В основу исследования положен большой круг разнообразных источников — печатных и архивных. Рассмотрим вначале опубликованные источники. Их можно подразделить на шесть основных групп: судебно-следственные материалы, документы официального делопроизводства, письма и дневники, воспоминания, публицистика, художественные произведения, в которых нашла отражение героика поведения революционеров на процессах.
Самой обширной и важной для нас является первая группа, хотя главный источник — стенографические отчеты о процессах, эта, как выразился на суде A.И. Желябов, «открытая книга бытия» русских народолюбцев[1],— представлен в ней как раз бедно.
B.Л. Бурцев в 1906 г. сетовал: «До сих пор у нас очень мало еще издано политических процессов, а к изучению их почти и не приступлено вовсе»[2]. Остается только повторить эти слова. К тем пятнадцати отчетам о процессах 1866—1900 гг., которые были изданы отдельными книгами или в сборниках уже к 1906 г.[3], за истекшие десятилетия прибавились только два[4]. Именно эти два отчета, опубликованных в советское время, и являются действительно полными стенографическими отчетами. Все остальные печатались с цензурными купюрами либо (как нелегальные отчеты о процессах В.А. Осинского и «21-го») в пересказе очевидца[5].
Эти семнадцать отчетов отчасти уже были использованы исследователями. Совсем нетронуты поныне газетные отчеты, которые с 1871 по 1881 г. публиковались почти обо всех крупных процессах. Однако и в те годы более чем о пятидесяти делах не было даже какой-либо официальной информации. С 1881 г. стенографические отчеты в легальной печати не появлялись совсем.
Наряду с отчетами ценнейшим источником являются для нас подлинные судебные речи и заявления подсудимых, которые не вошли в отчеты и печатались в разное время особо. Большей частью они опубликованы уже в нелегальных изданиях 70—80-х годов: «Вперед!», «Община», «Набат», «Земля и воля», «Народная воля», «Общее дело». В 1906 г. изданы речи героев процесса «17-ти» (М.Ф. Грачевского, П.А. Теллалова, С.С. Златопольского, А.П. Корба и X. Г. Гринберг)[6], в 1932 г. — собственноручные записи речей А. А. Квятковского и С. Г. Ширяева на процессе «16-ти», позволяющие восполнить купюры официального отчета[7], в 1970 г. — последнее слово Г.А. Лопатина на процессе «21-го»[8].
Некоторые судебные речи и следственные показания революционеров-народников включены в сборник документов и материалов «Революционное народничество 70-х годов XIX в.» (т. I—II. М. — Л., 1964— 1965).
К судебным документам примыкают по смыслу и ценности материалы дознаний и следствий, особенно показания обвиняемых. Специальные тома таких материалов изданы в советское время о делах «нечаевцев», 1 марта 1881 г. и «Второго 1 марта»[9]. Вообще почти все публикации следственных показаний революционеров 60—90-х годов (крайне малочисленные сравнительно с тем, что остается достойным печати в архивах) относятся к первым полутора десятилетиям Советской власти, причем как публикатор больше всех сделал С.Н. Валк. Он извлек из царских хранилищ, напечатал и снабдил первоклассными комментариями бесценные автобиографические показания народовольцев А.А. Квятковского (дело «16-ти»), Н.Н. Колодкевича (дело «20-ти»), М.Ф. Грачевского, Ю.Н. Богдановича, С.С. Златопольского (дело «17-ти»), П.Ф. Якубовича (дело «21-го»), подследственную переписку рабочего-народовольца П.Л. Антонова[10]. Столь же значимы опубликованные в разных изданиях следственные показания П.А. Алексеева, В.П. Обнорского, И.Н. Мышкина, С.Г. Ширяева, А.Д. Михайлова, Н.М. Рогачева, В.Н. Фигнер. Все они в той же мере, что и выступления со скамьи подсудимых, являют собой удивительные по своей цельности, как бы спрессованные (каждое — резюме целой жизни), итоговые свидетельства и образа мыслей, и нравственного склада, и меры стойкости русских революционеров 70—80-х годов XIX в.
То же надо сказать и о тюремных письмах обвиняемых, которые я отношу к первой (судебно-следственной) группе источников, выделяя их из обычной эпистолярии. По словам Герцена, «письма — больше, чем воспоминания, на них запеклась кровь событий, это — само прошедшее, как оно было, задержанное и нетленное»[11]. На предсмертных письмах В.А. Осинского, Д.А. Лизогуба, С.Я. Виттенберга, А.А. Квятковского, А.К. Преснякова, С.Л. Перовской, К.Г. Неустроева, Н.Л. Зотова «кровь событий» запеклась почти в буквальном смысле. «Само прошедшее, как оно было» запечатлели в себе и письма-завещания 24 героев процесса «193-х», В. Д. Дубровина, И.И. Гриневицкого, А.Д. Михайлова, А.И. Баранникова, тюремные письма судившихся на процессах «50-ти», «16-ти», «20-ти»[12].
Вторую группу печатных источников по нашей теме составляют документы внесудебного официального делопроизводства (законодательные акты, высочайшие резолюции, межведомственные и дипломатические справки, жандармские циркуляры, доклады, обзоры, агентурные сообщения). Они опубликованы сравнительно в небольшом числе и ценны в двояком отношении: с одной стороны, как реальные факты карательной политики царизма, с другой — как удостоверения взглядов карателей на смысл, ход и перспективы революционной борьбы. Официальные акты, которые определяли в 60—90-е годы политическую конъюнктуру в стране, устройство, состав и функции карательных органов, соотношение администрации и суда, помогают нам уяснить подспудную «механику» политических процессов, особенности поведения судей, подсудимых и адвокатов.
Очень обширна третья группа печатных источников — письма и дневники. Хотя дневники часто относят к источникам мемуарного типа, наряду с воспоминаниями, думается, что в отображении исторических событий у них больше общего с письмами. В дневниках, как и в письмах (в отличие от воспоминаний), современники откликались на политические процессы по свежим следам, как на злобу дня, «натуральнее» и откровеннее, чем это делается обычно в воспоминаниях, более зависимых от публики и цензуры, а главное, ретроспективных. Разумеется, граф П.А. Валуев, к примеру, и в дневнике местами писал «на публику», но чаще — для себя, сокровенно разоблачая «безуспешность борьбы с революционной Крамолой» («все крушится и рушится»), загнивание «правящей камарильи», никчемность царских министров, похожих на «смесь Тохтамышей с герцогами Альба», и самой «коронованной полуразвалины» — царя[13]. Выразительно и, как правило, начистоту свидетельствуют об условиях, в которых шли политические процессы, и о самих процессах также дневники и письма других, кроме Валуева, царских министров (М.Т. Лорис-Меликова, Д.А. Милютина, Е.А. Перетца, К.П. Победоносцева, А.А. Половцова) и прочих лиц всех направлений — реакционных (А.А. Бобринского, Я.Г. Есиповича, А.В. Богданович), консервативных (А.В. Никитенко, А.С. Суворина,
A.Ф. Тютчевой), либеральных (А.Л. Боровиковского, В.П. Гаевского, А. Штакеншнейдер) и революционных (С.М. Кравчинского, Л.Н. Гартмана, П.Л. Лаврова). Особый интерес представляют отклики на политические процессы в письмах корифеев отечественной культуры: Л.Н. Толстого, И.С. Тургенева, Ф.М. Достоевского, М.Е. Салтыкова-Щедрина, П.И. Чайковского, В.Г. Короленко, Ф.И. Тютчева, С.В. Ковалевской, В.В. Стасова, Н.С. Лескова.
Еще обширнее четвертая группа печатных источников по нашей теме — воспоминания. Наиболее ценны для нас, естественно, мемуары революционеров, особенно тех, кто судился на политических процессах. Специально о некоторых процессах написали воспоминания В.Н. Фигнер[14], С.С. Глаголь, Н.А. Виташевский, В.С. Ефремов, Н.К. Бух, А.В. Прибылев, М.И. Дрей, П.И. Торгашов, А.И. Бычков, B.С. Панкратов, Г.Н. Добрускина, А.А. Спандони, В.И. Чуйко, И.Л. Манучаров, Р.А. Шмидова. Кроме того, попутно вспоминали о процессах десятки других мемуаристов: И.А. Худяков, И.С. Джабадари, Н.А. Чарушин, М.П. Сквери, М.Р. Попов, Е.Н. Ковальская, М.П. Шебалин и многие другие. Жизнь и борьба осужденных на каторге запечатлены в известных воспоминаниях Н.А. Морозова, В.Н. Фигнер, М.Ф. Фроленко, П.С. Поливанова, М.Н. Тригони, Л.А. Волкенштейн, И.П. Ювачева, М.В. Новорусского, Л.Г. Дейча, Ф.Я. Кона.
Воспоминания как исторический источник всегда в той или иной мере субъективны и тенденциозны. «Личные, групповые, классовые, национальные пристрастия, симпатии и антипатии,— отмечал академик Е.В. Тарле,— самым могущественным образом влияют на содержание мемуарной литературы, даже если автору воспоминаний кажется, будто он говорит чистейшую правду, не лжет и не рисуется»[15]. Такого рода пристрастия, симпатии и антипатии налицо и в мемуарах русских революционеров 60—90-х годов— пропагандистов, бунтарей, террористов, народников и социал-демократов, дворян, разночинцев, рабочих. Есть в них неизбежные ошибки памяти и ретроспективные наслоения (особенно у Л.Г. Дейча и Н.А. Морозова). Но большей частью они замечательны по обстоятельности и достоверности. Иные мемуаристы-народники (О.В. Аптекман, Н.С. Тютчев, М.И. Дрей, А.И. Бычков, С.Е. Лион, М.П. Шебалин), не полагаясь на свою память, но заботясь о точности, использовали в воспоминаниях даже архивные документы.
В этой связи выделяется сводный обзор одиннадцати процессов «Народной воли», подготовленный в 1930—1931 гг. группой бывших народовольцев[16]. Статьи для обзора писали люди, которые в свое время судились на этих процессах. В основу статей были положены личные воспоминания. Вместе с тем иные авторы использовали печатные источники, а М.И. Дрей (для статьи о процессе «23-х»)—архивный материал. Все это придает обзору полуисследовательский характер и делает его ценным подспорьем в разработке нашей темы.
По-иному тенденциозны сочинения мемуаристов либерального и особенно правительственного лагеря, интересные именно своей оригинальностью как с фактической стороны, так и с идейной. Из них наиболее значимы для нас «История моего современника» В.Г. Короленко, а также воспоминания юристов А.Ф. Кони, Д.В. Стасова, Н.С. Таганцева, Н.П. Карабчевского, ученых и публицистов Б.Н. Чичерина, В.А. Поссе, Г.К. Градовского, Д.М. Герценштейна, писателей С.Я. Елпатьевского, П.П. Гнедича, В.И. Дмитриевой, И.И. Ясинского, некоторых чиновников (С.Ю. Витте, К.Ф. Головина, Е.М. Феоктистова), жандармов (В.Д. Новицкого, П.А. Черевина, А.И. Дворжицкого), военных (графа фон Пфейля, Льва Плансона), тюремщика М.А. Федорова.
Пятую группу печатных источников составила публицистика. Главным образом использована русская нелегальная пресса 60—90-х годов, в которой печатались не только материалы процессов, но и политические разъяснения к ним[17]. Подцензурную информацию о процессах с частыми комментариями давала вся легальная печать: «Правительственный вестник», столичные газеты и журналы реакционного направления («Московские ведомости», «Русь», «Современные известия», «Берег», с конца 70-х годов «окопавшееся» в этом стане «Новое время»), либеральные («Голос», «Русские ведомости», «Вестник Европы», «Порядок», «Молва») и радикально-демократические органы («Отечественные записки», «Дело», до середины 70-х годов — «Неделя»), а также провинциальная пресса («Киевлянин», «Одесский вестник», иркутская «Сибирь» и др.).
Использован ряд английских, французских, немецких газет («The Times», «Le Figaro», «La Lanterne», «Der Sozialdemocrat», «Allgemeine Zeitung») и журналов («Revue des deux Mondes», «The Fortnightly Review», «The Graphic»), которые часто откликались на политические процессы в России 70—80-х годов с разных (консервативных[18], либеральных[19], революционных[20]) позиций. Обильную информацию о зарубежных откликах на русские (в частности, судебные) дела содержит газета П.А. Кропоткина «Бунтарь», выходившая на французском языке в Женеве с начала 1879 до середины 1881 г. Чрезвычайно интересны материалы иностранной печати о международных кампаниях протеста против царских карателей с участием Джузеппе Гарибальди, Вильгельма Либкнехта, Лео Франкеля, Огюста Бланки, Луизы Мишель, Виктора Гюго, Марка Твена.
Кроме прессы использованы отдельные книги, брошюры, сборники статей публицистов из всех лагерей. Самый ценный для нас памятник революционной публицистики — три книги С.М. Степняка-Кравчинского: «Россия под властью царей», «Подпольная Россия», «Царь-чурбан, царь-цапля». Либеральная публицистика лучше всего представлена по нашей теме сочинениями К.К. Арсеньева, К.Д. Кавелина, С.А. Муромцева, А.И. Кошелева; охранительная — М.Н. Каткова, К.Н. Леонтьева, А.А. Киреева, Р.А. Фадеева. Привлечены и зарубежные публицистические очерки 70—80-х годов о русском «нигилизме»[21]. Разумеется, публицистика с ее политической заостренностью и сугубой тенденциозностью более, чем какой-либо другой род источников, требует строго критического подхода к любому документу с учетом классовой, идейной и партийной позиции автора.
Наконец, к шестой группе печатных источников отнесено прямое или иносказательное отражение героики политических процессов 1866—90-х годов в художественном творчестве таких ее русских и зарубежных свидетелей, как Л.Н. Толстой и И.С. Тургенев, Н.А. Некрасов и С.Я. Надсон, Леся Украинка и Акакий Церетели, Эмиль Золя и Оскар Уайльд. Масса материалов о политических процессах 60— 90-х годов хранится в архивах. Они восполняют недостаток печатных источников, а в ряде случаев и целиком заменяют их. Коротко рассмотрим использованные архивные материалы в той же последовательности (по шести группам), в которой речь шла о печатных источниках.
К сожалению, из неопубликованных отчетов о процессах до сих пор разысканы только два: полный, официальный по делу «193-х»[22] и краткий, нелегально гектографированный, по делу «17-ти»[23]. Но недостающие отчеты в известной степени компенсируют ежедневные агентурные донесения о ходе процессов (Н.П. Гончарова, «50-ти», центра «Земли и воли», кружка М.Р. Попова — Д.Т. Буцинского, типографии «Черного передела» и др.), протоколы судебных заседаний, гектографированные оттиски и списки речей адвокатов (Г.В. Бардовского на процессе участников Казанской демонстрации, В.Н. Герарда на процессе «50-ти», П.А. Александрова и Е.Ф. Королева по делу «20-ти») и особенно подсудимых Ю.Н. Богдановича, Б.Д. Оржиха, Я.В. Стефановича, Г.П. Исаева (гектографированное издание, несколько отличное от публикации в газете «Вольное слово»), А.Д. Михайлова (собственноручная запись, более полная, чем в отчете по делу «20-ти»), А.И. Желябова (запись В.А. Тихоцкого с подробностями, которых нет в официальном отчете).
Материалы дознания и следствия по делам революционеров 60—90-х годов доныне, за малым исключением, остаются в архивах[24]. Практически все они просмотрены, причем кроме показаний использованы различные заявления обвиняемых (В.В. Берви-Флеровского — об инквизиционных методах царских следователей [25], Г.А. Лопатина — о тенденциозности процесса «21-го»[26], П.Ф. Лобанева[27] и И.Л. Манучарова[28] — против судейского «снисхождения» к ним и др.), а также изъятые у них документы (например, записка А.Д. Михайлова об уроках судебных процессов «Народной воли» [29]).
Показания и заявления революционеров, собственноручно написанные ими, заслуживают доверия как источник, хотя в силу специфики их происхождения нуждаются в сопоставлении с другими документами. Сугубо критический подход требуется к показателям предателей (А.В. Низовкина, Н.И. Рысакова, П.А. Елько, И.И. Гейера). В них — видимо, от готовности выдать все, лишь бы спасти себя или хотя бы облегчить собственную участь, — много иезуитства в тоне, путаницы в фактах, домыслов и беспардонной лжи. Особенно грешат этим показания агентов-провокаторов вроде Ф.Е. Курицына, В.Г. Веледницкого, Л.И. Забрамского, В.А. Меркулова.
Весьма ненадежен и такой источник, как показания свидетелей, поскольку сами свидетели на процессах зачастую (особенно с 80-х годов) подбирались, а их показания «редактировались» либо попросту выдумывались чинами жандармерии и прокуратуры, после чего тот или иной «свидетель» подписывал угодное властям «показание».
Впрочем, подтасовывались показания не только свидетелей, но и обвиняемых. Поэтому протоколы допросов, оформленные целиком, включая прямую речь обвиняемого, жандармами и следователями, нуждаются в проверке, сравнении с собственноручными текстами показаний обвиняемых и т. п.
Архивные изыскания значительно пополнили круг ценных для нас тюремных писем. Обнаружены письма В.Н. Черкезова, Л.А. Дмоховского, Е.С. Семяновского, В.А. Данилова, Н.Е. Суханова, П.А. Теллалова, А.П. Корба, П.Ф. Якубовича, письмо М.Ф. Грачевского к Д.В. Стасову из ссылки. Все эти документы, написанные героями политических процессов перед судом или после суда, впечатляюще раскрывают перед нами драматизм жизни и борьбы русских революционеров в царском плену.
Гораздо шире, чем публикациями, представлена архивными находками вторая группа источников по нашей теме — материалы внесудебного официального делопроизводства. Среди них обнаружены документы чрезвычайной значимости: журнал правительственной комиссии 1878 г. по пересмотру законодательства о государственных преступлениях[30], высочайшее повеление 14 ноября 1881 г. об экстраординарном, сверх узаконенного, ограничении публичности судебно-политических дел[31], положение об устройстве секретной полиции в империи от 3 декабря 1882 г.[32], доклад министра внутренних дел Д.А. Толстого Александру III от 20 марта 1887 г. с обобщением зарубежных откликов на «Второе 1 марта»[33], совершенно секретная «жалоба» начальника киевского ГЖУ В.Д. Новицкого в департамент полиции на судебно-инквизиторские излишества проконсула Юга России В.С. Стрельникова[34], ряд донесений заграничной агентуры царизма о кампаниях солидарности с русскими революционерами в Европе и Америке и др. Учтены поступавшие в III отделение, департамент полиции и лично к царю многочисленные проекты искоренения «крамолы», которые изобличают тенденциозный и, главное, поверхностный взгляд реакционеров на судьбы социализма в России — явления будто бы случайного, наносного (с Запада), не имеющего корней в русской почве и противопоказанного русскому национальному характеру.
Особого внимания заслуживают жандармские «Обзоры важнейших дознаний» и прилагавшиеся к ним «Ведомости дознаниям» по делам о государственных преступлениях[35]. Они суммируют дознания по всем ГЖУ империи начиная с 1881 г. и, таким образом, наглядно показывают, с одной стороны, размах политических преследований в России 1881—1895 гг., а с другой стороны, приблизительный круг участников освободительного движения за те годы. Статистику жандармских обзоров и ведомостей дополняет составленная министерством юстиции «Ведомость общему количеству лиц, привлеченных к делам по государственным преступлениям» в 1871—1876 гг.[36] Учитывая, что аналогичные подсчеты за 1877— 1879 гг. опубликованы[37], можно считать почти весь интересующий нас период 1866—1895 гг. отражениям в статистике дознаний.
Третью группу источников — письма и дневники — тоже большей частью составили извлечения из архивов. Это главным образом обширная переписка, хранящаяся в личных фондах П.Л. Лаврова, П.А. Кропоткина, С.М. Кравчинского, В.Н. Фигнер, H.А. Морозова, М.Ф. Фроленко и других революционеров с ценными сведениями о политических процессах и о событиях или проблемах, связанных с ними. Таковы, например, призыв П.А. Кропоткина к швейцарским гражданам от 2 апреля 1881 г. протестовать против смертных казней в России, письменное заявление Н.А. Морозова для третейского суда по делу В.Л. Бурцева и Н.П. Стародворского 10 октября 1908 г. о принципах поведения народовольцев после ареста[38].
Богата фактами и оценками также переписка официозных публицистов (М.Н. Каткова, Г.П. Данилевского, Б.М. Маркевича) и властей предержащих (К.И. Палена, М.Т. Лорис-Меликова, Н.П. Игнатьева, В.К. Плеве, М.И. Черткова). В частности, из переписки министра иностранных дел Н.К. Гирса и министра внутренних дел И. Н. Дурново за 1890 г. можно почерпнуть интересные сведения о кампании солидарности с «Народной волей» во Франции при участии Ж. Геда, Ж. Жореса, Ж. Клемансо, А. Мильерана и других социалистов и республиканцев[39]. Колоритно дополняют картину политических процессов индивидуальные и коллективные письма из-за границы в защиту осужденных народовольцев, очень пестрая, многоязыкая и разнотипная (то серьезная, то курьезная) перлюстрация[40].
Любопытные свидетельства о перепадах между «белым» и «красным» террором 70—80-х годов и о том, как реагировали на них двор, правительство, общество, почерпнуты из дневниковых записей М.И. Семевского и ряда дневников, известных по отдельным извлечениям (Александра II, вел. кн. Константина Константиновича, начальника Главного управления по делам печати Е.М. Феоктистова, ген. А.А. Киреева, проф. А.Ф. Кистяковского).
И в четвертой — мемуарной—группе источников по нашей теме количественно преобладают архивные. Только в ЦГАЛИ хранятся два больших собрания воспоминаний революционеров 60—90-х годов (ф. 1337 и 1744), не считая множества документов из личных фондов. Но самые ценные воспоминания уже опубликованы. Только некоторые из них по своей значимости давно и вполне заслуживают печати. Так, член-учредитель «Земли и воли» Н.И. Сергеев сообщает много нового о землевольческом движении (в частности, описывает забытый судебный процесс по делу о саратовском поселении землевольцев), рабочий-революционер Михаил Орлов — об откликах рабочих на судебную расправу с народовольцами, адвокаты С.А. Андреевский и К.К. Арсеньев — о корифеях русской буржуазной адвокатуры. Развернутую, местами остро критическую характеристику карательной политики царизма 60—80-х годов содержат неопубликованные мемуары царских министров, полулибералов-полуконсерваторов А.В. Головнина и И.А. Шестакова[41].
Пятая группа источников — публицистика — дополнена из архивов немногими, но важными документами. Это — призывно-революционные статьи П.Л. Лаврова «Б.Д. Оржих» (об известном народовольце) и Ф.В. Волховского «Царская Бастилия» (о самосожжении героя процесса «17-ти» М.Ф. Грачевского). Это — и верноподданнические записки против карательного террора, которые адресовали правительству во избежание революционного взрыва именитые либералы и консерваторы (Б.Н. Чичерин и Г.К. Градовский — в 1878 г., А.В. Головнин и Р.А. Фадеев — в 1880 г.). Интересны в этой группе источников также извлечения (переводы и вырезки) из редких иностранных изданий вроде венской «Neue Freue Presse» и бухарестского «Romanulu», с откликами на политические процессы в России. Особенно ценен гектографированный оттиск выдержки из газеты «Presse» с изложением смелых, не допущенных к печати защитительных речей адвокатов В.Д. Спасовича, Е.И. Кедрина, Е.Ф. Королева и С.С. Соколова на процессе «20-ти»[42] .
Что касается шестой группы источников по нашей теме — художественных произведений, — то в архивах обнаружены лишь цикл тираноборческих стихов К. М. Фофанова, сложенный под впечатлением расправы царизма с народовольцами в 1881 —1883 гг.[43], и стихотворение С.А. Андреевского «Петропавловская крепость» («о подвиге, задавленном впотьмах», и о других ее тайнах), написанное под тем же впечатлением в августе 1881 г.[44]
Таков в общих чертах круг использованных печатных и архивных источников.
Предлагаемое исследование — плод многолетнего труда. Часть его публиковалась ранее в цикле статей и в двух книгах, одна из которых посвящена процессам 1871—1879 гг., а другая — процессам «Народной воли» до 1891 г.[45] Поэтому фактическая сторона процессов 70—80-х годов, которая в предыдущих Книгах рассмотрена подробно, будет освещена короче, а вопросы, изложенные ранее бегло (например, о принципах поведения подсудимых с 60-х до 90-х годов, о рабочих на процессах, об агитационной роли процессов), — подробнее. Главное же — заново подготовлены разделы, которые в названных книгах отсутствуют: политические процессы в России 1866— 1870 гг. и после 1891 г., динамика освободительного движения от первой революционной ситуации до второй и на пути от народничества к марксизму, политические процессы 80 — 90-х годов и русское общество, процессы 80—90-х годов и мировая общественность, русская адвокатура на политических процессах 1866—1895 гг.
Этот замысел предполагается реализовать в двух книгах, сочетая хронологический и тематический принципы. В первой книге исследуются политические процессы 1866—1882 гг., т. е. условно от первой революционной ситуации до второй включительно, когда главной силой освободительного движения были разночинцы. Во второй книге будут рассмотрены процессы с 1883 до 1895 г., т. е. времени упадка народничества и роста социал-демократии, когда на смену разночинцам выдвигался в авангард революционного движения пролетариат. Кроме того, вторую книгу составят материалы об откликах русской и мировой общественности (включая классиков литературы, науки, живописи, музыки, театра) на все политические процессы в России 1866—1895 гг.
Выражаю глубокую благодарность за ценные сведения о героях моего исследования внучке члена Генерального совета I Интернационала и Распорядительной комиссии «Народной воли» Г.А. Лопатина Елене Бруновне Лопатиной, сыну землевольца А.Ф. Михайлова и народоволки Г.Н. Добрускиной Федору Адриановичу Михайлову, его сестре Надежде Адриановне Бассиновой, сыну члена Исполнительного комитета «Народной воли» А.В. Якимовой и народовольца М.А. Диковского Андрею Моисеевичу Диковскому.
Предыдущая |
Содержание |
Следующая
