Мемуары хороших учёных читать всегда полезно. Полезно не только учёным, не только студентам и аспирантам, собирающимся в науку. Чтение воспоминаний или переписки учёных погружает читателя в лабораторию их мысли, в контекст их работы, что не может не обогащать — даже при условии несогласия с самими мыслями и концепциями.
Но мемуарный жанр не может обойтись без перехода на личности. И если упоминаемые люди ещё живы, то не может не выйти неловкости, а то и скандала. Воспоминания историка А.Я. Гуревича, где автор тоже не поскупился на резкие характеристики коллег, наделали немало шума, несмотря на то, что он опубликовал, насколько известно, далеко не самую резкую редакцию своей книги.
Публикация сначала на бумаге, а затем и в сети воспоминаний А.А. Зимина, подготовленная А.Л. Хорошкевич, вызвала резкий протест дочери историка Н.А.Козловой и даже угрозу обращения в суд. Не разбирая здесь мотивы этого обращения (см. статью М. А. Базанова), выскажу несколько причин, почему эта книга заслуживает публикации.
Александр Александрович Зимин — выдающий историк, крупнейший специалист по русскому средневековью, и уже только по этой причине его воспоминания не могут не быть интересны читателю. Свою книгу он писал в очень невесёлых чувствах, после травли, которой был подвергнут за то, что усомнился в подлинности «Слова о полку Игореве», написав об этом монографию. Книга была издана тиражом для «специального пользования», причем прочитавшие обязались затем её сдать (см. об этом воспоминания ученика А.А. Зимина — В.Б. Кобрина). Нет смысла разбирать здесь аргументы Зимина. Лингвист А.А. Зализняк, как считают многие, успешно доказал подлинность «Слова...», опровергнув многие из зиминских аргументов. Это не главное. Главное, что ученого затравили, его работы стали выходить намного реже по идеологическим соображениям, не имеющим ни малейшего отношения к научной дискуссии. Которой, собственно, и не было.
Тональность книги во многом определяется той атмосферой, в которой последние годы жизни провел учёный. Но это не означает, что от всех его оценок следует отмахнуться. Зимин стремился отстаивать интересы науки, свободной от идеологического диктата и мелочного, обывательского карьеризма. И пусть он в чём-то несправедлив, его злая ирония, его резкие суждения могут служить замечательным противоядием для начинающих учёных от того, что губит всякую науку: угодничества и тщеславия.
«Скепсис» публикует несколько избранных глав книги Зимина «Храм науки», которые могут быть доступны для понимания читателю, далёкому и от отечественной медиевистики, и даже вовсе от исторической науки. Эти главы показывают, как работали историки под идеологическим гнётом, кто из них сохранял творческие силы и почему у многих из них эти силы были потрачены втуне. А также эти главы помогают понять, почему, в частности, в современной России фактически отсутствует профессиональное сообщество историков, почему очень многие историки с рекордной скоростью «перестроились», перейдя на новые идеологические рельсы, как в СССР начинал коваться националистический миф, оказавшийся столь востребованным в современной России (глава о Б.А.Рыбакове и его последователях). И наряду со всем этим даются портреты настоящих историков, которые не колебались вместе с «генеральной линией», не стремились угодить академическому и партийному начальству, а стремились к истине, что и остается главной задачей любого ученого, будь он хоть физик, хоть биолог, хоть историк. Таким учёным был и Александр Александрович Зимин, заслужив право быть услышанным хотя бы посмертно.
Насколько этично публиковать такую книгу? Нам кажется, что практически для любой сферы человеческой деятельности, особенно — для научной сферы, скелеты, таящиеся в шкафах, и сор, удерживаемый в избе, отнюдь не способствуют развитию. Критика была и остается двигателем науки, а почтительность и чинопочитание порождают болотный застой.
Сергей Соловьёв
