будут определяться по мере введения их в оборот.
Не буду специально останавливаться на значениях слова общества в
исторической и других общественных науках. Они достаточно детально
рассмотрены в соответствующем разделе первой части (1.2).
Отмечу лишь, что для историка особое значение имеют три первых значения
термина общества: социоисторический организм (социор), система
социоисторических организмов (социорная система) и человеческое общество в
целом. Напомню в связи с этим, что все социоисторические организмы
подразделяются на две основные категории: демосоциальные (демосоциоры) и
геосоциальные (геосоциоры).
Социально-исторические организмы суть исходные, элементарные, первичные
субъекты исторического процесса, из которых складываются все остальные,
более сложные его субъекты. Самым высшим, предельным субъектом
исторического процесса является человеческое общество в целом.
Но вхождение социоисторических организмов в человеческое общество в
целом было обычно опосредовано их включением в те или иные социорные
системы, которые в свою очередь могли входить в социорные системы более
высокого порядка и т. д. Предельной системой при этом было, конечно,
человеческое общество в целом. Каждая из социорных систем любого
иерархического уровня тоже была субъектом исторического процесса, что
должно обязательно приниматься во внимание историками.
Существует немало трудов, в которых предпринимается попытка дать картину
всемирной истории. Но почти во всех, если вообще не всех такого рода
работах мировая история предстает как сумма историй отдельных
социоисторических организмов, в лучшем случае — региональных
социорных систем. Моя задача — нарисовать историю всего человеческого
общества в целом, несводимую к сумме историй отдельных его частей. Это
невозможно без введения целого ряда понятий, обозначающих различного рода
подразделения человеческого общества в целом и отношения между ними. Эти
понятия: исторический мир, исторический центр и историческая периферия
(внешняя и внутренняя), социорная индукция, супериоризация и
ультрасупериоризация, историческое гнездо (гнездовой социор и гнездовая
система), историческая арена, мировая социорная система, центральное (а
затем всемирное) историческое пространство, историческая зона и т.п. Часть
из них уже была рассмотрена (2.14), другие будут
вводиться по мере надобности.
4.2.2. Социально-экономический строй общества,
общественно-экономический уклад, способ производства,
общественно-экономическая формация и параформация
Как уже отмечалось, согласно материалистическому пониманию истории, в
основе эволюции человеческого общества лежит развитие общественного
производства (производства материальных благ), а базисом каждого
социоисторического организма является существующая в нем система
социально-экономических (производственных) отношений. В дальнейшем я буду
называть эту систему социально-экономическим строем общества.
Существует несколько качественно отличных типов социально-экономических
отношений (рабовладельческие, феодальные и т.п.). Отношения определенного
типа могут образовывать в обществе целостную систему —
общественно-экономический уклад, а могут существовать в нем в
качестве лишь придатка к существующим укладам —
общественно-экономического подуклада.
Производство материальных благ всегда происходит в определенной
общественной форме. Каждая система социально-экономических отношений одного
определенного типа (общественно-экономический уклад) представляет особую
общественною форму, в которой осуществляется процесс созидания материальных
благ. Производство, взятое в определенной общественной форме, есть не что
иное, как способ производства. Способов производства существует
столько, сколько существует общественно-экономических укладов. Когда
производство осуществляется в оболочке не уклада, а
общественно-экономического подуклада, мы имеем дело не со способом, а с тем
или иным образом производства.
Каждый антагонистический способ или образ производства представляет
собой особый способ эксплуатации или образ эксплуатации.
Существуют и такие формы эксплуатации человека человеком, которые не
представляют собой ни способа, ни образа производства. Эксплуатация в таком
случае происходит не в процессе производства общественного продукта,
который всегда одновременно является и процессом первичного распределения
этого продукта, а после завершения этого процесса в ходе перераспределения
общественного продукта. Подобные формы эксплуатации я буду называть
методами эксплуатации. Методы эксплуатации подразделяются на
внутри-социорные (интрасоциорные) и межсоциорные (интерсоциорные).
Так как согласно материалистическому пониманию истории
социально-экономические отношения составляют базис, фундамент любого
общества, то естественной для марксистов является классификация
социально-исторических организмов по типу господствующих в них
производственных связей. Тип общества, выделенный по такому признаку,
принято называть общественно-экономической формацией. Но
общественно-экономической формацией может быть назван не всякий
социально-экономический тип общества, а только такой, который является
одновременно стадией всемирно-исторического развития.
Как уже отмечалось, кроме общественно-экономических формаций, существуют
и такие социально-экономические типы общества, которые не представляют
собой стадий развития человеческого общества в целом. Они могут быть
стадиями развития лишь отдельных обществ. Эти типы общества, представляющие
собой своеобразные дополнения к общественно-экономическим формациям, я
называю общественно-экономическими параформациями (от греч. пара
—возле, при).
Возникновение параформаций обусловлено неравномерностью развития
человечества, в результате которой с определенного времени начинают
одновременно существовать социоисторические организмы с разным
социально-экономическим строем и находящиеся на разных стадиях развития.
Именно в результате взаимного воздействия и прежде всего влияния более
развитых социоисторических на менее развитые и возникали, в большинстве
случаев, параформации.
Когда в социоисторическом организме существуют социально-экономические
отношения только одного типа, то общество одноукладно. В
применении к нему понятия общественно-экономический уклад и
общественно-экономический строй общества совпадают. Но в
социально-историческом организме могут одновременно существовать несколько
общественно-экономических укладов, не говоря уже о подукладах. Такое
общество многоукладно.
Обычно в таком обществе один из существующих в нем укладов является
господствующим, доминирующим, остальные же —
подчиненными, Господствующий уклад определяет характер
социально-экономического строя общества в целом, а тем самым и тип
общества, его формационную или параформационную принадлежность. Различие
между господствующим и подчиненным укладами во многих случаях носит
относительный характер. В процессе исторического развития тот или иной
господствующий уклад может стать подчиненным, а подчиненный превратиться в
доминирующий.
Однако не всякий подчиненный уклад может стать господствующим. И здесь
мы сталкиваемся с иной классификацией укладов. Они подразделяются на такие,
которые в принципе могут быть господствующими, и такие, которые никогда
господствующими стать не могут. Первые уклады можно назвать
стержневыми, вторые — дополнительными. Стержневые
уклады могут быть единственными в обществе или господствующими в нем и
определять тип общества. Они подразделяются на формационные и
параформационные. Соответственно способы производства могут быть
подразделены на формационные, или основные, параформационные и
дополнительные.[5]
Возможны ситуации, когда тип общества определяет не один из существующих
в социоисторическом организме укладов, а прочный и постоянный симбиоз двух
общественно-экономических укладов. Такой дуалистический, симбиотический,
химерный характер носит ряд параформаций.
4.2.3. Экономика и экономики
Согласно материалистическому пониманию истории ключом к пониманию
конкретного общества и его истории является экономика. Чтобы понять то или
иное конкретное общество, нужно знать его экономику. Это вроде бы азбучная
истина для каждого сторонника исторического материализма. Но понимать ее
можно по-разному. Прежде всего встает вопрос о том, что такое
экономика.
Как уже указывалось (3.14.1), под
экономикой нередко понимают общественное производство в целом в единстве
всех сторон, т.е. общественное хозяйство. Такого понимания, если не
теоретически, то практически, придерживались и некоторые из тех, что
считали себя марксистами. Во многих исторических работах и учебных
пособиях, когда заходила речь об экономике, нередко главное внимание
уделялось тому, что, как и в каком количестве производилось в той или иной
стране в той или иное время. Бесспорно, что такие сведения полезны, но сами
по себе взятые они мало что могли дать для понимания процесса развития
общества.
Другое основное значение — система социально-экономических
отношений. Именно такого понимания придерживались основоположники
марксизма. Теоретически его принимало большинство марксистов. Но среди них
не было единство в вопросе о том, что нужно понимать под
социально-экономическими отношениями. Как известно, в марксистской
литературе социально-экономические отношения всегда было принято именовать
производственными и определять их как отношения в процессе производства. И
это нередко вело и ведет к их неверному пониманию.
Люди нередко, а теперь чаще всего трудятся совместно. Работники
кооперируют свои усилия: совместно изменяют предмет труда или последний
поочередно переходит из одних рук в другие, каждый раз подвергаясь все
новой и новой обработке. Существует определенная организация труда и люди,
которые организуют и координируют трудовую деятельность и т.п. Все
описанные выше и другие связи несомненно представляют собой отношения в
процессе производства, являются производственными в буквальном смысле этого
слова. Но они не являются социально-экономическими и тем самым
производственными в том смысле слова, который вкладывали в него К. Маркс и
Ф. Энгельс. Это отношения существуют не в масштабе социоисторического
организма в целом, не образуют базиса, основы общества. Это —
отношения внутри хозяйственных ячеек общества. Их можно изменить, не меняя
типа общества. Лучше всего их было бы назвать организационно-трудовыми
отношениями.
Но если, с одной стороны, отношения производственные в буквальном,
житейском смысле не есть отношения производственные в марксовом значении,
то, с другой, отношения производственные в последнем смысле ни один
человек, не изучавший политэкономии, никак не отнесет к числу
производственных. Ведь это же отношения распределения и обмена, которые,
как это представляется обычному человеку, явно относятся к иной сфере, чем
производство. И тем не менее эти отношения безусловно являются
производственными. Кроме столь привычного обыденного смысла слова
«производства» существует и иной его смысл — производство как
единство собственно производства, распределения и потребления. Именно
отношения-распределения и обмена, или, что-то же самое, экономические
отношения собственности и образуют базис, фундамент общества. Любая попытка
подменить их организационно-трудовыми отношениями неизбежно ведет к
искажению материалистического понимания истории.
Истинное знание экономики того или иного конкретного общества
предполагает ее понимание. Но понимание невозможно без теории. Но это
— не теория экономики вообще. Как уже неоднократно указывалось,
производство всегда существует в определенной общественной форме,
существует не одна единая экономика, а несколько разных качественно
отличных экономик, типов экономик, общественно-экономических укладов.
Поэтому необходимостью является создание теории каждой экономики и прежде
всего теории каждого формационного стержневого общественно-экономического
уклада. Выше (2.4.4) уже говорилось о
необходимости создания теории каждой общественно-экономической формации,
которая не может не быть теорией ее экономики.
Однако созданием теорий общественно-экономических укладов ограничиться
нельзя. Когда общественно-экономический строй общества является
многоукладным, необходимо выявить закономерности взаимодействия и
взаимовлияния всех сосуществующих общественно-экономических укладов,
господствующего и подчиненных, стержневых и дополнительных. Без этого
применение к изучению общества материалистического понимания истории во
многом может оказаться фразой.
Теории капиталистической экономики были созданы давно. Поэтому вопрос о
создании теорий всех экономик практически сводится к проблеме создания
теорий некапиталистических, т.е. докапиталистических экономик. В принципе,
важность решения этой проблемы понимало большинство марксистов из числа
тех, что занимались историей докапиталистических обществ. Но реально
обращались к ней лишь очень немногие. Не будем касаться работ, посвященных
истории экономик тех или иных конкретных докапиталистических обществ. Их
много как у нас, так и особенно на Западе. Значительно меньше трудов, в
которых предприняты попытки если и не создать теорию той или
докапиталистической экономики, то, по крайней мере, дать общую
характеристику ее основных черт.
В начале 30-х годов XX в. появилась работа Валерьяна Дмитриевича
Преображенского «Краткий очерк экономики докапиталистических формаций» (М.,
1933), в которой глава о первобытной экономике была написана Владимиром
Капитоновичем Никольским (1894 — 1953). В следующем году вышла книга
«Краткое введение в историю докапиталистических формаций» (ИГАИМК. Вып. 99.
М., 1934), в которой глава о первобытном обществе принадлежала Владиславу
Иосифовичу Равдоникасу, об античной экономике — Сергею Ивановичу
Ковалеву (1886—1960), об экономике феодального общества — Ивану
Ивановичу Смирнову (1909 — 1965), о разложении феодализма —
Е.К. Некрасовой. Одновременно появился труд Виктора Владимировича Рейхардта
(1901 — 1950) «Очерки по экономике докапиталистических формаций» (М.
—Л., 1934). Все эти книги представляли собой не столько научные
разработки проблемы, сколько учебные пособия.
Более или менее подробное описание докапиталистических экономик давалось
в большинстве учебников по политэкономии, выходивших в советское время (см.
например, : Богданов А., Степанов И. Курс политической экономии. Т.1. 4-е
изд. доп. и исправл. М.:, 1925; Политическая экономия. Т. 1. М., 1969; Курс
политической экономии в двух томах. 3-е изд Т. 1. Досоциалистические
способы производства. М., 1973). Учебными пособиями были работы Константина
Васильевича Островитянова (1892 — 1969) «Докапиталистические
формации» (М., 1945; Избр. сочв 2-х т. Т. 1. М., 1972), и Нелли Федоровны
Шилюк «Закономерности развития рабовладельческого общества» (Свердловск,
1982).
На большее претендовали работы Михаила Васильевича Колганова
«Собственность. Докапиталистические формации» (М., 1962), Федора Яковлевича
Полянского «Товарное производство в условиях феодализма» (М.-Л., 1969) и
«Вопросы политической экономии феодализма» (М., 1980), Гурама Васильевича
Коранашвили «Докапиталистические способы производства» (Тбилиси, 1988),
Рустема Махмутовича Нуреева «Экономический строй докапиталистических
формаций» (Душанбе, 1889) и «Политическая экономия. Докапиталистические
способы производства. Основные закономерности развития» (М., 1991). Попытки
раскрыть законы развития двух докапиталистических классовых формаций была
предпринята Максом Михайловичем Мейманом в больших статьях: «Экономический
закон движения рабовладельческого способа производства» (Исторические
записки. Т. 22. М., 1947) и «Движение феодального способа производства»
(Там же. Т. 42. М., 1953). Крупный специалист по истории средних веков и
раннего нового времени Борис Федорович Поршнев написал труд «Очерк
политической экономии феодализма» М., 1956), который затем в доработанном виде вошел
в его книгу «Феодализм и народные массы» (М., 1964). Аптиковедом Василием
Ивановичем Кузищевым была создана монография «Античное рабство как
экономическая система» (М., 1990).
Из зарубежных работ можно отметить книги Троута Радера «Экономика
феодализма» (1971), Мозеса Финли (1912 — 1986) «Древняя экономика»
(1973), Барри Хиндесса и Поля Хирста «Докапиталистические способы
производства» (1975). Заслуживает внимания сравнительное исследование
систем рабства Орландо Паттерсона «Рабство и социальная смерть» (1982) и
работа Эжена Дженовезе «Политическая экономика рабства» (1967), хотя
последняя посвященная не античному рабству и даже не рабству вообще, а
рабству на Юге США.
Многие из перечисленных работ представляют несомненную ценность, но в
них нет подлинной теории ни одной из докапиталистических классовых
экономик. Такие теории еще только нужно создавать. На положении в области
исследования первобытной экономики я останавливаться не буду, ибо оно уже
было рассмотрено раньше (3.13.6). Здесь,
действительно, к настоящему времени создана теория в точном смысле этого
слова.
Ф. Энгельс писал, что только тогда, когда наукой будут исследованы
законы каждой экономической системы, она сможет «немногие, совершенно общие
законы, применимы к производству и обмену вообще».[6]Трудно пока точно сказать, может ли существовать общая теория
экономики в полном смысле этого слова. Но на основе знания теорий
первобытной и капиталистической экономик и знакомства с основными
особенностями всех остальных экономических систем вполне можно создать
понятийный аппарат, пригодный для понимания всех общественно-экономических
укладов и многоукладных социально-экономических структур. Изложению его и
посвящена вся оставшаяся часть данного раздела.
4.2.4. Собственность и социально-экономические
отношения
Социально-экономические отношения суть один из двух видов отношений
собственности. Другой их вид — волевые отношения собственности
(имущественные), принимающие в первобытном обществе форму моральных, а
в классовом — правовых, или юридических, связей. Экономические
отношения собственности являются не волевыми, а материальными. Они
реально существуют только в отношениях распределения и обмена.
Собственность есть не вещь и не отношение человека к вещи, взятое само
по себе. Собственность есть отношение между людьми, но такое, которое
проявляется в их отношении к вещам. Или, иначе, собственность есть
отношение людей к вещам, но такое, в котором проявляются их отношения друг
к другу. Собственность — такое отношение людей по поводу вещей,
которое наделяет и людей, и вещи особыми социальными качествами: делает
людей собственниками, а вещи — их собственностью. Каждая вещь в
человеческом обществе всегда обладает этим социальным качеством. Она всегда
является не только потребительной ценностью, но обязательно одновременно и
чьей-то собственностью (индивида, группы индивидов или даже общества в
целом).
Важнейшей категорией является понятие ячейки собственности
(собъячейки), или ячейки владения (владъячейки). Такую ячейку
образует собственник вместе с принадлежащими ему вещами. Каждая такая
ячейка отделена от других границей, разумеется, социальной. Вещи могут
пересекать эту границу, перемещаться из одной собъячейки в другую. Это
движение вещей является чисто социальным, хотя, конечно, оно может
сопровождаться и физическим их перемещением.
Для понимания социально-экономической структуры общества огромное
значение имеют понятия пользования и распоряжения.
Экономисты их, как правило, не употребляют. Эти понятия обычно находятся в
арсенале юристов, которые раскрывают понятие права собственности через
понятия права владения, права пользования и права распоряжения. Конечно, в
такой формулировке все это относится лишь к волевым отношениям
собственности. Но подобно тому, как, кроме права собственности, существует
и сама собственность, причем в качестве не только волевого, но и
экономического отношения, точно так же, кроме прав пользования и
распоряжения, существуют реальное пользование и реальное распоряжение,
причем опять-таки в качестве не только волевых, но и экономических
явлений.
Так как эти понятия введены правоведами, то начать рассмотрение придется
с их юридического аспекта. Право пользоваться вещью есть право употреблять
ее для своих надобностей, для удовлетворения своих собственных нужд, для
служения собственным интересам. А само пользование есть реализация этого
права. Пока все это не выходит за пределы волевых отношений, причем
отношений к вещи. Но уже само понятие права говорит о том, что здесь как
само собой разумеющееся имеется в виду и отношение между людьми. Наличие у
человека права на что-то предполагает признание за ним этого права
окружающими его людьми.
Пользование не есть отношение только к вещи. Оно есть отношение людей по
поводу вещей. Поэтому его нужно четко отличать от отношения человека только
к вещи — потребления вещи, ее использования. Когда рабу выдают орудие
труда, он не получает его в пользование. Никакого права на него он не
имеет. Он получает это орудие для того, чтобы использовать его для
удовлетворения нужды рабовладельца.
Но если рабу выделяют участок земли и потребные средства труда с тем,
чтобы после уборки урожая он часть его отдал хозяину, а остальное оставил
себе, то в данном случае мы сталкиваемся не только с использованием, но и
пользованием. В последнем случае возникает особая ячейка пользования с
определенными границами, конечно, социальными. И эта ячейка является прежде
всего экономической.
Право распоряжения есть прежде всего право отчуждения вещи, право на ее
передачу из одной ячейки собственности в другую. Распоряжение, помимо
обмена, проявляется и в распределении. А распределение и обмен суть явления
прежде всего экономические, хотя и не только. Каждый акт обмена в классовом
обществе всегда выступает и как акт юридический — сделка. Вообще,
экономические отношения собственности не существуют без волевых отношений
собственности, равно, как последние без первых. Собственность как
экономическое отношение и собственность как волевое отношение невозможны
друг без друга.
Отношения собственности в норме включают в себя отношения распоряжения и
пользования в качестве своих моментов. В определенных условиях возможно
расщепление собственности и тем самым раздельное существование отношений
собственности, распоряжения и пользования. Один человек может быть
собственником вещи, а другой только ее распорядителем и пользователем, но
не собственником. Еще вариант: человек является лишь пользователем вещи, но
не ее собственником и даже не распорядителем. И таких вариантов
несколько.
С собственностью в полном и точном смысле слова мы сталкиваемся тогда,
когда собственник, распорядитель и пользователь полностью совпадают. Когда
человек является только распорядителем и пользователем, но не
собственником, перед нами своеобразная форма отношений людей по поводу
вещей, которую можно охарактеризовать как подсобственность. Если же человек
— только пользователь, но не распорядитель и тем более собственник,
мы имеем дело с подподсобственностью.
Таким образом, наряду с ячейками собственности могут существовать ячейки
распоряжения и пользования и ячейки только пользования. Пример ячейки
пользования, не являющейся ячейкой собственности, был уже приведен. Раб
может быть пользователем средств производства, включая землю, но
распорядителем и собственником остается при этом рабовладелец.
Ячейки собственности, распоряжения и пользования суть узлы не только в
системе волевых (в классовом обществе — правовых) отношений
собственности, но прежде всего в системе экономических отношений. Именно
внутри этих ячеек и между этими ячейками происходит распределение и обмен.
Только введение понятий распоряжения и пользования позволяют понять суть
отношений распределения и обмена.
Распределение есть оставление общественного продукта в
собственности, распоряжении либо пользовании тех или иных людей или/и его
переход в собственность, распоряжение либо пользование других
людей, результат чего. (оставления или/и перехода) — получение каждым
членом общества определенной доли этого продукта. Обмен есть
переход вещей из собственности одних лиц или групп лиц в
собственность других (из одних ячеек собственности в другие), возмещаемый
встречным движением материальных ценностей или их знаков (бумажных денег,
например).
Как уже отмечалось, всякий продукт труда всегда является потребительной
ценностью и собственностью. Любые вещи создаются одновременно как
потребительная ценность и чья-то собственность. Поэтому процесс собственно
производства вещей всегда является одновременно и процессом поступления
вещей в чью-то собственность, т.е. процессом распределения. Таким образом,
отношения собственности проявляются не только в процессах собственно
распределения и обмена, но и в процессе собственно производства. И
присутствуя в процессе собственно производства, отношения собственности
делают его отношением людей не только к природе, но и друг к другу, т.е.
общественным отношением.
Рассмотренное выше распределение можно было бы назвать
первичным. Оно есть распределение всего созданного в процессе
производства: и средств производства, и предметов потребления. Когда весь
общественный продукт или, по крайней мере, часть его создается работниками
в качестве чужой собственности, процесс собственно производства является
одновременно и процессом эксплуатации человека человеком.
После первичного распределения в большинстве случаев происходит
собственно распределение как особый процесс, отличный от процесса
собственно производства. Раб получает содержание: пищу, одежду,
рабовладелец — доход. Капиталист получает прибыль, рабочий —
заработную плату. Это распределение можно было бы назвать
вторичным.
В тех обществах, где в результате вторичного распределения долю
общественного продукта получает лишь часть членов общества (в обществах без
частной собственники — работники, в обществах с частной
собственностью — собственники средств производства и работники),
существует третичное распределение. Это распределение в отличие от
первичного и вторичного происходит в рамках не социоисторического
организма, а существующих внутри его особых иждивенческих ячеек. Чаще всего
такими ячейками являются семьи. Отношения третичного распределения
являются, хотя и экономическими, но не социально-экономическими, не
производственными. Поэтому политэкономией они не изучаются. Их можно было
бы назвать приватно-экономическими отношениями.
Третичное распределение всегда происходит по потребностям,
сообразно потребностям. Таким было и вторичное распределение в раннем
первобытном обществе. В позднем первобытном обществе возникло
распределение по труду. На смену ему пришло столь характерное для
классового общества распределение по собственности.
В классовых обществах в основе первичного распределения созданного
продукта лежит распределение средств производства, которое уже существовало
к началу цикла. Распределение используемых средств производства определяет
распределение вновь создаваемых средств производства. Таким образом,
собственно производство является воспроизводством не только вещей, но и
социально-экономических отношений, в рамках которых оно осуществляется. В
этих же обществах отношения собственности на факторы производства (средства
производства и рабочую силу) определяют вторичное распределение.
Поэтому во всех классовых обществах отношения по распределению средств
производства или, что то же самое, отношения собственности на средства
производства, образовывали внутри системы производственных отношений особую
подсистему, игравшую роль детерминанты по отношению ко всем остальным
социально-экономическим связям. Эти отношения очень часто в литературе
определяли как отношения в процессе производства и противопоставляли
отношениям распределения и обмена, что, конечно, неверно.
Другая ошибка состояла в том, что такую структуру системы
социально-экономических отношений рассматривали как всеобщую, присущую всем
обществам без исключения, В действительности же, например, в раннем
первобытном обществе отношения собственности на средства производства не
образовывали особой подсистемы и не определяли характер прочих
социально-экономических отношений.
В идеале за распределением, в результате которого каждый член общества
получает в собственность, распоряжение или пользование причитающуюся ему
долю общественного продукта, должно наступить потребление этого продукта.
Так как продукт исчезает, то он должен быть воспроизведен. Процесс
производства есть процесс постоянного воспроизводства.
В некоторых обществах действительно собственно производством,
распределением и потреблением исчерпываются все действия с общественным
продуктом. В таких обществах никаких других социально-экономических
отношений, кроме отношений распределения, которые одновременно являются и
экономическими отношениями собственности, не существует.
Однако в большинстве обществ к этим действиям прибавляется обмен и,
соответственно, отношения обмена, которые могут приобретать самые
разнообразные формы. Вопреки мнению значительного числа специалистов
товарообмен всего лишь один из многих видов обмена. Отношения обмена могут
существовать рядом с отношениями распределения, образуя особую сферу,
отличную от сферы распределения.
Однако это имеет место не всегда. При капитализме, например,
распределение происходит в форме обмена. Получение рабочим заработной платы
— несомненно акт распределения. Но это же действие представляет собой
заключительный момент акта товарообмена между капиталистом и рабочим:
капиталист платит рабочему за рабочую силу, которую он у него на время
купил.
Во многих обществах, наряду с распределением и обменом, существует также
еще и перераспределение, принимающее самые разнообразные формы. К
числу отношений перераспределения, входящих в систему
социально-экономических отношений того или иного общества, относятся
интрасоциорные методы эксплуатации, оплата различного рода личных услуг и
т.п. Что же касается налогов, то они в разных обществах играют различную
роль: в социоисторических организмах одного типа они относятся к числу
отношений распределения (пример — рента-налог в обществах с азиатским
способом производства), в других — к отношениям перераспределения
(например, налоги при капитализме).
4.2.5. Общественное производство и производительные
силы общества
Собственно производство (производство в узком, буквальном смысле),
распределение, обмен и потребление образуют единый процесс, который чаще
всего именуют производством в широком смысле слова или просто общественным
производством. Отношения распределения и обмена, которые в своей сущности
являются отношениями собственности, образуют внутреннюю структуру
производства в широком смысле, общественную форму, в которой протекает
процесс собственно производства. Собственно производство есть процесс
создания общественного продукта определенной силой, которую принято
называть производительной силой общества. Этой силой являются
люди, вооруженные средствами труда и умеющие приводить их в движение.
Производительная сила общества может быть различной: большей или
меньшей. Она может возрастать, а может и уменьшаться. Это дает основание
ввести понятие уровня развития производительной силы или, как чаще
говорят, производительных сил общества. Именно уровень развития
производительных сил общества был главным фактором, определявшим тип
существующих в обществе социально-экономических отношений. Другим фактором
была внутренняя структура производительных сил.
Уровень развития производительных сил того или иного
социально-исторического организма измеряется величиной созданного в нем
общественного продукта в расчете на душу населения. Этот показатель
можно было бы назвать продуктивностью общественного производства.
Существуют различные способы повышения продуктивности общественного
производства.[7]
Продуктивность общественного производства зависит не только от того,
каковы исторически возникшие производительные силы, но и от тех природных
условий, в которых совершается процесс общественного производства. Когда
люди занимаются собирательством, охотой и рыболовством, то количество
добываемого ими продукта зависит не только от техники и времени,
затрачиваемого на работу, но и от того, насколько богаты природные ресурсы.
При одном и том же уровне техники, но в различных природных условиях
продуктивность общественном производства может быть разной.
Природные ресурсы могут использоваться не только в качестве предметов
труда. Земля, например, в земледелии выступает не только как предмет труда,
но и как средство труда. Тем самым она является элементом производительных
сил. Превращение земли в средство труда и ее включение в состав
производительных сил было результатом исторического развития. Использование
земли в качестве средства труда бесспорно есть показатель развития
производительных сил.
Но естественное плодородие земли — дар природы. А от этого дара в
значительной степени зависит продуктивность земледельческого производства.
При одной и той же сельскохозяйственной технике, одних и тех же системах
земледелия, при одинаковом количестве времени, затрачиваемым на труд,
продуктивность общественного производства в обществе с плодородной почвой
может быть намного выше, чем в обществе, где природные условия хуже.
Поэтому настоятельно необходимо различать в продуктивности общественного
производства две основные составляющие. Одна из них — результат
социального, исторического развития. Другая — дар природы. Первую я
буду называть общественной (или социальной) продуктивностью,
вторую — естественной продуктивностью, а их неразрывное
единство — суммарной продуктивностью общественного
производства. Соответственно необходимо различать социальный
уровень развития производительных сил и суммарный уровень,
или состояние, производительных сил.
Для докапиталистических обществ характерен больший или меньший разрыв
между социальным уровнем развития производительных и их суммарным уровнем
(состоянием). С переходом к индустриальному обществу этот разрыв
сокращается и может даже совсем исчезнуть. В таком случае можно говорить
просто об уровне развития производительных сил без каких-либо
уточнений.
У основоположников марксизма есть высказывания, которые дают основания
полагать, что приближались к различению естественного и социального уровней
развития производительных сил, но сколько-нибудь четких формулировок мы у
них не находим. И это понятно — они прежде всего исходили из данных,
относящихся к капиталистическому обществу.
Этот же «капитализмоцентризм» имел, как уже отмечалось выше (3.13.8), фактическое сведение социального уровня
развития производительных сил к техническому. Несомненно, что то, какой
производительной силой является человек, в значительной степени зависит от
используемой им техники. Но не только. Существуют и другие факторы, от
которых зависит степень способности человека к созданию общественного
продукта. И важнейшим среди них являются существующие
социально-экономические отношения. При одной и той же технической
вооруженности, но при разных социально-экономических отношениях люди могут
создавать далеко не одинаковое количество общественного продукта. Этот и
другие нетехнические факторы можно объединить под общим названием
социально-гуманитарного фактора.
Таким образом, в социальной продуктивности общественного производства
тоже нужно различать две составляющие: техническую и
социально-гуманитарную. Говоря о технике производства, нередко ее сводят к
орудиям и машинам. Но к технике в более широком смысле относятся и системы
земледелия, и конская упряжь и т.п. Технический уровень развития
производительных сил характеризуется не только орудийной
(орудийно-машинной) техникой, но и неорудийной техникой.
Тип производственных отношений в докапиталистических обществах
определяется не техническим и даже не социальным, а суммарным уровнем
производительных сил. Поэтому вполне возможно было существование в обществе
с низким уровнем развития техники, но живущего в благоприятных природных
условиях, социально-экономических отношений более высокого типа, чем в
обществе с более развитой техникой, но обделенного от природы.
4.2.6. Ячейки собственности, хозяйственные ячейки,
иждивенческо-потребительские ячейки, хозяйственные организмы
Все сказанное выше позволяет перейти к анализу ячеек собственности,
представляющих собой важнейший элемент системы социально-экономических
отношений.
Когда в ячейку собственности входят средства производства, она
представляет собой производственную единицу: в ней создается общественный
продукт. Такую ячейку собственности можно назвать хозяйственной,
или экономической, ячейкой (хозъячейкой, или
экономъячейкой). Экономъячейка может совпадать с
социально-историческим организмом. В таком случае она одновременно является
и хозяйственным, или экономическим, организмом
(хозорганизмом, или экономорганизмом), т.е. таким
экономическим образованием, которое в принципе может существовать и
функционировать независимо от других таких же образований. Если при этом
все члены социоисторического организма вместе взятые являются
собственниками средств производства и предметов потребления, перед нами
общественная собственность в ее наиболее чистом виде.
Когда экономическая ячейка не совпадает с социоисторическим организмом,
в состав последнего входит не одна, а несколько хозяйственных ячеек. В
таком случае экономическим организмом является объединение экономических
ячеек, которое обычно совпадает с социально-историческим организмом.
Если в хозяйственной ячейке, входящей наряду с несколькими другими
такими единицами в социор, не происходит эксплуатация человека человеком,
ее можно назвать ячейкой обособленной собственности. Обособленная
собственность может быть персональной, когда собственником
является один человек, и групповой, когда несколько человек
совместно владеют средствами производства.
Если в экономической ячейке процесс производства одновременно является и
процессом эксплуатации, перед нами — ячейка частной собственности. С
чисто юридической точки зрения частная собственность — такое
отношение собственника к вещам, которое в идеале предполагает его
безраздельное господство над ними. Все остальное не имеет значения. Частная
собственность как экономическое отношение есть нечто иное.
Частная собственность как экономическое отношение есть такая
собственность одной части членов общества, которая позволяет ей присваивать
труд другой (и обязательно большей) части его членов. Эти две части
общества, отличающиеся друг от друга местом, занимаемом ими в определенном
общественно-экономическом укладе (конкретнее: отношением к средствам
производства и способом получения и размерами получаемой доли общественного
продукта), а нередко также ролью в организации труда, представляют собой не
что иное, как общественные классы. Каждый антагонистический
общественно-экономический уклад с неизбежностью предполагает существование
двух общественных классов. Это — парно-антагонистические
классы.
Как уже указывалось, в обществе, кроме антагонистических укладов,
которые всегда являются стержневыми, могут существовать дополнительные
уклады, как правило, антагонистическими не являющиеся. И люди, связанные с
каждым из таких дополнительных укладов, образуют особый общественный класс,
ибо занимают особое место, но только не внутри какого-либо уклада как
парно-антагонистические классы, а в социально-экономическом строе общества
в целом. Примером может послужить мелкая буржуазия в капиталистическом
обществе. Такого рода классы можно было бы назвать одиночными. В
результате существования в обществе нескольких различного рода укладов
число общественных классов в нем может доходить до пяти. Кроме того, в
обществе всегда имеются люди, не входящие в состав ни одного класса. Это
-внеклассовые слои общества.
Частная собственность является полной, когда члены
господствующего класса безраздельно владеют средствами производства, а
члены другого класса целиком отчуждены от них. Таковы рабовладельческая и
капиталистическая частная собственность.
Но частная собственность может быть расщеплена на верховную частную
собственность членов господствующего класса и подчиненную
обособленную собственность членов эксплуатируемого класса. Такова,
например, феодальная частная собственность. В подобном случае
антагонистический способ производства является двухэтажным. Феодальный
общественно-экономический уклад включал в себя в качестве своей основы
крестьянско-общинный уклад. Верховная частная собственность — всегда
собственность не только на средства производства, но и на личности
непосредственных производителей. Последние — подчиненные собственники
не только средств производства, но и своей личности.
Кроме верховной частной собственности на личность производителя, может
существовать и полная собственность на нее, как это имело место при
рабовладельческом способе производства. Рабовладельческая экономическая
ячейка была единицей полной собственности, как на все средства
производства, так и на личности работников, входивших в нее. Таким образом
в ячейку собственности, кроме собственника (собственников), могут входить и
иные люди. Однако они не обязательно должны входить в нее в качестве
объектов собственности. Они могут быть, например, и наемными
работниками.
Частная собственность может различаться и по тому, как конкретно члены
господствующего класса владеют средствами производства (а иногда и
работниками). Частными собственниками могут быть члены этого класса, взятые
по отдельности. Это — персональная частная собственность.
Частная собственность может быть групповой. Такова, например,
акционерная собственность при капитализме.
И наконец, средствами производства (и работниками) могут владеть все
члены господствующего класса, только вместе взятые, но ни один из них в
отдельности. Это — общеклассовая частная собственность.
Общеклассовая частная собственность всегда приобретает форму
государственной. Это с неизбежностью обуславливает совпадение
класса эксплуататоров, если не со всем составом государственного аппарата,
то, во всяком случае, с его ядром.
Описанный способ производства известен под названием азиатского. Лучше
всего назвать его политарными (от греч. полития, политея —
государства), или просто политаризмом. Но если говорить точнее,
существует не один единый политарный способ производства, а несколько
разных политарных способов производства. Один из них, который был первым в
истории человечества антагонистическим способом производства и существовал
в эпоху Древнего Востока, а затем и в последующие периоды истории Востока,
вплоть до XIX в., я буду называть палеополитарным, или древнеполитарным.
Все политарные способы производства имеют между собой много общего.
Так как политаристы владели средствами производства и
производителями материальных благ только сообща, то все они вместе взятые
образовывали особого рода корпорацию. Общеклассовая собственность всегда
есть собственность корпоративная. В данном случае эта корпорация
представляла собой особую иерархически организованную систему распределения
прибавочного продукта — политосистему. Глава этой системы, а
тем самым и государственного аппарата, был верховным распорядителем
общеклассовой частной собственности и, соответственно, прибавочного
продукта. Этого человека, роль которого была огромна, можно было бы назвать
политархом.[8]Соответственно с этим возглавляемая политархом ячейка
общеклассовой частной собственности — политархия. Она же
одновременно была и социоисторическим организмом, и
государством.
Любой политарный способ производства предполагал собственность
политаристов не только на средства производства, прежде всего землю, но и
на личность непосредственных производителей. А это означает существование
права класса политаристов на жизнь и смерть всех своих подданных. Поэтому
для политарных обществ характерно существование практики постоянного
систематического террора государства против всех своих поданных. Этот
террор мог проявляться в разных формах, но он всегда существовал. Особенно
жестким и массовым был террор в эпохи становления политаризма.
Кроме чисто общеклассовой корпоративной собственности могли существовать
формы частной собственности, в которых классовая корпоративная
собственность сочеталась либо с подлинной персональной собственностью, либо
с более или менее выраженными моментами персонализации этой собственности.
Наиболее яркий пример персонально-корпоративной частной собственности
— феодальная собственность. Истории известны самые разнообразные
формы корпоративно-персонализированной частной собственности.
Продолжая анализ социально-экономической структуры общества, необходимо
принять во внимание такой вариант, когда в ячейку собственности входят
только предметы потребления, но не средства производства. В таком случае в
ней может иметь место только третичное распределение и потребление. В эти
ячейки обычно входят не только собственники предметов потребления, но и
люди, находящиеся на их иждивении. Данные ячейки собственности можно
назвать потребительскими или
иждивенческо-потребительскими. Связанную с ними собственность
нередко называют личной, что не очень точно, ибо она может быть не только
персональной, но и групповой. Лучшее для нее название
— отдельная собственность.
Нередкий случай — совпадение хозяйственной ячейки с
иждивенческо-потребительской. Особенно часто совпадают с
иждивенческо-потребительскими ячейки обособленной собственности. В таком
случае отдельная собственность отсутствует. Существует лишь обособленная
собственность одновременно как на средства производства, так и на предметы
потребления.
Ячейка частной собственности (исключая ячейки общеклассовой частной
собственности) в идеале подразделена на две субъячейки. Одну из них
образует частный собственник вместе с принадлежащими ему средствами
производства и людьми, которые используют их для создания прибавочного
продукта. Данная субъячейка частной собственности образует экономическую
ячейку общества.
Другая субъячейка: частный собственник вместе с членами своей семьи и
другими иждивенцами. Она представляет собой своеобразную разновидность
иждивенческо-потребительской ячейки —
владелъческо-иждивенческую ячейку. Последняя существует за счет
продукта, поступающего из входящей в одну с ней ячейку частной
собственности хозяйственной ячейки.
Сама частнособственническая хозяйственная ячейка может быть одновременно
и потребительской ячейкой для тех людей, которые подвергаются в ней
эксплуатации. Это характерно, например, для рабовладельческого способа
производства. Но это не обязательно. Работник может входить в состав особой
потребительской, или иждивенческо-потребительской ячейки, причем в качестве
собственника или одного из собственников предметов потребления. Существует
такая ячейка за счет дохода, получаемого работником из той
частнособственнической хозяйственной ячейки, в составе которой он
трудится.
Отличие общественно-экономического подуклада от уклада состоит в том,
что он не обладает своими собственными хозъячейками. Каждый
общественно-экономический уклад, будь это стержневой или дополнительный,
имеет специфические для него экономические ячейки. Для каждого стержневого
общественно-экономического уклада характерно также существование своего
собственного экономического организма. Что же касается дополнительных
укладов, то они своих собственных хозяйственных организмов не имеют. Их
хозяйственные ячейки вкраплены в состав экономического организма одного из
существующих наряду с ним стрежневых укладов, чаще всего
господствующего.
