От редакции «Скепсиса»: Сторонники мифологизации истории российского революционного движения часто объявляют Октябрьскую революцию случайностью, событием, которого не требовала историческая необходимость развития страны и которого могло не случиться, если бы не... (здесь могут выдумываться различные варианты — как правило, «немецкие деньги» или «масонский заговор»). Однако те, кто, при всей своей предубежденности против Советской власти и неспособности обойтись без идеологических штампов в оценке прошлого и настоящего, желают быть честными перед самими собой и открыто взглянуть на ход вещей, признают, что революции не могло не быть, что общество нуждалось в подобном перевороте, — и в его осуществлении сыграл огромную роль выдающийся политический талант Ленина. Яркий образец такого взгляда — некролог Ленину за авторством известного публициста и литературоведа Д.П. Святополка-Мирского, которому посвящено публикуемое исследование Д.И. Зубарева.

«Именно противоречие (не разрешённое автором) между неостывшей ненавистью к коммунистическому вождю и осознанием его явного превосходства как реального политика над всеми современниками создаёт внутренний сюжет “Ленина и России”. Начиная эссе с громкого сожаления, что Ленин умер своей смертью, а не кончил жизнь на эшафоте, автор заканчивает его грандиозной картиной смерти Ленина-Святогора, непобедимого богатыря, призванного русским народом — картиной, исполненной мрачного величия», — справедливо пишет исследователь в послесловии к своей работе (впрочем, для полноты картины следует добавить, что Ленин в представлении Святополка-Мирского «умер, пожираемый угрызениями своей совести и проклинаемый миллионами русских людей»). Крайне пристрастный, враждебный к большевикам эмигрант, поверхностно оценивающий предшествующее революционное движение, склонный вольно оперировать псевдоисторическими мифологемами вроде «широкой души русского медведя» «с мощной примесью Чингисхана» (неизвестно, в какой именно степени он усиливал такие моменты в чисто публицистических целях для французского колониального читателя, которому предназначался текст), автор, тем не менее, трезво оценивает состояние Российской империи, России после Февральской революции и боровшихся в ней сил, приходя к единственно возможному выводу — альтернативы Ленину не было: он был необходим и смог эту необходимость реализовать. К схожим заключениям о неслучайности Октября пришёл и такой яростный противник Советов, как Н.А. Бердяев (см. с. 100 исследования).

Дальнейшие раздумья над ролью революции и Ленина в развитии страны привели Святополка-Мирского к признанию коммунизма и усвоению марксизма (Д.И. Зубарев подробно отслеживает этот мировоззренческий сдвиг). Активно пропагандируя их на Западе с конца 1920-х, в 1932 он переехал в Советский Союз. Однако, к несчастью для него, он приехал уже в ту страну, где вскоре началось масштабное уничтожение сталинским режимом не только противников власти, но и сочувствующих ей, а, главное, самих истинных большевиков-ленинцев. Конечно, у бывшего аристократа с эмигрантской биографией было очень мало шансов — и он погиб на Колыме.

Возвращаясь к некрологу, стоит добавить, что тексты, подобные ему, для оценки Ленина стоят порой намного больше, чем превознесения и славословия.